CC BY
37
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, ПРОЦЕССЫ И ТЕХНОЛОГИИ
УДК 323 DOI: 10.24412/2071-6141-2023-2-3-26
ПАРТНЕРСТВО ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
В ЦИФРОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ КАК УСЛОВИЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВ ГРАЖДАН
Л.Е. Ильичева, А.В. Лапин
Проблема защиты прав и свобод граждан в цифровом пространстве сегодня рассматривается в основном с юридической и информационно-технологической точек зрения, пренебрегая при этом оценкой социально-политических последствий для гражданского общества форсированного внедрения цифровых технологий. Цифровая власть, де-факто присвоенная отдельными представителями IT-сообщества, начинает конкурировать с политической властью за возможность определять границы прав и свобод граждан в цифровом пространстве. Дискриминация цифровых прав граждан чревата ростом социальной напряженности, дестабилизацией гражданского общества и увеличением протестной активности населения. Запаздывание легитимации правовых ограничителей действий IT-специалистов диктует введение элементов саморегулирования во взаимоотношения государства, гражданского общества и IT-сообщества, как части гражданского общества, на условиях партнерства. Для реализации процесса саморегулирования цифровой отрасли предложено признать принцип делимости прав граждан в цифровом пространстве в зависимости от необходимости достижения тех или иных национальных приоритетов в соответствующем периоде социально-экономического развития государства. Кроме того, гражданское общество могло бы принять на себя часть ответственности за деятельность IT-отрасли, связанную с совместно выработанными политическими решениями по функционированию саморегулируемого пространства.
Ключевые слова: цифровая власть, цифровые права, цифровое пространство, искусственный интеллект, социальная напряженность, гражданское общество, саморегулирование, кодекс этики.
Проект №122101100023-1 «Ценностные и социальные факторы долгосрочного развития регионов России: механизмы обеспечения гражданского единства» реализован в Институте научной информации по общественным наукам (ИНИ-ОН) РАН по итогам отбора научных проектов, поддержанных Министерством науки и высшего образования РФ и Экспертным институтом социальных исследований (ЭИСИ).
ВВЕДЕНИЕ
Постановка исследовательской проблемы
Специальная военная операция, проводимая на Украине, закономерно сместила фокус внимания федеральной власти на решение вопросов,
связанных с обеспечением потребностей Вооруженных Сил Российской Федерации. Тем не менее, федеральная повестка сегодня не сводится только к военной тематике, особое место в ней начинает занимать предвыборная кампания в сентябре 2023 года в контексте репетиции выборов Президента Российской Федерации в 2024 году. В этой связи эксперты считают, что в 2023 году на фоне продолжающейся военной операции возможно усиление запроса общества на стабильность и социальную повестку, реагируя на который власть будет добиваться гражданского единства и консолидации общества как необходимого условия успешного проведения президентской кампании в 2024 году [1-2].
Для правильного выбора политических инструментов, с помощью которых можно сублимировать гражданское единство в обществе, состоящего из многочисленных социальных групп разной политической ориентации, нужно, как минимум, четко диагностировать электоральные настроения и предпочтения избирателей в регионах. Важное место в осуществлении мониторинга, обработки и анализа обращений граждан о местных проблемах, об их заботах и устремлениях придается разветвленной сети муниципальных и региональных центров управления, разворачиваемой в стране АНО «Всероссийский межведомственный центр компетенций в сфере интернет-коммуникаций «Диалог», выполняющего функцию оператора цифрового диалога между властью и обществом во исполнение пункта 3 Перечня поручений Президента Российской Федерации по итогам заседания Совета по развитию местного самоуправления от 1 марта 2020 года №Пр-354 [3, 4].
Однако следует отметить, что цифровой диалог между властью и обществом, осуществляемый де-факто под руководством Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации, выглядит технологически безупречным, но политически ущербным, так как такой диалог затрагивает весьма чувствительные моменты, касающиеся, в том числе, оценки деятельности властей, направленной на преодоление ключевых региональных и муниципальных проблем; вопросов соблюдения прав и свобод граждан в публичном пространстве; признания ответственности власти за те или иные принятые политические решения и т.д. Это означает, что в базы данных Автономной некоммерческой организации «Диалог», доступ к которым, несомненно, имеет Минцифры России как орган исполнительной власти, ведающий техническими вопросами обеспечения коммуникации государства и населения, будут направляться огромные массивы, в том числе, персональной, информации о состоянии взаимоотношений конкретных граждан и власти на региональном и, что еще более важно, муниципальном уровне.
Очевидно, что полученная АНО «Диалог» информация далее будет распределяться по соответствующим каналам связи до чиновников, администрирующих ту проблематику, которая заявлена в запросах граждан. Но
также очевидно, что базы исходных персональных данных будут в течение продолжительного времени храниться на серверах некоммерческой организации под ее обещание обеспечивать защиту прав и свобод субъектов при обработке их персональных данных согласно Федеральному закону «О персональных данных» [5]. Проблема же состоит в том, что этот федеральный закон - это закон, основанный на предупреждении нарушений, его основная цель заключается в защите персональных данных от несанкционированного доступа со стороны третьих лиц, в то время, как в современном мире начинает преобладать точка зрения, что доступ к персональным данным должен регулироваться с позиции их полезного использования, а не ограничения доступа.
Сегодня традиционные правовые рамки уже не соответствуют целям будущего Общества 5.0 («Общество, способное предоставлять необходимые товары и услуги людям, которые в них нуждаются, в нужное время и в нужном количестве; общество, которое способно точно реагировать на широкий спектр социальных потребностей; общество, в котором все виды людей могут легко получать высококачественные услуги, преодолевать различия в возрасте, поле, религии и языке и жить энергичной и комфортной жизнью»), которое строится на концептуальном подходе обеспечения конкурентного доступа к персональной информации, представляющей ценность для конкретных клиентов в течение ограниченного времени [6]. Отсюда владение персональными данными основывается не на факте участия индивидуумов в формировании этих данных, а в заинтересованности индивидуумов в актуальности своих персональных данных, представляющих политическую и экономическую ценность для предприятий и организаций, стремящихся получить объективную маркетинговую информацию о предпочтениях населения. Ценность данных в этом случае определяется их содержанием, а не формой их правовой защиты [7].
Новый подход к будущей конфигурации прав и свобод граждан в цифровом пространстве ставит задачу исследования возможных сценариев их эволюции в России в контексте подготовки к внедрению цифровых технологий в публичную политику в преддверии избирательных кампаний 2023-2024 годов.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ РАМКА ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВ ГРАЖДАН В ЦИФРОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ
По словам председателя Совета по развитию гражданского общества (СПЧ) В.А. Фадеева, высказанным на встрече с Президентом России В.В. Путиным 9 декабря 2021 года, тема защиты прав и свобод в цифровом пространстве сегодня стала самой проблемной в сфере защиты прав человека [8]. Вызовы и угрозы, связанные с утечкой персональных данных граждан, стали предметом обсуждения на конференции по искусственному
интеллекту в ноябре 2022 года, на которой Президент России В.В. Путин заявил, что озабоченности граждан и предпринимателей относительно доступа к массивам информации нужно обязательно учитывать, для чего следует создавать прочные законодательные гарантии защиты прав и свобод [9]. Но при этом Президент указал на важность эффективного развития экономики, которое невозможно обеспечить без развития технологий искусственного интеллекта, связанных с применением больших данных, в том числе персональных.
