CC BY
69
Баранова Е.А.
Пенсии и пособия членом семей государственных служащих в законодательстве Российской империи
Общие правила обеспечения семей государственных служащих в случае их смерти устанавливались Уставом о пенсиях и единовременных пособиях 1827 г. [1]. Вдовы и дети умерших чиновников приобретали право на пенсию, если их умершие мужья или отцы: 1) умерли на службе по приобретению беспорочной выслугой права на пенсию; 2) находились в отставке и получали пенсию либо не получали, но имели на нее право (ст. 30 Устава).
Право на обеспечение имели также члены семьей служащих, пропавших без вести. Согласно ст. 189 Устава министрам, главноуправляющим отдельными частями и обер-прокурору Святейшего синода было предоставлено право «назначать семействам без вести пропавших чиновников пособия в размере пенсий, какая следовала бы им в случае смерти сих чиновников, впредь до отыскания пропавших чиновников, или признания их жен вдовами». Данная норма воспринята современным законодательством. В соответствии с ч. 1 ст. 9 ФЗ «О трудовых пенсиях в РФ» семья безвестно отсутствующего кормильца приравнивается к семье умершего кормильца, если безвестное отсутствие кормильца удостоверено в установленном порядке.
Из правила, по которому право на пенсию предоставлялось лишь членам семьи чиновника, не получавшего пенсию, но имевшего на нее право, исключение было сделано для вдов придворных служащих. В соответствии со ст. 259 Устава, если бездетные вдовы старше 50 лет останутся в крайней бедности по смерти отставных придворных чиновников или служителей, которые находились в службе не менее 15 лет, но по отставке не получали никаких пенсий, определялась пенсия в размере от 28 руб. 50 коп. до 17 руб. 16 коп. в год.
При этом наличие у вдовы недвижимого имения не являлось препятствием к определению ей пенсии (ст. 35 Устава).
Разведенные жены права на пенсию не имели, поскольку Устав определял право на пенсию лишь жен, состоявших в браке с чиновником по день его смерти. Однако это правило не распространялось на детей разведенных родителей, которые и после развода в своих пенсионных правах за службу родителей не ограничивались.
Аналогичным образом разрешались случаи, если вдова находилась в разводе вследствие безвестного отсутствия мужа. Что касается времени вступления в брак, то Уставом по этому вопросу не устанавливалось никаких ограничений, поэтому правом на пенсию пользовались одинаково вдовы, вступившие в брак как до отставки, так и после отставки их мужей [1, с. 27].
В случае смерти чиновника-магометанина, имевшего несколько жен, все жены приобретали право на пенсию, но им назначалась пенсия, которая следовала бы одной вдове, т.е. на всех - половина пенсии мужа (ст. 99 Устава).
В случае смерти чиновника в результате поединка их вдовы утрачивали право на пенсию. В случае, если чиновник умер, покончив жизнь самоубийством, вдова приобретала право на пенсию или единовременное пособие при условии удостоверения местным начальством, что самоубийство произошло в результате внезапного «помешательства ума» и при условии беспорочной службы (ст. 32 Устава). Причем в указанных случаях право назначать пенсии семействам таких чиновников предоставлялось министрам, главноуправляющим отдельными частями и обер-прокурору Святейшего синода (ст. 188 Устава).
Семьям служащих, утративших право на пенсию, пенсия не назначалась, им выплачивалось единовременное пособие.
Семействам чиновников, бывших под следствием или судом, которые умерли до окончания дел относительно их, в случае оправдания или присуждения к наказанию, не лишающему права на пенсию, назначалась пенсия по общим правилам, но без вычета «даруемых сим семействам до окончания суда пособий» (ст. 199 Устава).
