CC BY
59
DOI: 10.24411/2618-6888-2019-10004
В.И. Балакин
PAX RUSSINICA: К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОГО ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКОГО АЛЬЯНСА НА КОНТИНЕНТЕ ЕВРАЗИЯ
Аннотация. Активно формируемая система евроазиатских международных отношений представляет собой нелинейный синер-гетический процесс свободного выбора политических идеалов, смыслоопределяющих установок развития, моделей будущего поведения заинтересованных государств. Важнейшей предпосылкой для предотвращения любого неожиданно возникающего кризиса может стать последовательное формирование в геостратегическом межцивилизационном российско-китайском партнерстве самых действенных механизмов взаимного рационального контроля над инстинктивными импульсами односторонней «экспансии» двух стран в Евразии. Россия и Китай уделяют самое серьезное внимание достижению стратегической стабильности на евроазиатском континенте. Евразия в долгосрочных геополитических планах двух великих держав занимает важное место в контексте выстраивания пространства устойчивой безопасности на весьма отдаленную перспективу. Как представляется, крупнейшие цивилизации Евразии, такие, как Россия, Китай, а также Индия, Иран и Турция в обозримом будущем неизбежно приступят к совместной выработке систе-
мы ценностей, которая скорее всего во многом будет не совпадать с постмодернистской парадигмой развития коллективного Запада.
Международные эксперты рекомендуют РФ и Китаю быть крайне осторожными и внимательными при формировании единого евроазиатского пространства, чтобы не допустить подозрений соседей в стремлении КНР и России к политическому доминированию. Реальной стержневой проблемой российско-китайского партнерства в обозримой перспективе скорее всего станет достижение жесткой договоренности о континентальной евроазиатской самоорганизации, призванной уравновесить амбиции Москвы и Пекина, чтобы уберечь интеграционный процесс от сползания в пропасть взаимных упреков. Если это удастся, то тогда вполне можно будет допустить большую вероятность формирования российско-китайского многовекторного альянса. Сложность в функционировании российско-китайского партнерства состоит в том, что в ряде случаев отношения сторон могут переживать кризисные периоды, когда Евразия как геополитическое пространство в силу своего цивилизаци-онного разнообразия окажется неспособной найти общеприемлемое решение вопросов региональной важности, и это заставит Россию и Китай засомневаться в правильности совместно выбранного политического курса.
В отличие от России и Китая, США абсолютно не понимают огромную значимость традиционных ценностей, помогающих формировать на евроазиатском континенте новые реалии, когда все страны региона последовательно стремятся нивелировать существующие идеологические разногласия. В связи с этим важно продумать вопрос о цивилизационных границах континента Евразия, которые остаются весьма условными и совершенно по-разному трактуются на Востоке и Западе, что может политологически выглядеть как жесткое соперничество концепций многополярности и глобализации. На этом фоне существуют две принципиально разные модели будущего мироустройства: однополюсный мир и полицентрический мир, каждому из которых присущи неповторимость и уникальность.
В настоящее время набирает силу процесс отказа многих евроазиатских государств от политического покровительства со стороны-Вашингтона, что ведет к поиску ими иных возможностей для реализации своих интересов на международной арене. Главные сомнения в конструктивности политических изменений в Евразии связаны с сомнениями ряда государств в стабильности сложившейся послево-
енной системы, особенно в части валютно-финансового регулирования и торгово-экономического взаимодействия в рамках ВТО, переживающей серьезный кризис. Становление новой картины финансового бытия на евроазиатском континенте сопровождается ростом политической неустойчивости не только в региональном, но и глобальном масштабе. К тому же складываются безусловные требования к человеческой активности, которые можно назвать неким экологическим императивом. Этот императив вынужденно призван ограничить свободу экономических действий человека, чтобы обеспечить новые условия для дальнейшей коэволюции человека и биосферы, при которой финансовый фактор уже не будет играть определяющей роли.
Ключевые слова: Россия, Китай, Евразия, синергетический процесс, традиционные ценности.