Следует отметить, что форсированное внедрение цифровых технологий создает серьезные риски для системы государственного управления вследствие того, что многие из них внедряются безоглядно, без должных обоснований, в спешке, часто принудительно, методом «ковровой бомбежки [10, с. 4]. Безудержная интенсификация процессов цифровизации начинает напоминать цифровую пандемию, что ставит под угрозу соблюдение конституционных прав безопасности личности, общества и государства, которые должны обеспечиваться при применении информационных технологий и обороте цифровых данных [11].
Для иллюстрации реальности таких угроз можно привести в пример отчет Счетной палаты США «Центр внимания науки и технологий: цифровые близнецы - виртуальные модели людей и объектов», в котором та отметила угрозы, возникающие в технической и этической сферах, а также в области безопасности в связи с созданием так называемых виртуальных копий (цифровых двойников) людей, физических объектов, процессов, систем и т.д. с целью их использования для моделирования процесса управления реальными объектами в режиме удаленного доступа, а также прогнозирования поведения таких реальных объектов [12]. Специалисты Счетной палаты США, прежде всего, обратили внимание на имеющиеся проблемы безопасности, связанные с защитой от утечек персональных данных, а также на этические сложности, вызванные необходимостью обеспечения достоверности и прав собственности на персональные данные, в первую очередь, в здравоохранении, что может снизить доверие общественности к цифровым технологиям. Было отмечено, что существующие модели цифровых двойников трудно масштабировать для создания более сложных систем, так как современной мощности сетевой инфраструктуры США может оказаться недостаточно для такого массового использования возможными потребителями. Сама по себе разработка цифрового двойника тоже является достаточно дорогим удовольствием, а это может привести к увеличению экономических издержек на внедрение и, как следствие, к цифровому неравенству в случае их расширенного применения. И, наконец, имеющиеся на сегодняшний день стандарты и нормативная база, необходимая для внедрения цифровых двойников, могут оказаться недостаточными для их применения в сложных системах, особенно в биологической сфере.
Указанные проблемы, отмеченные в отчете Счетной палаты США, вполне могут быть перенесены и на российскую почву. Действительно, сегодня цифровые двойники уже начинают помогать осуществлять мониторинг людей и объектов в режиме реального времени, оптимизировать производственные и инженерные проекты, снижать затраты, тем самым содействуя решению потенциальных проблем, как, например, в здравоохранении цифровые двойники способствуют развитию прогностической и персонализированной медицины для улучшения результатов лечения пациентов и снижения некоторых расходов на здравоохранение.
Однако следует отметить, что если в технологической сфере вопросы снижения рисков при цифровизации экономических процессов находятся под пристальным вниманием властей и бизнес-сообщества, чему свидетельство наличие большого числа конференций и форумов, на которых с участием высокопоставленных чиновников обсуждаются вопросы развития цифровых платформ и искусственного интеллекта, то в политической сфере угроза перехвата власти цифровыми элитами пока еще недостаточно изучена и, соответственно, требует проведения дополнительного исследования.
В отличие от легальной власти, получаемой по результатам проведения соответствующих избирательных процедур, параллельная цифровая власть достигается явочным порядком через овладение доступом к базам данных и коммуникациям для их преступного использования. Эта власть безответственна, поскольку не общество наделило ею привилегированный класс владельцев и операторов цифровых технологий и платформ, 1Т- разработчиков и специалистов, а цифровая власть фактически присвоена ими в силу их профессиональных обязанностей обеспечивающих функционирование интернет-платформ, камер наблюдения, смартфонов, операционных систем, персональных данных и т.д. Эта власть никак не персонифицирована, мы можем так никогда и не узнать, кто не смог преодолеть искус, получил неоправданное вознаграждение и нажал клавишу для трансфера наших цифровых профилей в криминальных целях, потому что за этими цифровыми профилями технические специалисты не видят конкретных людей, для них это просто цифры и коды, разрушающие нашу личную безопасность. Эти технические специалисты также хорошо знают, как можно «уточнить» свой «цифровой профиль», подчистить социальный рейтинг, вывести себя из числа соучастников и т. д., чтобы иметь возможность уклониться от возможных неудобных вопросов по поводу возможного коррупционного сговора или своей ответственности за те или иные деяния.
Внедрение искусственного интеллекта открывает колоссальные возможности перед экономикой, поскольку это дает огромные конкурентные преимущества в скорости и обоснованности принятия преобразующих решений, но также возрастают и риски того, что интеллектуальные системы
перейдут от поддержки решений, принятых людьми, к принятию решений за них [13 , с. 43]
Беспорядочная, хаотичная и бесконтрольная цифровизация, которая предписывает обществу строгие рамки технических регламентов и операционных процедур, определяемых не волей граждан, а технологическими процессами, несет в себе вызовы всему гражданскому обществу, для которого обеспечение своих прав и свобод является важнейшей ценностью. Предоставление гражданами доступа к своим персональным данным превратилось в простую формальность: если человек не дает такого права, то он, по сути, лишается большинства услуг, доступных сегодня населению.
Цифровая власть создает у граждан и политической власти ложное ощущение того, что цифровизация находится под контролем, так как она выполняется по официальным государственным программам в рамках национального проекта «Цифровая экономика», у которого есть персональные кураторы и ответственные исполнители. Проблема же состоит в том, что цифровая власть не имеет субъектности, те персоналии, которые указаны в паспортах государственных программ по цифровизации, не являются ее представителями, с цифровой властью нельзя провести дискуссию, согласовать нормы поведения, призвать к ответственности и возложить на нее издержки, ее представителей невозможно идентифицировать и, следовательно, предъявить претензии по поводу дискриминации прав граждан в цифровом пространстве. Граждане, в свою очередь, сталкиваясь с нарушением своих прав, вовсе не собираются задумываться над тем, кто именно в цифровом пространстве ответственен за нарушение их прав, поэтому вполне закономерно сразу же предъявляют свои претензии к действующей политической власти.
Здесь важно отметить, что системное нарушение прав граждан в цифровом пространстве несет в себе риски роста социальной напряженности с последующим перерастанием в социальную поляризацию, что может повлечь за собой резкий рост расходов властных структур на осуществление мероприятий по деполяризации оппозиционных групп» [14].
Вызовы и угрозы, связанные с развитием цифровизации, прежде всего, в области искусственного интеллекта, порождают у людей определенные страхи, связанные как с недостатком знаний и, значит, недоверием к цифровым технологиям, так и с обилием различных слухов и спекуляций вокруг этой темы, что, в свою очередь, может стать причиной роста про-тестного потенциала. Так, например, согласно опросу ВЦИОМ, проведенному в сентябре 2021 года, 48 % респондентов считают, что они скорее не защищены от краж/утечки персональных данных, а 49% уверены, что эти утечки вызваны злоупотреблением той стороны, которая имеет доступ к персональным данным [15]. По данным РОМИР, опубликованным в декабре того же 2021 года, с тем, что цифровизация негативно сказывается на жизни людей, согласились 40 % респондентов, причем 37 % жителей
страны среди самых негативных последствий цифровизации называли утрату личных границ [16]. Однако согласно опросу ВЦИОМ, который был проведен через год, т.е. в декабре 2022 года, уже 62 % опрошенных заявили о своей обеспокоенности по поводу сбора искусственным интеллектом данных, которые могут быть похищены, 61 % считают, что искусственный интеллект можно использовать в корыстных целях, 58 % опасаются того, что существует высокий риск принятия искусственным интеллектом решения, за которое не будет ответственных, и т.д. [17]. При этом 80 % опрошенных заявили, что решения в сфере безопасности с помощью искусственного интеллекта должны приниматься в интересах всего общества, что свидетельствует о заинтересованности граждан в том, чтобы их интересы учитывались при формировании государственных программ в сфере цифровизации.
