28ББК 63.3(2)53-283.2
К. Е. Балдин
ИНТЕЛЛИГЕНТЫ ИЛИ ЧИНОВНИКИ? КОЛЛЕКТИВНЫЙ ПОРТРЕТ РУКОВОДЯЩИХ РАБОТНИКОВ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА (конец XIX — начало XX в.)
Современные исследователи-интеллигентоведы активно занимаются изучением такого многочисленного и разнообразного по своему составу отряда российской интеллигенции, как педагогические работники. По этой тематике защищены десятки диссертаций, написаны сотни монографий и статей. В то же время историки до сих пор мало обращали внимания на руководящих работников образовательных учреждений.
Для такого периода, как конец XIX — начало XX в., исследование этого сравнительно небольшого сегмента отечественной интеллигенции представляется очень важным, т. к. позволяет увидеть некоторые существенные тенденции в образовательной сфере эпохи российской модернизации. Особенно большую роль в модернизационном процессе играли в это время средние общеобразовательные учебные заведения, которые десятками и сотнями возникали на рубеже позапрошлого и прошлого веков как в столицах, так и в провинции. Они готовили кадры образованных людей, в дальнейшем активно включавшихся в переустройство страны. Значительную роль в функционировании этих образовательных структур играли их руководители — директора и инспектора реальных училищ, мужских и женских гимназий. В Иваново-Вознесенске до революции было пять таких общеобразовательных учреждений весьма значительных по размерам.
Балдин К. Е., 2017
Балдин Кирилл Евгеньевич — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Ивановского государственного университета. kebaldin@mail.ru
Руководящие работники средних учебных заведений, будучи высокооплачиваемыми должностными лицами, однозначно принадлежали к верхнему слою российской интеллигенции по уровню материальной обеспеченности. В большинстве своем они были преданы истеблишменту и неуклонно проводили в жизнь его идейно-воспитательные установки. В индустриальном городе они составляли весьма узкий социально-профессиональный слой. Несмотря на немногочисленность, он занимал значительное место в провинциальном социуме благодаря своей статусности, высоким чинам по «Табели о рангах» и различным наградам, которыми государство не забывало отмечать этих людей.
Соотношение в одном человеке двух ролей — чиновника и интеллигента, было очень различным; бывало и так, что чиновник почти полностью побеждал интеллигента. Эти должностные лица, с одной стороны, находились в жесткой иерархической системе, из которой было трудно вырваться, с другой стороны, они сеяли то, что поэт назвал «разумным, добрым, вечным».
Уточняя предмет данного исследования, укажем, что мы ограничимся руководителями только средних общеобразовательных учебных заведений на примере города Иваново-Вознесенска и в основном не будем касаться функциональной стороны вопроса, т. е. выполнения управленцами от образования своих прямых профессиональных обязанностей.
Остановимся сначала на профессиональной подготовке рассматриваемых нами персонажей. Абсолютное большинство руководителей учебных заведений Иваново-Вознесенска имели солидное образование, закончив различные вузы. При этом варианты полученной ими подготовки были весьма многообразны. Об этом свидетельствуют данные о директорах Иваново-Вознесенского реального училища: И. И. Бордюгов окончил Главный педагогический институт, А. В. Муромцев — физмат Московского университета, Н. Н. Анучин — физмат Харьковского университета, П. А. Григорьев — Петербургское коммерческое училище, И. М. Сыромятников — физмат Московского университета. Целесообразно привести аналогичные данные об инспекторах того же учебного заведения: С. Н. Преображенский закончил Московскую духовную академию, А. И. Виноградов — Казанский университет, Д. А. Фогль — Политехнический институт
в Праге, Д. Д. Ефремов — Петербургский университет1. Директор Иваново-Вознесенской мужской гимназии С. И. Котровцев являлся питомцем истфила Московского университета2.
Женщины, руководившие учебными заведениями, естественно, заканчивали не университеты, а иные образовательные учреждения. Так, начальница Иваново-Вознесенской казенной гимназии О. Ф. Киселева окончила Екатерининский институт благородных девиц3.
Университеты в дореволюционной России давали общенаучную, а не педагогическую подготовку. Поэтому их выпускники не обладали специальными знаниями в области психологии и педагогики, которые необходимы были для преподавания в средней школе. Министерство народного просвещения (МНП), учитывая это, организовало дополнительные курсы для выпускников университетов, желавших трудиться в образовательной сфере. Они действовали при Московском высшем техническом училище, где за время обучения «курсантам» выплачивались стипендии МНП. В 1876 г. сюда был определен «для приготовления к должности преподавателя в реальных училищах» будущий руководитель Иваново-Вознесенского реального училища Н. П. Бакланов, в 1879 г. — будущий инспектор того же учебного заведения Д. А. Фогль, а в 1885 г. — один из его преемников на том же посту — Д. Д. Ефремов4.
