23ИЗ ИСТОРИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
ББК 63.3(2)53-283.2
К. Е. Балдин
ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ПРОВИНЦИАЛЬНОМ ГОРОДЕ НА РУБЕЖЕ XIX—XX ВЕКОВ (На примере города Иваново-Вознесенска)
История дореволюционной российской интеллигенции в отдельных регионах относится в современном интеллигентове-дении к числу тем недостаточно изученных. Для сравнения отметим, что истории отдельных профессиональных групп интеллигенции в столицах ученые уделяли до сих пор значительно большее внимание. Изучение провинциальной педагогической, медицинской, технической интеллигенции, в частности, в пореформенный период (1861—1917 гг.) представляется значимым, т. к. для создания общероссийской многомерной картины необходимы исследования на уровне отдельных губерний, уездов, городов и даже на микроуровне. В этом отношении важно обратить внимание на довольно типичный для дореволюционного времени крупный промышленный центр, каковым был Иваново-Вознесенск. Наиболее многочисленным отрядом интеллигенции в городе являлись педагоги, которые далеко превосходили
© Балдин К. Е., 2015
Балдин Кирилл Евгеньевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета. [email protected]
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований «Образовательное пространство российской провинции и общественность в конце XIX — начале XX в.» № 13-11-37001.
медицинских работников и представителей технической интеллигенции, трудившейся на местных текстильных фабриках.
В конце XIX столетия в текстильном крае, как и в целом по России, завершался индустриальный переворот. В этих условиях владельцам промышленных предприятий требовались всё более многочисленные кадры рабочих. Приходившие из деревни первые поколения их, будучи неграмотными, еще могли удовлетворять тем несложным требованиям, которые предъявлялись к работникам, занятым на предприятиях мануфактурного типа с примитивной техникой. По мере усложнения производства фабрике уже был необходим грамотный персонал, поэтому Иваново-Вознесенская городская дума и Шуйское уездное земское собрание, в которых местные текстильные промышленники играли очень заметную роль, регулярно принимали решения об открытии всё новых начальных школ и ассигновании на их нужды значительных денежных средств. Текстильные фабриканты нередко занимали должности официальных попечителей этих учебных заведений, что морально обязывало их заботиться о материальном благополучии школ. В этих условиях учительство становилось всё более многочисленной профессиональной группой интеллигенции в промышленном городе, который, казалось бы, по определению не мог претендовать на звание культурного центра и не являлся губернской или даже уездной «столицей».
К 1917 г. в Иваново-Вознесенске насчитывалось 5 средних и 7 профессиональных учебных заведений, что необычно много для безуездного города. Больше всего в это время здесь было начальных школ — 25 образовательных учреждений. Практически каждое из них имело своего попечителя, многие из которых принадлежали к местной промышленной элите — Гарелины, Бурылины, Витовы, Маракушевы, Ямановские, Константиновы и др. Например, училище для детей мастеровых и рабочих долгие годы опекал Н. Г. Бурылин. В 1880-е гг. он отпускал на нужды этой школы по 300 р. в год, а за 1905—1908 гг. израсходовал на нее дополнительно еще 3 тыс. р. Кроме того, он регулярно приобретал для нее учебные принадлежности и различные хозяйственные мелочи. Окончивших школу Н. Г. Бурылин брал на свою Куваевскую мануфактуру. Тем, кому не нашлось на ней места, помогал устроиться на другие фабрики, рекомендуя своим соседям-фабрикантам1.
М. Н. Гарелин охотнее помогал школам не деньгами, а «натурой». В частности, он покупал для «подшефного» 1-го городского приходского училища учебники, тетради, перья, сам подыскал для него подходящее помещение. Такая позиция объяснялась, вероятно, некой подозрительностью мецената, который не был уверен, что его деньги будут потрачены на то, что он сам считал нужным для данного учебного заведения2.
В условиях быстрого расширения образовательного пространства в городе учителя являлись самой многочисленной и динамично увеличивавшейся профессиональной группой интеллигенции. Однако отдельные страты ее были весьма разнородны, различаясь по уровню заработной платы, степени социальной обеспеченности и по своему социальному статусу в обществе.
В 1915 г. в Иваново-Вознесенске насчитывалось 10 начальных школ, финансируемых городским общественным самоуправлением. В них служили 50 учителей, которые вели общеобразовательные предметы, 7 преподавателей гимнастики и пения, 5 — рукоделия и 1 — переплетного мастерства3. Одновременно в городе вместе с его рабочими окраинами функционировали 11 земских школ, в них трудились 60—70 учителей. Таким образом, в начальных народных училищах, финансируемых городской думой и земством, в годы Первой мировой войны работали, по самым скромным подсчетам, около 120 человек. Если к ним прибавить еще учителей других аналогичных школ — фабричных, цер-ковно-приходских и высших начальных, то вместе с ними число педагогов в школах начального звена составляло 150—160 человек. Примерно столько же учителей работало в средних общеобразовательных и профессиональных учебных заведениях Ивано-во-Вознесенска. В итоге общий контингент педагогов в городе составлял 300—320 человек. В данной публикации речь пойдет об учительстве только начальных школ — городских приходских, земских и высших начальных.