Анализ данных из приведенных социологических опросов дает основание полагать, что страхи населения по поводу интенсивного внедрения цифровых технологий нарастают, при этом общество считает, что власть все еще не научилась оперативно управлять теми рисками, которые создает повсеместная цифровая трансформация, генерирующая все новые и новые угрозы безопасности граждан и гражданского общества в силу сложности и стремительности информационных процессов, саморефлексируе-мых многочисленными пользователями. Из этого следует, что чувство неуверенности перед натиском цифровых технологий, с одной стороны, вызывает у населения обоснованное раздражение и чувство неудовлетворенности текущим положением зависимости от безымянного цифрового имярека, с другой стороны, гражданам не на кого положиться, кроме как на власть, в надежде на то, что она создаст условия, в которых у людей появится чувство защищенности от цифрового беспредела.
Следует отметить, что свой страх перед незащищенностью в цифровом пространстве граждане частично преодолевают путем сокрытия своей личности, прячась за анонимными «никами», как это можно косвенно отследить в сетевом пространстве, в котором пользователи более свободны в выражении своих мыслей с меньшими рисками быть привлеченными к ответственности за свои слова (если только эти высказывания не содержат суждений, нарушающих законодательство Российской Федерации). На публикацию в социальных сетях более недоброжелательных мнений, чем при открытых опросах, указывал профессор М.В. Шатохин, который провел оценку уровня протестной активности населения на основе мониторинга поведения граждан в виртуальной среде, показавшего прирост негативных тенденций в 2020 году более, чем в 1,74 раза выше, чем в 2016 году [18].
Проявление латентного недовольства граждан в социальных сетях, на наш взгляд, является одной из форм самоутверждения пользователей, декларирующих неудовлетворенность текущим состоянием в той или иной сфере жизни, и эту свободу самовыражения, сигнализирующего о болевых
точках в обществе, нельзя закрывать законодательным способом. Опция демонстрации разнообразия мнений в социальных сетях должна быть доступна всем гражданам, и эту особенность деятельности в цифровом пространстве нужно учитывать при разработке мер по защите прав граждан.
Однако свобода самовыражения 1Т-специалистов как наиболее креативного сообщества, создающего будущее, которое еще не наступило, чье цифровое творчество объективно обусловлено глобальным цифровым пространством и космополитическим мышлением, всегда будет опережать реальность. Как следствие, специалисты 1Т-индустрии действуют в пограничной зоне в частично легитимной среде, пока еще не имеющей критической массы практик и выявленных закономерностей, которые можно было бы заложить в основу будущих правовых норм, опирающуюся на такие ключевые компоненты, как универсальность, общеобязательность, формальная определенность, наличие связи с государством.
Из этого следует, что правовое регулирование цифрового пространства объективно всегда будет запаздывать с принятием нормативных актов как ответ на вызовы, порождаемые форсированным развитием цифровых технологий, прокладывающих путь в будущее, в котором нет места старым нормативным подходам. Это означает, что перед органами государственной власти всегда будет стоять вопрос о том, как обеспечить защиту граждан, рискующих оказаться вне правовой среды, от социальной, правовой и ценовой дискриминации по признакам их недостаточной компетенции в компьютерной грамоте, неосторожности в общении с цифровыми агентами и неоправданно высокому доверию к цифровым технологиям, в сочетании со страхом перед ними.
Этот объективно сложившийся период революционного цифрового перехода характеризуется тем, что в нем одновременно работают противостоящие друг другу факторы, с одной стороны, способствующие опережающей цифровой трансформации, с другой стороны, сдерживающие ее вследствие неполной легитимации создаваемого цифрового пространства. Однако если правовые регуляторы отсутствуют или недостаточно эффективны, то, как правило, в таких случаях поведение граждан регулируется понятийными или морально-этическими нормами на основе укоренившихся в обществе тех или иных нравственных ценностей, таких как справедливость, совесть, доверие и т.д., которые становятся естественными защитными ограничителями, препятствующими совершению людьми действий, направленных против интересов общества и государства.
Следует отметить, что в 1Т-индустрии вопрос этического саморегулирования был поставлен еще в 2018 году презентацией проекта по разработке глобального соглашения по этическим аспектам искусственного интеллекта, который представила Генеральный директор ЮНЕСКО О. Азуле [19]. Результатом работы группы ведущих экспертов стали «Рекомендации об этических аспектах искусственного интеллекта», который был опублико-
ван еще в 2021 году [20]. На сегодняшний день этот проект официально приняли 193 государства - члена ЮНЕСКО, которые считают, что первым шагом на пути преодоления законодательных пробелов в области искусственного интеллекта является достижение согласия в отношении того, какие именно ценности должны быть закреплены и какие правила должны соблюдаться.
Следующим шагом на пути международного регулирования этических проблем цифровизации может стать проведение Первой международной конференции ЮНЕСКО по глобальному диалогу по этическим аспектам нейротехнологий, которая намечена на 13 июля 2023 года [21]. Эта конференция должна положить начало изучению огромного потенциала нейротехнологий для решения неврологических проблем и психических расстройств, одновременно определяя меры, необходимые для устранения угроз, которые эти технологии представляют для прав человека и основных свобод.
В России вопросы этического регулирования цифрового пространства были рассмотрены на I Международном форуме «Этика искусственного интеллекта: начало доверия», состоявшемся 26 октября 2021 года в Москве, на котором был презентован Кодекс этики искусственного интеллекта, разработанный с учетом требований «Национальной стратегии развития искусственного интеллекта на период до 2030 года» и устанавливающий общие этические принципы и стандарты поведения для участников этой сферы. В разработке этого Кодекса принимали участие ведущие специалисты-разработчики искусственного интеллекта в рамках Альянса в сфере искусственного интеллекта, Аналитический центр при Правительстве России, Минэкономразвития России [22-24]. Текст Кодекса был подписан такими крупными игроками отрасли, как «Яндекс», «Сбер», УК, «Газпромнефть», Российский фонд прямых инвестиций, представителями других крупнейших компаний и научно-исследовательских организаций, уже более 160 присоединившихся. Кроме того, в сентябре 2021 года был создан Альянс по защите детей в цифровой среде, целью которого стало создание защищенной и благоприятной цифровой среды для детей, открывающей возможности для их творческого и профессионального саморазвития, социализации и безопасного общения на условиях Хартии, определяющей основы и принципы цифровой этики детства [25].
9 июня 2023 года в рамках XIV Международного 1Т-форума с участием стран БРИКС и ШОС в Ханты-Мансийске прошел круглый стол «Правовые аспекты цифровой трансформации», на котором участники спорили, но так и не пришли к единому мнению по поводу того, каким образом должна быть достигнута безопасность человека в правовой среде: путем добровольного саморегулирования, разрешенного государством, или как проявление гражданской инициативы, которая должна оставаться вне правовой регламентации [26].