Ко времени назначения руководителями учебных заведений рассматриваемые нами персонажи имели за плечами достаточно богатый опыт педагогической и административной службы, который они использовали при работе в Иваново-Вознесен-ске. Начальница женской гимназии О. Ф. Киселева до этого исполняла обязанности классной дамы в Екатерининском институте благородных девиц в Москве5. Директора местного реального училища также участвовали в педагогическом процессе за пределами Иваново-Вознесенска. И. И. Бордюгов преподавал химию в 3-й Московской гимназии. По воспоминаниям современников, в эти годы он был довольно близким другом русского публициста Н. А. Добролюбова6. Преемник И. И. Бордюгова — А. В. Муромцев преподавал математику в 6-й Московской гимназии. Н. Н. Анучин работал в Орловской гимназии, затем был назначен инспектором народных училищ Орловской губернии, потом инспектором
Тамбовской гимназии, а после этого — директором учительской семинарии в г. Карачев. Таким образом, он имел довольно богатый опыт не только педагогической, но и административной работы7.
Стаж административной работы училищных директоров и гимназических начальниц был различным. Первая руководительница Иваново-Вознесенской женской гимназии Е. С. Колзакова прослужила на этом посту пять лет, после этого ее перевели руководить женской гимназией в г. Серпухов, где она трудилась еще 24 года до выхода на пенсию8. В реальном училище за первые 18 лет его истории сменились шесть директоров, средний срок их пребывания в должности составлял около трех лет. Однако принявший на себя обязанности руководителя И. М. Сыромятников директорствовал с 1894 г. около двух десятилетий. К 60-летнему возрасту он выслужил все возможные награды, прибавки к жалованию и максимальную пенсию9.
О том, как развивалась карьера руководителя учебного заведения, можно проследить на примере Ивана Михайловича Сы-ромятникова. На службу в Иваново-Вознесенское реальное училище он пришел в 1877 г. коллежским асессором. В 1884 г. по выслуге лет получил чин надворного советника, в 1886 г. — коллежского советника, в 1889 г. — статского. Таким образом, всего за 12 лет он поднялся сразу на несколько важных ступеней по «Табели о рангах». Впрочем, следующего затем чина действительного статского советника ему пришлось дожидаться долго — до 1904 г., хотя за эти пятнадцать лет он стал сначала инспектором, а потом директором училища10. До чина статского советника дослужился директор мужской гимназии С. И. Котровцев. Такой же чин получил инспектор реального училища И. В. Ясинский11.
Возможные для руководителя среднего учебного заведения отличия также целесообразно рассмотреть на примере И. М. Сыро-мятникова, который «собрал» их почти все. Его формуляр свидетельствует о том, что в 1883 г. он удостоился ордена Станислава 3-й степени. В 1887 г. он получил Анну 3-й степени, 1891 г. — Станислава 2-й степени, 1901 г. — Владимира 4-й степени, 1906 г. — Владимира 3-й степени и в 1912 г. — Станислава 1-й степени. Кроме того, у него были медали: бронзовая — за активное участие во Всероссийской переписи населения 1897 г. и серебряная — в память императора Александра III12. У инспекторов
того же реального училища И. В. Ясинского и Д. Д. Ефремова самой старшей наградой являлась Анна 2-й степени13.
Большую часть своего служебного времени руководители учебных заведений отдавали всё же административной работе, педагогическая деятельность у них стояла на втором плане. Так, в реальном училище на рубеже XIX и XX вв. директор И. М. Сыромятников и инспектор И. В. Ясинский имели всего по 12 уроков в неделю. В казенной женской гимназии начальница О. Ф. Киселева преподавала только французский язык, уроков по которому было не очень много14.
Некоторые из упомянутых нами лиц занимались также научной и, в частности, научно-методической работой, хотя их должностные обязанности напрямую не предусматривали такого рода деятельности. Руководивший в 1880-х гг. реальным училищем А. В. Муромцев являлся автором учебного пособия «Элементы геометрии», а инспектор Д. Д. Ефремов не только издал книгу «Новая геометрия треугольника», но и сотрудничал в столичном журнале «Вестник опытной физики и элементарной математики», где печатал научные статьи15.
Руководители средних учебных заведений относились к категории высококвалифицированной интеллигенции. Можно с полным правом утверждать, что они являлись одними из самых высокооплачиваемых должностных лиц в городе. В отличие от педагогов и руководителей начальных школ, финансируемых из городского бюджета, педагогов и начальствующих лиц средней школы обеспечивала казна (исключение составляли частные учебные заведения).
По данным на конец 1870-х гг., директор реального училища И. И. Бордюгов получал в год жалование 1176 р., а со всеми доплатами — 2 626 р. В начале ХХ в. жалование было существенно повышено: И. М. Сыромятников получил 2 тыс. за исполнение обязанностей директора реального училища и еще 1 тыс. по должности заведующего школой колористов, работавшей при этом училище. За 12 уроков в неделю ему причиталось еще 720 р., а всего — 3 720 р.16 Из этих данных явствует, что административные обязанности оплачивались лучше, чем педагогический труд.
