CC BY
9«ПАТРИОТИЗМ БЫЛ У НАС В КРОВИ»
Предлагаемый читателям фронтовой очерк — это один из фрагментов воспоминаний участника Великой Отечественной войны полковника в отставке Виктора Исааковича Попова. Боевую закалку в горниле жестокой схватки с врагом, определившую его дальнейшую судьбу, он начал семнадцатилетним юношей в феврале 1943-го. Был курсантом военно-пехотного училища, затем наводчиком и командиром расчета 82-мм миномета. Получил на фронте звание сержанта, удостоился нескольких боевых наград,
трижды был ранен. Участник Парада Победы 1945 года. После войны В.И. Попов, окончив военно-политическое училище и военно-политическую академию, трудился в военной печати, в течение двадцати лет — в редакции газеты «Красная звезда». Имеет много печатных работ.
В.И. Попов
Начиналось лето 1944
года. И все кругом было так мирно, что не хотелось думать ни о войне, на которой мы уже хлебнули лиха, ни о грядущих опасностях, которые всегда таит в себе фронтовая жизнь.
— Я — заместитель командира батальона по политчасти, — представился нам, новому, но уже побывавшему в боях и только что выписанному из госпиталя пополнению, майор. — Моя фамилия — Уфимцев. Хочу познакомить вас с частью, в которой вам предстоит служить и воевать. Вы прибыли в моторизованный батальон автоматчиков 23-й отдельной гвардейской Ельнинской танковой бригады 49-й армии. Она сформирована осенью 1941 года как 5-я танковая. Участвовала в Московской битве, в Смоленской наступательной операции. За боевые отличия преобразована в 23-ю гвардейскую, удостоена почетного наименования «Ельнинская».
Он ходил широкими шагами туда и обратно перед столом и говорил размеренно твердо, словно вбивая уверенной поступью смысл слов в сознание слушателей. А прищур его глаз как бы говорил: это же проще простого.
— Не удивляйтесь, что вас только семерых выбрали из всего запасного полка, — продолжал он. — Во-первых, мы выбираем молодых, не гонимся за количеством. Воюют не числом, а умени-
ем. Кто говорил? Правильно, Суворов. Во-вторых, нам нужны не просто солдаты, а обстрелянные бойцы. А еще лучше гвардейцы, уже пролившие кровь за Родину, несущие в сердцах чувство ненависти к врагу. Потому что ненависть, как и любовь, способна подвигать воина на самые благородные поступки, на воинский подвиг. Любовь к Отечеству и ненависть к врагу рождают в рядах Красной Армии таких героев, как Гастелло и Матросов, героев, которым способен стать каждый из вас...
Мы слушали внимательно каждое его слово, простое и доходчивое, и, кажется, наши сердца начинали биться в одном ритме с его твердым размеренным шагом.
— Вспомните сорок первый год — нам было трудно, вспомните сорок второй год —
преград, которые были бы способны остановить нашего воина.
Он заговорил о трудовых подвигах в тылу, о единстве фронта и тыла. Это было нам знакомо, потому что в госпитале каждый день слушали радио.
Затем состоялось знакомство с комбатом. Среднего роста, жилистый и крепкий, гвардии майор Бетин производил впечатление человека, уверенного в себе, знающего дело, к которому приставлен. Судя по орденам Красного Знамени и Красной Звезды, он был не новичок на войне.
— Наше подразделение, — сообщил он нам, — называется моторизованный батальон автоматчиков. Винтовок у нас нет. Получите автоматы. А моторизованный потому, что все передвига-
ГВАРДИИ майор Бетин производил впечатление человека, уверенного в себе, знающего дело, к которому приставлен
нам тоже было нелегко. В сорок третьем мы как бы впервые задышали полной грудью... Теперь идет сорок четвертый год, и мы поднялись на такую вершину народного духа, обрели такой боевой опыт, а врагу нанесли такие потери, что обречены побеждать, потому что теперь нет
ются на колесах, а в бою — на броне.