Такая же двусмысленность просматривается и в реальной практике работы цифрового бизнеса, которая свидетельствует, что бизнес не всегда может придерживаться принятого на себя добровольно кодекса поведения: с одной стороны, с точки зрения закона предприниматели, исходя из собственных интересов, свободны в принятии решения о выходе из системы саморегулирования с предварительным уведомлением других участников, с другой стороны, отказ предпринимателя от выполнения условий саморегулирования может быть вызван санкционными действиями контролирующего органа [27]. Подобная неопределенность приводит к выводу, что одними морально-этическими самоограничениями решить вопрос безопасности российской модели цифровизации, включающей защиту прав граждан, будет весьма затруднительно.
Похожее мнение было изложено в уже упомянутом докладе СПЧ «Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве», в котором указано на риски того, что саморегулирование, в конечном итоге, может привести к приватизации и монополизации крупным бизнесом пользовательских данных. Более того, доминирование в цифровом пространстве иностранных цифровых платформ не только ограничивает его саморегулирование, но и несет в себе угрозу национальной безопасности, а это означает, что регулированием цифровой сферы и защитой прав граждан в ней, в первую очередь, должно заниматься государство [28, с. 85].
Можно указать ряд факторов, препятствующих внедрению механизма саморегуляции в деятельности 1Т-индустрии:
- к переговорному процессу по формированию положений о саморегулировании цифровой отрасли не были привлечены структуры гражданского общества, вследствие чего в положениях Кодекса этики в сфере искусственного интеллекта отсутствуют статьи, касающиеся взаимодействия 1Т-акторов с гражданским обществом по вопросам, представляющим взаимный общественный интерес;
- концепция саморегулирования 1Т-отрасли (впрочем, как и концепция упомянутого доклада СПЧ [29] ) абсолютизирует защиту интересов и прав людей и отдельного человека исключительно ради цифровой безопасности личности и общества, вне взаимосвязи декларируемых этических норм и прав граждан в цифровом пространстве с общим целеполага-нием в формате национальных приоритетов, одобренных обществом, в котором цифровая безопасность общества является только частью системы безопасности страны;
- положения о саморегулировании 1Т-сообщества носят рекомендательный характер, поэтому у общества нет инструментов принуждения 1Т-специалистов к соблюдению статей положения в силу отсутствия правовой ответственности в случае нарушения ими этических норм;
- у общества нет действенных инструментов принуждения 1Т-бизнеса к выполнению социальных обязательств перед обществом, так как
бизнес, как правило, осуществляет предоставление товаров и услуг в целях получения прибыли.
Можно сказать, что сегодня гражданское общество в цифровом пространстве не субъектно, и потому оно не может легально принимать участие в процессе защиты своих прав в условиях саморегуляции цифровой сферы силами самих 1Т-акторов.
Однако исходное невмешательство общества в процесс саморегулирования 1Т-индустрии не означает того, что саморегулирование цифрового пространства невозможно. Наоборот, ускорение цифровой трансформации социально-экономических процессов на фоне объективного запаздывания легитимации правовых ограничителей действий 1Т-акторов повышает значение саморегулирования в контексте прав и свобод граждан при использовании цифровых технологий.
Как можно заключить из приведенного анализа, выход видится в сочетании использования правовых механизмов и саморегулируемых режимов, принятых на себя участниками 1Т-индустрии, причем соотношение этих технологий регулирования будет различным в конкретных ситуациях: саморегулирование преимущественно применяется на ранних стадиях реализации 1Т-проектов, когда нормативно-правовая база объективно имеет ряд ограничений, а по мере разработки и внедрения необходимых норм и правил роль саморегулирования будет уменьшаться.
Но этот подход, в свою очередь, входит в противоречие со Статьей 71, пункт «м» Конституции Российской Федерации, в которой закреплены конституционные гарантии безопасности личности, общества и самого государства, которые должны обеспечиваться, в том числе, при применении информационных технологий и обороте цифровых данных [30]. Из этого следует, что при выполнении участниками 1Т-индустрии условий саморегуляции государство все равно должно гарантировать личности и обществу защиту их прав в цифровом пространстве, даже если тот или иной 1Т-участник не проявляет должной добросовестности.
Так как государство при любых обстоятельствах несет ответственность за защиту прав граждан в цифровом пространстве, то в этой ситуации государству логичным было бы продолжать действовать в рамках действующего законодательства и нести ответственность за защиту прав граждан только при нарушении соответствующих правовых норм. Процесс саморегулирования 1Т-индустрии в этом случае следовало бы регулировать положениями Федерального закона от 1 декабря 2007 года №315-ФЗ «О саморегулируемых организациях», который Статьей 3 пунктом 4 установил, что в отношении членов саморегулируемой организации применяются меры дисциплинарного воздействия, предусмотренные внутренними документами саморегулируемой организации [31]. К сожалению, на сегодняшний день в 1Т-индустрии не создано ни одной саморегулируемой организации и, следовательно, процесс саморегулирования в рамках Кодекса
этики искусственного интеллекта, в том числе, защита прав граждан, находится вне правового регулирования.
Более рациональным сценарием, по нашему мнению, мог бы стать тот, при котором государство продолжает осуществлять постоянный и достоверный контроль над 1Т-индустрией в границах действующего законодательства, а процесс контроля саморегулирования 1Т-индустрией в рамках Кодекса этики искусственного интеллекта и других этических директив, предусматривающих саморегулирование в части защиты прав граждан, берут на себя структуры гражданского общества для того, чтобы при обнаружении нарушений со стороны того или иного участника принимать меры публичного общественного порицания.
Зарубежные исследователи в вопросе защиты прав граждан в цифровом пространстве исходят из необходимости регистрации права собственности индивида на владение его же персональными данными. Так, например, Т. Фаркаш утверждает, что правовая основа законодательства о защите персональных данных не имеет отношения к защите прав собственности на них, так как это право собственности распространяется только на часть этих данных, в то время, как средства правовой защиты, которые применяются в случае несанкционированного доступа к персональным данным, очень условны [32]. В этой связи Т. Фаркаш предложил новый вид прав интеллектуальной собственности для регулирования владением данными в виде некой очередности: предметом права будут не все созданные и собранные данные, а сначала только те, которые отвечают требованиям «новизны» или «добавленной стоимости». Согласно этому «аукционному» подходу новым правообладателем данных становится сторона, имеющая в них наибольшую заинтересованность.
Другое предложение по поводу нового вида прав на интеллектуальную собственность основывается на разграничении персональных данных, защищаемых традиционными законами о защите персональных данных, и персональных данных, защищаемых новым видом прав на интеллектуальную собственность в форме некой «синтезированной информации», получаемой сверх лимита персональных данных по традиционной схеме (например, сюда входит широкий спектр машиночитаемой информации) [33].
Однако авторы представленных подходов, тем не менее, выразили мнение, что установление новых типов прав на интеллектуальную собственность при каждом изменении таких нематериальных активов, в конечном итоге, может привести к асимметрии теории интеллектуальной собственности.
Еще один подход к регулированию прав граждан в цифровом пространстве предложили Б. Шталь, Р. Родригес, Н. Сантьяго и К. Макниш, которые считают целесообразным пойти по административному пути через создание нового регулирующего органа - Европейского агентства по Искусственному Интеллекту, уполномоченного осуществлять надзор за ис-
кусственным интеллектом в контексте этических последствий применения связанных с ним технологий [34]. Однако сами авторы высказывают сомнение в том, что сегодня существуют методы оценки тех преимуществ в области этики, прав человека и человеческого развития, которыми можно обосновать необходимость создания этого регулирующего органа.