Семьям чиновников, умерших до окончания следствия или суда, пенсии назначались по следующим правилам:
- если глава семейства был оправдан, то в выслугу лет включалось то время, в течение которого он находился под следствием или судом. Пенсия назначалась со дня смерти чиновника. Зачет в пенсионную выслугу времени нахождения под судом производился по распоряжению места, выносившего постановление о невиновности подвергнутого следствию чиновника [2, с. 387];
- семействам чиновников, в отношении которых нельзя было «сделать никакого определения о виновности или невиновности» в связи с неоконченными следственными действиями, назначалась пенсия в соответствии с временем пребывания на службе, но также со дня смерти. Аналогичные правила дей-
ствовали в отношении чиновников, подведенных под Всемилостивейшие манифесты и умерших до объявления им решения суда.
По данному вопросу Сенат разъяснил, что в этом случае семья служащего имеет право на пенсию лишь при условии, если судом в постановлении о прекращении производства по делу указано, что за неимением данных он не мог постановить того или иного решения по существу. Прекращение производства в случае смерти без указанного постановления не может считаться подпадающим под указанный случай, и семьи таких чиновников права на пенсию не имели [3, с. 193]. То же самое относилось и к прекращению дел по манифестам. В приговорах о прекращении дела в данном случае суды должны были указывать, какому наказанию подлежал подсудимый или что за смертью подсудимого постановление решения по существу оказывалось невозможным;
- если чиновник присужден был к наказанию, лишающему права на пенсию, члены его семьи права на пенсию не имели. Они могли претендовать лишь на единовременное пособие (ст. 42, 208). Исключение из этого правила существовало лишь для вдов и детей служащих по горному ведомству. В соответствии со ст. 626 Устава в случае лишения такого служащего права на пенсию вдова получала половину той пенсии, которая ей следовала бы, если бы супруг не был осужден; детям пенсия назначалась в полном размере без каких-либо уменьшений.
Право на пенсию также приобретали дети умерших чиновников, в том числе рожденные после отставки и смерти отцов (ст. 40 Устава). Последние пользовались пенсиями лишь в случае, если были признаны законными, т.е. рождены не позднее 306 дней после смерти отца [4, с. 237]. Родные дети имели те же пенсионные права, что и узаконенные. Хотя в Уставе нет каких-либо непосредственных предписаний по этому поводу, такой вывод следовал из закона от 12 марта 1891 г., согласно ст. 3 которого «узаконенные дети почитаются законными со дня вступления их родителей в брак и пользуются с этого времени всеми правами детей, от сего брака рожденных» [1, с. 28]. Пасынки и падчерицы права на пенсию не имели.
Следует отметить, что в соответствии со ст. 30 Устава усыновленные дети пользовались правом на пенсию лишь в некоторых случаях. Право на пенсию утрачивали дети, усыновленные после издания закона 21 марта 1891 г. По вопросу о пенсионных правах детей, усыновленных личными дворянами, между различными государственными органами возникли разногласия, в связи с чем он был передан на рассмотрение Общего собрания Сената, а также Консультации при Министерстве юстиции. Правительствующему сенату дано было следующее разъяснение.
Дети, усыновленные личными дворянами, вступают, кроме прав состояния, во все другие права, законным детям усыновителя принадлежащие, т.е. все чисто гражданские и негражданские права, за исключением прав состояния. Права состояния обусловливаются исключительно связью лица с определенной сословной группой, а не родом занятий этого лица. Следовательно, права, приобретаемые вследствие занятий определенного лица, к правам состояния не относятся. К числу служебных прав относится и право чиновника и его семейства на пенсию. Право это зиждется на том основании, что государство, пользовавшееся силами служащего в течение большого числа лет, обязывается не оставить, с одной стороны, самого служащего при прекращении службы вследствие преклонных лет или расстроенного здоровья, а с другой - его семейства после его смерти. Данная пенсия не является наследством, поскольку в состав наследства входят лишь те имущественные права, которые уже при жизни принадлежали умершему и которые неразрывно не связаны с его лицом, и в полном объеме переходит в неограниченную собственность наследников. Составляя имущественное право, неразрывно связанное с личностью чиновника, пенсия на семейство этого чиновника непосредственно не переходит, а назначается вновь семейству лишь в размере, точно установленном в законе, и прекращается с наступлением известного возраста или события. Таким образом, право на пенсию семейства чиновника является правом, хотя и обусловливаемым службой чиновника, но правом, даруемым лично вдове и детям его и составляющим не наследственное имущество чиновника, а самостоятельное имущественное право его семейства. Поэтому дети, усыновленные чиновниками, не лишены права на пенсию наравне с кровными детьми [5, с. 30-31].
Общий предельный возраст для получения пенсии составлял 17 лет для сыновей и 21 год для дочерей.
Следует отметить, что первоначально в Уставе было указано, что пенсии детям «должны прекращаться по достижении сыновьями 18 года и дочерьми 21 года». Однако ввиду возникших недоразумений 18 июля 1833 г. было разъяснено, что пенсии дочерям подлежат прекращению по достижении ими не двадцать первого года, а двадцати одного года. Относительно сыновей 3 мая 1838 г. разъяснено, что пенсии им могут производиться не до восемнадцати лет, а до восемнадцатого года, т.е. до семнадцати полных лет [6, с. 276].
Для детей служащих отдельных категорий были установлены иные возрастные ограничения. Так, для сыновей и дочерей служащих ученого ведомства - 21 год для сыновей и дочерей (ст. 348, 531 Устава); для сыновей и дочерей служащих придворного ведомства и артистов - 17 лет; для детей епархи-
ального духовенства - 21 год, если пенсия назначалась по Уставу 3 июня 1903 г., и 17 лет для сыновей и 21 год для дочерей - при назначении пенсии по временным правилам 1866 г.
Дети, достигшие указанного возраста, лишались права на пенсию за исключением находящихся в болезни и бедности. В соответствии со ст. 41 Устава пенсии детям, достигшим предельного возраста, могли быть назначены пожизненно, если они находились в совершенной бедности, одержимы неизлечимыми болезнями или же впоследствии подверглись увечью или таким неизлечимым болезням, которые лишают их права снискивать пропитание собственными трудами без пособия и призрения со стороны правительства.
Однако совершеннолетние больные дочери, состоявшие в браке, впоследствии расторгнутом, права на пенсию не имели. Также и нахождение в больнице за казенный счет лишало лицо права на пенсию, поскольку считалось, что оно уже пользуется призрением со стороны правительства и не находится в беспомощном положении [1, с. 35].
При этом эмеритальная пенсия не препятствовала назначению пенсии в соответствии с Уставом, т.к., по существу, являлась пенсионным обеспечением, но из другого источника.
Также право на пенсионное обеспечение прекращалось для сыновей с поступлением их на службу. Причем в этом случае они лишались пенсии навсегда, поскольку «в пенсионных уставах нет указаний, что по оставлению службы сыновьями пенсии им могут возобновляться» [7, с. 58]. Что касается дочерей, то им при поступлении на службу выплата пенсии не прекращалась в связи с отсутствием прямого указания в законе об этом.
Выплата пенсий прекращалась для дочерей навсегда в случае замужества, а также пребывания за границей более дозволенного срока, кроме случаев получения Высочайшего соизволения, разрешающего пользоваться пенсией за границей [6, с. 276].
Временно право на пенсию прекращалось при поступлении детей умершего чиновника в общественное заведение на казенное содержание. По выбытии из заведения пенсия могла быть восстановлена (ст. 234, 237 Устава).
Выплата пенсий вдовам прекращалась в связи с:
- смертью;
- замужеством*;
- вступлением в монастырь;
- осуждением к наказанию, лишающему права на пенсию;
- пребыванием за границей более дозволенного срока, кроме случаев получения Высочайшего соизволения, разрешающего пользоваться пенсией за границей.
Выплата пособий, назначенных женам чиновников, пропавших без вести, прекращались в случае, если по их ходатайству брак был расторгнут в виду безвестного отсутствия мужа [4, с. 783, 788].