До ранения я служил в мотострелковой бригаде. Соединение было весьма громоздким, и на построениях его редко можно было видеть вместе. А здесь компактный, подвижный, легко управляемый батальон. Автоматчики,
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 1 2007 21
атакующие в цепи, способны были дать море огня. Роты же, посаженные на броню танков, введенных в прорыв, могли с ходу захватывать военные объекты в тылу врага, громить его резервы, нарушать связь, сеять панику и неразбериху во вражеском стане. Так объясняли нам командиры характер
предстоящих боевых действий. Этому учили и на практических занятиях.
— Какую должность занимали в расчете? — спросил меня командир минометной роты гвардии капитан Парамонов.
— Должность заряжающего.
— Сколько времени?
— Месяца три...
— Наводчиком сможете работать?
— Смогу. Я и командиром расчета смогу.
— И командиром взвода?
— с иронией спросил он.
— И командиром взвода, — подтвердил я.
— Будете наводчиком в расчете гвардии сержанта Комарова, — сказал Парамонов, чтобы прервать мое, как ему казалось, бахвальство.
— А командиром взвода у вас
— гвардии лейтенант Долгих.
Он не спросил меня, какую
я должность занимал до заряжающего. А я шесть месяцев был курсантом 2-го Орд-жоникидзевского военно-пехотного училища. Готовили из нас командиров взводов батальонных минометов. Мы осваивали работу и командиров расчетов, и командиров взводов, могли управлять огнем батареи. Владели и прицелом, и буссолью, и стереотрубой, знали массу других премудростей и тонкостей артиллерийского дела. В школе я любил математику, и все артиллерийские расчеты давались мне легко. Мы уже сдали выпускные экзамены и
ждали приказа из Москвы о присвоении офицерскихзва-ний. Но пришел другой приказ: всех курсантов рядовыми отправить на фронт. Это был август 1943 года.
Обо всем этом не мог знать мой новый ротный, который с явным недоверием отнесся к словам о моих возможностях.
А я подумал: «Наводчиком так наводчиком» — и пошел искать свой расчет. Главное, что мы попали в боевую часть. А это значит, мы на фронте и будем сражаться против ненавистного врага. Патриотизм был у нас в крови.
ГОВОРЯТ, век живи — век учись. В минометной роте на первый взгляд все мне было знакомо. Те же привычные составляющие незамысловатого, но грозного оружия: ствол, двунога-лафет и плита. Три детали
весом примерно по двадцать килограммов каждая переносятся на марше и в бою номерами расчета. Эта сравнительно легковесная конструкция способна вести огонь минами весом более трех килограммов на дальность свыше трех километров. Чтобы стрелять снарядами такого веса, артиллерийская система (пушка или гаубица) должна иметь свой собственный вес не менее полутора тонн.
Все это мне было хорошо известно еще с училищной скамьи. Однако первый же разговор с минометчиками
меня озадачил:
— Завтра с утра будем делать деревянные опоры под плиты, — сказал командир расчета сержант Комаров.
— Зачем это? — удивился я.
— А тебе приходилось стрелять из миномета на ходу? — задал он встречный вопрос.
Это было что-то новое, хотя вполне объяснимое. Наша бригада как называется? Отдельная танковая. А это значит, что подчиняется она непосредственно командованию армии и используется чаще всего для ввода в прорыв и развития успеха наступающих. Втягиваемся мы в этот прорыв, как в горловину бутылки. Впереди танки с автоматчиками на броне, за ними колесные машины. Горловина эта бывает порой довольно узкой. И с флангов противник лупит изо всех видов оружия. Танки и автоматчики огрызаются огнем. А нам, минометчикам, что прикажете — спешиваться, занимать огневые позиции? А вот и нет! Мы прямо с машин бьем по врагу минами. И вместе с танками выходим на оперативный простор. Да вот беда: кузов автомобиля — из досок. И они не выдержива-
ют ударов минометных плит при отдаче. Вот и сделали опоры для плит из брусьев, укрепляя тем самым кузов. Водитель машины ефрейтор Безруков с опаской смотрел на наши сооружения: «Угробите вы мне мою старушку».