Анализ представленных зарубежных подходов, учитывая то, что они имеют больше предположительный характер, чем апробированные практики, утверждает нас в выводе о необходимости включения структур гражданского общества как естественного защитника цифровых прав граждан в процесс регулирования цифровой сферы.
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВ ГРАЖДАН В ЦИФРОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Решать задачу перераспределения прав и ответственности между 1Т-акторами и структурами гражданского общества при реализации процесса формирования и поддержания в устойчивом и безопасном состоянии саморегулируемой среды цифровой сферы необходимо, прежде всего, через признание гражданским обществом принципа делимости прав граждан в цифровом пространстве, причем наполнение этих прав зависит от выбора тех или иных национальных приоритетов: в либеральной цифровой экономике содержание прав граждан будет другое, чем в консервативной или социалистической. Это связано не только с разной идеологической оптикой, но и с тем, что граждане в отдельные периоды развития страны вкладывают в понятие цифровых прав и свобод несхожие смыслы: границы цифрового пространства постоянно изменяются, разрабатываются новые цифровые технологии, эволюционирует гражданское общество, пересматриваются национальные цели и приоритеты и т.д. - все это приводит общество и граждан к пересмотру своих взглядов на сущность гармонии прав и приоритетов.
К сожалению, упомянутый ранее в настоящей статье доклад СПЧ лишь перечисляет в «цифровом преломлении» основные права и свободы граждан без детального описания их содержания: право на защиту цифровой идентичности, право на доступ или отказ от доступа к цифровым технологиям, право на защиту ментальной неприкосновенности личности и защиту от манипуляции, право на защиту биометрических и других персональных данных, право на забвение и т.д. [35]. Из этого следует, что СПЧ ставит перед Президентом России вопрос о защите прав и свобод граждан, но при этом не дает трактовку самих этих прав и свобод. Например, в докладе упоминаются понятия «защита цифровой идентичности», «ментальная неприкосновенность личности» и другие, однако понятийный аппарат, раскрывающий эти термины, не представлен. Также не очень понятно, нужно решать весь спектр вопросов защиты цифровых прав граждан одно-
временно или можно выстроить оптимальную последовательность решения проблем защиты прав, исходя из степени их значимости.
Следует отметить, что проект «Концепции обеспечения защиты прав и свобод человека и гражданина в цифровом пространстве Российской Федерации», который был разработан СПЧ и до сих пор (уже два года!) находится на согласовании в Администрации Президента Российской Федерации и профильных ведомствах, дает более широкий перечень прав и свобод человека и гражданина, подлежащих защите в цифровом пространстве [36]. Выскажем предположение, что эта Концепция будет заменена на «Цифровой кодекс», речь о необходимости которого велась в рамках сессии «Права человека в цифровом пространстве: биометрия, цифровой след. Проблемы правового регулирования» XI Петербургского международного форума, который состоялся 11 мая 2023 года в Санкт-Петербурге [37]. И хотя председатель СПЧ В. Фадеев на этой сессии заявил, что проект Концепции доработан с учетом замечаний, поступивших от федеральных органов публичной власти за последний год, одновременно с этим было анонсировано начало работы Государственной Думы над разработкой «Цифрового кодекса» как законодательного акта, который даст толкование цифрового терминологического аппарата, а также сведет в единый документ нынешние и будущие нормативные акты в этой сфере.
Гражданско-правовой и морально-этический характер этих вопросов в очередной раз подчеркивает необходимость исследования новых механизмов защиты прав граждан в цифровом пространстве на основе баланса интересов власти, бизнеса и гражданского общества в рамках междисциплинарного подхода, предусматривающего изучение феномена «цифровых прав граждан» с политических, экономических, культурных, социальных и иных позиций.
ДИСКУССИЯ ПО ИССЛЕДОВАНИЮ ПРАВ ГРАЖДАН В ЦИФРОВОМ
ПРОСТРАНСТВЕ
Сегодняшняя декларативность прав и свобод граждан в цифровом пространстве, по сути, свидетельствует об имитации деятельности по защите прав и свобод личности, общества и государства в цифровом пространстве, потому что нельзя защитить то, что не идентифицировано. Об этой фундаментальной проблеме говорит и профессор П.П. Баранов, считающий, что введение в официальный юридический оборот категории «цифровое право» в значении части первой Гражданского кодекса Российской Федерации, понимаемого как право собственности на активы в цифровой форме, существенно отличается от той трактовки, которая была предложена конституционно-правовым сообществом [38-39]. Восприятие этим сообществом термина «цифровые права» выразил Председатель Конституционного суда Российской Федерации В.Д. Зорькин, который под
цифровыми правами понимает «... право людей на доступ, использование, создание и публикацию цифровых произведений, на доступ и использование компьютеров и иных электронных устройств, а также коммуникационных сетей, в частности, сети Интернет.» [40]. Но ведь в этом определении говорится лишь о праве граждан на доступ к цифровым коммуникациям, но не о праве граждан, например, на защиту своих персональных данных!
Можно привести и некоторые другие исследования проблемы идентификации цифровых прав граждан, однако общий вывод будет таков: трактовка цифровых прав человека носит преимущественно юридический и информационно-технологический характер, при этом социально-политический подход к изучению проблемы защиты прав личности, общества и государства в политологическом сообществе пока глубоко не исследован [41-42].
Собственно говоря, даже вопрос о том, что такое конституционные права граждан в цифровом пространстве остается нераскрытым. Более того, можно согласиться с мнением П.П. Баранова, что даже формирование полного и исчерпывающего перечня цифровых прав является труднодостижимой задачей [43, с. 65], к решению которой наука системно еще не приступила. Другой опасностью, о которой нужно помнить при продвижении цифровизации в сферу общественной жизни, является то, что при переходе на новые цифровые формы демократии права граждан должны быть сохранены, иначе возникают серьезные риски формирования общества тотального контроля за жизнью граждан [44].
Неожиданной проблемой защиты прав граждан в цифровом пространстве является возможная нравственная предвзятость автоматизированных систем, оснащенных искусственным интеллектом, выражающаяся в несправедливом и даже неравноправном обращении с отдельными лицами, которые различаются между собой по своим персональным характеристикам по социокультурным признакам идентичности [45]. Во многом работа подобных систем зависит от того, какие ценности и допущения закладывает разработчик в алгоритмические сценарии аргументации принятия тех или иных решений: некоторые считают общую идею алгоритмической дискриминации аморальной, другие сопротивляются наделению компьютерной системы в целом моралью — «компьютер просто делает свою работу». В алгоритмическое принятие решения по умолчанию закладываются аспекты правовой системы, но общество может не принять объективность решений автоматизированных систем, правовых по сути, но аморальных по содержанию.
О необходимости политического подхода к одновременному применению законодательства о защите персональных данных и законодательства о конкуренции заявляли В. Кербер и К. Золна, которые на примере судебного дела о деятельности немецкого подразделения цифрового гиганта
Facebook показали, что в условиях одновременного существования двух рыночных дефектов (информационной асимметрии, выражающейся в требовании компании Facebook дать согласие на объединение персональных данных из разных источников, и одновременного ее монопольного доминирования на рынке предоставления сетевых услуг) возникают сложные отношения между государством и цифровыми компаниями, требующие уточнения норм правового регулирования в сферах конфиденциальности и конкуренции [46].