Размеры пенсий определялись в зависимости от размера пенсии, которая бы полагалась умершему. При этом в соответствии со ст. 101 Устава члены семьи умершего чиновника, не дослужившего до 25-или 30-летнего срока не более шести месяцев, получали пенсию, определенную за полную выслугу соответствующих сроков. При определении размера пенсий учитывалось число лиц, оставшихся после смерти чиновника, и их права на получение пенсии. При этом соблюдались следующие правила:
1) вдова чиновника, не имевшая детей или имевшая детей, которым по возрасту или иным причинам пенсия не полагалась, получала половину той пенсии, какая полагалась ее мужу;
2) вдове с детьми, имеющими право на пенсию, прибавлялась к половине еще 1/3 другой половины на каждого из малолетних детей. Таким образом, вдова, имеющая трех и более детей (хотя бы дети и были прижиты мужем в другом браке), получала полную пенсию. Малолетние дети чиновника получали каждый 1/4 часть пенсии, следовавшей отцу. Если в семье было более четырех детей, то все они должны были получать поровну, но не более целой пенсии отца;
3) детям, матери которых «по дурному поведению» были лишены пенсии, размер пенсии определялся как круглым сиротам;
4) на тех же основаниях определялась пенсия вдове, оставшейся с детьми, прижитыми мужем в другом браке (ст. 111, 113 Устава) [6, с. 276].
Пенсия выдавалась нераздельно матери с детьми, т.е. всему оставшемуся на ее попечении семейству.
Уставом был установлен минимальный размер пенсии по потере кормильца для всей семьи. В тех случаях, когда рассчитываемая пенсия оказывалась менее 28 руб. 59 коп., назначалась пенсия в размере 28 руб. 59 коп. Если же размер пенсии или оклада служащего составлял менее 28 руб. 59 коп., семье назначалась пенсия в зависимости от полного оклада жалования или полной пенсии умершего (ст. 118 Устава). Для семейств лиц епархиального духовенства указанному минимальному окладу соответствовал оклад в 30 руб. [8, с. 348]. Аналогичное правило действовало для семей служащих в Александровском лицее (ст. 552 Устава). По придворному ведомству кроме минимального оклада в 28 руб. 59 коп.
существовал второй минимальный оклад для семей служащих - 17 руб. 16 коп. Однако согласно ст. 264 оклады эти представляли наименьший размер пенсий для вдовы.
Вдовам и детям чиновников, погибших в сражениях, умерших на службе от ран либо погибших на море, пенсия назначалась исходя из полного жалования погибшего без учета лет службы.
Указанная норма распространялась лишь на семейства лиц, погибших в сражениях или от полученных при таких же условиях ран, и не могла распространяться на семейства лиц, убитых хотя и от ран, но полученных при исполнении служебных обязанностей мирного времени.
При определении права на пенсию по потере кормильца права вдов и детей не распространялись:
1) на пенсии, пожалованные их мужьям или отцам в продолжение службы за какие-либо особенные заслуги или отличия, без различия - только на службе или в отставке они такими пенсиями пользовались;
2) на пенсии, определенные служащим в бытность военной службы из инвалидного капитала (вдовам и детям таких чиновников предоставлялось право обращаться с прошением в Комитет о раненых (ст. 123 Устава).
Устав устанавливал основания, по которым вдова и дети служащего могли быть лишены права на пенсию:
- если собственными поступками подвергнули себя суду и наказанию;
- вдовы, которые хотя и не были под судом, но по удостоверению губернаторов по нетрезвому и развратному своему поведению заслужили лишения такого пособия;
- совершеннолетние сироты (достигшие 17 лет) развратного поведения.
Кроме выплаты пенсий, Устав предусматривал право членов семьи умершего чиновника на единовременное пособие.