Автор: Балакин Вячеслав Иванович, кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем Северо-Восточной Азии и ШОС Института Дальнего Востока РАН. E-mail: viacheslavbalakin@rambler.ru
V.I. Balakin
Pax RusSinica: on the probability of the formation
of a Russian-Chinese strategic alliance on the Eurasian continent
Abstract. The actively forming system of Eurasian international relations is a non-linear synergetic process of free choice of political ideals, meaning-determining attitudes of development, models of future behavior of interested states. The most important prerequisite for preventing any unexpected crisis seems to be the consistent formation of the most effective mechanisms of mutual rational control over the instinctive impulses of unilateral "expansion" of the two countries in the geostrategic inter-civilizational area of Eurasia. International experts recommend that Russia and China should be extremely careful and attentive in the formation of a common Eurasian space in order to avoid suspicion of neighbors in the desire of China and Russia to political domination. The core problem of the Russian-Chinese partnership in the foreseeable future is likely to be a tough agreement on continental Eurasian self-organization, designed to balance the ambitions of Moscow and Beijing in order to protect the integration process from slipping into the abyss of mutual reproaches. If this succeeds, then it will be possible to allow a greater probability of the formation of a Russian-Chinese multi-vector Alliance. In
long-term geopolitical plans of two great powers Eurasia take an important place in the context of building stable security area in remote perspective. It seems that great civilizations like Russia and China, so as India, Iran and Turkey, in visible future will inevitably set to the joint elaboration of values system which most probably in many aspects may not coincide with the postmodern paradigm of "collective West" development.
The international experts recommend the RF and China to be extremely careful and attentive in formation of the united Eurasian space in order to not arise any suspicion about alleged aspiration of the PRC and Russia to dominate politically. Evidently, real pivotal problem for China-Russia partnership in visible perspective will consist in the achievement of tough agreement on their self-organization in continental Eurasia aimed to balance ambitions of Moscow and Beijing and preserve integration process from slipping down to the abyss of mutual reproaches. If that succeeds, there will appear probability of formatting Russia-China multifaceted alliance. Complexity in functioning of Russia-China partnership is that will be able to arise the occurrences when both sides relations can pour periods of crises and Eurasia as a geopolitical space in virtue of its civilization variety show itself incapable to find common acceptable decision of regional importance questions and that impel Russia and China to doubt in lightness of jointly chosen political course.
Unlike Russia and China, the USA absolutely do not understand the enormous importance of traditional values that help shape new realities on the Eurasian continent, when all countries in the region consistently seek ways to neutralize existing ideological differences. In that connection it is very important to give a meaning of question about Eurasia continent civilization's frontiers which remain greatly conventional and interpreted absolutely in different way on East and West that can politically look like tough competition of conceptions concerning multi-polarity and globalization. On that background there are two different in principal models of future universe, namely: one polar world and many poles world every of which inherent characteristics of inimitability and humiliation.
Nowadays there is accumulated process when many Eurasian states refuse from political patronage of Washington and that lead them toward a search of other possibilities for realization own national interests on international arena. The main doubts in constructivism of political changes on Eurasia continent have been tied with the apprehensions of some countries toward real stability of developed after the World War II system especially concerning financial regulation and trade-economic interac-
tion in frames of WTO pouring serious crises. Formation of financial existence new picture on Eurasian continent is accompanied by the growth of political instability not only in regional but in global scale. Moreover it's turned out absolute demands to human activity which can be called a certain ecological imperative. This imperative has objectively to limit a freedom of human-being's economic actions so that to secure new conditions for further co-evolution of human-being and biosphere, in which financial factor already will not play main role.
Keywords: Russia, China, Eurasia, synergic process, traditional values.
Author: Vyacheslav I. BALAKIN, Ph.D. (Law), Associate Professor, Leading Research Fellow, Institute of Far Eastern Studies of the Russian Academy of Sciences (e-mail: viacheslavbalakin@rambler.ru).
Россия и Китай сегодня уделяют самое серьезное внимание достижению стратегической стабильности на евроазиатском континенте. Евразия в долгосрочных геополитических планах двух великих держав занимает важное место с точки зрения выстраивания гарантированного пространства безопасности на весьма отдаленную перспективу. Как представляется, крупнейшие цивилизации Евразии, такие, как Россия, Китай, Индия, Иран и Турция, в обозримой перспективе приступят к совместной выработке системы ценностей, которая скорее всего во многом будет не совпадать с постмодернистской парадигмой развития коллективного Запада [Borgwardt, Molthagen, ss. 41—45].
Евроазиатское пространство для атлантического сообщества выступает как пример динамического бытия геополитической системы весьма высокого уровня, объективно требующей выхода за пределы сложившихся оперативных границ, которые сформировались на основе сложных специфических процессов, превращающих Евразию в мощную самовызревающую глобальную доминанту. Все государства, объективно заинтересованные в евроазиатской стабильности, прекрасно осознают, что формируемая система евроазиатских ценностей представляет собой нелинейный синергетический процесс свободного выбора определенных идеалов, смыслоопределяющих установок и моделей будущего поведения.
Российско-китайское партнерство в рамках евроазиатского пространства может преобразоваться в устойчивую самобытную систему, способную своевременно и четко адаптировать процессы своей самоорганизации к существующим и развивающимся геополитическим возможностям.
Становление российско-китайского партнерства в Евразии несомненно будет сопровождаться втягиванием двусторонних отношений в бифуркационные фазы-циклы, когда устойчивость неравновесной системы взаимодействия между Москвой и Пекином станет время от время снижаться, ибо выработанные ранее механизмы согласования политических курсов в силу устаревания заложенных них ранее ресурсов будут утрачивать продуктивность.
Сложность в функционировании российско-китайского партнерства состоит в том, что в ряде случаев отношения сторон могут попадать в кризисные периоды, когда Евразия как геополитическое пространство ввиду своего цивилизационного разнообразия окажется неспособной найти адекватное решение вопросов региональной важности и это заставит Россию и Китай засомневаться в правильности совместно выбранного политического курса [Reiter, s. 5].
Видимо, немаловажным фактором станет и психологическая сложность восприятия стремительно развивающихся событий. Подобный период развития систем международных взаимоотношений часто называют «симптомом кризисного состояния» на этапе надвигающегося кризиса, хотя социальные, экономические и прочие объективные параметры вроде бы свидетельствуют о растущем благополучии в рамках партнерств и альянсов [Kaneko, p. 11].
Как представляется, важнейшей предпосылкой для предотвращения неожиданного глубокого кризиса на континенте может стать последовательное формирование в геостратегическом межцивилиза-ционном альянсе Pax RusSinica действенных механизмов взаимного рационального контроля над инстинктивными импульсами одной или другой стороны проявить «экспансию» на евроазиатском поле.
Однако есть и объективные факторы, которые способны осложнить недопущение кризиса в двусторонних отношениях. Цепочка подобного развития событий будет выглядеть следующим образом: Россия и Китай, стремясь к повышению национального уровня
жизни, в какой-то момент на словах опередят ожидания населения, что неизбежно вызовет ощутимое недовольство людей из-за пустых обещаний. Часто в подобных случаях причиной рокового несоответствия желаемого и действительного становится какой-нибудь внезапный региональный военный конфликт или мощные миграционные процессы, приводящие к резкому наплыву беженцев, что естественным образом порождает острые фрустрации в сознании большей части постоянно проживающего на данной территории населения, воспринимающего складывающееся положение как невыносимое и даже унизительное.
Начинается поиск виноватых, вспыхивает агрессивность поведения, обращенная вовнутрь государств партнерства, которая приводит к массовым беспорядкам, и это вполне может стать завершающим актом изначально вроде бы перспективного интеграционного проекта. России и Китаю следует быть крайне осторожными и внимательными при формировании единого евразийского пространства, на котором они рассчитывают политически доминировать, поскольку хорошо известно, что близость желанных целей часто усиливает мотивационное напряжение.
Тем не менее, согласно закону оптимума, эффективность простой деятельности всегда пропорциональна силе мотивации, в то время как эффективность сложной деятельности при чрезмерной мотивации резко падает, и в этом — один из главных источников опасности для партнерств и альянсов, задумываемых как Pax RusSinica [Moshes, Nojonen, p. 78].
Даже простое сравнение огромного множества кризисных эпизодов прошлого и настоящего позволяет систематизировать подходы по поводу самой принципиальной возможности создания геополитических альянсов между столь различными государствами, каковыми являются Россия и Китай.
Следует признать некую объективную реальность, суть которой сводится к наличию в общественном сознании обеих стран весьма опасных долговременно действующих факторов, когда имеющиеся потенциальные инструментальные возможности немотивированной взаимной агрессии в какой-то момент станут превалировать над культурными ограничителями, а при определенных негативных об-
стоятельствах могут проявить себя достаточно коварно, повреждая общественное сознание народов России и Китая. Россия должна учитывать высокую вероятность подобных действий со стороны Китая в рамках формируемого Pax RusSinica, что напрямую связано с последовательно повышающимся уровнем неравновесия на евразийском континенте, которое способно подвергнуть достаточно жесткому испытанию изначальное российско-китайское стремление к устойчивому взаимодействию.
Безусловно, различные негативные внешние факторы постоянно провоцируют очередные кризисы в отношениях между Москвой и Пекином, обе стороны видят такую опасность, делая при этом ставку на выработку некого геополитического компромисса. В связи с этим стержневой проблемой российско-китайского альянса в обозримой перспективе скорее всего станет достижение договоренности о континентальной евроазиатской самоорганизации, призванной как-то уравновесить амбиции обеих стран и уберечь интеграционный процесс от сползания в пропасть взаимных упреков.
Самоорганизация в Евразии вряд ли когда-нибудь достигнет оптимального предела, ибо она зависит от естественного ритма российско-китайских отношений, в которых доминирует идея национальных интересов, а «идея нации есть не то, что о ней думают во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности» [Соловьев, с. 220]. Это не что иное, как Великая Гармония, или, иными словами, — неустойчивая устойчивость, сбалансированность, образуемая динамичной подвижностью сторон в лице России и Китая, но при неподвижном центре, каковым является континент Евразия в виде Heart Land.
Такая парадигма неизбежно создает естественное согласие при противоестественных разногласиях, последовательно повышающих уровень системного неравновесия, что в свою очередь затрудняет поддержание геополитической устойчивости, ведя всю систему к очередному эволюционному кризису и стимулируя попытки сторон рационализировать политические действия, побуждаемые в реальности иррациональными мотивами.
Естественное согласие России и Китая по Евразии зиждется на общем стремление всеми силами не допустить политического
господства на континенте внешних сил, которые способны деструктивно повлиять на худо-бедно сложившуюся гармонию межци-вилизационного взаимодействия. Иррациональные мотивы, существующие в российско-китайских отношениях на евразийском континенте, можно объяснить объективно различными национальными интересами двух государств, которые сформировались достаточно давно и практически не менялись вследствие их инерционного характера, а также по причине невозможности отказаться от устоявшейся имперской парадигмы функционирования власти в каждой из стран.
Взаимоотношения России и Китая приходят в движение, как это происходит в рамках диалектической формулы «Инь-Ян», то есть, сообразуясь с естественным ритмом изменений в окружающем мире, когда движение идет по спирали, но в рамках одной Целостности. И таким образом Москва и Пекин не вступают в жесткую борьбу, ибо в определенном смысле присутствуют друг в друге как две стороны вышеупомянутой Целостности.
По оценкам западных экспертов, в обозримой перспективе имеется лишь один сценарий, при котором Россия и Китай могут разойтись в разные стороны. Это способно произойти в случае, когда у руководства двух государств прервется ощущение взаимной необходимости друг в друге с точки зрения интересов геополитической безопасности, прежде всего, на евроазиатском континенте и когда в мире в целом наступит некий всеобщий Упадок и российско-китайское взаимодействие совсем перестанет играть стратегически важную и стабилизирующую роль для обеих стран [Gao, Zhang, p. 38].
Однако подобная противоестественная кризисная ситуация вряд ли продлится долго, поскольку Москва и Пекин неизбежно осозтают серьезную опасность непротивления глобальному Упадку и под воздействием объективных обстоятельств приступят к устранению порождающих его причин, с тем чтобы как можно интенсивнее и целеустремленнее перейти к более благоприятной фазе сораз-вития.
В учении Дзэн существует понятие «Светлой Бездны», дающей ощущение совершенства, где нет недостатка и нет избытка, когда не надо привязываться ни к чему внешнему. Именно в этом состоянии
разум покоится в единстве вещей и действительность приобретает устойчивую стабильность, а двойственность сама собой исчезает [Suzuki, p. 197]. «Долгоиграющий» смысл российско-китайских отношений в Евразии представляет собой не застывший раз и навсегда набор интересов и устремлений, но включает необходимый функционал постоянного переструктурирования и роста, диктует новые формы созидания и даже время от времени достаточно точно выявляет основные направления межцивилизационного эволюционного развития.
История пока не знает примера формирования на евроазиатском континенте столь мощного стратегического комплекса отношений, каковым в случае его реализации способен стать российско-китайский альянс (если стороны решатся перейти от состояния партнерства к состоянию полноценного союза). И Россия, и Китай хорошо понимают, что практически невозможно постоянно удерживать множество в единстве, особенно если искусственно формируемое государственное образование не обладает внутренней духовной опорой и существует только за счет насильственной унификации. Именно унификация погубила ту же Римскую империю, как и многие другие империи, причем без особого вмешательства извне, но из-за несправедливых внутренних законов, противоречивших идее некой высшей Справедливости, не допускающей существование чего-то одного за счет другого.