Исходя из приведенного анализа, нам представляется тем более актуальным включение гражданского общества в процесс обсуждения прав и свобод граждан в цифровом пространстве для того, чтобы обеспечить тонкую настройку процесса саморегулирования в !Т-сфере путем содержательного наполнения этих прав и свобод, выбора правильных инструментов саморегулирования, обеспечения действенного общественного контроля и увязки цифровых прав и свобод граждан с общественными и национальными целями и приоритетами с учетом интересов даже неискушенных в цифровых знаниях граждан.
Для достижения рационального и сбалансированного состояния прав и свобод граждан в цифровом пространстве гражданское общество, с одной стороны, могло бы пойти на определенный компромисс с !Т-сообществом и сознательно ограничить свои права и свободы, привязав их наполнение к конкретным этапам достижения национальных целей и приоритетов, но при условии наделения его своеобразной «золотой акцией», позволяющей гражданскому обществу блокировать положения, которые противоречат ключевым общественным интересам.
С другой стороны, гражданское общество могло бы принять на себя часть гражданской ответственности за деятельность ГГ-сферы, осуществляемой по рецептам, выработанным совместно с ним, поскольку в саморегулируемом цифровом пространстве будут присутствовать зоны принятия совместных политических решений. Это означает, что гражданское общество в публичном пространстве могло бы открыто противодействовать тем гражданам, которые будут предъявлять власти и ГТ-сообществу требования, завышенные по отношению к обязательствам, принятым с согласия гражданского общества.
Следует признать, что саморегулирование ГТ-сферы, скорее всего, будет осуществляться наряду с динамичным изменением положений правовой среды как совокупности правовых отношений субъектов цифрового пространства. Это изменение, вызванное форсированной цифровой трансформацией системы государственного управления, будет выражаться в последовательной легитимации все новых механизмов и технологий, разрабатываемых как внутри ГТ-сообщества, так и государством для регулирования сложных цифровых процессов, значимым образом влияющих на все общество. Из этого следует, что по мере правового оформления часть про-
цессов будут изыматься из сферы саморегулирования 1Т-отрасли и перемещаться в правовую среду, регулирующую правовые отношения между субъектами 1Т-отрасли, что потребует пересогласования гражданским обществом как положений саморегулирования 1Т-отрасли, так и содержания прав и свобод граждан в цифровом пространстве.
Поскольку этот процесс последовательного пересогласования будет регулярным, то и отношения между согласующими сторонами - государством, 1Т-сообществом и гражданским обществом - целесообразно сделать непрерывными, долгосрочными, партнерскими и доверительными, при осуществлении которых ни одна из сторон не должна иметь позиционного доминирования.
Таким образом, можно говорить о рациональности реализации концепции формирования в цифровом пространстве специфических отношений партнерства государства и гражданского общества, частью которого является 1Т-сообщество, с целью обеспечения прав и свобод граждан на основе положений саморегулирования 1Т-отрасли и законодательных правовых норм, регулирующих правовые отношения субъектов цифрового пространства. Реалистичность воплощения в жизнь такой концепция подтверждается позицией профессора А.И. Соловьева, считающего, что именно взаимодействие государства с наделенными правами гражданами превращает управление в силу, которая достигает своих целей в рамках гуманистически ориентированных стратегий, сохраняющих высокий уровень морально-этических регуляторов [47, с. 48].
Однако нужно понимать, что эффективное партнерство государства и гражданского общества выстроить будет непросто в силу исторически сложившегося понимания государства как явления, противостоящего гражданскому обществу [48, с. 36]. Но, с другой стороны, по словам профессора Ю.А. Тихомирова, непосредственным источником гражданского общества является механизм правового воздействия на государство, к которому, в том числе, он относит и механизм саморегулирования с его нормами-самообязательствами, этико-правовыми документами типа правил этики служебного поведения, социальных хартий и т.д. [49, с. 37].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящее время некоторые вопросы, касающиеся прав и свобод граждан в цифровом пространстве, получили свое разрешение в рамках последних изменений в законодательстве о персональных данных, однако пока это не остановило масштабные утечки персональных данных граждан, произвольного введения частными компаниями социальных рейтингов, агрессию в Интернете и т.д. [50]. Как уже говорилось ранее в настоящей статье, до сих пор не согласован проект Концепции защиты прав и свобод человека и гражданина в российском цифровом пространстве, не завершена работа по разработке «Цифрового кодекса прав человека» [51].
Это означает, что государству, ГТ-сообществу и гражданскому обществу необходимо будет найти способы бесконфликтного согласования своих интересов, связанных с обеспечением прав и свобод граждан в цифровом пространстве, путем грамотного использования как механизма правового воздействия на государство, так и саморегулирования самого гражданского общества. В рамках такого согласования власти нужно будет проявить гибкость и постараться минимизировать разногласия со структурированными взаимозависимыми социальными группами по вопросам, затрагивающим коренные, базовые социокультурные ценности общества, во имя предотвращения появления линий «цифрового столкновения», подрывающих политическую систему.
Такие способы могут быть применены в рамках действующей системы государственного управления через создание открытой информационно-коммуникативной площадки, которая будет выполнять функцию хаба для экосистемного сетевого взаимодействия власти, ГТ-сообщества и структур гражданского общества на основе общественного договора, нацеленного на достижение образа целевого состояния общества и реализацию коллективной системы ценностей, в которой права и свободы граждан в цифровом пространстве займут достойное место [52].
Наше мнение о возможных путях реализации цифровых прав граждан, изложенное в настоящей статье, является, скорее, поводом для инициации более широкой дискуссии по проблематике реальных правовых, экономических, культурных и иных взаимоотношений заинтересованных акторов в цифровом пространстве, чем концепцией, раскрывающей конкретные механизмы и технологии осуществления этих прав. Но сама по себе даже такая ограниченная постановка задачи может стать весьма востребованной ввиду усиливающегося запроса гражданского общества на цифровую детерминированность в условиях форсированного внедрения цифровых технологий, жизненно необходимых для обеспечения устойчивости и безопасности нашего государства в современную эпоху глобальной циви-лизационной деформации, но чреватых рисками даже непреднамеренного нарушения прав граждан при выполнении амбициозных государственных программ. Цель не всегда оправдывает средства, тем более, что этими средствами являются права граждан страны, от которых в полной мере зависит успешность нашего противостояния коллективному Западу.
А пока в цифровом пространстве продолжаются бесконечные дискуссии СПЧ и ГТ-сообщества по вопросу оптимального формата прав граждан, Президент Российской Федерации привычно ужесточает содержание правовых ограничителей и устанавливает оборотные штрафы в отношении компаний, допускающих утечку персональных данных [53]. К сожалению, то, что Президент России вынужден двигаться только по линии защиты персональных данных от несанкционированного доступа третьих лиц, лишь подчеркивает отсутствие действенного сбалансированного
механизма, призванного, с одной стороны, обеспечить защиту прав граждан в цифровом пространстве, с другой стороны, создать условия для полезного использования персональных данных граждан в интересах развития России.
Список литературы
1. К началу 2023 года возможно усиление запроса на стабильность и социальную повестку. 29.11.2022. / Сайт Агентства политических и экономических коммуникаций (АПЭК). [Электронный ресурс]. URL: http://www.apecom.ru/articles/?ELEMENT ID=8334 (дата обращения: 30.05.2023).
