CC BY
182
У КНИЖНОЙ ПОЛКИ Book Reviews
М.В. Каиль
ПАТРИАРХ ТИХОН: ЛИЧНОСТЬ, ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБРАЗ И БОРЬБА МИФОЛОГЕМ*
M. Kail
Patriarch Tikhon: Personality, Historical Image, and Struggle of Mithologems
Самым известным и чтимым в сонме новомучеников и исповедников российских (особой категории святых, пострадавших в годы репрессий в отношении духовенства и верующих в Советской России) является возглавлявший Русскую православную церковь с 1917 г. до своей кончины в 1925 г. патриарх Тихон (Беллавин). Его образ в современных историографических, публицистических проекциях иконографичен и фактически не допускает собственно исследовательских практик в отношении персоны, жизненного пути и служения предстоятеля церкви.
Эта ситуация создает очевидную познавательную проблему. Единственная по жанру биография патриарха Тихона вышла в свет впервые в 1990 г. и принадлежала перу публициста М. Вострышева1. Эта работа многократно переиздавалась, и доселе вопрос о сколько-нибудь полной научной биографии патриарха не ставился и не решался.
Даже весьма известные и амбициозные специалисты в области церковной истории советского периода, биографы последующих за Тихоном предстоятелей РПЦ специальным образом не останавливались на его пути. М.И. Одинцов рассмотрел путь предстоятеля церкви только в контексте его следственного дела2. Не обращался к биографии патриарха Тихона ни протоиерей В. Цыпин, ни другие церковные и светские авторы первого поколения исследователей церковной истории, активно работавшие в 1990-е гг.
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект «Клир и мир российской провинции первой половины ХХ в.: теория и практика биографики православных пастырей и мирян» (№14-31-01249а2), и Гранта Президента Российской Федерации, проект «Социальная история православия: конфессиональные институты и практики в новейшей истории России» (МК-7090.2015.6). 165
И позднее в работах самого широкого плана обобщения, в частности, у А.Н. Кашеварова, специального анализа деятельности и пути патриарха нет3. Автор, рассматривая органы высшего церковного управления в годы Гражданской войны, в качестве таковых видит лишь Священный Синод и Высший церковный Совет.
Это отправное наблюдение за историографической ситуацией фиксирует своего рода историографический феномен - сверхпопулярная, действительно значимая и знаковая фигура патриарха Тихона, с которого в истории страны начинается второй патриарший период, исследователями не изучена. Подобная «фигура избегания» объяснима с позиций факторного анализа. Ведь на практику истори-описания влияет политика, корпоративное давление и даже сложившиеся стереотипы общественного сознания.
Еще при жизни патриарха, а в особенности в 1925 г., после его смерти, из печати вышел ряд изданий-агиток, очерняющих почившего, представляющих его монархистом, контрреволюционером - присваивающих патриарху долгий перечень самых нелесных характеристик. Иные из таких изданий с явной агитационной целью выходили без указаний издательства в псевдо-церковном оформлении (форматы молитвословов и шрифты, принятые в церковных изданиях, что у определенной категории читателей могло вызвать ассоциацию с церковной позицией), но отчетливо пропагандистским, антицерковным содержанием4. Автор подобной работы писал: «Какую роль играл Тихон в первые годы Октябрьской революции, памятно всем. В тот момент он был моральным средоточием реакционных происков против Советской власти и пытался, отчасти самостоятельно, отчасти под чужим влиянием, возглавить контрреволюционное движение. Свою патриаршую карьеру он начал с "анафемы" большевикам, а в тяжелую годину голода отдал приказ о сопротивлении изъятию церковных ценностей, предназначенных для спасения голодающих людей от смерти»5.
В работа опубликован текст «завещания» патриарха, датированного 7 апреля 1925 г.6, легитимируя тем самым его, вписывая в контекст жизни патриарха. Публикация этого текста была средоточием подобных агитизданий: «Нужно признать, что своим завещанием патриарх Тихон в достаточной степени загладил свои вины перед Советской властью». Более того, отмечалось: «Патриарх понял свои заблуждения, понял, что он был игрушкой в руках злостных контрреволюционеров, и в последние дни своей жизни искупил все.. .»7.
Подобные тексты сформировали информационно-оценочное поле для современников и манеру историописания всего советского периода, а в постсоветское время послужили убедительным обоснованием для фиксации незаслуженного поношения, оскорблений патриарху и, в конечно итоге, - его святости.
Оценочные крайности при изменении социально-политической обстановки в стране сменили полярность. Собственно, возвращение
образа патриарха в общественный дискурс связано с публикацией работы М.Е. Губонина, являвшейся одной из первых, посвященных патриарху Тихону и опирающихся на источники8.
Составитель пишет: «В нашем Сборнике, озаглавленном "Современники о Патриархе Тихоне", собраны, по возможности, те "мелочи патриаршей жизни", которые, по-видимому, не могут претендовать на внимание и место в официальной биографии почившего Святейшего Патриарха Тихона или солидном исследовании о его жизни и деятельности, именно в силу этой своей кажущейся маловажности.
Между тем, благоговейное почитание памяти сего Великого Святителя внушило нам мысль о самом тщательном собирании и бережном хранении этих биографических бытовых крох, так как думается, что при всей своей - повторяем - кажущейся незначительности, приведенные штрихи нередко носят на себе печать большой исторической правды и обнаруживают ту интимную сторону жизни, следы которой тщетно мы стали бы искать в официальных источниках.
Поэтому, пренебрегать подобными "мелочами" - значит, по нашему разумению, сознательно закрывать глаза на уяснение себе многих психологических и бытовых особенностей, присущих его облику и деятельности.
А то обстоятельство, что среди всего собранного материала оказалось немало разного рода "мусора", а то и заведомой лжи, нисколько не повлияло на нашу решимость внести все это в один свод, наряду с другими, объективными и правдивыми сообщениями. Наоборот: для вдумчивого читателя на темном фоне фантастики и инсинуаций, еще ярче подчеркнется все то высокое и светлое, что было столь присуще нашему Первому - из современных - Святейшему Патриарху»9.
Рукопись сборника «Современники о Патриархе Тихоне», завершенная в 1965 г. и ходившая в машинописи в кругах церковной интеллигенции, была переиздана в 2000-х гг. в ином стиле10 Масштабный сборник материалов и свидетельств современников о святейшем современными публикаторами открывается знаковым очерком Губонина «Суждения о святости Святейшего патриарха Тихона»11, ранее не публиковавшимся. Приводя примеры свидетельств различных православных деятелей, высказывавшихся о Тихоне как о святом до момента его прославления церковью, М.Е. Губонин заключает: «будущим православным русским людям остается лишь ожидать (в чем не сомневаемся) последующего подтверждения правильности и остроты религиозной интуиции их предшественников»12.
Авторитетность суждений М.Е. Губонина и их распространенность в церковной среде, православной духовной школе второй половины ХХ в. способствовала тому, что большая часть православных авторов буквально впитала концепт святости как основной
объяснительный принцип восприятия и характеристики личности патриарха, да и последующих событий церковной истории и государственно-церковных отношений. Всецерковное прославление почившего патриарха в лике святых в Русской православной церкви за зубежом в 1981 г. и Московским патриархатом в 1989 г., как и последующее формирование вокруг его фигуры своего рода иерархии «новомучеников и исповедников российских» решительно повлияли на характер историописания в доминирующем по объему публикаций сегменте - церковной историографии.
Вместе с тем, масштабная археографическая практика конца 1990-х - начала 2000-х гг. в отношении документов о патриаршем служении13 сформировала прочные основания для фундирования каноничных характеристик святейшего.