Однако «старушка» выдержала, когда мы, выехав в поле двумя расчетами, попеременно через правый и левый борта выпустили ящик мин. Все они благополучно разорвались на расстоянии 300—400 метров от дороги. За точность огня расчеты, конечно, не ручались. Но в бою иногда бывает важно не только поразить те
РОТЫ же, посаженные на броню танков, введенных в прорыв, могли с ходу захватывать военные объекты в тылу врага, громить его резервы, нарушать связь, сеять панику и неразбериху во вражеском стане
МЫ уже сдали выпускные экзамены и ждали приказа из Москвы о присвоении офицерских званий. Но пришел другой приказ...
в
В.И. ПОПОВ. «Патриотизм был у нас в крови» и
ж
или иные цели, но и наделать как можно больше шума. Так вот шум был налицо.
Этим дело не ограничилось. Вслед за ротами автоматчиков мы стали учиться вести огонь на ходу из стрелкового оружия. На вооружении у нас были: у командиров расчетов — автоматы ППШ, у номеров,— как правило, карабины.
В общем, к летним боям наш 2-й Белорусский фронт готовился не на шутку. По распоряжению командующего 49-й армией в тылу боевых порядков была оборудована на местности точная копия рубежей обороны противника, на которую нам предстояло наступать. На этой местности и проходили занятия личного состава полков и батальонов, учения с боевой стрельбой. Прошли учения и нашей танковой бригады.
В то время она находилась на расстоянии 15—20 км от переднего края. По многим приметам: по интенсивности занятий, по тому, как укомплектовывались людьми и оснащались новыми машинами танковые батальоны, чувствовалось — большие бои не за горами.
Наступило 22 июня 1944 года. Ровно три года назад фашистские полчища перешли нашу границу и, опустошая огнем и мечом все на своем пути, покатились на восток. Красная армия, неся огромные потери, вынуждена была отходить в глубь своей территории, оставляя родные села и города. Но вскоре враг изведал на себе и силу наших сокрушительных ударов.
Благодарственная грамота
гул более тяжелых машин. Вскоре гулкие, словно раскаты грома, взрывы донеслись с линии фронта. Под эту отдаленную канонаду мы и уснули, еще не зная, что это началась авиационная подготовка наступления, положившего начало Белорусской операции.
Роту подняли по тревоге на рассвете. Солдату считанные минуты нужны на сборы. Где-то урчали танки, вытягиваясь вдоль дороги в походную колонну. Взводы автоматчиков, боевой амуницией, суровых и молчаливых в ожидании близкого боя, спешили занять свои привычные места на броне. Позади дымились на прицепах походные кухни. На поляне снималась с боевых позиций зенитная батарея. Лес гудел как потревоженный улей. Все, что раньше тщательно скрывалось под кронами деревьев, в землянках и блиндажах, траншеях и капонирах, под полупрозрачными пологами маскировочных сетей, сейчас, не таясь, перемещалось по поросшим зеленью просто-
увешанных
С ТРУДОМ перешагиваем через окоп, через трех убитых немцев в нем
День прошел относительно спокойно. Вот уж и жаркое солнце спряталось за полоской дальнего леса. И тут мы услышали над крышами землянок нарастающий гул. Десятки самолетов шли на запад волна за волной. По привычному тарахтенью узнавались легкие ночные бомбардировщики, которые почему-то окрестили «кукурузниками». Выше их чувствовался
рам полей, устремляясь в одном направлении - на запад, на запад, на запад.
Нашей бригаде предстояло действовать в передовом отряде 49-й армии. А это значит, все время двигаться по вражеским тылам, оставив далеко позади соседей справа и слева, не ввязываясь в бой, сметая попадающиеся заслоны, захватывая и удерживая мосты. Впереди —
танки, за ними подразделения на колесах, штабные машины и тылы.