В обычной сельской школе в то время работал всего один педагог, преподававший гражданские общеобразовательные предметы, а также священник-законоучитель. Аналогичные училища, расположенные в городе, были в несколько раз больше по размеру, чем сельские, в каждом — по несколько человек педагогического персонала. Так, в 1-й Иваново-Вознесенской женской
земской школе трудились 4 учителя, в Заветяихской — 5, во 2-й Ямской — 9, во Фряньковской — 10. В среднестатистической городской приходской или земской школе в Иваново-Вознесенске насчитывалось 6 педагогов, не считая законоучителя4.
Учителя начальных школ делились на несколько категорий. На иерархической лестнице, существовавшей в этой профессиональной среде, наиболее высокое положение занимали заведующие школами. Ниже стояли рядовые учителя, еще ниже располагались так называемые учительские помощники, которые проходили испытательный срок с целью определения их на должности штатных педагогов.
Первоначально, т. е. в 1860—80-е гг., учителя в городских приходских и земских школах были почти исключительно мужчинами. Но в последнее десятилетие позапрошлого века начался процесс сначала постепенной, а потом и всё более ускорявшейся феминизации педагогического труда. Несмотря на эту устойчивую тенденцию, руководители органов общественного самоуправления стремились к тому, чтобы в мужских училищах преподавали всё же мужчины, а в женских — женщины5.
О составе лиц данной профессии по полу наглядно свидетельствует список кандидатов на учительские должности, который велся в Иваново-Вознесенской городской управе с 1902 по 1910 г., он насчитывал 84 человека (большинство из них со временем заняли образовавшиеся в школах вакансии). Среди них удалось найти только 11 мужчин, причем 5 из них являлись священниками и диаконами, которые намеревались получить должности законоучителей. Таким образом, мужчины в начале века составляли всего около 7—8 % педагогов в начальной школе.
Тот же список кандидатов на места в городских школах позволяет судить об образовательном составе учителей, т. к. относительно большинства педагогов имеются сведения об оконченных ими учебных заведениях. Больше всего женщин — претенденток на вакантные места (54 чел.), являлись выпускницами Иваново-Вознесенской женской гимназии, в том числе ее 8-го педагогического класса, из них 5 человек завершили образование с золотой медалью. Это свидетельствует о том, что педагогическое поприще привлекало и лучших гимназисток. Несколько учительниц были выпускницами Шуйской женской гимназии,
по одному человеку закончили Владимирское, Костромское и Ярославское епархиальные училища, т. е. происходили из духовного сословия. Список дает возможность проследить складывание в городе педагогических династий. В нем фигурируют Ольга и Александра Сафонцевы — дочери Петра Сафонцева, старейшего иваново-вознесенского учителя, который много лет возглавлял одну из местных земских школ6.
Обобщая данные о составе педагогов начальной школы, следует констатировать, что параллельно с увеличением их численности происходили существенные изменения в структуре учительской корпорации, характерные, кстати, не только для отдельно взятого города. Наряду с коренными тендерными сдвигами в составе «учащих» (так их нередко именовали в официальных документах), нужно отметить значительное возрастание профессиональной мотивации в учительской среде. В 1870— 80-х гг. в нее очень часто попадали выпускники духовных семинарий, которые пока не получили место священника и вынуждены были ожидать его, временно работая учителями. В начале ХХ в. большинство подававших заявления в городскую или земскую управу с просьбой принять на работу в школу, были намерены трудиться в ней на протяжении длительного времени. Большинство учителей в последние два предреволюционных десятилетия составляли выпускницы педагогических классов женских гимназий, где они получили весьма добротное общее образование. Однако, как нам представляется, профессиональная подготовка всё же хромала, т. к. педагогическому мастерству они обучались всего один год в выпускном педагогическом классе. Нужно также учесть, что педпрактика проходила в младших классах своей же гимназии. Когда они попадали в городскую приходскую или земскую школу, им приходилось иметь дело с совершенно иным контингентом учащихся — детьми из малообеспеченных семей, малокультурными, не привыкшими к дисциплине и не прошедшими достаточной социализации в семейной среде.
Учитель в начальной школе вел предметы, на которые отводилось абсолютное большинство часов в школьной программе, — русский язык, чистописание и арифметику, иногда — пение (если у педагога был голос, слух и желание преподавать эту
дисциплину). Закон Божий и церковно-славянский язык вел законоучитель. Изредка учителя брались за уроки рукоделия или огородничества. Чаще всего пение, рукоделие и гимнастику преподавали специально приглашенные педагоги, которые являлись (или считались) специалистами по этим предметам.
