CC BY
37
М.В. Каиль
ЕПИСКОП ЛЕОНИД (СКОБЕЕВ): ОПЫТ «НЕГЕРОИЧЕСКОИ БИОГРАФИИ»*
M.V. Kail
Bishop Leonid (Skobeev): The Experience of a "Non-Heroic Biography"
В истории православия ХХ столетия личностный, персональный план имеет особое значение и историографическое звучание. Никакая иная историческая фактура не передает содержание «больших исторических событий» полнее и содержательнее, чем персональная история, отражающая индивидуальный опыт, личностное восприятие эпохи. Вместе с тем, преломление эпохи в личности, изменение жизненных траекторий, профессиональных, семейных, религиозных практик под влиянием объективных экономических, социальных, культурных факторов представляет большой интерес, порою раскалывая любые схематичные представления об эпохе.
Для российского православия динамика форм государственного устройства, политических режимов на протяжении первой половины ХХ в. стала беспримерной и повлекла глубокие изменения в православном обществе, очевидные и на корпоративном, и на индивидуальном уровнях.
Кризисные явления в обществе начала ХХ в., революционные события 1917 г., приход к власти большевиков, Гражданская война, НЭП, модернизация и становление сталинского режима - далеко не все вехи гражданской истории довоенного периода. На их фоне церковное общество ожидало созыва Поместного собора, переживало его открытие, избрание патриарха и глубокие реформы, трансформировавшие Русскую православную церковь и завершившие синодальную эпоху в ее истории; отделение церкви от государства, начало репрессий и антицерковных кампаний, изменение законодательства в отношении церкви, разделение церковного общества на «красное» и «белое», затем на обновленцев и тихоновцев, уход из жизни патриарха Тихона, сергианство - вот пунктирное перечисление вех эпохи, отразившихся в персональной истории всех приобщенных к церкви, но в особенности ее служителей.
В современной историографии новейшей истории православия биографика, тем не менее, фактически оторвана от контекста эпохи. Процессы и события «большой истории» разумеется представлены
* Статья подготовлена при поддержке гранта РФФИ, проект «Персональная история православия: православная идентичность в новейшей истории России. 1914 - 1991 гг.» (№ 18-09-00618А).
в повествовании, но почти всегда остаются фоном для истории персоны.
Второй существенной проблемой остается биографическая героика: в историографии биографии героев и мучеников - единственный ассоциируемый с православием жанр. Так, появилось немало биографических очерков, посвященных патриарху Тихону1, но нет биографических исследований о, например, Антонии (Храповицком). Собственно, исследовательский контекст (в котором есть место дискуссиям, конкурирующим трактовкам) сопровождает всего нескольких православных деятелей начала ХХ в. - Гермогена (Дол-ганева)2, Питирима (Окнова)3, Андрея (Ухтомского)4.
Героическая парадигма церковной биографики по сути заблокировала серьезные исследования личностей церковных оппонентов патриаршего православия и конформистов самых разных толков и мировоззренческих позиций. Однако сам церковный конформизм, захватившее умы ряда церковных и околоцерковных деятелей с начала ХХ в. реформаторское настроение, стремление упростить, приблизить к современности церковную практику представляют собой важный феномен, отражающий пути эволюции церковного сознания и характер влияния модернизации на церковное общество. Некоторые из этого круга разного толка обновленцев сформировали свои церковные течения, иные стали последовательными разрушителями церковных устоев. Но их биографии, мировоззрение, бесспорно, представляют интерес в изучении новейшей истории православия.
Подобные «негероические» биографии нуждаются в проблема-тизации, анализе их познавательного потенциала, да и в популяризации изучения в традиционном понимании «не героев», являвшихся частью общества, а потому отражавших взгляды, чаяния, заблуждения, разочарования и надежды своей эпохи.