2. Выборы не за горами. В России начинается подготовка к президентской кампании // КоммерсантЪ. 13.01.2023. [Электронный ресурс]. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5761328 [дата обращения: 11.06.2023].
3. Сайт Всероссийского межведомственного центра компетенций в сфере интернет-коммуникаций «Диалог». [Электронный ресурс]. URL: https://dialog.info/about/ano-dialog/ [дата обращения: 11.06.2023].
4. Перечень поручений по итогам заседания Совета по развитию местного самоуправления от 1 марта 2020 года № Пр-354, пункт 3. / Сайт Президента Российской Федерации. [Электронный ресурс]. URL: http: / /www. kremlin.ru / acts / assignments / orders /62919 [дата обращения: 11.06.2023].
5. Политика Автономной некоммерческой организации по развитию цифровых проектов в сфере общественных связей и коммуникаций «Диалог Регионы» в отношении обработки персональных данных. / Сайт АНО «Диалог». [Электронный ресурс]. URL: https://dialog.info/personal-data-processing-policy/ [дата обращения: 11.06.2023].
6. Cabinet Office the Government of Japan, Society 5.0 [Электронный ресурс]. URL: https://www8.cao.go.jp/cstp/english/society5 0/index.html [дата обращения: 11.06.2023].
7. Althabhawi N. M., Zainol Z. A., & Bagheri P. Society 5.0: A new challenge to legal norms. Sriwijaya Law Review, 2022, 6(1), 41-54. [Электронный ресурс]. URL: http://j ournal. fh. unsri.ac. id/index.php/sriwij ayalawreview/article/v iew/1415/pdf [дата обращения: 11.06.2023].
8. Заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека. 9 декабря 2021 года / Сайт Президента России. [Электронный ресурс]. URL: http: //kremlin.ru/events/president/news/67331 [дата обращения: 11.06.2023].
9. Президент принял участие в основной дискуссии международной конференции по искусственному интеллекту и машинному обучению Artificial Intelligence Journey 2022 на тему «Технологии искусственного интеллекта для обеспечения экономического роста». 24 ноября 2022 года. / Сайт Президента России. [Электронный ресурс]. URL: http: //www.kremlin.r u/events/president/news/69927 [дата обращения: 11.06.2023].
10. Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве / Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Москва. 2021. 123 с. [Электронный ресурс]. URL: https://d-russia.ru/wp-content/uploads/2021/12/doclad spch.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
11. Конституция Российской Федерации (с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020), Статья 71 м) [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LA W 28399/7faf10d5db4889ccd421abd45b63fd2b43a3dea7/ [дата обращения: 11.06.2023].
12. U.S. Government Accountability Office. Science & Tech Spotlight: Digital Twins—Virtual Models of People and Objects Publicly Released: Feb 14, 2023. [Электронный ресурс].URL: https://www.gao.gov/products/gao-23-106453 [дата обращения: 11.06.2023].
13. Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве / Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Москва. 2021. 123 с. [Электронный ресурс].URL: https://d-russia.ru/wp-content/uploads/2021/12/doclad spch.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
14. Ильичева Л.Е., Кондрашов А.О., Лапин А.В. Ценностные детерминанты социальной напряженности в российских регионах // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2022. Т. 18. № 4.
15. Сохранность персональных данных. 7 сентября 2021 г. [Электронный ресурс]. / Сайт ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/analytical-
reviews_/analiticheskii-obzor / sokhrannost-personalnykh-dannykh [дата
обращения: 11.06.2023].
16. Сайт Исследовательского холдинга РОМИР. Большинство россиян положительно относятся к цифровизации. 6 декабря 2021 г. [Электронный ресурс]. URL: https://romir.ru/studies/romir-bolshinstvo-rossiyan-poloiitelno-otnosyatsya-k-cifrovizacii [дата обращения: 11.06.2023].
17. Искусственный интеллект: угроза или светлое будущее? 28 декабря 2022 г. / Сайт ВЦИОМ. [Электронный ресурс]. URL: https:// wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/iskusstvennyi-intellekt-ugroza-ili-svetloe-budushchee [дата обращения: 11.06.2023].
18. Шатохин М.В. Теоретико-методологические и практические аспекты диагностики протестной активности населения в условиях цифрови-зации социально-политической среды // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2021. № 2. С.71-79.
19. Государства-члены ЮНЕСКО принимают первое глобальное соглашение по этическим аспектам искусственного интеллекта. 25 ноября 2021 года. / Сайт ЮНЕСКО. [Электронный ресурс]. URL: https://ru.unesco.org/news/go sudarstva-chleny-yunesko-prinimayut-pervoe-globalnoe-soglashenie-po-eticheskim-aspektam [дата обращения: 11.06.2023].
20. Рекомендации об этических аспектах искусственного интеллекта. 2021. 34с. / Сайт Российского комитета Межправительственной программы ЮНЕСКО «Информация для всех». [Электронный ресурс]. URL: https://ifap.ru/ofdocs/unesco/airec.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
21. ЮНЕСКО возглавит глобальный диалог по этическим аспектам нейротехнологий. 7 июня 2023 года. / Сайт ЮНЕСКО. [Электронный ресурс]. URL: https://www.unesco.org/ru/articles/yunesko-vozglavit-globalnYY-dialog-po-eticheskim-aspektam-neyrotekhnologiy?hub=32618 [дата обращения: 11.06.2023].
22. Кодекс этики в сфере искусственного интеллекта. / Сайт Альянса в сфере искусственного интеллекта. [Электронный ресурс]. URL: https://ethics.a-ai.ru / assets / ethics files / 2023/05/12/Кодекс этики 20 10 1.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
23. Указ Президента Российской Федерации от 10 октября 2019 г. №490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/44731 [дата обращения: 11.06.2023].
24. В России подписан «Кодекс этики искусственного интеллекта» / Российская газета. Выпуск №245 (8596). 26.10.2021. [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2021/10/26/v-rossii-podpisan-kodeks-etiki-iskusstvennogo-intellekta.html [дата обращения: 11.06.2023].
25. Хартия «Цифровая этика детства». 11 июня 2023 года. / Сайт Альянса по защите детей в цифровой среде. [Электронный ресурс]. URL: https://intern etforkids.ru/upload/docs/charter.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
26. Сайт XIVМеждународного IT- форума с участием стран БРИКС и ШОС. 6-7 июня 2023 года. Ханты-Мансийск. [Электронный ресурс]. URL: https://itforum.admhmao.ru/2023/news/8932549/ [дата обращения: 11.06.2023].
27. Сушкова О.В. Правовые механизмы саморегулирования и их влияние на цифровые технологии // Вестник Университета имени О.Е. Ку-тафина (МГЮА). 2022. (4). С. 168-176.
28. Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве / Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Москва. 2021. 123 с. [Электронный ресурс]. URL: https://d-russia.ru/wp-content/uploads/2021/12/doclad spch.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
29. Там же.
30. Конституция Российской Федерации (с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020), Статья 71 м) [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LA W 28399/7faf10d5db4889ccd421abd45b63fd2b43a3dea7/ [дата обращения: 11.06.2023].
31. Федеральный закон от 1 декабря 2007 года №315-ФЗ «О саморегулируемых организациях». Статья 3 пункт 4. [Электронный ресурс]. URL: https://base.garant.ru/12157433/5ac206a89ea768558046 09cd950fcaf7/ [дата обращения: 11.06.2023].