Земская статистика свидетельствует, что учитель давал в день по 4—5 уроков. При этом надо учесть, что урок в дореволюционной школе продолжался не как сейчас — 45 минут, а в среднем был равен астрономическому часу. На этом работа педагога отнюдь не заканчивалась, т. к. нужно было готовиться к следующему учебному дню. Такая подготовка, если учитель серьезно относился к своим обязанностям, даже у опытного педагогического работника занимала минимум два-три часа, а у новичка, только начинавшего осваивать курс, — вдвое больше. К этому нужно добавить еще проверку тетрадей. Таким образом, рабочий день учителя продолжался около 12 часов — в среднем с 8 часов утра до 8 часов вечера с перерывами на школьные перемены, обед и ужин. Для сравнения укажем, что в начале XX в. продолжительность рабочего дня на текстильных фабриках Иваново-Вознесенска составляла 9—10 часов.
Аксиомой является то, что школа не только учит, но и воспитывает. Воспитательная функция в ней до революции была возложена в значительной степени на законоучителей, т. е. священников, которые преподавали Закон Божий. На этих уроках осуществлялось не только религиозное, но и патриотическое, а также нравственное воспитание в духе христианских заповедей. Учитель общеобразовательных предметов также исполнял важные воспитательные функции, в том числе участвуя в различных массовых мероприятиях всероссийского масштаба. Так, в 1902 г. в соответствии с циркуляром Министерства народного просвещения во многих школах состоялись литературные вечера памяти 50-летия кончины Н. В. Гоголя и В. А. Жуковского. В 1912 г. широко отмечалось 100-летие Отечественной войны, а в 1913 г. — 300-летие царствования династии Романовых7.
В школах, расположенных в городах, культурно-воспитательные мероприятия становились всё более разнообразными. И. Волков, учившийся в Иваново-Вознесенском земском образцовом училище, вспоминал, какое неизгладимое впечатление
произвел на него коллективный поход в театр: «Однажды, на третьем году моего обучения, как-то зимой, учитель повел нас в городской театр. До этого я не имел о нем понятия. Здесь нам показали какую-то детскую пьесу, носившую название "Заколдованный замок". Пьеса была полна разных превращений, провалов, исчезновений. Зрелище волновало меня. Не помня себя, я шел из театра домой, а потом целые месяцы грезил театром, вспоминая его как чудесный сон»8.
Некоторых педагогов рассматриваемого периода можно охарактеризовать как настоящих подвижников дела народного просвещения. Целесообразно кратко остановиться на биографических данных наиболее заслуженных учителей, которые десятками лет трудились в Иваново-Вознесенске на ниве просвещения, сея, по словам поэта, «разумное, доброе, вечное».
Среди педагогов, работавших в иваново-вознесенских школах, следует особо отметить их заведующих, т. к. на эти должности назначали, как правило, наиболее опытных и авторитетных специалистов. 1-м городским мужским училищем сначала руководил В. В. Любимов, а затем С. А. Величинский, 1-м женским приходским училищем — В. А. Белтова, 2-м женским — Е. К. Мекж9.
Иначе как героической не назовешь жизнь Евдокии Климовны Мекж. Она воспитывалась в сиротском приюте, закончила школу, в которой впоследствии осталась работать, и уже в 16 лет сама учила здесь детей. В дальнейшем она стала заведовать этим училищем, пользовалась большой любовью и уважением сослуживцев и детей. Очень нелегко складывалась ее личная жизнь. После выхода замуж она не оставила, как большинство женщин, работу педагога, несмотря на то что родила шестерых детей. Муж ее ослеп и оставил службу, в дальнейшем его пришлось поместить в психиатрическую больницу в Костроме. Материальное положение семьи всегда было очень трудным10. Не случайно на здании этого училища (ныне Ивановского педагогического колледжа) установлена мемориальная доска в память Е. К. Мекж.
Одной из самых ярких личностей в общественной жизни Иваново-Вознесенска в конце XIX в. являлся Сергей Дмитриевич Смирнов. Он окончил в Москве Ремесленное учебное заведение, которое позже было преобразовано в Императорское техническое училище (ныне — Московский технический университет
им. Баумана). Вскоре он получил предложение работать в Иваново-Вознесенском училище для детей мастеровых и рабочих. Имея за плечами прекрасную профессиональную подготовку, будучи талантливым, приветливым и доступным, Смирнов сразу же занял в нем совершенно особое место. Он деятельно и добросердечно вникал в школьную и личную жизнь учеников, завоевал симпатии их и своих коллег по училищу11.