Наиболее известным конформистским течением в российском православии ХХ в. было обновленчество. В историографии представлены работы, посвященные Евдокиму Мещерскому, Александру Введенскому, Александру Боярскому - лидерам движения. В обновленчество на определенном этапе (во время содержания под арестом патриарха Тихона в 1922-1923 гг.) уклонилась часть епископата и священства. В ранней истории обновленчества оказались и персоны с долгим церковным опытом. Среди них был и епископ Леонид (Скобеев), биографии которого, убеждены, следует уделить особое внимание в силу нескольких обстоятельств. Почтенный возраст (к 1922 г. ему был 71 год), прохождение (хотя и не безупречное) всех ступеней церковной карьеры вплоть до епископской хиротонии в лоне патриаршей церкви побуждают особенно внимательно рассмотреть этапы пути и фиксируемые источниками особенности мировоззрения этого церковного деятеля.
Ключевой процесс, определяющий черты и мировоззрение личности - социализация. В российском православном обществе счи-
талось, что чем традиционнее она проходит - тем более социально приемлемый результат будет иметь. С этой особенностью связано наследование профессий и занятий, особенно характерное для священства.
* * *
Евгений Дмитриевич Скобеев родился в феврале 1851 г. в Рузском уезде Московской губернии в священнической семье и пошел по пути традиции. В 1868 г. окончил уездное духовное училище и поступил в Московскую духовную семинарию. В 1872 г. по собственному прошению был уволен из 4 класса семинарии. В 1874 г. окончил 3-е Александровское военное училище и произведен в чин прапорщика5.
В 1874 г. был произведен в чин подпоручика и назначен в лейб-гвардии Санкт-Петербургский короля Фридриха-Вильгельма III полк, расквартированный в Варшаве. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877- 1878 гг., сражался под Плевной и участвовал в штурме Филиппополя. В тот период он был произведен в поручики и награжден орденом святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». В момент своего наречения во епископы, Леонид держал пространную речь, в которой причудливо выразил свое чтение воли Божией в своей судьбе: «Участвовал в Сербской и Турецкой войнах в 1877-78 годах, был в самых жарких сражениях, но даже и ранен не был, а только лишь в последнем сражении под Филиппополем был контужен пулею в правое плечо и замечательно то обстоятельство, что пуля, контузившая меня, убила на месте моего сослуживца офицера, шедшего сзади меня и как бы прятавшагося за мною, меня же Господь сохранил, как-бы для чего-то сберегая»6.
В 1880 г. был переведен в 4-й грендерский Несвижский генерала-фельдмаршала Барклая де Толли полк. Во время военной службы в Варшаве Скобеев окончил Медицинский факультет Варшавского университета, а также Военно-юридическую академию в Санкт-Петербурге. Был произведен в чин штабс-капитана, но в 1887 г. вышел в отставку, причина которой достоверно не установлена.
После окончания военной службы несколько лет жизни Скобеева протекли в поле, не освещаемом источниками. О личной судьбе его мы знаем из его пространной автобиографии, приведенной им в одном из его бесконечных притязаний обновленческой поры, а также и в его «Слове» при наречении во епископа Ковровского, произнесенном 10 июля 1920 г.
Из этих источников следует, что первая его невеста умерла накануне свадьбы: «Я перед войной, потеряв любимую невесту за десять дней до свадьбы, в отчаянии не жалел своей жизни и что называется, бросался в самые опасные места, битвы, ища себе смерти вследствие тяжелой утраты»7.
Спустя время, которое он провел, поступив и учась в Александровской военно-юридической академии, он встретил женщину «как две капли воды похожую на прежнюю невесту»: «Когда, после Турецкой войны, я окончил Александровскую Военно-Юридическую академию, мне пришлось быть в Москве, то я здесь случайно встретил через четыре года после смерти моей невесты, ее двойника (до чего поразительно было сходство, что мне представилось, что я вижу покойную невесту и мне сделалось дурно), после этой встречи, так сложились обстоятельства, что я, решившийся остаться холостым, через год после этого знакомства женился на ней, но она прожила в замужестве только 1 год 10 месяцев и умерла, оставив мне сына 1 года, которого я воспитал до 9 лет и определил в Санкт-Петербургский Кадетский корпус, где он, проучившись два месяца, умер и я таким образом остался совершенно один. Это было в 1892 году, когда мне было от роду 42 года»8.