В соответствии со ст. 34, 42, 46 Устава право на единовременные пособия имели:
1) вдовы и дети чиновников, умерших на службе, если они по кратковременности служения не имели права на пенсии;
2) вдовы и дети чиновников, лишенных права на пенсию и не выслуживших новых сроков для его приобретения;
3) вдовы и дети чиновников, «одержимых болезнями и увечьями», имевших право на пенсию, но умерших на службе и не воспользовавшихся этим правом;
4) семействам чиновников, которые сами просили о выдаче пособия взамен причитающейся им пенсии. При этом замена пенсии пособием допускалась лишь для семейств, а не для отдельных членов семьи. Поэтому, например, нельзя было назначить вдове пенсию, а детям взамен пенсии пособие;
5) семейства чиновников, умерших в отставке, которые оставили службу, не дослужив сроков выслуги вследствие «упразднения присутственного места, в котором служили, и вообще по стечению обстоятельств, от них не зависевших» (ст. 35 Устава).
Семьи служащих, которым была назначена пенсия, получать единовременное пособие не могли.
Размер единовременного пособия определялся окладом жалования, который получал служащий на день смерти (ст. 126 Устава) и зависел от выслуги лет умершего. При выслуге лет чиновника до 10 лет семье выплачивалось полугодовое жалование, при выслуге от 10 до 25 лет - годовое жалование.
В правоприменительной практике возник вопрос о возможности назначения пенсии совершеннолетнему больному ребенку чиновника, если после смерти его семья взамен пенсии получила единовременное пособие. В связи с этим Сенат разъяснил, что пенсии совершеннолетним детям не составляют продолжения пенсий, производившихся в малолетстве, а составляют совершенно самостоятельное право совершеннолетних детей. Поэтому получением после смерти отца единовременного пособия погашается право на пенсию вдовы, а детей лишь в тех пределах, в которых они имели право до совершеннолетия. Следовательно, к назначению пенсий детям по достижении ими совершеннолетия препятствий быть не может, хотя бы в малолетстве они и воспользовались частью пособия [9, с. 34-38].
Литература
1. Уставы о пенсиях и единовременных пособиях: Официальное издание 1896 г., дополненное продолжением 1902 г., а равно позднейшими узаконениями, разъяснениями Правительствующего сената, необходимыми выдержками из других частей Свода законов, штатами, циркулярами и пр. // Свод законов Российской империи / Сост. Е.И. Смирнов. СПб.,1906. Т. 3. Кн. 2.
2. Примечание к ст. 260 Устава о службе гражданской. Свод уставов о службе гражданской: с разъяснениями Правительствующего сената и циркулярами министерств и государственного контроля, Устава о пенсиях и единовременных пособиях и эмеритальных кассах гражданского ведомства // Положения о пенсионной кассе служащих заказенных железных дорог и формы чинов гражданского ведомства / Сост. А. Полянский. М., 1900. Т. 3.
3. Указание Правительствующего сената по делу вдовы Пузиновской от 14.02.1901 г. № 1565 // Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате. 1901. № 68. Ст. 1395.
4. Свод законов гражданских // Свод законов Российской империи. СПб., 1893. Т. 10. Ч. 1. Ст. 119.
5. Мнение Государственного Совета № 106676 от 28.08.1891 г. // Свод законов Российской империи. СПб., 1906. Т. 3. Кн. 2.
6. Орович Я. Женщина в праве. С приложением всех постановлений действующего законодательства, относящихся до лиц женского пола. СПб., 1895.
7. Отзыв Министерства финансов министру юстиции от 4 марта 1894 г. № 1028 по делу Сергеева // Право. Еженедельная юридическая газета. 1911. № 3.
8. Правила о пенсиях епархиальному духовенству // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е. Т. ХЛ. Отд. 1-е. № 43288. СПб., 1857. Ст. 23.
9. Указ Правительствующего сената от 10 апреля 1896 г. по делу Нагаткиной // Право. Еженедельная юридическая газета. 1909. № 4.