С. Д. Смирнов никогда не сетовал на скромное жалование, говоря: «Если судьба занесла меня сюда, то я, во всяком случае, должен быть полезным». Его избрали делопроизводителем попечительного совета училища, определив за это особое жалование в 70 р. в год. Но он отказался от весомой прибавки к своим доходам, попросив потратить эти деньги на преподавание в училище церковного пения, которое очень любил. Жизнь Смирнова не ограничивалась одними школьными делами. Фабриканты сразу обратили внимание на высокообразованного человека, приехавшего в Иваново-Вознесенск, и «запрягли» его в общественную работу. Он деятельно исполнял обязанности секретаря местного отдела Императорского Русского технического общества, вел дела в комитете, руководившем местной общественной публичной библиотекой. Прекрасно владея искусством публичной речи, он выступал по поручению местных промышленников на различных собраниях. Амплуа С. Д. Смирнова в провинциальном городе можно с полным правом охарактеризовать полузабытым термином «культуртрегер»12.
Другим ветераном педагогического труда являлся Кузьма Алексеевич Жаров. Будучи сиротой, он провел свое детство в Московском воспитательном доме, после этого окончил учительскую семинарию в Москве, работал сначала в училище при фабрике братьев Гарелиных, а потом во 2-й земской мужской школе Ива-ново-Вознесенска. Трудиться приходилось в очень тяжелых условиях, училище было катастрофически переполнено, по его словам, в классе «вообще невозможно повернуться». Приходившие в школу родители удивлялись, как учитель не глохнет от крика десятков детей, резвящихся на перемене, и спрашивали его: «Как Вы с ними справляетесь? Сподоби Вас Господь!»13
Музыку в Шереметевской мужской земской школе преподавал Е. Ф. Кнорре. Помимо хорошо спевшегося хора, в школе
был организован из подростков полноценный оркестр, состоявший из струнных, духовых и ударных инструментов. Для него было приобретено 12 скрипок, 2 флейты, 5 кларнетов, 1 тромбон, 2 корнет-а-пистона, 1 барабан и даже особые инструменты для исполнения «Детской симфонии» Гайдна, а также довольно значительная нотная библиотека. Оркестр был способен исполнять достаточно сложные вещи. Он выступал при посещении Шереме-тевской школы владимирским губернатором, во время выпускных экзаменов, а также на детских утренниках14.
В то же время в педагогической корпорации Иваново-Воз-несенска встречались и случайные люди, которые приносили народному образованию больше вреда, чем пользы. В начале ХХ в. в городском приходском училище на ул. Негорелой гимнастику преподавал человек (фамилию его в источниках найти не удалось), педагогические приемы которого не укладывались ни в какие рамки. Он осыпал не слишком понятливых детей площадной руганью и даже применял к ним меры физического воздействия. Это стало достоянием общественности. О таком случае педагогической девиации сообщала своим читателям газета «Старый владимирец», она же поместила по поводу этого сатирические стихи15. Хотя они не отличались литературными достоинствами, но зато выносили на суд общественности факты, которые не могли быть терпимы в педагогической среде:
«Гимнаст» из школы с Негорелой Так увлекается порой, Его объекты обучения Идут избитые домой16.
Для того чтобы труд учителя был эффективным, необходимо было постоянно повышать его профессиональную квалификацию. Органы местного самоуправления проявляли большую заботу о том, чтобы постоянно поддерживать знания, умения и навыки педагогов на уровне передовых достижений науки. Возможность устраивать курсы повышения квалификации более или менее регулярно появилась только с конца 1890-х гг. До этого, в 1880-х и первой половине 1890-х гг., в условиях консервативного внутриполитического тренда добиться разрешения на проведение курсов было невозможно. С 1 по 15 августа 1898 г.
в Иваново-Вознесенске прошли курсы, которыми руководил инспектор народных училищ Шуйского уезда И. Ф. Любимов. Лекции и практические занятия на них вел преподаватель русского языка из Омского кадетского корпуса К. В. Ельницкий, известный своими научными работами по педагогике и методике, на эти курсы собралось со всего уезда 53 человека17.
С 1 по 19 августа 1902 г. очередные курсы были посвящены первой медицинской помощи, которую педагоги могли оказать школьникам. На них с учителями встречались известные иваново-вознесенские врачи С. Я. Дорогов и С. А. Чернобровцев, рассказавшие о симптомах гриппа, кори, скарлатины, малярии и других болезней, о необходимости привития оспы, о помощи при отравлениях и т. п.18
Летом 1913 г. земство провело краткосрочные курсы по методике преподавания арифметики и русского языка в начальной школе. На них собрались несколько десятков человек, из них 14 работали в земских школах Иваново-Вознесенска и его пригородов19. Характерно, что земство уделяло гораздо большее внимание повышению квалификации своих учителей, чем органы городского самоуправления. В конце XIX — начале XX в. Иваново-Вознесенская городская управа ни разу не проводила таких мероприятий, больше полагаясь на стремление педагогов к самообразованию.
Однако гласные Иваново-Вознесенской городской думы и служащие управы хорошо понимали необходимость для народного учителя постоянно повышать свою профессиональную квалификацию. Используемые методы для достижения этой цели отличались от тех, которые практиковало земство. Городские деятели считали, что для педагогов особенно важно самообразование, бывшее очень популярным в среде интеллигенции на рубеже XIX—ХХ вв. Для того чтобы педагоги читали специальную литературу, расширяли свой общекультурный кругозор, Иваново-Вознесенская дума в начале ХХ в. приняла решение финансировать подписку учителей на различные периодические издания. «Учащие» не преминули воспользоваться представившейся им возможностью.
Например, во 2-м городском мужском приходском училище они выписали на 1911 г. такие издания, как газета «Русское слово» (годовая подписка стоила 7 р.), «Русское богатство»,
относившееся к типу так называемых толстых литературно-общественных журналов (9 р.), очень популярный иллюстрированный еженедельник «Нива» (8 р.). Заинтересовали учителей и специальные педагогические издания: «Русская школа» (6 р.) и «Для народного учителя» (2 р. 50 к.). На те же повременные издания подписались и учителя из 1-го женского городского училища. Механизм подписки был довольно простым: учителя представляли квитанции в городскую управу, которая их оплачива-ла20. Следует обратить внимание на общественно-политические предпочтения провинциальной интеллигенции. Среди выписанных журналов нет ни одного консервативного издания, особой популярностью в этой среде пользовалась московская либеральная газета И. Д. Сытина «Русское слово» и либерально-народнический журнал «Русское богатство».
Вероятно, такая «тенденциозность» в предпочтениях местных педагогов обеспокоила городских гласных. С 1911 г. в школах стали составлять предварительные списки газет и журналов, которые собирались выписать учителя, затем дума рассматривала их и утверждала. Эта самодеятельная цензура на муниципальном уровне вызвала законное недовольство педагогов21.
Городская управа также заботилась об обеспечении учительского персонала соответствующей методической литературой. В 1911 г. были приобретены и розданы книги замечательного русского педагога Вахтерова «На первой ступени обучения» и «Планы и конспекты уроков для обучения письму-чтению по букварю», а также книга Анастасьева «Народная школа. Руководство для учащих в начальных училищах»22.
Важнейшим показателем благосостояния учителей был уровень их доходов, которые у большинства более чем на 90 % состояли из жалования. Заработная плата учителей на протяжении всего рассматриваемого периода постепенно возрастала. К сожалению, в доступных нам источниках нет данных об их жаловании в 1870-х гг. Что касается следующего десятилетия, то в это время педагог начальной школы получал в месяц 20 р., а в год — соответственно 240 р. (в документах того времени чаще указывается размер не месячного, а годового жалования). В начале 1890-х гг. заработная плата была установлена в 300 р., для помощника учителя — 200 р., для законоучителя — 150 р. (уроков у него было значительно меньше,
чем у учителя). Затем на протяжении довольно длительного периода уровень заработной платы не менялся23.
Существовавшая в это время система оплаты первоначально не отличалась справедливостью. Одинаковое жалование получал и опытный учитель, трудившийся десятки лет, и выпускница гимназии, только что пришедшая на работу в школу. В связи с этим в 1898 г. городская дума приняла решение каждые 5 лет делать прибавки к годовому жалованию по 50 р. Таких прибавок было шесть, следовательно, опытный учитель мог рассчитывать на жалование в 600 р. (50 р. в месяц), т. е. в два раза больше базового24.
В земских школах в 1880-х гг. заработная плата педагога составляла 300 р. в год, т. е. несколько больше, чем в городских приходских школах. В 1890-х гг. она варьировалась от 300 до 400 р., т. к. земство стало вводить прибавки за стаж. К началу ХХ в. прочно вошли в практику четыре прибавки по 60 р., которые вводились через каждые 5 лет; таким образом, максимальное жалование, которое мог получить учитель со стажем более 20 лет, составляло около 600 р.25
Помощники или помощницы учителей в городских приходских училищах получали в конце XIX в. только 180 р. в год. Это было логично, т. к. они фактически проходили испытательный срок перед назначением на должность штатного учителя. Еще меньше было жалование у преподавателей предметов, которые считались второстепенными. Учителя пения и гимнастики получали всего по 75 р. в год. Правда, педагогическая нагрузка у них была небольшой, и они могли работать одновременно в нескольких школах26.
Всё познается в сравнении, поэтому стоит указать, что в это же время в Иваново-Вознесенске на местных текстильных предприятиях рабочий средней квалификации получал 230 р. в год, а жалование в 600 р. имели высококвалифицированные рабочие и служащие среднего звена. Таким образом, оплату труда штатных учителей начальной школы следует признать если не щедрой, то, по крайней мере, более или менее удовлетворительной27. Также в порядке сравнения упомянем, что сторож школы, обязанности которого были не очень сложными и обременительными, получал 132 р. в год28.