Женские гимназии, хотя и назывались казенными, на деле содержались не из государственных средств, а за счет городского
бюджета, пожертвований и платы родителей за обучение детей. Для сравнения укажем, что в начале ХХ в. начальница женской гимназии О. Ф. Киселева получала за 12 уроков французского языка в неделю 360 р., а за обязанности начальницы — 600 р.17 Таким образом, руководительница среднего женского учебного заведения получала в два с половиной раза меньше, чем инспектор в реальном училище: в последнем И. В. Ясинский, исполнявший обязанности «завуча», зарабатывал 1500 р. за уроки и 750 р. за выполнение административных обязанностей18. Разница объяснялась вовсе не гендерной дискриминацией, а недостаточным финансированием женского образования.
Штатным жалованием доходы училищного начальства не ограничивались. В частности, директорам время от времени выдавали премии по 200—300 р., а когда И. И. Бордюгов решил поправить свое здоровье, ему выдали так называемые «лечебные» в размере 670 р. Нередко директор, а вместе с ним и инспектор пользовались бесплатной квартирой, которая находилась непосредственно в здании учебного заведения. В Иваново-Вознесенском реальном училище квартира для директора была предусмотрена, а для инспектора нет. Поэтому он получил в год 600 р. квартирных19.
Впечатляющим выглядит размер пенсионного обеспечения руководителей в сфере народного просвещения. Директор реального училища после выслуги 20 лет получал годовую пенсию 1200 р., а после выслуги 30 лет к вышеназванной сумме добавлялось еще 1200 р. При этом одновременно он еще мог работать. Например, И. М. Сыромятников получал 3 тыс. р. жалования, 720 р. за уроки и 2 400 р. пенсии, всё вместе составляло 6 120 р.20 Для сравнения укажем, что рабочий очень высокой квалификации на текстильной фабрике в начале ХХ в. зарабатывал около 500—600 р.
Большинство руководителей учебных заведений были людьми семейными. Типичным примером очень удачного брака, по крайней мере — в материальном отношении, является женитьба И. М. Сыромятникова на Александре Гандуриной — дочери местного текстильного предпринимателя М. Л. Гандурина21. Наверняка приданое, которое получил тогда еще молодой преподаватель реального училища, было весьма солидным. В результате резко повысился социальный статус Сыромятникова в городе, т. к. его шурьями стали текстильные фабриканты Антон, Николай
и Лаврентий Гандурины, капиталы которых исчислялись миллионами рублей. В семье Сыромятниковых было двое детей: Сергей, ставший инженером путей сообщения, и Екатерина, которая окончила Иваново-Вознесенскую гимназию и вышла замуж за инженера-путейца Измайловского22.
Женой инспектора реального училища Ивана Васильевича Ясинского стала Олимпиада Ивановна. В браке у них родились четверо детей: Валентина, Всеволод, Борис и Людмила. Осиротевшей семье после смерти Ясинского в 1900 г. была назначена казенная пенсия размером в 750 р. в год. Разумеется, для семьи из пяти человек этого было маловато, но Ясинские и после смерти кормильца материально не нуждались. Олимпиада Ивановна была человеком активным и предприимчивым. Она заведовала в Ивано-во-Вознесенске женской профессиональной школой, получая за это жалование и беря коммерческие заказы на шитье одежды ученицами школы, что также приносило ей немалый доход23.
Очень непросто сложилась жизнь замечательной женщины Ольги Федоровны Киселевой, более двух десятилетий руководившей Иваново-Вознесенской женской гимназией. Она происходила из дворянской семьи, ее отцом был генерал Федор Аде-лунг. Закончив престижный Екатерининский институт благородных девиц, она была оставлена для работы при нем. Ольга вышла замуж за юриста Киселева, который делал быструю карьеру и являлся заместителем председателя Сарапульского окружного суда. Однако, как свидетельствуют официальные документы, он «впал в умопомешательство» и был помещен в Преображенскую психиатрическую больницу в Москве. Для того чтобы содержать семью, Ольга Федоровна стала работать сначала классной дамой в Екатерининском институте, а потом, с 1882 г. — начальницей женской гимназии в Иваново-Вознесенске24.
Как отмечал в надгробном слове по ней ивановский священник о. Дмитрий Сперанский, она самоотверженно любила своих четверых детей, стараясь дать им необходимое воспитание, хотя времени на семью за делами службы у нее явно не хватало. Незадолго перед смертью Ольга Федоровна не раз говорила, что ей очень хотелось бы уйти на покой и жить у кого-либо из своих детей25.
К сожалению, источники не позволяют дать руководящему составу учебных заведений всестороннюю психологическую
или нравственно-этическую характеристику. Делопроизводственные документы вообще не содержат материал по этой теме, а источников личного происхождения практически нет, тем более что мемуары или дневники могут дать искаженное представление о действительности.
В качестве примера можно привести дневник учащегося реального училища Петра Журова, в котором сохранились краткие заметки о некоторых руководителях этого учебного заведения. О «Н. П. Бл.», т. е. наверняка о Н. П. Бакланове (директор в 1891— 1894 гг.), говорится, что он был «несамостоятелен» и смущался при общении даже с подчиненными26. Впрочем, Петр Журов приводит эти сведения с чужих слов, так как Бакланова он не знал, и доверять этой информации нужно с большой осторожностью.
Более или менее репрезентативный материал имеется в нашем распоряжении о начальнице женской гимназии О. Ф. Киселевой. Правда, используемый источник представляется довольно специфическим. Это упомянутое выше слово, сказанное священником о. Дмитрием Сперанским на ее погребении. При анализе нужно учитывать, что о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Отец Дмитрий, судя по всему, знал об Ольге Федоровне, которая в жизни была типичным интровертом, значительно больше, чем большинство его слушателей.
Как утверждал священник, основной чертой ее характера было чрезвычайно развитое чувство ответственности за порученное дело. Хотя внешне О. Ф. Киселева казалась сухой, она очень любила девочек-учениц, порученных ее попечению. Но эта любовь проявлялась не в потворстве их слабостям, а в том, что она не только замечала дурные привычки и пороки, но и старалась их исправить, в том числе наказанием. Подчас строго требовала, чтобы ученицы соблюдали скромность во внешнем виде — одежде, прическах, украшениях. Именно поэтому взрослые девушки-выпускницы относились к ней негативно. Зато дети младшего возраста чувствовали ее любовь и в ответ платили своими искренними симпатиями.
Еще одной характерной чертой О. Ф. Киселевой, из-за которой она нажила немало врагов, была беспристрастность. Она относилась к детям одинаково участливо вне зависимости от положения их родителей в обществе. Для нее не было разницы между дочерями
мелких служащих и девочками из семей фабрикантов. Характерно, что на панихиде по О. Ф. Киселевой огромный Покровский собор не смог вместить всех желавших проститься с ней27.
Преподаватели казенных учебных заведений числились чиновниками МНП и, естественно, зависели от своего непосредственного начальства — инспектора и директора, а эти последние — от попечителя учебного округа и от чиновников МНП в столице. В числе основополагающих, хотя и неписаных, правил чиновничьей службы считалось послушание начальству и отказ от личной инициативы. Проявление инициативы со стороны подчиненных в бюрократическом аппарате не поощрялось.
Вместе с тем изредка встречались преподаватели, которые не укладывались в прокрустово ложе чиновничьего делопроизводства и выступали с различными идеями, некоторые из них следует характеризовать как вполне конструктивные. Одной из таких креативных личностей в Иваново-Вознесенске стал учитель словесности в Иваново-Вознесенском реальном училище Сергей Иванович Котровцев.
В июле 1907 г. он обратился в Иваново-Вознесенскую городскую управу с предложением открыть в «русском Манчестере» мужскую гимназию. Он считал, что это учебное заведение должно быть не казенным, а частным, при этом указывал на себя как на потенциального ее директора и организатора этого нового учебного заведения. Для осуществления своих планов он просил материальную помощь от городского самоуправления: в первый год субсидию в 3 тыс. р. на создание гимназии, а в последующие два года — по 2 тыс. р. на ее содержание.
С. И. Котровцев в своем прошении сообщал «отцам города», что эту идею поддержали еще несколько преподавателей реального училища, готовых работать в новом учебном заведении. Судя по просьбе, поданной в городскую управу, он был уверен в том, что ему вместе с единомышленниками удастся «поставить гимназию на должную высоту, сообщая учащимся необходимые в жизни познания без всякой мертвящей схоластики»28.
Последний аргумент представлялся очень важным в связи с тем, что в Иваново-Вознесенске в определенных общественных кругах (фабриканты и инженерно-техническая интеллигенция) бытовало стойкое убеждение о том, что в классических гимназиях
господствует эта самая «мертвящая схоластика», а латынь и древнегреческий язык (два неотъемлемых атрибута гимназического «классицизма») юным жителям Иваново-Вознесенска совершенно не нужны. По мнению этих общественников, для детей в крупном промышленном центре необходимо реальное общее и профессиональное образование.
С. И. Котровцев являлся человеком, который занимал видное положение в Иваново-Вознесенске, имел чин статского советника, был награжден несколькими орденами, получал высокое жалование29. Возникает вопрос — зачем же он выступил с инициативой создания частной мужской гимназии? Можно с уверенностью предположить, что он знал о том, какие проблемы стояли перед местной частной женской гимназией М. И. Крамаревской и, вполне возможно, консультировался с ней по поводу перспектив негосударственного учебного заведения. Он наверняка четко представлял, что ему предстоят многочисленные хлопоты, связанные с поиском здания для гимназии, снабжением ее классной мебелью и учебными пособиями, преодолением многочисленных бюрократических препон. Между тем, как показывал опыт частной гимназии Крамаревской, в провинциальном городе на большой коммерческий успех организаторы гимназии не могли рассчитывать. С учетом этих не самых радужных перспектив можно предположить, что С. И. Котровцев являлся в большей степени не чиновником, а общественником, который ставил своей целью совершенствование образовательного пространства в провинции, а не коммерческую выгоду.
Гласные Иваново-Вознесенской городской думы на заседании 16 августа 1907 г. отнеслись к предложению С. И. Котровцева без особого энтузиазма. Они отказались выделять пособие на планируемую гимназию, но в то же время посчитали, что не стоит отдавать в частные руки инициативу создания такого важного образовательного учреждения. По всей вероятности, отцы города рассудили, что городу и одного частного среднего учебного заведения достаточно. Гласные, проявив интерес к самой перспективе открытия мужской гимназии, решили создать комиссию для обсуждения этого вопроса, которая начала работу уже 6 сентября 1907 г.30
Комиссия пришла к заключению, что мужская гимназия городу всё же необходима, и 20 февраля 1908 г. дума обратилась
к попечителю Московского учебного округа с просьбой дать разрешение на открытие этого образовательного учреждения. Гласные приняли решение предоставить в распоряжение новой гимназии здание, которое до 1904 г. занимала казенная женская гимназия и которое предварительно необходимо было отремонтировать. С. И. Котровцев принимал участие в этом процессе и наверняка давал советы гласным в том деле, которое он уже тщательно продумал.
В дальнейшем события развивались довольно динамично для не слишком поворотливой бюрократической машины МНП. Согласие учебного начальства было получено, и 31 августа 1909 г. начались занятия в городском мужском училище 3-го разряда. Такое название носила будущая мужская гимназия, которую в это время пока даже нельзя было назвать даже прогимназией, т. к. в составе ее были фактически только приготовительный класс (т. е. «нулевой») и первый. В 1910 г. учебное заведение получило статус городского училища 2-го разряда31, а летом 1911 г. — статус гимназии, ее директором был назначен С. И. Котровцев32. Именно ему принадлежала главная заслуга в создании нового учебного заведения, хотя конечный результат не соответствовал первоначальным планам этого провинциального общественника.
Гимназия быстро наполнилась, а потом и переполнилась детьми. В 1911 г. в ней насчитывалось 247 учащихся, а в 1917 г. — 559. Гимназия обслуживала не только Иваново-Вознесенск, но и окрестные крупные фабричные центры. В ней в начале 1917 г. учились мальчики из Кохмы, Тейкова, Лежнева, были ученики из Гав-риловского посада, сел Вичуга, Тезино, Чернцы, Савино, из других населенных пунктов Шуйского, Ковровского, Суздальского, и даже отдаленного Судогодского, уездов Владимирской губернии33.
Совершенно особняком среди руководящего состава рассматриваемых учебных структур стояли начальницы частных учебных заведений. Забегая вперед, следует констатировать, что они были, прежде всего, не должностными лицами, не чиновниками ведомства народного просвещения, а скорее общественными деятельницами, предпринимателями, хозяйственниками и педагогами в одном лице.
К сожалению, о жизни и деятельности этих персонажей мы можем судить преимущественно по сухим делопроизводственным документам. Единственной руководительницей учебного
заведения в городе, о которой сохранились более живые и заслуживающие доверия свидетельства источников личного происхождения, является Мария Ивановна Крамаревская, открывшая первую в Иваново-Вознесенске частную гимназию. Это рукописные воспоминания А. П. Орловой, которая окончила это учебное заведение в 1917 г.
Педагогическая карьера Крамаревской началась с работы учительницей в начальной школе. Целесообразно привести цитату, которая дает представление об имидже начальницы и о ее отношении к подопечным: «Мария Ивановна, полная, свежая, статная, всегда затянутая в корсет, была женщиной среднего возраста. Неизменно была одета в темную, длинную, гладкую юбку и светлую блузку английского покроя с маленьким черным бантиком у стоячего воротника... Величаво она расхаживала по своим владениям и своими большими живыми карими глазами зорко во всё всматривалась, видела любые неполадки. Ее появление всегда вызывало уважение к ней, но и трепет от страха. Вскоре после моего поступления она подозвала меня к себе и говорит: ".у Вас передник не по форме: к проймам пришейте обязательно нагрудник!" Ее приказ был выполнен на другой же день»34.