Еще в древней китайской философии существовал незыблемый постулат, гласивший, что искусственное соединение однородного приводит к Ненависти и даже к открытой Вражде, и причиной этому называлось понятие, которое объясняло сущность подобного явления следующим образом: однородное не способно взаимодействовать, а потому оно нежизнеспособно. Каждая сущность всегда настойчиво стремится к индивидуальному завершению, и никакое насилие не может этому в итоге воспрепятствовать. Как говорил Будда: «состоящее из частей подвержено разрушению, но не подвержено разрушению то, что извечно». Именно поэтому российско-китайское общее видение будущего жизнеспособного евроазиатского геополитического пространства определяется принципом «единства разного», не ущемляющего способности к саморазвитию, к само-
проявлению общего Единого в частном единичном, то есть другими словами, положительным всеединством, подразумевающим реальный выход из сложившегося замкнутого состояния к глобальной открытости, к полному свободному общению со всем миром [Ooe, р. 118].
В связи с этим важно осознать цивилизационные границы континента Евразия, которые в значительной степени остаются весьма условными и совершенно по-разному трактуются на Востоке и Западе, что политологически выглядит как весьма жесткое соперничество концепций многополярности и глобализации. На этом фоне существуют две принципиально разные модели будущего мироустройства, как то: однополюсный мир и полицентрический мир, каждому из которых присущи неповторимость и уникальность.
На евроазиатском пространстве Россия и Китай постоянно стремятся выявить общность своих стратегических интересов, подчинить их логике устойчивой коэволюции в рамках многостороннего геополитического взаимодействия, направленного на формирование сбалансированного надгосударственного образования, позволяющего Москве и Пекину держать под эффективным контролем Евразию с целью недопущения в этот важнейший ареал их национальных интересов мощных внешних игроков р. 23].
В данном контексте речь, прежде всего, идет о США, которые рассматривают евроазиатское пространство, как впрочем и другие районы мира, в качестве вполне реальной зоны своей геополитической ответственности. Таким образом, сложившиеся цивилизаци-онные границы в Евразии являются весьма непредсказуемым и опасным феноменом для США, поскольку Вашингтон абсолютно не понимает (в отличие от России и Китая) огромную значимость формирования на евроазиатском континенте новой реальности, когда все страны региона стремятся к различным вариантам региональной интеграции.
Наиболее эффективным вариантом нейтрализации американских попыток сохранить контроль США над евроазиатской геополитической ситуацией в Москве и Пекине видят реализацию концепции сопряжения китайской инициативы «Один пояс, один путь» с проектом Евразийского экономического союза. Похоже, создание
«матрицы» совместной безконфликтной жизни на пространстве Евразии будет возможно лишь в условиях формирования сообщества различных, но традиционных для данной территории цивилизаци-онных образований, которые во имя стабильного и эффективного функционирования системы саморегуляции начнут искать благоприятные направления для общего развития [Chen, Feng, с. 11].
Важнейшим мощным проявлением жизнедеятельности любого цивилизационного образования является его внешняя политика, то есть активность, регулирующая международные отношения с целью реализации национальных интересов, направленных на обеспечение благоприятных внешнеполитических условий для реально успешного осуществления внутриполитических задач. Их реализация евроазиатскими суверенными государствами во многом обусловлена особенностями региональной политической ситуации, положением стран в мировой и региональной экономике, их военно-стратегическим балансом, а также международным влиянием отдельных государств. В данной связи эффективность России и Китая на евроазиатском пространстве обусловливается целым рядом факторов, главным из которых выступает военный потенциал, отражающий могущество двух стран на международной арене в целом.
Желаемый российско-китайский альянс сегодня может быть умозрительно спроецирован не только на Евразию, но и на всю планету, оказывая влияние на мировые события, определяя роль и место обеих стран в системе международных отношений за счет концентрации ресурсов в определенных сферах их внутренней и внешней деятельности, включая политическую, экономическую, военную, информационную и научно-техническую.