32. Farkas T. Data created by the internet of things: the new gold without ownership? / Revista La Propiedad Inmaterial, n.° 23, Universidad Externado de Colombia, enero-junio 2017, pp. 5-17. doi: https://doi.org/10.18601/16571959.n23.01. [Электронный ресурс]. URL: https://r evistas.uexternado.edu.co/index.php/propin/article/view/4975/5963 [дата обращения: 11.06.2023].
33. Althabhawi, N. M., Zainol, Z. A., & Bagheri, P. Society 5.0: A new challenge to legal norms. Sriwijaya Law Review, 2022, 6(1), 41-54. [Электронный ресурс]. URL: http: //j ournal. fh.unsri. ac. id/index.php/sriwij ayalawreview/art icle/view/1415/pdf [дата обращения: 11.06.2023].
34. Stahl, B., Rodrigues, R., Santiago, N., & Macnish, K. A European Agency for Artificial Intelligence: Protecting fundamental rights and ethical values. Computer Law & Security Review, 2022, 45, Article 105661. [Электронный ресурс]. URL: https://doi.org/10.1016/j.clsr.2022.105661 [дата обращения: 11.06.2023].
35. Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве / Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Москва. 2021. 123 с. [Электронный ресурс]. URL: https://d-russia.ru/wp-content/uploads/2021/12/doclad spch.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
36. Проект Концепции обеспечения защиты прав и свобод человека и гражданина в цифровом пространстве Российской Федерации (2021). [Электронный ресурс]. URL: https://rocit.ru/uploads/4f68dc0a2487678a 7675ad7589280277050b4004.docx?t=1639585614 [дата обращения: 11.06.2023].
37. На ПМЮФ обсудили права человека в цифровом пространстве. 11 мая 2023 года. / Сайт Адвокатской газеты (Орган Федеральной палаты адвокатов РФ). [Электронный ресурс]. URL: https://www.advgazeta.ru/novosti/na-pmyuf-obsudili-prava-cheloveka-v-tsifrovom-prostranstve/ [дата обращения: 11.06.2023].
38. Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 25.03.2019. № 12. Ст. 1224. [Электронный ресурс]. URL http://www.kremlin.ru/acts/bank/44088 [дата обращения: 11.06.2023].
39. Баранов П.П. Конституционные права и свободы человека в цифровую эпоху // Северо - Кавказский юридический вестник. 2019. № 2. С. 63-69.
40. Зорькин В.Д. Право в цифровом мире / В.Д. Зорькин // Российская газета. 29.05.2018. URL: https://rg.ru/2018/05/29/zorkin-zadacha-gosudarstva-priznavat-i-zashchishchat-cifrovye-prava-grazhdan.html [дата обращения: 11.06.2023].
41. Жемеров В.В. Цифровые права человека: теоретические и практические проблемы // Вопросы российской юстиции. 2019. №3. С. 1026-1037.
42. Стребкова Е.Г. Цифровизация конституционных прав и свобод: сущность и проблемы реализации // Правовая политика и правовая жизнь. 2021. № 1. С. 217-225.
43. Баранов П.П. Указ. соч.
44. Ильичева М.В. Государство и институты гражданского общества: цифровая доминанта: монография. М.: Изд-во «Проспект», 2022. С. 79.
45. Ferrer, X., Nuenen, T., Such, J. M., Coté, M., & Criado, N. Bias and discrimination in AI: A cross-disciplinary perspective. IEEE Technology and Society Magazine, 2021, 40(2), P. 72-80. [Электронный ресурс]. URL: https://doi.org/10.1109/MTS.2021.3056293 [дата обращения: 11.06.2023].
46. Kerber, W., & Zolna, K. K. The German Facebook case: The law and economics of the relationship between competition and data protection law. European Journal of Law and Economics, 2022, 54: p.217-250. [Электронный ресурс]. URL: http://DQI:10.1007/s10657-022-09727-8 [дата обращения: 11.06.2023].
47. Соловьев А.И. Политика и управление государством. Очерки теории и методологии: монография / А.И. Соловьев. М.: Изд-тво «Аспект Пресс». 2021. С. 48.
48. Тихомиров Ю.А. Гражданское общество в фокусе права. // Журнал российского права. 2013. № 10. С. 36. [Электронный ресурс]. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary 20877697 18099343.pdf [дата обращения: 11.06.2023].
49. Тихомиров Ю.А. Указ. соч.
50. Федеральный закон от 14 июля 2022 года №266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О персональных данных», отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившей силу части четырнадцатой статьи 30 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» / Официальный интернет-портал правовой информации [Электронный ресурс]. URL: http : //publication. pravo. gov.ru/Document/V iew/0001202207140080?index=0&rangeSize=1 [дата обращения: 11.06.2023].
51. Валерий Фадеев: Мы выходим на финальный этап по подготовке проекта Концепции защиты прав и свобод человека и гражданина в цифровом пространстве РФ. 21 июля 2022 года. / Сайт Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека [Электронный ресурс]. URL: http://www.presidentsovet.ru/presscente r/news/valeriy fadeev my vykhodim na finalnyy etap po podgotovke proek ta kontseptsii zashchity prav i svobo/ [дата обращения: 11.06.2023].
52. Ильичева Л. Е., Кондрашов А. О., Лапин А. В. Доверие как мост над пропастью неуверенности между властью и обществом // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2021. № 2. С. 162—185. [Электронный ресурс]. https://doi.org/10.14515/monitoring [дата обращения: 11.06.2023].
53. Перечень поручений по итогам заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека от 12 января 2023 года, Пр.19. п. 2а). [Электронный ресурс]. URL: http: //www.kremlin .ru/acts/assignments/o rders/70349 [дата обращения: 11.06.2023].
Ильичева Людмила Ефимовна, д-р полит. наук, проф., lilitcheva@,mail.ru, Россия, Москва, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ,
Лапин Андрей Викторович, канд. полит. наук, доц., [email protected], Россия, Москва, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ
PARTNERSHIP OF THE STATE AND CIVIL SOCIETY IN THE DIGITAL SPACE AS A CONDITION FOR THE REALIZATION OF CITIZENS' RIGHTS
L. E. Ilyicheva, A. V. Lapin
The problem of protecting the rights and freedoms of citizens in the digital space today is considered mainly from the legal and information technology points of view, while neglecting the assessment of the socio-political consequences for civil society of the forced introduction of digital technologies. Digital power, de facto appropriated by individual representatives of the IT community, begins to compete with political power for the opportunity to determine the boundaries of citizens' rights and freedoms in the digital space. The defeat in the digital rights of citizens is fraught with an increase in social tension, destabilization of civil society and an increase in protest activity of the population. The delay in legitimizing the legal constraints on the actions of IT specialists dictates the introduction of elements of self-regulation in the relationship between the state, the IT community and civil society on the terms of partnership. To implement the process of self-regulation of the digital industry, it is proposed to recognize the principle of the divisibility of citizens' rights in the digital space, depending on the need to achieve certain national priorities in the corresponding period of socio-economic development of the state. In addition, civil society could assume part of the responsibility for the activities of the IT industry related to jointly developed political decisions on the functioning of the self-regulatory space.
Keywords: digital power, digital rights, digital space, artificial intelligence, social tension, civil society, self-regulation, code of ethics.
Ilyicheva Lyudmila Efimovna, doctor of political sciences, professor, [email protected], Russia, Moscow, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration,
Lapin Andrey Viktorovich, candidate of political sciences, docent, [email protected], Russia, Moscow, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration
