CC BY
81
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ СТИЛЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОРАБОТКИ В ПОВЕСТИ В. ПЕЛЕВИНА «ОМОН РА»
© Айданова Ю.Ф.*
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, г. Омск
Статья посвящена особенностям стиля идеологической проработки советского дискурса. Выявлены тактики и приемы тоталитарного языка: использование лексических повторов, злоупотребление метафорами и абстрагированной лексикой, нарушение порядка слов, стремление скрыть важную информацию и т.д., проанализированы приемы иронического переосмысления стиля идеологической проработки В. Пелевиным.
Как отмечают многие исследователи, тоталитарный язык, а также его функционально-стилистическая разновидность - язык идеологической проработки - проявляется на семантическом, лексическом, синтаксическом уровнях, а также характеризуется использованием специальных коммуникативных стратегий и тактик, приемов и средств воздействия на объект проработки.
Стиль идеологической проработки понимается нами как дискурс, т.е. не обращение в памяти к определенному тексту, а к модели определенного текста, «тексту в голове» (В.Е. Чернявская), представляющему собой «знание ранее прочитанных / прослушанных текстах, сложившиеся оценки, интерпретации, смыслы etc.» [3, с. 211]. Исследуемый материал не позволяет изучить все закономерности, тактики и приемы идеологической проработки. Мы лишь попытаемся выявить некоторые особенности исследуемого явления на основе анализа речевого поведения героев-идеологов повести «Омон Ра» (замполитов Зарайского летного училища).
Речь политрука летного училища полковника Урчагина изобилует различного рода повторами, что, с одной стороны, подчеркивает пафос и торжественность повествования о советской действительности, с другой - лексические повторы призваны воздействовать на объект проработки. Штайн К.Э. пишет, «не случайно В.И. Ленин так любил использовать повторы, орнаментируя их каскадом оборотов, нагруженных абстрагированной лексикой, они должны носить характер аргументов, но не являются таковыми в силу их нерефенциальности» [4, с. 119].
- Слушай меня внимательно и не перебивай, Омон, - сказал он задушевно, словно мы только что вместе пели у костра под гитару. - Начну издалека. Понимаешь ли, в судьбе человека много путаного, много кажущейся бессмыслицы, много горечи. Надо видеть очень ясно, очень четко, чтобы не наделать ошибок.
* Аспирант кафедры Стилистики и языка массовых коммуникаций.
Другие примеры использования повтора, в данном случае анафорического:
А как ты думаешь, чьей кровью полита наша земля? Думаешь, какой-то особенной? Какой-то специальной кровью? Каких-то непростых людей?
- Все космонавты, - негромко заговорил начальник полета, - все, сколько их ни было в нашей стране, перед полетом приходили сюда, к священным для каждого советского человека камням и трибунам, чтобы взять частичку этого места с собою в космос. Огромный и трудный путь прошла наша страна - начиналось все с тачанок и пулеметов, а сейчас вы, ребята, работаете со сложнейшей автоматикой, - он сделал паузу и, не мигая, обвел холодным взглядом наши глаза, - которую вам доверила Родина и с которой мы с Бамлагом Ивановичем познакомили вас на лекциях. Я уверен, что в этот ваш последний проход по поверхности Родины вы тоже унесете с собой частичку Красной площади, хотя чем окажется эта частичка для каждого из вас, я не знаю...
В последнем фрагменте автором обыгрывается целый ряд приемов тоталитарного языка: злоупотребление метафорами и символами (к священным для каждого советского человека камням и трибунам, взять частичку этого места с собою в космос, начиналось все с тачанок и пулеметов, последний проход по поверхности Родины), а также эпитетами величественности (огромный путь, сложнейшая автоматика), использование шаблонных оборотов, вызывающих ненужное олицетворение абстрактных существительных (чем окажется эта частичка для каждого из вас).