Интересно сравнить зарплату учителей с жалованием других земских служащих. Если педагоги в Шуйском уезде
в 1880-х гг. получали в среднем 240 р., то фельдшеры — 360 р., врачи — 1500 р. в год. Особенно впечатляющими были заработки руководящего состава земства: председатель уездной управы получал 2500 р., члены управы — от 800 до 1000 р.29 Педагоги в средних общеобразовательных учебных заведениях зарабатывали также значительно большее жалование, чем их коллеги в начальной школе. Если в начале ХХ в. учитель земского или городского приходского училища при большом стаже получал 600 р., то рядовой преподаватель гимназии или реального училища — около 1500 р., а директор — 5000 р., т. е. в восемь раз больше30.
В начале ХХ в. упомянутые выше прибавки, сделанные к учительскому жалованию в конце предыдущего столетия, были в значительной степени съедены усиливавшейся инфляцией. Губернская газета в статье, посвященной положению педагогов начальной школы, высказывалась за существенное повышение их жалования и сообщала, что некоторые из них вынуждены подрабатывать где-либо на стороне. Автор корреспонденции считал, что зарплата учителя в городской начальной школе должна быть не ниже 1200 р. в год31. Признавая справедливость этой критики, следует констатировать, что изложенная здесь позиция носила умозрительный характер, журналист не имел представления о том, в каком состоянии находились муниципальные бюджеты, их нельзя было свести без дефицита при таких расходах на зарплату.
В обеспечении педагогов произошли важные сдвиги, когда в российской школе с 1908 г. начало постепенно вводиться всеобщее начальное обучение. Министерство народного просвещения стало ежегодно отпускать городу Иваново-Вознесенску дотацию в 12 тыс. р., в том числе на зарплату каждому учителю из казны полагалось 360 р. в год. Это была базовая зарплата, назначаемая для тех, кто не имел необходимого стажа работы. Что касается прибавок, то их выплачивали уже из городского бюдже-та32. Аналогичная система начисления жалования (базовые 360 р. от казны и прибавки за стаж от органов местного самоуправления) была введена и в земских школах.
Жизненный уровень педагогической интеллигенции определялся условиями не только труда, но и быта. В этом контексте очень серьезной проблемой для учителей в городе был пресловутый квартирный вопрос. В сельской местности «учащие» обычно
бесплатно пользовались квартирами, которые были предусмотрены в зданиях сельских школ. В городе при многих училищах такое жилье для педагогов отсутствовало, и они снимали квартиры или комнаты у местных жителей. Между тем, квартирная плата в условиях нараставшей урбанизации росла в городах даже быстрее, чем цены на товары первой необходимости. Поэтому в конце XIX в. были введены выплаты так называемых «квартирных» для учителей как городских приходских школ, так и тех земских училищ, которые находились в городской черте.
Для рядовых учителей городских приходских училищ «квартирные» составляли накануне Первой мировой войны 240 р. в год, а для заведующих школами — 300 р.33 Обратим в этой связи внимание на позицию городского самоуправления, которое считало, что руководители школ должны иметь более дорогое и, соответственно, более представительное жилье.
По этому показателю положение земских учителей, работавших в городе, было заметно хуже. Характерна просьба, поступившая в 1907 г. в Шуйскую земскую управу и подписанная практически всеми земскими учителями города Иваново-Вознесенска. Они сообщали, что в последнее время особенно значительно поднялись цены на арендуемое жилье. За более или менее сносную квартиру приходилось платить по 8—10 р. в месяц, в то время как земство отпускало учителям очень скромные квартирные деньги — 50 р. в год. Учителя убедительно просили увеличить эти выплаты, в ответ гласные уездного земства сочли возможным повысить их до 75 р. В годы Первой мировой войны земские квартирные дотации были доведены до 120 р. в год, но всё равно они были в два раза меньше, чем у педагогов городских приходских школ34.
В то же время в начале ХХ столетия у некоторых земских учителей появилась реальная возможность увеличить свой заработок. В это время органы самоуправления стали повсеместно открывать народные библиотеки, они возникали, как правило, при школах. За заведование ими полагалась определенная плата в зависимости от графика работы читален и от размера читательской аудитории, которую они обслуживали. В одних случаях жалование учителей за заведование читальней составляло всего 25 р. в год, в других — 120 и даже 180 р.35
Наконец, у некоторых земских педагогов, кроме жалования, имелся еще один, довольно существенный источник дохода. В начале века, когда земство строило новые школьные здания, то рядом с каждым заранее предусматривался участок, отведенный для огорода и сада. Весь урожай, произраставший здесь на деревьях, кустарниках и грядках, поступал на стол педагога. В Ива-ново-Вознесенске такие сады и огороды имелись при Завертяих-ской, Шереметевской и Рылихской школах36.