Солнце еще не поднялось из-за горизонта, когда бригада, вытянутая в походную колонну, двинулась на запад. Скорость движения постепенно возрастала. Вот так бы и катить до самой границы. Но тут перед первой машиной вырос частокол разрывов. Это похоже на немцев. Они пропустили нашу разведку. Танки стали рассредоточиваться от дороги вправо и влево и, приняв боевой порядок «линия», рванулись вперед, поражая огнем выявленные цели. Автоматчики рассыпались в цепь и пошли за танками. Заговорили танковые пулеметы, а потом автоматы десантников. Но противник встретил наступающих организованным огнем.
С минометами на плечах мы идем вдоль дороги, стараясь не отстать от танков и пехоты. Откуда-то справа ударили вражеские орудия, и снаряды стали рваться совсем близко на проезжей части дороги.
Поле пошло под уклон, и вскоре мы увидели наши танки и пехоту. Метрах в шестистах заметили и траншею
I
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 1 2007
I
23
противника. На зеленом поле ярко выделялся песчаный бруствер, уходящий вправо и влево. Немцы даже не успели его замаскировать. Это при их-то аккуратности. Видно, совсем недавно окопались здесь.
— К бою! — это кричал ротный.
Установили минометы среди редких кустов.
— По траншее противника!..
Пристрелка по отчетливо
видимой цели не заняла много времени. И вот уже беглый огонь вела вся рота. Сначала по три мины, потом по пять. Вновь заговорили танковые пушки. Но главную роль, наверно, сыграла появившаяся в небе восьмерка штурмовиков. Образовав круг, они один за другим пикировали на оборону противника, поливая цели из установок РС и пушечным огнем.
Теперь атака танков оказалась более удачной. Было видно, как вслед за боевыми машинами и автоматчики преодолевали траншею, по которой мы только что вели огонь.
— Отбой! Минометы на вьюки!
На вьюки — это значит на собственный горб. Скорее за автоматчиками, чтобы не оставить их без огневой поддержки. Где бегом, где шагом со своей нелегкой ношей. На дворе июнь. И это мы почувствовали сразу, потому как гимнастерки начали прилипать к спине, а лбы покрылись испариной. Вот и траншея. С удовлетворением отмечаем на бруствере воронки от наших мин. Нечасто минометчикам приходится видеть вот так следы своей работы. Чаще бывает, что цели наблюдают лишь разведчики-корректировщики да ротный, если находится с ними на НП. С трудом перешагиваем через окоп, через трех убитых немцев в нем. Среди них на самом дне воронки — стабилизатор мины как наша визитная карточка врагу.
Нам жарко. Но противник, кажется, совсем раскис. Все слабее его сопротивление. Лишь изредка перестрелки вспыхивают то тут, то там. Танки пошли увереннее, ав-
томатчики изо всех сил стараются не отставать. Что ни говори, а под защитой брони наступать куда как надежнее.
За броней-то и нам безопаснее. Только попробуй угнаться! У танка мотор, поди,все пятьсот лошадиных сил, а у нас одна и то собственная.
Сзади послышался шум моторов. Это был наш ротный
автотранспорт. Прозвучала команда: «По машинам!» Колонна тронулась. Танковые батальоны ушли по бездорожью вправо и влево, автоматчики двигались прямо по шоссе. Ехали и час, и два, и три. Иногда останавливались, чтобы подтянулись отставшие, чтобы дождаться условных сигналов разведчиков, двигавшихся впереди.
У реки движение застопорилось. Механик-водитель первой машины, а потом десантники и все мы увидели противотанковые мины. Они были выставлены второпях. Лежали внаброс на дороге, на обочинах, на настиле моста. С добрую дюжину.
— Саперы, в голову колонны! — полетела команда.
Только где они, саперы-то? Ищи — свищи! А в бою каждая секунда дорога. И тогда с танка спрыгнул сержант — командир отделения автоматчиков. Забросив автомат за спину, он подошел к минному полю, окинул взглядом, не тянутся ли проволочки от оставленных врагами гостинцев. Потом подошел к ближайшей, заглянул под один край, другой, приподнял и, осторожно ступая, медленно понес с дороги. Положил на грунт, сел рядом. То ли для того, чтобы вывернуть взрыватель, то ли для того, чтобы унять дрожь, невольно пробегавшую по телу. Потом махнул рукой, будто передумав, поднялся, пошел к следующей мине.
Гвардейцы с затаенным дыханием следили за поединком своего товарища со
смертью. Подчиненные знали, что сапером сержант никогда не был. Он лишь понимал, что мины, убираемые с дороги, остаются в боевом положении и по-прежнему опасны. Так пусть уже лежат себе подальше, где на них не наступят, не наедут.
Если и есть на свете солдатское счастье, сейчас оно было на стороне гвардейца.
Двенадцать раз поднимал он смертоносный груз, двенадцать раз относил его в сторону от дороги. Каждый этот раз мог стать последним. Кто мало-мальски знаком с минным делом, знает, что у любой из мин, первой ли, последней ли, которые поднимал сержант, мог быть донный взрыватель, чека которого соединяется с грунтом. При подъеме такая мина срабатывает мгновенно. Вот почему каждый подход к мине мог стать последним.
Выполнив адскую работу, он подошел к танку:
— У кого вода есть?
— Ты что? Заливать их еще будешь?
— Пить я буду, — устало сказал он и жадно поднес ко рту протянутую флягу.
Когда доложили комбригу, он сказал:
— Передайте командиру роты — пусть представит гвардии сержанта Филатова к ордену Красного Знамени. Я подпишу.
Колонна, ведомая танками, пошла через мост. Позади оставалась еще одна из множества рек, которыми изобиловала местность в полосе наступления бригады. Все вокруг выглядело пустынно и однообразно. Болота, поляны, перелески. И почему-то ни одного населенного пункта. Мы тогда не знали и не могли знать, что замысел командования в том и состоял, чтобы двигаться полями и перелесками, обходя стороной города, деревни и села, не ввязываясь в бой, как можно быстрее выйти к
ГВАРДЕЙЦЫ с затаенным дыханием следили за поединком своего товарища со смертью
Днепру, с ходу форсировать его и оседлать автомобильную магистраль, связывающую Могилев с Минском.
Теперь уже и гул артиллерийской канонады не доносился до нас.
Но вот резко хлопнула танковая пушка. За ней другая. Впереди по ходу колонны затрещали автоматы десантников. Это шедшая впереди колонны разведка наткнулась на невесть как оказавшихся здесь немцев. В коротком бою они были уничтожены. Их трупы в камуфляжной форме валялись на обочине.
ИЗ ДОЛИНЫ, в которую спускалась колонна танков и автомашин, потянуло прохладой. А вот блеснуло между кустами молодых ракит и зеркало воды, хмурое и неприветливое на первый взгляд, со смертельной опасностью, таящейся на другом, круто спускающемся к воде берегу. Это тебе не Проня и не Бася, которые мы форсировали без особых проблем. Могучий Днепр величественно катил по широкому руслу свои угрюмые воды.
Танковые батальоны, развертываясь на ходу в боевую линию, уходили вправо и влево по берегу реки, оставляя моторизованному батальону автоматчиков центр и как бы прикрывая его с флангов. Автоматчики, спешившись, привычно устраивали окопы в кустах в легком песчаном грунте. Минометчики оборудовали огневые позиции метрах в трехстах— четырехстах от воды. Наш инструмент не чета стрелковому. У пехотинца лопата на боку. А мы возим на машинах большие саперные лопаты. С их помощью дело быстро продвигается вперед. Трассировка по шнуру, разметка колышками. Мягкий грунт легко уступал нажиму отточенных лезвий. Вот уже, постепенно углубляясь, обозначилась круглая площадка для миномета. Вправо и влево от нее отходили щели-укрытия для расчета от минометного и артиллерийского огня противника.
К вечеру окопы были готовы. Опираясь на плиту и двуногу-лафет, задорно смотре-
ли в небо стволы минометов. Расчеты выгрузили из машин по три—четыре ящика мин — столько может потребоваться для первых минут боя. Прикинули расстояние до противоположного берега. Стрелять придется с одним дополнительным зарядом.
Поужинали, помыли котелки и ложки днепровской водой. Солнце скрылось за крутым правым берегом. Но по-прежнему алела заря. Тишина объяла все вокруг. Где-то в кустах ракиты защелкал соловей, но тут же смолк, потревоженный кем-то.
— Рота, к бою! — это голос Парамонова.
Сброшены плащ-палатки, под которыми мы ночевали, сняты чехлы со стволов минометов, раскрыты ящики с минами. Два ряда по пять мин в каждом тускло поблескивают смазкой.
— Первому прицел. угломер.
Проверяю еще раз прицел, установленный вчера, вывожу пузырьки уровней на середину, работая подъемным механизмом. Карасев следит за тем, чтобы не было сваливания ствола, удерживая на середине указатель другого уровня.
— Одной миной — огонь! — командует Комаров.
Ого, вот это пульнули. Видно лишь самую верхушку облака разрыва. По команде уменьшил прицел. Вскоре мины стали ложиться на самом гребне обрыва правого берега. Используя данные пристрелки, и другие расчеты открыли огонь.
Расположенный левее нас танковый батальон под командованием гвардии капитана Марьяновского начал переправу по только что наведенному мосту. Теперь важно было поддержать этот успех силами всей бригады. По приказу комбрига второй танковый и наш батальоны быстро двинулись к мосту.
От рубежа к рубежу перемещалась разведка, передавая неизменно один и тот же сигнал: «Путь свободен!» Танки с десантом на борту наращивали скорость. Колесные машины, для которых непроторенная дорога — это
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ • www.mil.ru • № 1 2007
4
_ В
К
испытание и на проходимость, и на прочность, делали все, чтобы не лишиться надежного прикрытия танковых пушек и брони. Нам казалось, что мы будем так идти через всю Белоруссию, потому как знали, что целые районы ее находятся под контролем партизан.
Ан нет. Чем ближе мы подходили к Могилеву, тем яростнее становилось сопротивление противника. Танковые батальоны, развернувшись в боевую линию с автоматчиками на броне, сбили немцев с рубежа железнодорожной ветки Могилев — Орша. Но километрах в двух от дороги оказалась еще одна полоса обороны. Подошли соседи слева, форсировавшие Днепр южнее. И тоже остановились.
На помощь пехоте и танкам пришла авиация. Едва отбомбившиеся самолеты скрылись, что-то вновь зашелестело у нас над головой. Но ничего видимого глазу не было. Через мгновение над вражескими окопами вздыбилась земля. Оглянулись. Позади нас поспешно снималась с огневой позиции батарея «катюш». Только на каждой установке было не восемь балок-направляющих, а в четыре раза больше. Значит, на врага обрушились не десятки, а сотни снарядов.
Неудивительно, что пехота поднялась и за танками пошла вперед. Перевалила через железную дорогу и минометная рота. Километра через два окопались. И снова в небе - штурмовики. Восьмерка за восьмеркой шли они волнами.
Нам команда: «По машинам!». Берем минометы на вьюки, бежим к автомобилям. Бригаде приказано обойти город с севера и оседлать дорогу Могилев — Минск. Севернее города сплошной обороны у противника нет. Вышедшие из боя танки выстраиваются в колонну с автоматчиками на броне. И вот уже пыль над колонной, устремившейся на север, а потом круто повернувшей на запад.
Полковник в отставке В.И. ПОПОВ
(Продолжение следует)
25