После этих драматичных событий Скобеев и принял решение получить духовное образование: «Теперь предо мною встал вопрос, что мне делать? Опять жениться я не решался, видя в трех смертях - моей невесты, жены и сына, как бы Божие указание, что я должен избрать какой-то другой путь. И вот я по зрелом размышлении, решился основательно изучить духовные богословские науки и заняться воспитанием юношества, для чего я, будучи 42 лет, держал экзамены наравне с семинаристами в С.-Петербургскую Духовную Академию, хотя имел право поступить в Академию без всякого экзамена, но я не желал прослыть за карьериста.. ,»9.
Известно, однако, что в действительности, как явствует из списка выпускников, он поступил в академию вольнослушателем и окончил ее в 1896 г. предпоследним из выпускников этого года по успеваемости.
28 июня 1893 г. Скобеев принял монашество. 4 июля того же года был рукоположен в сан иеродиакона, а 11 декабря 1894 г. - в сан иеромонаха. По отзыву последнего обер-прокурора Синода А.В. Кар-ташева, он принял монашество ради карьеры и имел прозвище «ие-ро-капитан». Данная Карташевым нелестная характеристика, получившая широкое хождение, сводилась к формуле «Нрав буйный, образ действий - уголовный».
Итак, пострижен в монашество он был в зрелом возрасте. И несмотря на не самые выдающиеся успехи в духовном образовании, последовали первые назначения по духовно-учебному ведомству. 28 сентября 1896 г. был назначен смотрителем Тульчинского духовного училища. 19 апреля 1900 г. награжден наперсным крестом, от Святейшего Синода выдаваемым.
Вскоре, в 1901 г., был назначен ректором Литовской духовной семинарии в городе Вильно и настоятелем Виленского Троицкого мужского монастыря, в связи с чем в апреле того же года возведен в сан архимандрита10.
В самом начале учебного 1903 г. был освобожден от должности ректора и последовательно получил несколько назначений в третьеклассные епархиальные монастыри. В понятиях того времени это было падением, и оно имело весомые причины. Сам архимандрит трактовал произошедшее так: «Враг рода человеческого искал кого поглотит (1.П.У,8) вооружил против меня недоброжелательных людей и я был сбит с пути, по которому мирно катилась моя жизненная колесница, я без всякого суда и следствия по одному только клеветническому письму (и кого же? Архиерея!), содержание которого мне было даже и не объявлено, товарищем Обер-прокурора В.К. Сабле-ром, в летнюю сессию, был смещен с должности Ректора Семинарии на совершенно неведомый мне путь, куда я не готовился, в настоятели монастыря, где я и служил до сего времени среди волцев и терний со всевозможными скорбями, находясь 20 лет в сане архимандрита [Орфография автора сохранена. - М.К.]»п.
Настоятельство в монастырях действительно было долгим, но не столь гладким, как описал его сам архимандрит. Перемещения его на новые места были частыми и бессистемными, а служение едва ли было безупречным. Обращает на себя внимание и его проповедническая практика: в текстах своих слов архимандрит предпочитал обращаться не к опыту познания Христа или святоотеческого опыта, но нередко в превосходных степенях говорил о себе. И в этой связи удивительная по своему звучанию речь, произнесенная им при наречении во епископа Ковровского в 1920 г., уже не выглядит из ряда вон выходящей.
Уволенный из ректоров, архимандрит был назначен настоятелем Пензенского Спасо-Преображенского монастыря. 9 июня 1906 г. переведен настоятелем Новгород-Северского Спасо-Преображенского монастыря Черниговской епархии. 24 февраля 1909 г. переведен настоятелем Пустынного успенского монастыря Могилев-ской епархии. 30 января 1910 г. уволен от настоятельства и зачислен в братию Рязанского Троицкого монастыря, однако в мае того же года назначен настоятелем Смоленского Авраамиева монастыря. В 1914 г. оставил настоятельство. В 1917 г. назначен настоятелем По-крово-Бодинского монастыря в Астрахани. Остается непонятным, все ли назначения были им приняты и исполнены: в его нарративах ряд назначений замалчивается и не указывается. В собственноручном описании архимандритом тех событий Авраамиев монастырь в Смоленске значится первым его назначением. Само же назначение в монастырь было падением на пути к архиерейству: ведь по синодальной традиции и практике ректорство в семинарии было ступенью к епископской хиротонии.
Во время пребывания архимандрита в Смоленске его управление древним Авраамиевым монастырем пришлось на юбилейную дату обители, вследствие чего архимандрит составил «Историческую записку о 700-летии Спасо-Авраамиева Богородицкаго Училищнаго
II класса в г. Смоленске монастыря», четверть объема которой посвятил истории... своего славного рода, своим военным подвигам12.
За годы «духовной карьеры», - а в том, что служение церкви понималось самим архимандритом в понятиях военного первенства, убеждает ряд свидетельств современников, - Леонид нигде не оставил о себе доброй памяти и «не мог установить спокойного течения монастырской жизни»13. В обычной логике такое положение вещей должно было остановить дальнейшее восхождение. С учетом того, что и о честолюбии архимандрита многие были наслышаны: «Рассказывали, что в бытность архимандритом он, служа в приходских церквах, вопреки уставу, украшал свою особу посохом. Ему было указано на то, что подобные вольности недопустимы, а он, рассердившись, возразил: "Еще чего! Мои сокурсники давно уже стали епископами, а мне не велят служить с посохом!" Без устали добивался он епископского рукоположения»14.
В 1917-1918 гг. архимандрит пребывал в Москве, где, по причине невозвращения в обитель ее настоятеля архимандрита Афанасия (Самбикина), в феврале 1919 г. его назначают временным настоятелем15. Эту должность он исправлял около полугода, затем опять пребывал в Москве, служил в ряде городских храмов.
12 июля 1920 г. «как старейший по возрасту архимандрит» он был хиротонисан во епископа Ковровского, викария Владимирской епархии. Хиротонию совершил Патриарх Тихон с сонмом архиереев. Чем определялось решение об этой хиротонии - доподлинно неизвестно. О недостатках и самолюбии архимандрита знали, свое властолюбие он в полной мере явил в произнесенной при наречении в Московском епархиальном доме речи. С архипастырями и патриархом хиротонисаемый говорил едва ли не как старший брат, в подробностях сказал о славе и многообразном служении своей семьи, в том числе о своем родственнике - епископе Леониде, в честь которого он взял имя при пострижении (сама фиксация этого факта парадоксальна: в пострижении обычно избирают имя духовных подвижников, чьим подвигам стремятся соответствовать и чьей молитвенной помощи просят). История воинской службы, перипетии личной жизни, несправедливые обиды - в той речи было помянуто все, что предшествовало венцу жизни - епископской мантии и клобуку. Лишь затем, перечитав заготовленную речь, новопоставлен-ный от руки дописал несколько фраз, соответствующих как этикету, так и собственно религиозному содержанию момента, отметив наконец: «Божественная благодать, всегда немощи врачующи и оскудевающее восполняюще, чрез возложение Ваших Святительских рук снизойдет на меня многогрешного и укрепит меня на непостыдное делание.»16.
Дальнейшие события показали, что «непостыдного делания» как раз в служении епископа и не вышло. В июне 1921 г. епископ Леонид был назначен епископом Верненским и Семиреческим, ви-
карием Туркестанской епархии. Но он не смог отбыть к месту назначения (город Верный в том же году переименован в Алма-Ату), так как связь Москвы со Средней Азией была из-за Гражданской войны прервана. Это перемещение вполне можно считать ссылкой уже немолодого епископа. Вероятно, он проявил себя настолько явно несоответствующим сану, что потребовалось хотя бы попытаться перевести его из древней Владимирской епархии.
Время было динамичным, и далеко не все нестроения в церковной жизни получали немедленное разрешение. Но наступил эпохальный для церкви 1922 г., когда на волне изъятия церковных ценностей и встреченного общественного сопротивления власти поддержали группу наиболее конформистски настроенного духовенства и примкнувших к ней церковнослужителей. Так начался обновленческий раскол. Вероятно, не добившийся высот честолюбивый епископ увидел в новом движении свой новый шанс и с присущим авантюризмом ринулся в новое движение. Вернее, по собственному свидетельству и воспоминаниям действительных основоположников раскола, он был призван к участию как находившийся в ту пору в Москве епископ, поскольку с апостольских времен епископское преемство было ключевым средством легитимации церковной власти. Примечательно, что историки раннего обновленчества и многие современники воспринимали Леонида как «старорежимного архиерея», а обновленческий лидер А.И. Введенский свидетельствовал, что «каждым третьим словом, которое он произносил, было: государь-император»17. Леонид был одним из старейших по возрасту архиереев (на 14 лет старше патриарха), и это стало еще одним обстоятельством, определившим его востребованность у обновленцев.
Есть непосредственное свидетельство роли Леонида в обновленческом движении, данное самим патриархом Тихоном, который в своем послании от 2(15) июля 1923 г. отметил значение епископов Антонина (Грановского) и Леонида (Скобеева) в легитимации Временного церковного управления18.
Значение Леонида для обновленческого движения сохранялось буквально несколько дней. С момента встречи 18 мая 1922 г., накануне ареста патриарха Тихона, на которой епископ согласился возглавить новое самочинное Высшее церковное управление, до начала июня, когда он вместе с Антонином (Грановским) совершил первые обновленческие хиротонии на Троицком подворье. 30 мая он был избран председателем Московского епархиального управления, но вскоре был оттеснен амбициозным Антонином19.
Обновленчество развивалось стремительно, внутри группы боролись разные группы и лидеры. Назначенный 18 июня управлять Московской епархией с титулом епископа Крутицкого (1 июля возведен в архиепископы), уже через несколько дней Леонид фактически был лишен влияния. О нравах, царивших на Троицком подворье при обновленцах, хорошо известно: откровенно аморальное поведе-
ние, соседство и прямое взаимодействие с ГПУ - штрихи к портрету обновленческих лидеров20.
Уже в июле Леонид был, по сути, выслан из Москвы. Формально для урегулирования церковных дел - «путятинщины» - в Пензе. Известно, что по приезде в город, он заявил, в частности, что «никаких новшеств, никаких элементов "народной церкви" он не признает и что все должно пойти по-настоящему и древнецерковному». Вскоре, пользуясь мандатом от ВЦУ, Леонид сумел закрепить за собой несколько городских храмов, в том числе Покровскую церковь»21. Нельзя сказать ни об однозначном успехе, ни о провале миссии: результаты пребывания Леонида в Пензе вполне соответствовали общей логике событий той поры.
Известно, что в октябре 1922 г. последовало назначение Леонида на Орловскую обновленческую кафедру, но уже в начале 1923 г. он покинул вверенную епархию и поселился в Москве, где получил назначение на Крутицкое, затем Коломенское викариатство Московской епархии. Но, судя по обновленческой печати и советской периодике, значимой роли в развитии обновленчества уже не играл, хотя и участвовал в первых трех обновленческих «соборах». В сентябре 1924 г. был уволен на покой с назначением содержания.
В сохранившихся документах обновленческого архиепископа Леонида попадается немало свидетельств его самооценки. Настойчивое постулирование его уникального вклада в развитие движения, возможно, и стало причиной удаления от дел.
Так, в июне 1924 г. он оформил письмом членов предсоборного совещания такую характеристику самому себе: «Архиепископ Леонид, имевший громадное мужество первым взять на себя почин в обновленческом движении и вместе с тем и первые удары, посыпавшиеся на обновленческое движение, всю, так сказать, черновую работу обновления, до сих пор остается в тени, а деятельность Синода, начавшаяся только с Августа 1923 года, всегда и везде ярко выставляется на вид, о начале же обновленческаго движения, начав-шагося еще в мае 1922 года и до Августа 1923 года, до сих пор широкая публика совершенно не имеет никаких сведений, а самый же инициатор, так сказать, патриарх движения, Архиепископ Леонид, по возрасту старейший всех иерархов русских и до сих пор остается без всякаго поощрения и удовлетворения, не состоя даже членом Синода, где бы он мог работать не менее полезно, чем и другие члены Синода, появившиеся на сцене гораздо позже, так сказать, уже на готовое место»22.
В октябре 1925 г. он уже восклицал: «Через мое же возглавление сохранилась каноническая и юридическая преемственность власти, по резолюции Патриарха Тихона от 5/18 Мая 1922 года и таковую получил ее и Священный Синод!!»23.
В конце 1927 г. архиепископ, приводя массу аргументов, писал уже без всяких обиняков: «Прошу Пленум Священного Си-
нода о восстановлении меня в звании Члена Св. Синода с уравнением меня в иерархической степени с теми, которые моложе меня и по возрасту и по рукоположению, а также и об улучшении моего материального положения»24
Как можно судить по материалам частного архива иерарха, последние годы его жизни (все эти годы он пребывал в Москве, служил в обновленческих храмах, в общем, несмотря на свои заявления в обновленческий Синод, не бедствовал) стали периодом яростной борьбы за признание его заслуг перед обновленчеством. Лишь в феврале 1931 г. обновленческий Синод признал его притязания, возвел в митрополиты без кафедры, назначил содержание и к 80-летию поднес почетное членство в Синоде25.
Видимо, когда бороться стало не за что, энергия митрополита иссякла - скончался он в январе 1932 г.
Умер Леонид, не воссоединившись с патриаршей церковью.
В пору «дела истинно-православной церкви», когда по всей стране репрессированы были сотни и тысячи православных, обновленцы могли рассчитывать на новый расцвет своего движения. Сам Леонид не оставил свидетельство своего политизировано-непримиримого отношения к патриарху Тихону и даже после кончины святейшего заявлял: «Я и потом не соединился со врагом церковного обновления Патриархом Тихоном, когда он, будучи лишен своего сана Собором 1923 года, начал без всякого оправдания церковным Судом самолично и кощунственно священнодействовать и увлек за собой
большинство духовенства и темной массы мирян»26.
* * *
Быть может в силу своей «непримиримости» Леонид стал фигурой умолчания в новейшей историографии как обновленческого раскола, так и в целом церковной истории первой четверти ХХ в.
Поныне в довольно скудной историографии утвердилось представление о Леониде (Скобееве) как об авантюристе, человеке далеком истинному православию. Об этом свидетельствуют факты.
Однако нельзя не учитывать, что он успешно прошел все стадии православного посвящения. При этом в тяжелую пору 1920 г. первую, вполне подлинную, епископскую хиротонию над ним совершал патриарх Тихон.
Маргинализация же персоны Леонида в историографии осуществлялась уже, что называется, «задним числом».
Его личность и публичная деятельность, что совершенно очевидно, лишены героического пафоса: он принадлежит к числу церков-но-иерархических маргиналов, не гнушавшихся интриг. Преисполненный честолюбия, долгие годы он искал положения в церковном мире. С легкостью поддержал обновленцев, суливших ему иерархические высоты, славу и первенство.
Его биография с очевидностью являет собой пример «негероической» и составляет особый, не массовый, но значимый в понимании сути глубоких трансформаций православного сознания, произошедших под влиянием ключевых событий отечественной истории ХХ в. И именно такие историко-биографические исследования позволят расширить привычные рамки и шаблонные представления о настроениях и мировоззрении любой из групп и страт православного общества в новейшей истории православия.
Примечания Notes
1 Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). Москва, 2008; Сафонов Д. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. Москва, 2013.
2 Мраморнов А.И. Церковная и общественно-политическая деятельность епископа Гермогена (Долганова, 1858 - 1918). Саратов, 2006; Дама-скин (Орловский). Епископ Гермоген (Долганев). Москва, 2010.
3 Фирсов С.Л. Искусившийся властью: История жизни митрополита Петроградского Питирима (Окнова). Москва, 2011.
4 Зеленогорский М.Л. Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского). Москва, 2011.
5 Лавринов В. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. Москва, 2016. С. 334.
6 Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 10. Л. 2.
7 Там же.
8 Там же. Л. 3.
9 Там же. Л. 3-4.
10 Лавринов В. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. Москва, 2016. С. 334.
11 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 10. Л. 3.
12 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 38. Л. 1-3.
13 Иоанн (Лудищев). История Московского Сретенского монастыря: 1919 - 1923 годы // Сретенский сборник. Вып. 3. Москва, 2012. С. 247.
14 Цыпин В. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды (1700 - 2005). Москва, 1997. С. 432.
15 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 21.
16 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 10. Л. 4.
17 Краснов-Левитин А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты (20-е - 30-е гг. XX в.). Москва, 1996. С. 73.
18 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 157-161; Лобанов В.В. Патриарх Тихон и советская власть (1917 - 1925 гг.). Москва, 2008. С. 261-263.
19 Краснов-Левитин А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты (20-е - 30-е гг. XX в.). Москва, 1996. С. 91.
20 Кривошеева Н.А. Троицкое Сергиево подворье при святейшем Патриархе Тихоне // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2006. № 2 (19). С. 338.
21 Крапивин М.Ю. Всеволод Путята в контексте религиозной политики органов ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР (1922 - 1936 гг.) // Вестник церковной истории. 2014. № 1-2 (33-34). С. 235.
22 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр 14. Л. 1, 1об.
23 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 18. Л. 3.
24 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 20. Л. 4.
25 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 12. Ед. хр. 34. Л. 1.
26 НИОР РГБ. Ф. 845. Карт. 1. Ед. хр. 18. Л. 4.
Автор, аннотация, ключевые слова
Каиль Максим Владимирович - канд. ист. наук, доцент, Смоленский государственный университет (Смоленск)
mvkail@mail.ru
В статье на основе обобщенных историографических материалов и коллекции архивных источников исследуется биография епископа Леонида (Скобеева) (1851 - 1932). В переломную революционную эпоху он волею судьбы стал одним из руководителей обновленческого движения: инициаторы движения пригласили его стать формальным главой движения в мае 1922 г., поскольку он был епископом (в обновленчестве стал архиепископом и митрополитом). Персональная история Леонида (Скобеева), прошедшего большой жизненный путь и пришедшего в монашество и церковную иерархию из мира, представляет интерес и значение в связи с попыткой исторического осмысления глубоких трансформаций православного сознания, пришедшихся на первую треть ХХ в. в связи с российскими политическими реалиями той поры. Изучение жизни и церковной деятельности Леонида (Скобеева) приводит к заключению, что он до конца своих дней оставался случайным руководителем обновленческого движения, фактические его попутчиком, ибо сам он связывал с этим движением и его перспективами при власти большевиков прежде всего свои собственные честолюбивые планы и амбиции. Его персона и его деятельность лишены героического пафоса: он принадлежал к числу церковно-иерархических маргиналов, которые не гнушались самовосхваления, интриг, карьерного стремления к высотам церковной иерархии и материальным благам. Изучение его биографии показывает, что именно историко-биографические исследования обладают значительным эвристическим потенциалом, позволяют расширить привычные рамки и шаблонные представления о настроениях и мировоззрении любой из групп и страт православного общества в новейшей истории православия.
Русская православная церковь, православие, церковная иерархия, об-
новленчество, обновленческое движение, историография, биографика, Патриарх Тихон (Беллавин), епископ Леонид (Скобеев).
References (Articles from Scientific Journals)
1. Krapivin, M.Yu. Vsevolod Putyata v kontekste religioznoy politiki or-ganov GPU-OGPU-NKVD SSSR (1922 - 1936 gg.) [Vsevolod Putyata in the Context of the Religious Policy of the Organs of the GPU-OGPU-NKVD of the USSR (1922 - 1936).]. Vestnik tserkovnoy istorii, 2014, no. 1-2 (33-34), pp. 231-282. (In Russian).
2. Krivosheeva, N.A. Troitskoye Sergiyevo podvorye pri svyateyshem Patriarkhe Tikhone [Trinity-Sergiev Monastery under His Holiness Patriarch Tikhon.]. Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo uni-versiteta. Seriya 2: Istoriya. Istoriya Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi, 2006, no. 2 (19), pp. 226-340. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
3. Ioann (Ludishchev). Istoriya Moskovskogo Sretenskogo monastyrya: 1919 - 1923 gody [The History of the Moscow Sretensky Monastery: 1919 -1923.]. Sretenskiy sbornik [Sretensky Collection.]. Moscow, 2012, vol. 3, pp. 245-324. (In Russian).