Несмотря на возможности земских учителей получить прибавку, работая библиотекарем, или собрать урожай со школьного участка, служба в городских приходских школах была более привлекательной, чем в земских (как, впрочем, и церковно-приход-ских), по причинам материального свойства. Поэтому в конце XIX — начале XX в. можно наблюдать некий дрейф педагогических кадров в городские училища из школ других типов. Например, в 1898 г. подал просьбу о переводе из Шереметевского земского училища в 1-е городское мужское Леонид Васильев. В 1901 г. просил перевести его из Кирилло-Мефодьевской цер-ковно-приходской школы в 1-ю городскую мужскую Василий Миловидов, туда же и тогда же просился на работу Сергей Мило-видов из Шереметевского училища37. Эти примеры касаются переводов только внутри города, одновременно поступали аналогичные просьбы и от педагогов сельских школ.
Вышеприведенные факты позволяют обоснованно утверждать, что органы местного общественного самоуправления постоянно старались улучшить материальное положение педагогов. При этом они отчетливо понимали, что оно всё равно не дотягивает до тех стандартов, которые можно охарактеризовать как достойные. Долгие годы местная общественность в лице городских дум и земств пыталась решить этот вопрос сама, без помощи со стороны казны. Однако в период третьеиюньской монархии, когда государство повернулось лицом к проблемам народного просвещения, казна не только стала финансировать строительство школ, но и взяла на себя выплату базового жалования земским учителям. В свою очередь, прибавки за стаж платили педагогам местные органы общественного самоуправления.
Сравнивая деятельность различных органов самоуправления, можно заметить любопытную закономерность, заключавшуюся
в том, что городские гласные были заметно щедрее в отношении учебных заведений Иваново-Вознесенска, чем депутаты Шуйского уездного земского собрания. В какой-то мере понять последних можно, они не считали социокультурные учреждения в «Русском Манчестере» в полной мере «своими» и гораздо охотнее ассигновали деньги на развитие учебных заведений в городе Шуя и в сельской местности уезда, считая, что о развитии школы в Иваново-Вознесенске должна заботиться городская дума. При этом нельзя не упомянуть о том, что Шуйское уездное земство не забывало собирать очень значительные налоги со всех возможных недвижимых имуществ в Иваново-Вознесенске.
В целом сравнение уровня жизни городских и земских педагогов приводит к выводу о том, что в городских приходских училищах положение их было всё же несколько лучше. Именно поэтому на рубеже XIX—XX столетий наблюдается не очень заметный, но всё же уловимый, по делопроизводственным документам, дрейф земских учителей в городские школы. Причем, вероятно, это объяснялось не только материальными причинами, но и тем обстоятельством, что правовое положение «горожан» было более комфортным за счет обладания правами государственной службы со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе относительно их пенсионного обеспечения после выхода в отставку.
Особенностью такого крупного индустриального города, как Иваново-Вознесенск, было то, что здесь в развитии народного образования большую роль играли местные текстильные фабриканты, заинтересованные в повышении уровня грамотности своих рабочих. Именно поэтому они способствовали открытию новых школ, а в дальнейшем финансировали их деятельность.
Еще одной чертой своеобразия «Русского Манчестера» было наличие многочисленных земских школ на его территории. Обычно термин «земская школа» ассоциируется с сельским училищем. Но земские образовательные учреждения возникали и в урбанистической среде. Промышленные окраины Иваново-Вознесенска не входили в официальную городскую черту, и ответственность за их социокультурное развитие несла не городская дума, а Шуйское уездное земство. Именно оно открывало здесь одну за другой свои школы для местного фабричного населения, насчитывавшего в начале ХХ в. несколько десятков тысяч
человек. Таким образом, не только орган городского самоуправления, но и местные промышленники, земство объективно способствовали динамичному росту рядов педагогов в индустриальном центре. Они являлись самым многочисленным отрядом провинциальной интеллигенции, который намного превосходил по численности любые другие ее профессиональные группы.
В обществе десятилетиями складывались определенные стереотипы ролевых ожиданий относительно представителей различных социальных слоев. Например, дворянин выступал как храбрый воин, который с оружием в руках должен защищать отечество, священник — как добрый пастырь своих прихожан, крестьянин — как труженик, который кормит всю страну и одновременно является прочной основой престола, купец — как щедрый благотворитель. Что касается русского интеллигента, то ролевые установки относительно него заключались в том, что он должен трудиться на благо народа, лечить или учить его, сеять разумное, доброе, вечное, при этом не рассчитывая на щедрое материальное вознаграждение, и делать многое совсем бесплатно только на энтузиазме. Нужно отдать должное большинству представителей педагогической интеллигенции в России и, в частности в Иваново-Возне-сенске, — они эти ролевые ожидания в целом оправдывали.
В школах, находившихся в ведении органов местного самоуправления, работали настоящие подвижники народного просвещения, об этом свидетельствуют документы биографического характера о городских и земских учителях. Не считаясь с материальными трудностями, болезнями и личными драмами, они трудились, пока у них были силы для этого. Деятельность таких педагогов, как С. В. Смирнов, Е. К. Мекж, К. А. Жаров и др., вызывала искреннее восхищение и глубокое уважение у современников. Если сравнивать уровень энтузиазма и преданности своему делу среди работников средней и начальной школы, то первенство по праву необходимо отдать труженикам начальных народных училищ, уровень жизни которых был значительно ниже, чем у педагогов средней школы.
Учитель начальной школы выполнял в провинциальной среде очень важную миссию культуртрегера, который нес просвещение и культуру в самые широкие слои населения. Эту функцию он исполнял в процессе своей основной работы
в классе, во время внеклассных воспитательных и просветительных мероприятий, проводимых с детьми, — походов в театр, на экскурсию и т. п. Роль учителя как культуртрегера реализовыва-лась и в заведовании библиотекой, нередко существовавшей при школе, здесь он имел возможность управлять кругом чтения не только своих учеников, но и взрослых любителей книги.
Нельзя пройти мимо того обстоятельства, что педагогическая общественность вносила свой вклад в процесс формирования элементов гражданского общества в провинциальной России. Учителя участвовали в общественной деятельности, в многочисленных культурно-просветительных мероприятиях, которые проводились в стенах школы и вне ее. Гражданская позиция педагогической интеллигенции проявлялась и в том, что она самоотверженно трудилась за сравнительно невысокое вознаграждение.
Примечания
1 Государственный архив Владимирской области (далее — ГАВО). Ф. 14. Оп. 1. Д. 517. Л. 12 ; Государственный архив Ивановской области (далее — ГАИО). Ф. 2. Оп. 1. Д. 1733. Л. 18 ; Д. 4542. Л. 1, 5, 10—11.
2 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 94. Л. 2.
3 Там же. Д. 5327. Л. 27 ; Д. 5592. Л. 1.
4 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного Шуйского уездного земского собрания 1914 г. Шуя, 1915. С. 242—243, 248—249.
5 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 94. Л. 131.
6 Там же. Д. 4738. Л. 1—2.
7 Старый владимирец. Владимир, 1912. 19 апр., 29 апр. ; Вестник Владимирского губернского земства. Владимир, 1902. № 3. С. 14.
8 Волков И. В старом Иванове. Иваново, 1945. С. 53.
9 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4537. Л. 1 ; Д. 5327. Л. 29 ; Владимирский календарь и справочная книжка на 1904 г. Владимир, 1903. С. 54.
10 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4537. Л. 24.
11 Там же. Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 132.
12 Сергей Дмитриевич Смирнов : некролог / сост. И. Волков. Иваново-Вознесенск, 1910. С. 3—5.
13 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1884 г. Б. м., б. г. С. 39—39 ; Журналы и доклады очередного и чрезвычайного Шуйских уездных земских собраний 1913 г. Шуя, 1914. С. 328.
14 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1904 г. Владимир, 1904. С. 363—364.
15 Старый владимирец. 1910. 18 сент.
16 Там же. 1911. 12 окт.
17 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1898 г. Владимир, 1899. С. 176—177.
18 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1902 г. Владимир, 1903. С. 110—111.
19 Журналы и доклады очередного и чрезвычайного Шуйских уездных земских собраний 1913 г. Шуя, 1914. С. 495, 497—499.
20 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 561. Л. 66—67.
21 Старый владимирец. 1911. 8 янв.
22 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 561. Л. 71, 74.
23 Там же. Д. 94. Л. 127, 142, 216.
24 Там же. Л. 185.
25 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1884 г. Б. м., б. г. С. 38 ; Журналы и доклады очередного и чрезвычайного Шуйского уездного земского собрания 1913 г. Шуя, 1914. С. 388.
26 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 3359. Л. 67.
27 Лаверычев В. Я. Рабочее движение в Иваново-Вознесенске в годы Первой мировой войны (1914 — февраль 1917 г.) М., 1957. С. 44.
28 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4350. Л. 7.
29 Журналы очередного Шуйского уездного земского собрания 1887 г. Владимир, 1888. С. 61.
30 ГАИО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 85. Л. 1—5, 224, 316, 335 ; Д. 447. Л. 2, 4, 16—17, 35, 73.
31 Владимирская газета. 1903. 6 апр.
32 Старый владимирец. 1913. 16 февр.
33 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 573. Л. 142.
34 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного Шуйских уездных земских собраний 1907 г. Владимир, 1908. С. 232—233 ; Доклады Шуйской уездной земской управы очередному Шуйскому уездному земскому собранию 1915 г. Шуя, 1915. Т. 1. С. 91.
35 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного Шуйского уездного земского собрания 1914 г. Шуя, 1915. С. 232—233.
36 Журналы и доклады экстренного и очередного Шуйских уездных земских собраний 1908 г. с приложениями. Владимир, 1909. С. 43.
37 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 94. Л. 182, 221—222.