Рассмотрим другие примеры речевой характеристики персонажа-идеолога полковника Урчагина:
1. - ... Начну издалека. Понимаешь ли, в судьбе человека много путаного, много кажущейся бессмыслицы, много горечи. Надо видеть очень ясно, очень четко, чтобы не наделать ошибок. В истории ничего не бывает так, как в учебниках. Диалектика в том, что учение Маркса, рассчитанное на передовую страну, победило в самой отсталой. У нас, коммунистов, не было времени доказать правоту наших идей - слишком долгой и серьезной оказалась борьба с эхом прошлого и врагами внутри страны. Мы не успели технологически победить Запад. Но борьба идей - это такая область, где нельзя останавливаться ни на секунду. Парадокс - и, опять же, диалектика - в том, что обманом мы помогаем правде, потому что марксизм несет в себе всепобеждающую правду, а то, за что ты отдашь свою жизнь, формально является обманом. Но чем сознательнее...
- ...сознательнее ты осуществишь свой подвиг, тем в большей степени он будет правдой, тем больший смысл обретет короткая и прекрасная твоя жизнь!
2. - Молодец, сказал мне Урчагин, когда я поделился с ним своими мыслями, - только будь осторожней. Дверь к подвигу действительно открывается внутри, но сам подвиг происходит снаружи. Не впади в субъективный идеализм. Иначе сразу же, за одну секунду, лишится смысла высокий и гордый твой путь ввысь.
3. «... Но я не сказал тогда другой вещи, самой важной. Запомни, Омон, хоть никакой души, конечно, у человека нет, каждая душа - это вселенная. В этом диалектика. И пока есть хоть одна душа, где наше дело живет и побеждает, это дело не погибнет. Ибо будет существовать целая вселенная, центром которой станет вот это...»
«А теперь - главное, что ты должен запомнить, Омон. Сейчас ты не поймешь моих слов, но я и говорю их для момента, который наступит позже, когда меня не будет рядом. Слушай. Достаточно даже одной чистой и честной души, чтобы наша страна вышла на первое место в мире по освоению космоса; достаточно одной такой души, чтобы на далекой Луне взвилось красное знамя победившего социализма. Но одна такая душа хотя бы на один миг необходима, потому что именно в ней взовьется это знамя...».
Посредством речевого поведения полковника Урчагина В. Пелевин подвергает деконструированию официальный дискурс советского периода. Каскад лексических повторов в различном синтаксическом оформлении, синонимические ряды (парадокс - диалектика), взаимопереходы антони-мичных знаков посредством повтора (правда - обман), банальность мета-форизации (Но одна такая душа хотя бы на один миг необходима, потому что именно в ней взовьется это знамя...) вскрывают и представляют в утрированном виде абстрагирование, иносказательность, косноязычие, присущие тоталитарному языку. Примером коммуникативных неудач является также апелляция героя к философии марксизма, который интерпретировался идеологами советской власти как «совокупность, набор универсальных принципов и догм, приложимых к любой ситуации» [2, с. 27]. Явной неуклюжестью оперирования философскими терминами, противоречивостью рассуждений субъекта проработки В. Пелевин высмеивает десемантизацию и стертость смыслов языковых знаков идеологического дискурса, а также «содержательную примитивизацию философских концептов» [2, с. 27].
Еще одним грамматическим недостатком речи в советский период называется нарушение порядка слов. Персонаж-идеолог Урчагин использует этот прием в целях придания торжественности и пафоса своей речи как средства убеждения субъектов проработки. Характерно также в отношении данной тактики «стремление скрыть важную информацию и акцентировать менее существенные факты» [1, с. 371].
Он был нашей первой ступенью, и молодая его жизнь, как сказал бы Урчагин, любивший для торжественности менять порядок слов в предложении, должна была прерваться уже на четвертой минуте полета.
Дверь к подвигу действительно открывается внутри, но сам подвиг происходит снаружи. Не впади в субъективный идеализм. Иначе сразу же, за одну секунду, лишится смысла высокий и гордый твой путь ввысь.