Литературовед Л. Н. Таганов — автор книги о поэтессе Анне Барковой, закончившей эту гимназию, считает, что М. И. Крамаревская осознанно выполняла культурную миссию — просвещение народа35. Как нам представляется, в данном конкретном случае речь может идти лишь о просвещении, расширении общекультурного кругозора и нравственном совершенствовании не народа, а лишь ограниченного круга молодого поколения — девушек, которые учились в данной гимназии. В то же время, мы склонны согласиться с Л. Н. Тагановым, который утверждает, что Мария Ивановна стремилась внушить своим ученицам мысль о том, что их гимназия — по-своему элитарное учебное заведение. Элитарность его заключалась в том, что образование, полученное в гимназии, имело отчетливо выраженный гуманитарный характер. Особое внимание уделялось словесности, которую преподавала сама Крамаревская. Выпускнице гимназии А. П. Орловой запомнилось то, как начальница читала классические произведения — выразительно и четко. По ее инициативе в гимназии появилась традиция зачитывать в классе
лучшие сочинения учениц36. Это вызывало в девушках дух соревновательности и стремление удостоиться публичной похвалы от начальницы, которая служила для многих представительниц юного поколения неким образцом образованной и успешной в жизни женщины.
Гимназистки были знакомы только с учебной и воспитательной составляющими деятельности гимназии, между тем М. И. Крамаревской, как и начальнице другой частной гимназии Иваново-Вознесенска — П. А. Диомидовской, приходилось немало заниматься хозяйственной и финансовой деятельностью. Обе они открыли учебные заведения на свой страх и риск и должны были следить за тем, чтобы не потерпеть банкротство. Директора мужских казенных гимназий и реальных училищ были полностью избавлены от беспокойства за судьбу вверенных им образовательных учреждений, т. к. финансирование МНП было стабильным. Что касается Крамаревской и Диомидовской, то они были вынуждены рассчитывать лишь на личные связи в городском социуме и на свои организаторские способности. Открытые ими частные учреждения могли выжить в условиях рыночной экономики только благодаря способностям своих начальниц организовать их финансирование и снабжение всем необходимым. Именно это, а не учебный и воспитательный процессы составляли главную проблему для начальниц частных гимназий.
Когда в Иваново-Вознесенской думе стало известно, что в городе предполагается открыть первую частную женскую гимназию, некоторые гласные с удовлетворением отметили, что этому можно только порадоваться, т. к. наличие нескольких учебных заведений одного профиля приведет к конкуренции между ними и улучшению качества образования. Однако отцы города не учитывали того, что эффективная конкуренция возможна при относительно равных материальных возможностях. Между тем, эти возможности у частной гимназии были далеко не такими, как у казенной.
Об этом свидетельствуют прошения начальниц обеих гимназий, с которыми они практически ежегодно обращались в органы местного самоуправления. Субсидии двум дамам, конечно, давали, но эта помощь была не очень щедрой. По просьбе Крама-ревской гласные некоторое время отпускали ее гимназии по 2 тыс. р. в год. Находясь под впечатлением от проблем, которые
изложила в своей очередной просьбе Мария Ивановна, в 1913 г. они выделили для ее гимназии уже 3 тыс. р.37 Однако число учащихся здесь увеличивалось с каждым годом, а иваново-вознесенский муниципалитет не был готов идти на большие траты. Поэтому в 1914 г. М. И. Крамаревская впервые обратилась за помощью к Шуйскому уездному земству. Мотивировка просьбы
0 помощи выглядела очень убедительно: в этой гимназии учились десятки девушек из Кохмы, Тейкова, других населенных пунктов Шуйского уезда. Суммы обычно выделялись меньшие по размерам, чем просили, и на этот раз вместо просимых 2 тыс. из земского бюджета ассигновали всего 1 тыс.38
У автора сложилось стойкое впечатление, что вторая частная женская гимназия в Иваново-Вознесенске, открытая Диоми-довской, испытывала еще более серьезные трудности, чем аналогичное заведение Крамаревской. Об этом свидетельствуют просьбы начальницы и реакция на них органов местного самоуправления. В 1913 г. Диомидовская обратилась в Иваново-Вознесенскую городскую думу, охарактеризовав в деталях безотрадное материальное положение гимназии, она просила выделить ей ежегодную субсидию в размере 2 тыс. р. Гласные не дали ни копейки, и это несмотря на то, что председателем попечительного совета этого учебного заведения являлся городской голова. В том же 1913 г. Диомидовская обратилась в Шуйское земское собрание, здесь гласные оказались более отзывчивыми и выделили ей
1 тыс. р. Справедливости ради нужно сказать, что впоследствии городское самоуправление стало менее скупым, выделив для этого учебного заведения в 1914 г. 1 тыс. р., а в 1915 г. — 2 тыс.39
Можно только догадываться, какую крепкую нервную систему нужно было иметь этим двум женщинам, чтобы регулярно обращаться с просьбами в муниципальные органы, а в ответ получать либо отказы, либо субсидии значительно меньшие, чем реально требовалось для их учебных заведений.
