CC BY
18
«ПЕНИЕ РАЗУМНОЕ»*
Знаменный распев можно считать музыкально-звуковым символом Русской Православной Церкви. По мнению В.И.Мартынова, знаменный распев «называется так не только потому, что запись его осуществляется при помощи специальных знаков — «знамен», но и потому, что сам он является мелодическим знаком, или «знаменем», указывающим на наличие безмолвной внутренней молитвы». При этом под «внутренней молитвой» автор понимает «безмолвное молитвенное движение в сознании», которое и является «причиной движения голоса, образующего мелодику богослужебного пения» (цит. по: с.24). «Знамя», знаменный распев — это особого рода система, открывающаяся верующим по мере постижения ими духовного смысла.
Уже само название «знаменный распев», отражающее суть древнерусской певческой системы, дает основание говорить о двух особенностях отечественного музыкального образования православной ориентации. Во-первых, обучение певчих «распеванию» текста песнопений в соответствии с закономерностями знаменной системы пения. Во-вторых, определенное взаимодействие в ней духовного и музыкального начал с приоритетом первого.
С момента возникновения знаменного пения (XI в.) содержание музыкального образования определяла установка Православной Церкви на «пение разумное»:
* Из кн.: Николаева Е.В. История музыкального образования: Древняя Русь: Конец Х - середина XVIII столетия. М., 2003. - 207 с.
94
«Пение разумное»
Пойте Богу нашему, пойте, пойте Цареви нашему, пойте. Яко Царь всея земли Бог, пойте разумно.
(Пс. 6, 7-8)
Что же имеется в виду под «пением разумным»? Протоиерей В.Металлов пишет: «Исполнение пения может быть разумным в отношении текста, мелодии песнопения и умения певца владеть своим голосом [...] Мелодия разумна, когда она не отступает от выработанного исторически в практике церкви типа церковной мелодии, составлена в духе церковном и выражает собою молитвенный смысл песнопения» (цит. по: с.27). В.Металлов особо отмечает 45-е правило VI Вселенского собора, предписывающее, чтобы в церкви «не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественные крики» (там же). Кроме того, нельзя «нежить сладкогласием гортань и уст, чтобы не были слышны в церкви театральные голосоизменения и песни, но должно петь со страхом и умилением» (там же).
Протоиерей Б.Николаев сформулировал правила «разумного пения» афористично: «Чтобы разумно петь Знаменное, // надо жить Знаменно» (цит. по: с.28). «Жить Знаменно» — значит соблюдать праведный чин во всей жизни, в том числе и в самом богослужебном пении. «Петь разумно» мог только человек верующий, ибо петь надлежало с пониманием смысла исполняемого песнопения и с особым Светлым» состоянием души. Это требовало от певцов не только отрешения от мирских забот. Духовное состояние поющего должно соответствовать тому духовному началу, которое было сокрыто в песнопении. «Духовное единение» могло быть достигнуто лишь при «светлом» состоянии души поющего, что невозможно без подчинения всего образа жизни православным нормам. Духовная «рассогласованность» между профессиональной деятельностью певца и всем образом его жизни считалась недопустимой, ибо как пение, так и поведение певца, по словам Феодосия Печерского — основателя Киево-Печерского монастыря, — должны подражать ангельскому. При этом поющим на клиросе надлежит «со страхом слушать божественное пение и чтение, возвысив ум свой, а голову преклонив» (цит. по: с.29).
На Руси каждому музыкальному стилю богослужебного пения соответствовала особая разновидность безлинейной нотации невмен-
95
ного типа. Знаменная нотация предназначалась для записи и исполнения церковных песнопений знаменного распева. Кондакарная нотация была ориентирована на графическую фиксацию кондаков, киноников и прокимнов. Экфонетическая нотация использовалась для чтения нараспев книг Священного Писания: Евангелия, Апостола, Пророчеств. Демественная и путевая нотации отражали, каждая своими средствами, особенности этих распевов. Таким образом, древнерусская письменность не мыслилась певчими абстрактно, в отрыве от того певческого стиля, для графического воплощения которого и была создана данная конкретная нотация.
Символическое толкование знамен могло иметь разное педагогическое предназначение в зависимости от характера и степени выраженности в них духовного начала. Так, одни знаки сонастраивали певчих на особое молитвенное состояние души, которое считалось важнейшим условием «пения разумного». К числу таких знаков могут быть отнесены параклит и крыж. Параклит считали «кратким иероглифическим начертанием молитвы Св.Духу, «своего рода сигналом к мгновенной, но действенной молитве» (цит. по: с.49). По мнению протоиерея Б.Николаева, «богоносные песнословцы Древней Руси возносили ум и сердце к Тому, кто именуется Параклитом, прося о ниспослании силы Божией, укрепляющей в духовном подвиге разумного исполнения священных песнопений» (цит. по: с.49).
Крыж рассматривался в знаменной нотации как знак завершающий. Ставился он, как правило, в конце песнопений. Его графическое начертание представляло собой особую разновидность записи креста, используемую в православной символике. Его духовное начало видели в том, что, завершая «каждое почти песнопение, крыж напоминает певцу о крестном знамени. Осеняя себя крестным знаменем, певец запечатлевает свой ум, душу и тело и как бы заграждает в себе тем самым все то, что он принял в пропетом им песнопении: он ограждает себя самого от всего греховного, суетного, могущего похитить плоды Духа, плоды "Царствие Божия"» (цит. по: с.49—50).
К другой группе знамен могут быть отнесены такие знаки, которые помогали певцу раскрыть для себя то духовное начало, которое сокрыто в данном песнопении. Интересно в этом отношении содержание такого знамени, как статья. Исследователи трактуют его так: «Звук, изображаемый статьей как самый продолжительный во време-
96
«Пение разумное»
ни звучания и простой сам по себе, с последующей паузой, дает возможность певцу и слушателю в конце мелодической строки, совпадающей с окончанием мысли, мгновенно погрузиться в размышление, впитать в себя пропетое, включить в пение свой внутренний голос сердца и отрешиться от суеты мирской» (цит. по: с.50).
Наиболее употребляемый знак знаменной системы — крюк — помогал правильно расставить смысловые акценты в распеваемом тексте. Запятая, «появляясь перед сильными ударениями, а также перед знаменами, возводящими и усиливающими звуки мелодии, напоминает певцу своим названием и формой о «запинании» духовном: оно «безмолвно» говорит певцу о некоторой сдержанности, о «радости с воздержанием». Появляясь перед предлогами, союзами и префиксами в начале и в конце слов в качестве барьера и везде, где требуется оттенить ударение меньшей силы, запятая заставляет певца вдуматься в смысл исполняемого песнопения, чтобы оно как можно лучше дошло до сознания молящихся.
Знамя голубчик называют «отложением всякой гордости» и относят к числу предупредительных. Оно «предостерегает поющего от человеческой гордости, вразумляя своим названием и начертанием. О многом говорит поющему это знамя. Он должен в молитве возноситься к небу, совершая свое певческое служение как духовный подвиг, с кротостию и в простоте сердца во славу Явившегося на Иордане в виде голубя Св. Духа — Утешителя» (цит. по: с.51—52).
«Фита рассматривалась древними толкователями как знак, указывающий на философию в звуке. Развивая мелодию на одном звуке, без слов, фитная вариация призывает и певца, и молящегося слушателя к внутреннему пению», т.е. к богомыслию, к философии Царства Божия, она призывает включить пение в душу (с.53).
Поскольку большая часть знамен имела свое символическое значение, то запись богослужебного песнопения можно сравнить с партитурой «духовных чувств», которая открывается только посвященным.
С.А.Гудимова