Урчагин стремится сделать акцент на том, что его подопечные призваны совершить подвиг и завуалировать тот факт, что за мифические успехи советского государства придется отдать жизнь. Стремление скрыть важную информацию, как характерный признак советского идеологического дискурса, прослеживается в повести неоднократно:
Тебе, наверно, известно, что наша космическая программа ориентирована в основном на автоматические средства - это американцы рискуют человеческими жизнями. Мы подвергаем опасности только механизмы.
Рассмотрим обращение доктора философских наук Ивана Евсеевича Кондратьева к курсантам летного училища:
- Друзья! Вспомним исторические слова Владимира Ильича Ленина, сказанные им в тысяча девятьсот восемнадцатом году в письме к Инессе Арманд. «Из всех планет и небесных тел, - писал Владимир Ильич, - важнейшим для нас является Луна». С тех пор прошли годы; многое изменилось в мире. Но ленинская оценка не потеряла с тех пор своей остроты и принципиальной важности; время подтвердило ее правоту. И огонь этих ленинских слов по-особому подсвечивает сегодняшний листок в календаре.
В данном фрагменте появляются псевдоленинские высказывания о Луне, используются повторы (с тех пор), слова утрачивают свое реальное значение (оценка), идеолог власти прибегает к банальным метафорам (огонь этих ленинских слов, листок в календаре) и к олицетворению абстрактных существительных (оценка не потеряла..., время подтвердило...).
«Социализм - это строй цивилизованных кооперативов с чудовищным Распутиным во главе, который копируется и фотографируется не только большими группами коллективных пропагандистов и агитаторов, но и коллективными организаторами, различающимися по их месту в исторически сложившейся системе использования аэропланов против нужд и бедствий низко летящей конницы, которая умирает, загнивает, но так же неисчерпаема, как нам реорганизовать Рабкрин».
Над текстом, выложенным золотыми буквами, были картуш с золотым остробороденьким профилем и полукруглое слово «Ленин», обрамленное двумя оливковыми ветвями из фольги.
Последний пример вскрывает «ритуальность», «агрессивность» [1, с. 371], отсутствие, выхолащивание смысла, характерные для советского идеологического дискурса. Привлекает внимание использование идеологических штампов (коллективные пропагандисты и агитаторы, коллективные организаторы, против нужд и бедствий). Нагромождение одинаковых падежей, целый ряд придаточных определительных предложений не позволяет выявить определяемые объекты. А название статьи В.И. Ленина, преобразованное из прецедентного текста посредством авторской рефлексии в окказиональное придаточное предложение (как нам реорганизовать Рабкрин), заключает каскад грамматически напряженных и стилистически неудачных конструкций образца «зауми идеологического дискурса» (К.Э. Штайн).
Список литературы:
1. Будаев Э.В., Чудинов А.П. Эволюция лингвистической советологии // Советское прошлое и культура настоящего: монография / Отв. ред. Н.А. Купина, О.А. Михайлова. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2009. - С. 349-378.
2. Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. - Екатеринбург, 1995.
3. Чернявская В.Э. Лингвистика текста: Поликодовость, интертекстуальность, интердискурсивность. - М., 2009.
4. Штайн К.Э. Заумь идеологического дискурса в свете лингвистической относительности // Текст. Узоры ковра: Сборник статей науч-мето-дич. семинара «ТЕХТи8». - Вып. 4, Ч. 2. Общие проблемы исследования текста. - СПб.; Ставрополь, 1999.
К ВОПРОСУ О РОЛИ БИБЛЕИЗМОВ В ФОРМИРОВАНИИ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ БУДУЩИХ УЧИТЕЛЕЙ ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА
© Баженова Н.Г.*
Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола
В статье показана роль библеизмов в формировании духовно-нравственной культуры будущих учителей французского языка, а также дано сравнение в употреблении библеизмов во французской и русской лин-гвокультурах.
Обучение иностранному языку подразумевает обучение общению при помощи иностранного языка, поэтому учитель иностранного языка в первую очередь является партнером по общению.
* Доцент кафедры Французского языка, кандидат педагогических наук, доцент.