Все ключевые евроазиатские государства, взаимодействуя на континенте, также исходят не только из национальных, но и из общезначимых национальных и групповых интересов, опирающихся на целый комплекс внешнеполитических факторов, а именно: профессионализм влиятельных политических деятелей, их поведение на международной арене, особенности деятельности национальных правительств, сложившиеся основные ценности обществ, степень сплоченности и национальное единство данных обществ, уровень экономического и промышленного развития стран континента.
Россия и Китай открыто вынашивают идею создания в Евразии стратегического союза государств, ставящего своей главной целью максимально расширить масштаб международной кооперации, не ограничивая себя при этом формальной регламентацией прав и обязанностей сторон на перспективу, но вместе с тем договариваясь по каждому конкретному проекту взаимодействия. Согласно этой идее, стратегический союз между собой могут заключать не только устойчивые государства — партнеры по региону, но и традиционные принципиальные конкуренты, объединившие свои усилия ради достижения долгосрочных общих целей, стимулирующих решение насущных внешнеполитических и внутриполитических задач [Bunse Friedrich, s. 9].
С точки зрения российско-китайского геополитического альянса, непременным условием складывания любого эффективного стратегического межгосударственного объединения на евроазиатском пространстве, несомненно, станет долгосрочная координация общей внешней политики, развитие и укрепление взаимного доверия, а также постоянное стремление участвующих стран к тесному сотрудничеству на всех уровнях глобального и регионального управления.
Что касается формируемого Россией и Китаем евроазиатского геополитического пространства, то ясный феномен синергетическо-го и интегрального действия многочисленных факторов нелинейного характера со стороны внешней среды объективно заставляет государства Евразии проявлять адаптивные способности к достаточно быстрому восстановлению состояния «устойчивого равновесия», в том числе за счет наращивания российско-китайской стабилизирующей геополитической роли.
Последняя видится обязательным атрибутом уравновешивания евроазиатского пространства как стратегического союза, которое сегодня представляет собой ареал, где сталкиваются интересы не понимающих и даже антагонистически настроенных друг против друга культур.
Из этого посыла можно сделать два вывода: без тесного российско-китайского альянса континент Евразия никогда не обретет общности долгосрочных целей, ибо евроазиатские государства абсолютно не доверяют друг другу и нуждаются в надежном геополитическом
модераторе, который реально сможет наладить процесс согласования различных национальных интересов.
Гибкий стратегический союз государств евроазиатского континента способен стать мощным условием диалектического единства суверенных наций, чувствующих, что в тесном договорном единении их развитие будет более эффективным, обеспечивающим максимальные позитивные синергетические преимущества и сводящим к минимуму серьезные отрицательные моменты еще не продуманной до конца интеграции \Dmgneva, Delcour, р. 9].
На настоящий момент евроазиатское пространство представляет собой реально функционирующую политическую систему, на самом деле вполне целостную и одновременно достаточно сигментирован-ную, части которой произвольно проявляют стремление к слиянию в единое целое.
Подобная диалектическая взаимозависимость требует от лидеров государств Евразии весьма взвешенной внешней политики, с тем чтобы своевременно способствовать поддержанию жизнеспособности национальных правящих режимов через гармонизацию отношений с ведущими региональными державами, могущими существенно повлиять на текущее состояние, перспективы и устойчивость развития отдельных стран. Сегодня ни одно государство евроазиатского континента объективно не может выйти за рамки природных законов коэволюции и порой вынужденного сотрудничества на евроазиатской территории. Это прежде всего связано с фактором природных ресурсов, ибо состояние биосферы Евразии уже все более и более жестко диктует лимиты и направления ресурсопотребления.
Все естественные ограничения человеческой жизнедеятельности в Евразии связаны с нехваткой продовольствия, климатическими катаклизмами, истощением почв, загрязнением и деградацией природной среды, что делает более четкими пределы экономического роста и обусловливает стремление к социальному развитию, базирующемуся на разумном распределении цивилизационных благ.
Нынешняя ситуация на континенте Евразия является объектом пристального внимания евроазиатских государств, поскольку кумулятивный положительный эффект региональных интеграций значи-
тельно повышает совокупные результаты различных многосторонних мероприятий по наращиванию экономической привлекательности континента, что заметно выше по уровню эффективности в сравнении с усилиями евроазиатских стран при их работе в автономном режиме. Следовательно, именно существенный синергетиче-ский эффект реального международного взаимодействия на весьма обширном евроазиатском геополитическом пространстве одновременно служит предпосылкой для диверсификации сфер совместной взаимовыгодной деятельности вплоть до создания специальных организаций сотрудничества в Евразии [Levy, s. 150].