Само по себе появление этих работ было важной вехой в изучении как церковной жизни советской эпохи, так и жизни и служения патриарха Тихона. Однако в приличествующих подобным многостраничным изданиям исторических введениях можно было прочесть опирающиеся скорее на агиографический канон, а не документальные свидетельства пассажи: «С началом гражданской войны некоторые архиереи, находясь на освобожденных от большевиков территориях, стали поддерживать белое движение, нарушая решение Собора о невмешательстве Церкви в политическую борьбу. Но Патриарх Тихон строго придерживался указанного Собором образа действий, что засвидетельствовали участники белого движения, пытавшиеся добиться от него хотя бы секретного благословения своих действий. Не получив такового от Святейшего Тихона, они, конечно, были уверены, что в душе Патриарх сочувствует им, а не большевикам, проводившим пораженческую политику, разрушавшим российское государство и проявлявшим неимоверную жестокость в отношении народа и, в особенности, к Церкви и духовенству»14 (примечательна и орфография цитируемого текста). Оценочность и эмоциональность подобных пассажей, повторяющихся неоднократ-но15, явно не вписывается в жанр научного издания, который фиксируют сами составители16.
Таким образом, получавший богатейший документальный материал читатель вместе с ним получал и весьма обременительные установки по прочтению источников. Что же являлось их выражением? Признание априорной правоты патриаршей позиции по любым вопросам его деятельности и церковного управления. Отказ от попытки факторного анализа и контекстуальной оценки любых публичных заявлений позиции патриарха. Для объективирования реальности в историческом повествовании - требования запретительные.
Тем важнее проанализировать имеющийся в историографии, источниковедении и археографии «околобиографический» материал, позволяющий выявить, маркировать и атрибутировать подходы к
«анализу» деятельности патриарха, оценочные конструкции и объяснительные практики, формулирующие его вклад в церковную историю, оценку личности в контексте рассмотрения исторических явлений, событий, работы органов управления и сообществ, связанных с патриархом. Собственно основной проблемой публикаций, посвященных патриарху, является фактический отказ от анализа и использование не опирающихся на источники характеристик, соответствующих скорее агиографического канону и традиции. Эта естественная для церковной среды ситуация не вызывала бы непонимания, если бы все издания не атрибутировались бы как научные.
Так, в подготовленном старшим научным сотрудником отдела новейшей истории РПЦ Православного Свято-Тихоновского университета Н.А. Кривошеевой сборнике документов17 мы встречаем долгий перечень славословий: «Образ святителя Патриарха Тихона все ярче сияет на небосклоне истории Русской Церкви ХХ века. Время проясняет масштаб его многотрудного подвига в годы невероятного разгула зла, обрушившегося на Россию. «В годину гнева Божия, в дни многоскорбные и многотрудные, вступили мы на древлее место патриаршее. Испытание изнурительной войной и гибельная смута терзают родину нашу, скорби и от нашествия иноплеменник и меж-доусобныя брани. Но всего губительнее снедающая сердца смута духовная», «Сколько мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении и особенно в настоящую тяжелую годину!.. Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах российских и предстоит умирание во вся дни» - так сказал о времени своего служения вновь избранный Патриарх Московский и всея России»18.
Характеризуя личность и природу деятельности патриарха в годы предстоятельства в РПЦ, Н.А. Кривошеева заключает: «Полагаясь целиком на волю Божию, Святейший Патриарх Тихон прежде всего был служителем алтаря. Более тысячи богослужений провел он за семь лет своего патриаршества. В своих проповедях за богослужениями он говорил о христианской любви, терпении, прощении, покаянии. К сожалению, полагавшиеся Патриарху "права посещения в потребных случаях всех епархий Российской Церкви", не могли быть им исполнены. После триумфальных поездок в Петроград и Ярославль в 1918 г. власти категорически запретили выезжать Патриарху из Москвы. Народ церковный необыкновенно любил своего первосвятителя, его часто приглашали в разные храмы Москвы и Подмосковья, но уже с 1919 г. посещение московских церквей предстоятелем Русской Церкви ограничивалось властями.. ,»19.
Характерны настойчиво нарастающие, как ни странно, в успешные 2000-е гг. попытки вывести патриарха за рамка гражданского противостояния пореволюционных лет: «Не поддерживая ни белых, ни красных, четко придерживаясь принципа невмешательства в политическую борьбу, Патриарх тем не менее не мог молчать, когда
дело касалось совести христианской. Когда император Николай II томился в Тобольске и царская семья находилась в полной изоляции, Патриарх не имел возможности поддержать покинутого императора. Только просфору и благословение передал он узникам через епископа Тобольского Гермогена (что позднее было поставлено Патриарху в вину на следствии)»20.
Особенного внимания заслуживает и тезис об аполитичности патриарха: «Осуждая политику кровопролития и призывая к прекращению междоусобной брани, в послании 1919 г. Патриарх Тихон отвергал участие Церкви в борьбе против советской власти и звал к примирению, стремясь сохранить нейтралитет в гражданской войне и окончательно определить позиции аполитичности Церкви»21.
Безусловным риторическим шедевром является буквально рас-тиражиованный в нескольких изданиях пассаж: «Хотя Русская Церковь явила в эти страшные годы великий сонм мучеников, множество предателей и отступников из числа епископов и священников также явилось навстречу гонителям. Только предательством, отречением большой части народа от веры, массовым осведоми-тельством, соглашательством можно объяснить успех большевиков. В этом и заключается главная причина русской трагедии ХХ века. Святой Патриарх Тихон, заключенный в Донском монастыре, лишенный всякой связи с близкими, с болью видел из газетных сообщений страшную картину предательства (перехода в обновленчество) и крушения церковной жизни»22.
В поле предельных упрощений и внеисторичных оправданий оказывается динамика публичной позиции патриарха (а именно публичное изменение его общественно-политической позиции в текстах посланий к пастве и апокрифического «завещания»): «Опасаясь за судьбу Церкви, Патриарх вынужден был пойти на ряд уступок безбожной власти; не поступаясь ни на йоту истиной Христовой, ему пришлось признать в своем Заявлении в Верховный Суд: «.Я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренне монархическо-бе-логвардейской контрреволюции»23.
Возможно, кто-то сочтет разумным возразить с такой позиции: ну ведь почивший патриарх действительно заслуживает всех данных характеристик. Само время его жизни сделало его путь крестным, а служение самоотверженным. Это так, но использование оценочных характеристик в научных исследованиях, по сути, блокирует аналитическую составляющую, выталкивает из повествования сложные, непримиримые с уже сложившимися восхвалениями факты, решения и заявления, влечет их недостоверную трактовку. Тем самым главный научных результат и эвристическая значимость работ приносятся в жертву задачам нравственно-воспитательного, пропедевтического плана. Это положение грозит блокированию эвристического поля исследований жизни и служения патриарха. И в
этом смысле даже зарубежные работы, хотя отчасти посвященные патриарху Тихону24, не вносят принципиально новых нот в ставшую привычной нарративную картину.
Вместе с тем, отрадно, что историописание в постсоветской России не замерло на фиксации духовного подвига патриарха Тихона. В этой связи нельзя пройти мимо двух ключевых исследовательских в полном смысле слова работ. Их появление не только поддерживает тему в исследовательском поле, но и позволяет определить векторы в научной разработке биографии патриарха Тихона и церковной истории его поры.
Одна из них принадлежит перу В.В. Лобанова (1966 - 2016)25. В центре внимания автора - ключевая проблема эпохи: взаимоотношения патриарха и светской власти, решаемая действительно в аналитическом ключе - в попытке рассмотреть эволюцию общественно-церковной и политической позиции патриарха под влиянием объективных факторов эволюции государства и общества с приходом к власти партии большевиков. Конечно, наделить патриарха провидческой непримиримостью к богоборцам проще и с позиции агиографии убедительнее, чем последовательно фиксировать изменение политической позиции главы церковной организации. Отрадно, что В.В. Лобанов пошел по второму пути, что делает его работу научным исследованием.
Автор рассмотрел формирование позиции патриарха по отношению к государственной власти как процесс, обусловленный рядом взаимосвязанных исторических факторов. Он отмечает, что «формирование позиции патриарха по отношению к советской власти рассмотрено в монографии в двух основных взаимопроникающих аспектах: индивидуальном, определяемом личностью самого патриарха Тихона, проблемой его внутреннего выбора в конкретных исторических условиях, и - общецерковном, в русле которого необходимо рассмотреть последствия деятельности Первосвятителя для судьбы всей Русской православной церкви»26.
Подход этот был реализован в выделении пяти этапов в эволюции общественно-церковной позиции патриарха27. И хотя отдельные формулировки автора не свободны от корпоративных влияний - патриарху приписывают «тактические маневры» по отношению к власти, отказываются от аналитических заключений по теме, прибегая к цитированию обобщенных характеристик современников,28 - эта периодизация явилась важным рубежом в формировании научного взгляда на служение патриарха Тихона.
Была ли продолжена научная линия, сформированная в работе В.В. Лобанова? Она взаимосвязана с вышедшей одновременно коллективной монографией Центра истории религии и церкви Института российской истории РАН29, которая реконструировала процесс возрождения института патриаршества, но дальнейшего развития не получила.
Еще один, едва ли не наиболее продуктивный подход к изучению личности и служения патриарха демонстрирует обстоятельная работа священника Димитрия Сафонова, ныне секретаря Отдела внешних церковных связей Московского патриархата по межрелигиозным отношениям и исполнительного секретаря Межрелигиозного совета России (в 2004 г. он защитил, под руководством О.Ю. Васильевой, кандидатскую диссертацию «Патриарх Тихон и советская власть: к проблеме государственно-церковных отношений в 1922 - 1925 гг.»).
В 2013 г. увидела свет его обстоятельная монография, грифован-ная Издательским советом РПЦ и судя по месту издания, казалось, не свободная от корпоративного влияния30. Однако автор продемонстрировал самобытный исследовательский подход, и в качестве объективирующего ключа своей работы избрал форму обстоятельной биохроники, призванной обобщить широкий документальный материал, разнородные свидетельства современников. В качестве отправного момента работы сам он отмечает: «В историографии до настоящего времени не предпринималось попыток восстановить хронологию патриаршего служения святителя Тихона с привлечением самого широкого круга источников. В то же время множество исследований, касающихся разных аспектов данной темы, позволяют выйти на новый уровень анализа, предложить обобщенный взгляд на эту проблематику»31. Работа Д. Сафонова буквально отсекает хронологию до созыва Поместного собора и посвящена только избранию патриарха и его служению вплоть до смерти 7 апреля 1925 г. и похорон, состоявшихся 12 апреля. Это также ломает агиографический канон.
Помимо тщательного документального воссоздания фактов патриаршего служения, автор ставит перед собой и источниковедческие задачи. В частности он формулирует концепцию «вынужденного авторства» в отношении документального наследия патриарха Тихона: «Значительное место в имеющих документальное отражение взаимоотношениях Патриарха Тихона с советской властью занимают документы "вынужденного авторства". То есть возникает такая источниковедческая ситуация, когда авторская воля при создании документа опосредуется и трансформируется под воздействием внешних обстоятельств и факторов (угрозы, давление, шантаж, принуждение к компромиссу и т.п.). При этом, если даже автору удается частично отстоять свой текст, то есть не лишиться авторской воли полностью, то изменения, дополнения и редактура, которые вносятся в текст такого документа "вынужденного авторства" способны иногда до неузнаваемости исказить первоначальных замысел и намерения его автора»32. Д. Сафонов обоснованно и значимо для интерпретации действий патриарха отмечает, что «многие документы, автором которых традиционно считается Патриарх Тихон, приписываются ему исследователями необоснованно, а дезинформация и клевета в отношении святителя, исходившие из ГПУ, до сих пор
зачастую воспринимаются некритически»33.
Важным преимуществом работы Д. Сафонова является использование недоступных светским исследователям источников, в частности «Богослужебного дневника патриарха», хранящегося в Московской духовной академии, однако, и у автора не являющегося предметом специального источниковедческого анализа. Вместе с тем данные дневника способны дать ценные контекстуальные сведения, в том числе о датировках и обстоятельствах создания ряда документов святителя, которые, благодаря дневнику, можно соотнести с богослужебной практикой патриарха.
Но и открытые исследованием Д. Сафонова исторические обстоятельства служения, именно священнической деятельности, важны и примечательны. Работа оставляет значимые описания богослужебной практики, в частности в храме Троицкого подворья Москвы, в иных храмах. Описывает практики архиерейских хиротоний, которые становились все более значимыми для епископской преемственности в пору репрессий, а также и в связи с началом обновленческого раскола34.
Очень важное значение имеет и фактическая, документальная реконструкция следственных действий в отношении патриарха, начавшихся уже в марте 1922 г. в связи с ростом общественного сопротивления кампании по изъятию церковных ценностей35. При этом автор отказывает властям предержащим в легитимности их действий, повсеместно определяя действия по изъятию церковных ценностей как «грабеж» или «разграбление».
Принципиально важна и фиксация визитов к патриарху как епископата, так и священства, представителей церковной общественности. Обобщение этих данных существенно пополняет наши сведения о круге общения, источниках информирования патриарха.
Анализируются автором и слухи о патриархе, в том числе циркулировавшие в среде ГПУ и попадавшие на страницы рапортов36. Разумеется, особого внимания заслуживают авторские трактовки, многочисленных решений, заявлений патриарха Тихона, трактуемых как компромисс с властями37.
В сумме приведенных характеристик исследование Д. Сафонова представляется сегодня наиболее эвристически значимым исследованием, посвященным святителю Тихону, как по объему и характеру обобщенных документальных материалов, так и в силу авторского подхода, избегания голословных характеристик, необоснованных оценочных суждений. Автор, вместе с тем, не отказался от спорных понятий и терминов, но и при этих ограниченного значения недостатках его исследование сегодня представляется магистральным в определении перспектив в подготовке как общей научной биографии патриарха Тихона, так и в исторических аналитических исследованиях его патриаршего служения.
Личность патриарха Тихона в последние два десятилетия ока-
залась в поле активной борьбы двух влиятельных мифологических картин, довлеющих над общественным сознанием. Наследие «советского отрицания» права и справедливости в патриаршей линии управления РПЦ, в определении характера ее взаимоотношений с Советским государством и «агиографический канон», сформированный церковной средой, одинаково мало способствовали прогрессу в содержательном изучении жизни и патриаршего служения святителя Тихона, препятствуя, в частности, появлению его научной биографии. Сегодня очевидно, что ни политический, ни канонический портрет не будет подлинным отражением мировоззрения и характера деятельности патриарха. Фиксация истинных обстоятельств его служения, взаимоотношений с властями и церковным миром, сопровождаемая глубокой рефлексией в отношении источников подобных исследований, может стать магистральным путем как в патриаршей, так и в церковной биографике и институциональной истории. Социумный фокус - отражение личности в среде - способен выявить новые грани в новейшей истории Православия и продолжить разрушение многочисленных живучих мифов.
Примечания
1 Вострышев М. Божий избранник: Крестный путь Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 1990.
2 Одинцов М.И. Русские патриархи ХХ века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. М., 1999. С. 21-56.
3 Кашеваров А.Н. Православная Российская Церковь и советское государство (1917 - 1922). М., 2005.
4 Сахаров К.И. Патриарх Тихон. М., 1925.
5 Сахаров К.И. Патриарх Тихон. М., 1925. С. 3.
6 Сахаров К.И. Патриарх Тихон. М., 1925. С. 50-57.
7 Сахаров К.И. Патриарх Тихон. М., 1925. С. 61, 62, 68.
8 Патриарх Тихон и история русской церковной смуты / Сост. М.Е. Губонин. СПб., 1994.
9 Патриарх Тихон и история русской церковной смуты / Сост. М.Е. Губонин. СПб., 1994. С. 9, 10.
10 Современники о Патриархе Тихоне: Сборник в 2 т. / Сост. М.Е. Губонин. М., 2007.
11 Современники о Патриархе Тихоне: Сборник в 2 т. / Сост. М.Е. Губонин. Т. 1. М., 2007. С. 16-19.
12 Современники о Патриархе Тихоне: Сборник в 2 т. / Сост. М.Е. Губонин. Т. 1. М., 2007. С. 19.
13 Архивы Кремля: Политбюро и Церковь, 1922 - 1925: В 2 кн. / Сост.: Н.Н. Покровский, С.Г. Петров. М.; Новосибирск, 1997-1998; Следственное дело патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000.
14 Следственное дело патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. С. 15.
15 Там же. С. 47, 51.
16 Там же. С. 60.
17 «В годину гнева Божия...»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009.
18 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 5.
19 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 7, 8.
20 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 12, 13.
21 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 17.
22 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 23; Следственное дело патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000. С. 51.
23 «В годину гнева Божия.»: Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / Сост. Н.А. Кривошеева. М., 2009. С. 24.
24 Luukkanen A. The Party of Unbelief: The Religious Policy of the Bolshevik Party. Helsinki, 1994; Freeze G. Counter-Reformation in Russian Orthodoxy: Political Response to Religious Innovation, 1922 - 1925 // Slavic Review. Summer 1995. Vol. 54. No. 2. P. 305-339; Husband W.B. "Godless Communists": Atheism and Society in Soviet Russia, 1917 - 1932. Northern Illinois University Press, 2000; Schulz G., Schroeder G.-A., Richter T.C. Bolschewistische Herrschaft und orthodoxe Kirche in Russland: Das Landeskonzil 1917 / 1918: Quellen und Analysen. Muenster, 2005.
25 Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). М., 2008.
26 Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). М., 2008. С. 7.
27 Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). М., 2008. С. 226-230.
28 Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). М., 2008. С. 227.
29 Лавров В.М., Лобанов В.В., Лобанова И.В. Мазырин А.М. Иерархия Русской Православной Церкви, Патриаршество и государство в революционную эпоху. М., 2008.
30 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013.
31 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 7.
32 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 610.
33 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 610.
34 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 42, 43, 53, 97.
35 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 185.
36 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 309.
37 Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2013. С. 329, 359, 376, 391, 404-406, 413-416.
Автор, аннотация, ключевые слова:
Каиль Максим Владимирович - канд. ист. наук, доцент Смоленского государственного университета
mvkail@mail.ru
В статье на материалах новейшей историографии, посвященной личности и церковному служению патриарха Московского и всея Руси Тихона (Беллавина) (1917 - 1925) рассматриваются концептуальные трактовки личности, сущностных сторон личной и политической позиции патриарха по ключевым вопросам церковного управления. Рассматривается несколько конкурирующих взглядов на личность и миссию патриарха, укорененных в традициях советской и постсоветской историографии. На основе опыта отдельных работ определяются эвристически значимые направления изучения персоны патриарха и его эпохи. Дается обстоятельная характеристика и высокая оценка монографии священника Д. Сафонова о патриархе Тихоне. Эта монография оценивается как наиболее эвристически значимое исследование на сегодняшний день благодаря большому объему использованных документальных материалов и стремлению автора монографии избежать голословных характеристик и необоснованных оценочных суждений. В качестве основного пути развития историографии Православия эпохи патриарха Тихона автор статьи видит отказ от корпоративных позиций и практическое применение новейших историографических решений.
Патриарх Тихон (Беллавин), Русская православная церковь, Православие, историография, источниковедение, биографика, мифология, священник Д. Сафонов
References (Articles from Scientific Journals)
1. Freeze G. Counter-Reformation in Russian Orthodoxy: Political Response to Religious Innovation, 1922 - 1925. Slavic Review, Summer 1995, vol. 54, no. 2, pp. 305-339.
(Monographs)
2. Husband W.B. "Godless Communists": Atheism and Society in Soviet Russia, 1917 - 1932. Northern Illinois University Press, 2000, 258 p.
3. Kashevarov A.N. Pravoslavnaya Rossiyskaya Tserkov i sovetskoe gosu-darstvo (1917 - 1922) [Russian Orthodox Church and the Soviet State (1917 - 1922)]. Moscow, 2005, 439 p.
4. Lavrov V.M., Lobanov V.V., Lobanova I.V. Mazyrin A.M. Ierarkhiya Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi, Patriarshestvo i gosudarstvo v revolyutsion-nuyu epokhu [The Hierarchy of the Russian Orthodox Church, the Patriarchate,
and the State in the Revolutionary Era]. Moscow, 2008, 376 p.
5. Lobanov V.V. Patriarkh Tikhon i sovetskaya vlast (1917 - 1925 gg.) [Patriarch Tikhon and the Soviet Power (1917 - 1925)]. Moscow, 2008, 352 p.
6. Lobanov V.V. Patriarkh Tikhon i sovetskaya vlast (1917 - 1925 gg.) [Patriarch Tikhon and the Soviet Power (1917 - 1925)]. Moscow, 2008, p. 7.
7. Lobanov V.V. Patriarkh Tikhon i sovetskaya vlast (1917 - 1925 gg.) [Patriarch Tikhon and the Soviet Power (1917 - 1925)]. Moscow, 2008, pp. 226-230.
8. Lobanov V.V. Patriarkh Tikhon i sovetskaya vlast (1917 - 1925 gg.) [Patriarch Tikhon and the Soviet Power (1917 - 1925)]. Moscow, 2008, p. 227.
9. Luukkanen A. The Party of Unbelief: The Religious Policy of the Bolshevik Party. Helsinki, 1994, 274 p.
10. Odintsov M.I. Russkie patriarkhi XX veka: Sudby Otechestva i Tserkvi na stranitsakh arkhivnykh dokumentov [Russian Patriarchs of the 20th century: The Destinies of the Fatherland and the Russian Orthodox Church on the Pages of Archival Documents]. Moscow, 1999, pp. 21-56.
11. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, 701 p.
12. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, p. 7.
13. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, pp. 42, 43, 53, 97.
14. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, p. 185.
15. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, p. 309.
16. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, pp. 329, 359, 376, 391, 404-406, 413-416.
17. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, p. 610.
18. Safonov D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and his Time]. Moscow, 2013, p. 610.
19. Schulz G., Schroeder G.-A., Richter T.C. Bolschewistische Herrschaft und orthodoxe Kirche in Russland: Das Landeskonzil 1917 / 1918: Quellen und Analysen. Muenster, 2005, 816 p.
20. Vostryshev M. Bozhiy izbrannik: Krestnyy put Svyatitelya Tikhona, Patriarkha Moskovskogo i vseya Rossii [Chosen by God: The way of the Cross of Hierarch Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia]. Moscow, 1990, 189 p.
Author, Abstract, Key words
Maksim V. Kail - Candidate of History, Senior Lecturer, Smolensk State University (Smolensk, Russia) mvkail@mail.ru
The article based on materials of modern historiography related to the personality and Church Ministry of the Patriarch of Moscow and all Russia Tikhon (Bellavin) (1917 - 1925) deals with the conceptual interpretation of an individual, the essential aspects of personal and political positions of the Patriarch on the key issues of Church management. Several competing views on the Patriarch's personality and mission are considered which are rooted in the traditions of Soviet and post-Soviet historiography. Based on some specific works heuristically important directions of studying Patriarch's personality and his era are highlighted. Also the article gives a detailed analysis and a high assessment of the monograph about Patriarch Tikhon written by Priest Dmitry Safonov. This monograph is assessed as the most heuristically significant study up to date due to a large amount of documentary materials it contains and the author's intention to avoid ungrounded and unjustified value judgments. As a major way of the development of historiography on the Orthodoxy of Patriarch Tikhon's era, the author proposes the rejection of corporate positions and the application of the latest historiographic approaches.
Patriarch Tikhon (Bellavin), Russian Orthodox Church, Orthodoxy, historiography, source study, biography study, mythology, priest D. Safonov