(Monographs)
4. Damaskin (Orlovskiy). Episkop Germogen (Dolganev) [Bishop Germo-gen (Dolganov).]. Moscow, 2010, 399 p. (In Russian).
5. Firsov, S.L. Iskusivshiysya vlastyu: Istoriya zhizni mitropolita Petro-gradskogo Pitirima (Oknova) [Tempted by Power: The Story of the Life of the Petrograd Metropolitan Pitirim (Oknov).]. Moscow, 2011, 232 p. (In Russian).
6. Krasnov-Levitin, A.E.; Shavrov, V.M. Ocherki po istorii russkoy tserkovnoy smuty (20-e - 30-e gg. XX v.) [Essays on the History of Turmoil in the Russian Church (1920s - 1930s).]. Moscow, 1996, 670 p. (In Russian).
7. Lavrinov, V. Obnovlencheskiy raskol v portretakh ego deyateley [The Renovationist Schism through the Portraits of its Prominent Figures.]. Moscow, 2016, 732 p. (In Russian).
8. Lobanov, V.V. Patriarkh Tikhon i sovetskaya vlast (1917 - 1925 gg.) [Patriarch Tikhon and Soviet Power, 1917 - 1925.]. Moscow, 2008, 351 p. (In Russian).
9. Mramornov, A.I. Tserkovnaya i obshchestvenno-politicheskaya deyatel-nost episkopa Germogena (Dolganova, 1858 - 1918) [The Church and the Socio-Political Activities of Bishop Hermogen (Dolganov, 1858 - 1918).]. Saratov, 2006, 362 p. (In Russian).
10. Safonov, D. Svyatitel Tikhon, Patriarkh Moskovskiy i vseya Rossii, i ego vremya [Saint Tikhon, Patriarch of Moscow and All Russia, and His Time.].
Moscow, 2013, 701 p. (In Russian).
11. Tsypin, V. Istoriya Russkoy pravoslavnoy tserkvi: Sinodalnyy i noveyshiy periody (1700 - 2005) [The History of the Russian Orthodox Church: Synodal and Modern Periods, 1700 - 2005.]. Moscow, 1997, 831 p. (In Russian).
12. Zelenogorskiy, M.L. Zhizn i trudy arkhiepiskopa Andreya (knyazya Ukhtomskogo) [The Life and Works of Archbishop Andrew (Prince Ukhtoms-kiy).]. Moscow, 2011, 448 p. (In Russian).
Author, Abstract, Key words
Maksim V. Kail - Candidate of History, Senior Lecturer, Smolensk State University (Smolensk, Russia)
mvkail@mail.ru
Based on selected historiographic materials and archival sources, the article examines Bishop Leonid's (Skobeev's) biography (1851 - 1932). During the ground-breaking revolutionary epoch he was destined to become one of the leaders of the Renovationist movement as he, being a bishop, was invited to be a formal leader by the movement initiators in May 1922. Later he became an archbishop and metropolitan. The personal life-story of Leonid Skobeev who made a long way from the world toward monkhood and Russian Orthodox Church hierarchy is a matter of relevance and interest now that attempts are being made to undertake a historical analysis of the profound transformations which effected the Orthodox consciousness in the first third of the 20th century in connection with Russian political situation of that time period. The analysis of Leonid's (Skobeev's) life and church activity leads to the conclusion that to the end of his days he was an accidental leader of the Renovationist movement and, actually, a fellow-traveler as he tied up his own ambitions and plans to this movement and its prospects under the Bolsheviks. His personality and activity are devoid of heroic pathos. He belongs to those marginals in Church hierarchy who would resort to self-praise, scheming, career-mindedness and ambitions to get to the top of Church hierarchy and material benefits. The study of his biography shows that biographical studies have a considerable heuristic potential, enable to expand the common frameworks and stereotypes about the sentiments and ideology of any of the groups and strata of Orthodox society in the recent history of Orthodoxy.
Russian Orthodox Church, Orthodoxy, Church hierarchy, Renovationism, Renovationist movement, historiography, biographical studies, Patriarch Tik-hon (Bellavin), Bishop Leonid (Skobeev).