Рассмотрим совершенно конкретные материальные проблемы, которые вставали перед М. И. Крамаревской и П. А. Диомидовской, взявшихся за руководство частными гимназиями. У казенных гимназий так называемый «квартирный вопрос», разумеется, возникал, но он решался либо за счет казенных (вариант — муниципальных) средств, либо путем сбора
благотворительных взносов состоятельными жителями города. У частных гимназий дела обстояли по-иному. В первые годы работы гимназии М. А. Крамаревская взяла в аренду двухэтажный дом в местечке Ямы. Однако с каждым годом ученический контингент возрастал, и помещение становилось тесным. В качестве паллиатива был снят второй дом на Ямах в трех кварталах от первого. Однако разделение учебного заведения на два помещения оказалось крайне неудобным. М. И. Крамаревская сочла за лучшее арендовать более вместительное помещение у Товарищества П. Малютина в самом центре города на Вознесенской площади. В связи с тем, что здание было до этого жилым, то потребовалась серьезная его перепланировка и ремонт. На это были потрачены значительные средства, не говоря о ежегодной аренд-
г 40
ной плате в 5 тыс. р.
Для учебного заведения требовалось специальное оборудование и соответствующие учебные принадлежности. П. А. Диомидовская, сообщая о многочисленных тратах своего учебного заведения в просьбах, обращенных к городской думе и земскому собранию, указала, что классная мебель в 1913 г. обошлась для бюджета ее учебного заведения в 800 р., требовались также расходные материалы — чернила, бумага, ручки, перья, карандаши41.
Однако основной расходной статьей гимназического бюджета всё же являлась выплата жалования педагогическому персоналу. Как писала в своих прошениях в Шуйскую земскую управу П. А. Диомидовская, в 1913—1914 гг. в ее гимназии годовая заработная плата учителям составляла 7 700 р., классной надзирательнице — 300 р., врачу, который обслуживал девочек, — 100 р. Жалование самой П. А. Диомидовской составляло в 1913 г. всего 500 р. в год, а в следующем году она решилась повысить его до 900 р.42 В 1915 г. за так называемый годовой час М. И. Крамаревская платила работавшим у нее педагогам 50 р., и это было меньше, чем в казенных образовательных учреждениях. В связи с этим в 1914/15 учебном году из упомянутой гимназии на более оплачиваемые места ушли двое учителей43.
Сейчас сложно предположить, рассчитывали ли М. И. Крамаревская и П. А. Диомидовская на какую-либо прибыль, когда открывали свои гимназии. Однако можно с уверенностью констатировать, что на протяжении всех лет существования
частных школ в Иваново-Вознесенске (с 1906 по 1917 г.), они не стали прибыльным делом. Как отмечала М. И. Крамаревская в прошении в Иваново-Вознесенскую городскую думу в 1915 г., «школа до сих пор не окупала себя»44. Это утверждение, которому можно поверить, в полной мере касается и гимназии П. А. Диомидовской. Вероятно, задумывая свои образовательные проекты, женщины предполагали, что события будут развиваться по такому сценарию, и их главной целью при открытии гимназий было не получение прибыли, а просвещение и воспитание подрастающего поколения.
Подводя итоги, следует констатировать, что состав руководящих кадров средней школы в провинции достаточно пестр. Среди них были и «перелетные птицы», приехавшие в провинциальный город для того, чтобы дать новый импульс своей карьере, которую они видели, прежде всего, в столичных городах. Но в их среде были и те, кого в местном интеллигентском социуме многие считали своими духовно-нравственными ориентирами. Как нам представляется, убедительным примером такого рода служила начальница женской гимназии О. Ф. Киселева. Ее жизнь можно без преувеличения назвать подвижнической, как в отношении собственных детей, так и в отношении учащихся вверенной ей гимназии. Приведенный материал лишний раз убеждает в том, что руководители этих образовательных учреждений были не только чиновниками, но и истинными интеллигентами.
В целом, руководящих работников просветительной сферы отличал высокий уровень образования, большинство из них (имеются в виду мужчины) закончили университеты, некоторые имели не только специальное профильное, но и педагогическое образование, пройдя специальные курсы, готовившие к преподавательской работе в средних учебных заведениях. Основными поприщами героев настоящей публикации являлись: во-первых, руководящая работа в качестве директоров или инспекторов, во-вторых, образовательная и воспитательная деятельность в среде юного поколения, в-третьих, некоторые из них, составлявшие меньшинство, имея склонность к научной деятельности, находили время и возможности заниматься ею.