Российско-китайский стратегический альянс на евроазиатском континенте может и должен, в случае его формирования, стать неким действенным механизмом посредничества между традиционными государствами единого экономического пространства (если таковое будет создано), а также рычагом нивелирования нарастающего на континенте хаоса путем выработки устойчивой парадигмы взаимовыгодных международных отношений.
В настоящее время набирает силу процесс отказа многих евроазиатских государств от политического покровительства со стороны США, что ведет к целеустремленному поиску ими иных возможностей для реализации национальных интересов на международной арене.
Главные сомнения в конструктивности вероятных политических изменений в Евразии связаны с неуверенностью ряда государств континента в реальной, а не продекларированной устойчивости сложившейся послевоенной системы, особенно в части валютно-фи-нансового регулирования торгово-экономического взаимодействия в рамках ВТО, переживающей весьма серьезный кризис.
Доллар ныне исчерпывает возможности своего дальнейшего развития: то есть, период его зрелости и максимальной устойчивости уже позади и сегодня движущей силой сложившейся после Второй мировой войны глобальной финансовой системы выступает не стремление доллара к устойчивости, а нарастающий дисбаланс во внутренней и внешней экономической политике США. Последнее свидетельствует о серьезном диссонансе в американской системе управления финансами, поскольку фактически доллар теряет свою
главную функцию финансового и действенного посредника между двумя противостоящими «мирами». Все это демонстрирует неспособность Вашингтона понять неисчерпаемую глубину мысли Конфуция о том, что не надо делать другому того, чего не желаешь себе (Луньюй) \Tanaka, р. 46].
Становление новой картины финансового бытия на евроазиатском континенте сопровождается явным ростом политической неустойчивости не только в региональном, но и глобальном масштабе. Кроме того, объективно складываются категорические и безусловные требования к человеческой активности, которые можно назвать неким экологическим императивом. Этот императив вынужденно призван ограничить свободу экономических действий человека с тем, чтобы обеспечить новые условия для дальнейшей коэволюции человека и биосферы, при которой финансовый фактор уже не играет определяющей роли. Без экологического императива, регулирующего размах и направление хозяйственной деятельности людей и государств, прежде всего таких крупных, как Россия и Китай, жизнеспособность всего человечества может столкнуться с немалыми рисками.
Библиографический список
СоловьевВ.С. Сочинения: в 2 т. М.: Правда, 1989. Т. 2. 738 с.
Гао Фэй, Чжан Дзиань. Дуобянь шидзиэсия-дэ чжунэ дзинмао гуаньси дзи фачжань цианьдзин : [Перспектива китайско-российских экономических и торговых отношений, исходя из перспективы многосторонности]. Шанхай: Шанхай дасюэ чубаньшэ, 2013. 339 с. (На кит. яз.).
Канээко Исаму. Кокусай сэйдзи кодзо то домэй но хэнъё : [Структура международной политики и изменение форм альянсов] // Боэй кэнкю киё. Токио: Боэй кэнкюсё сюппан. 2004. № 1. 20 с. (На яп. яз.).
Ооэ Сэйдзо. Хикаку тэцугаку-кара тоицу тэцугаку-э : [От сравнительной философии к философии единства] // Сэйдзон кагаку кэнкюсё. Киото: Кёто дайга-ку сюппан, 2014. С. 114—120. (На яп. яз.).
Танака Тосио. Нитидзё кэйкэн — Дзюнсуй кэйкэн : [Повседневный опыт — чистый опыт] // Киё Ромбун. Киото: Кёто дайгаку сюппан, 1988. С. 43—50. (На яп. яз.).
Чэнь Дун Сяо,Фэн Шуай. Ти бианьгэ бэйдзинсиадэ Чжун-Э-Инь саньбянь хэцзо гуаньси : [Задний план системных преобразований отношений трехстороннего сотрудничества Китая, России и Индии]. Шанхай: Шанхай дасюэ чубань-шэ, 2016. 18 с. (На кит. яз.).
Borgwardt Angela, Molthagen Ditma. Gegen Rechtsextremismus in Ost und West. Friedrich-Ebert-Stiftung Forum. Berlin: Friedrich Ebert Stiftung Verlag, 2006. 52 s.
Bunse Benno, Friedrich Jurgen. Region Asien-Pazifik: Vielfalt, Wachstum, digitale Zukunft. Bundesministerium fur Wirtschaft und Energie. Berlin: Bundesministerium fur Wirtschaft und Energie Verlag, 2017. 16 s.
Dragneva Rilka, Delcour Laure. Assessing Legal and Political Compatibility between EU Engagement Strategies and EAEU Membership // Working Paper Series, No. 07. Berlin: Freie Universitat Berlin Verlag, 2017. 32 p.
Kurecic Petar. The New Great Game: Rivalry of Geostrategies and Geoeconomies in Central Asia // Hrvatski geografski glasnik. Zagreb:University College of International Relations and Diplomacy, 2010. P. 21—48.
Levy Katja. Annotierte Bibliographie zur Zivilgesellschaft in China / Ostasiatisches Seminar. Berlin: Freie Universitat Berlin Verlag, 2016. 185 s.
Moshes Arkady, Nojonen, Matti. Russia-China Relations: current state, alternative futures, and implications for the West. Tampere: The Finnish Institute of International Affairs Press, 2011. 122 p.
Reiter Erich. Ein Essay zur neuen globalen Geopolitik. Wien:Bundesministerium fur Landesverteidigung Verlag, 2017. 11 s.
Suzuki D. Zen Buddism. New York: New York University Press, 1961. 400 p.
References
Borgwardt, Angela;Molthagen, Ditmar (2006). Gegen Rechtsextremismus in Ost und West. Friedrich-Ebert-Stiftung Forum. Berlin: Friedrich Ebert Stiftung Verlag. 52 s.
Bunse, Benno; Friedrich, Jurgen (2017). Region Asien-Pazifik: Vielfalt, Wachstum, digitale Zukunft. Berlin: Bundesministerium fur Wirtschaft und Energie Verlag. 16 s.
Chen Dong Xiao, Feng Shuai (2016). Tixi biange beijingxiade Zhong-E-Yin sanbian hezuo guanxi [Relations of China-Russia-India trilateral cooperation: back plan of the system transformations]. Shanghai: Shanghai daxue chubanshe. 18 p. (In Chinese).
Dragneva, Rilka; Delcour, Laure (2017). Assessing Legal and Political Compatibility between EU Engagement Strategies and EAEU Membership, Working Paper Series, No. 07. Berlin: Freie Universitat Berlin Verlag. 32 p.
Gao Fei, Zhang Jian (2013). Duobian shijuexiade zhongye jingmao guanxi ji fazhan qianjing [The Prospect of Sino-Russian Economic and Trade Relations from the perspective of Multilateralism]. Shanghai:Shanghai daxue chubanshe: 37—48. (In Chinese).
Kaneko, Isamu (2004). Kokusai seiji kozo to domei no henyo [The structure of international policy and alteration of alliances' forms], Boei kenkyusyo kiyo [Defence research analist], No.1. Tokyo: Boei kenkyusyo suppan, 20 p. (In Japanese).
Kurecic, Petar (2010). The New Great Game: Rivalry of Geostrategies and Geoeconomies in Central Asia, Hrvatski geografski glasnik. Zagreb: University College of International Relations and Diplomacy: 21—48.
Levy, Katja (2016). Annotierte Bibliographie zur Zivilgesellschaft in China. Ostasiatisches Seminar. Berlin: Freie Universitat Berlin Verlag. 185 s.
Moshes, Arkady; Nojonen, Matti (2011). Russia-China Relations: current state, alternative futures, and implications for the West. Tampere: The Finnish Institute of International Affairs. 122 p.
Ooe, Seizo (2014). Hikaku tetsugaku-kara toyitsu tetsugaku-e [From comparative philosophy toward philosophy of unity], Seizon kagaku kenkyusyo [Scientific research center of Existence]. Kyoto: Kyoto daigaku syuppan: 114—120.
Reiter, Erich (2017). Ein Essay zur neuen globalen Geopolitik. Wien: Bundesministerium fur Landesverteidigung Verlag. 11 s.
Soloviyov, V.S. (1989). Sochineniya v 2-h tomah [Works in 2 volumes]. Vol. 2. Moscow: "Pravda" PH. 738 p. (In Russian).
Suzuki D. (1961). Zen Buddism. New York: New York University Press. 400 p.
Tanaka, Toshio (1988). Nichijo keiken — Junsui keiken [Everyday experience — Pure experience], Kiyo Rombun [Analyst Articles]. Kyoto: Kyoto daigaku syuppan: 43— 50. (In Japanese).