Государство проявляло немалую заботу о материальном обеспечении руководящего состава общеобразовательных учебных
заведений. Это касалось базового жалования, различных доплат к нему, премий, квартирных, лечебных денег и, что важно, очень значительной по размерам пенсии. Люди, принадлежавшие к этому профессиональному слою, чувствовали себя социально защищенными. Материальная обеспеченность и социальная защищенность составляли для большинства из них очень важную мотивацию служебной деятельности, но не единственную. Одновременно мотивом их деятельности выступало стремление дать качественное образование и воспитание молодому поколению. Вторая мотивация роднила исследуемый нами слой с интеллигенцией, первая делала их больше похожими на чиновников.
Некоторые руководящие кадры школы могут смело считаться субъектами нарождавшегося на рубеже XIX—XX вв. гражданского общества. Разумеется, это были общественно активные индивидуумы. К ним трудно отнести большинство руководителей казенных мужских учебных заведений, в большей степени являвшихся чиновниками, а не общественниками, хотя определенную культуртрегерскую миссию они всё же выполняли. К элементам гражданского общества с полным правом можно причислить руководительниц частных женских гимназий, которые прилагали много сил для выживания и успешной деятельности этих учебных заведений в непростой обстановке рыночных отношений.
Примечания
1 Ефремов Д. Д. Краткий отчет за 25-летие существования Иваново-Вознесенского реального училища (1873—1898). Иваново-Вознесенск, 1898. С. 37, 40—48.
2 Государственный архив Ивановской области (далее — ГАИО). Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 24.
3 Там же. Ф. 35. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—2.
4 Ефремов Д. Д. Указ. соч. С. 43, 47, 49.
5 ГАИО. Ф. 35. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—2.
6 Васюков С. И. Былые дни и годы // Исторический вестник. 1908. Т. 111. С. 123—124.
7 Ефремов Д. Д. Указ. соч. С. 40—41.
8 ГАИО. Ф. 35. Оп. 1. Д. 149. Л. 1.
9 Там же. Ф. 33. Оп. 1. Д. 85. Л. 224, 316.
10 Там же. Л. 1—5, 335.
11 Там же. Ф. 34. Оп. 1. Д. 34. Л. 17 ; Ф. 33. Оп. 1. Д. 447. Л. 16.
12 Там же. Ф. 35. Оп. 1. Д. 85. Л. 2—4, 316 ; Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 19.
13 Там же. Ф. 211. Оп. 1. Д. 181. Л. 242 ; Д. 447. Л. 45.
14 Там же. Ф. 33. Оп. 1. Д. 85. Л. 224 ; Д. 447. Л. 73 ; Ф. 35. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—2.
15 Ефремов Д. Д. Указ. соч. С. 41, 49 ; ГАИО. Ф. 211. Оп. 1. Д. 181. Л. 98.
16 ГАИО. Ф. 33. Оп. 1. Д. 20. Л. 47 ; Д. 85. Л. 224.
17 Там же. Ф. 35. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—2.
18 Там же. Ф. 33. Оп. 1. Д. 447. Л. 73.
19 Там же. Д. 20. Л. 47, 55 ; Д. 447. Л. 73.
20 Там же. Д. 85. Л. 224.
21 Там же. Л. 1—2, 56, 58.
22 Там же. Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 19.
23 Там же. Ф. 33. Оп. 1. Д. 447. Л. 17, 27, 35 ; Тихомиров А. М. Иваново. Ива-ново-Вознесенск. Путеводитель сквозь времена. Иваново, 2011. С. 107.
24 ГАИО. Ф. 35. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—2, 13.
25 Сперанский Д. Слово на погребении начальницы Иваново-Вознесенской женской гимназии Ольги Федоровны Киселевой 12 января 1903 года. Иваново-Вознесенск, 2003. С. 5.
26 Ивановский государственный историко-краеведческий музей им. Д. Г. Бурылина. Ф. 48. Оп. 13. Д. 83542/6.
27 Сперанский Д. Указ. соч. С. 2—5 ; Владимирская газета. 1903. 15 янв.
28 Иваново-Вознесенск. 1917. 6 (18) мая.
29 ГАИО. Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 24.
30 Иваново-Вознесенск. 1917. 6 (18) мая.
31 Там же.
32 ГАИО. Ф. 205. Оп. 1. Д. 289. Л. 24.
33 Иваново-Вознесенск. 1917. 6 (18) мая.
34 Цит. по: Таганов Л. Н. «Прости мою ночную душу.». Иваново, 1993. С. 26.
35 Там же.
36 Там же.
37 ГАИО. Ф. 2. Оп. 2. Д. 665. Л. 1—2.
38 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного земского собрания 1914 г. Шуя, 1915. С. 115.
39 Там же ; ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5397. Л. 1, 4.
40 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного земского собрания 1914 г. С. 115.
41 Журналы и доклады чрезвычайного и очередного земского собрания 1913 г. Шуя, 1914. С. 107.
42 Там же. С. 108 ; Журналы и доклады чрезвычайного и очередного земского собрания 1914 г. С. 112, 114.
43 ГАИО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5390. Л. 1.
44 Там же.
