CC BY
3600 "Культурная жизнь Юга России"
92
№ 3 (50), 2013
С. Х. ЯХУТЛЬ
ПАРЕМИЯ КАК СПОСОБ ОТРАЖЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ И НАЦИОНАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ Т. КЕРАШЕВА
Автор статьи исследует систему паремиологических единиц как особый фрагмент языковой картины мира, отражающий национальную психологию.
Ключевые слова: языковая картина мира, национальный менталитет, паремиология.
У истоков исследования мировоззрения народа через языковую систему, воплощающую в себе природу человека, стоял В. фон Гумбольдт. Им отмечено, что отражение в речи бытовых, природных и социальных явлений происходит не прямо, а опосредованно, через призму восприятия личности [1]. Сходную мысль высказывал и А. А. Потебня. Разделяя его точку зрения, В. Н. Телия подчеркнула особую роль фразеологизмов в трансляции культурно-национального самосознания и идентификации этноса: в них реализуется мировидение нации. Этот процесс двусторонний. Используя паремиологические единицы русского языка, она доказала, что закрепляются именно те образные выражения, которые ассоциируются со сложившимися эталонами, стереотипами, мифологемами и воспроизводят свойственный для той или иной лингво-культурной общности менталитет [2].
Варьирующаяся в зависимости от принадлежности человека к той или иной эпохе, социально-возрастной группе и других факторов, концептуальная картина мира при определенных условиях может быть одинаковой у людей, говорящих на разных языках, и различаться у людей, говорящих на одном языке [3]. Языковая картина мира складывается из специфических концептов и стереотипов, охватывает все сферы человеческого сознания. Она оказывается «наиболее долговечной, устойчивой, во многом (разумеется, лишь <.. .> в конкретном временном срезе) стандартной, ибо "воспроизводимы" именно стандартные единицы языка, ставшие узуальными» [4].
Пословицы и поговорки наряду с другими единицами становятся предметом исследования новой дисциплины - лингвокультурологии, которая в силу антропоцентричности и специфичности языка выявляет основные отличительные черты национальной психологии [5].
Паремиологический фонд - национально- и культуромаркированный фрагмент языковой картины мира - воплощает взгляд человека на окружающую действительность, оценку поведения в определенных жизненных ситуациях. Реализуется принятый данным лингвокультурным сообществом тип мышления - унаследованная от предыдущих поколений совокупность практических знаний, обычаев, традиций. Благодаря выполнению кумулятивной функции паремии позволяют воссоздать способ пословичной концептуализации действительности и ценностные доминанты.
В большинстве случаев паремии имеют довольно прозрачную внутреннюю форму, вербализуя образ мышления, сформированный традициями, со-
циальными и материальными условиями жизни. В устойчивых сочетаниях содержится информация, важная для определения особенностей менталитета - своего рода «сетки координат», посредством которой люди воспринимают действительность и строят собственный образ мира [6]. Это дает возможность обозначить доминантные черты психики, аксиологические установки. Универсальность таких выражений обусловлена тем, что они затрагивают глобальные онтологические, этические и социальные категории - время, добро, зло, нравственность, мужество, честь, труд, лень, ум и др.
Рассмотрим это на примере единиц, использованных Т. Керашевым [7].
В произведениях писателя нами выявлено несколько групп наиболее употребительных пословиц. Первую составляют идиомы с семантикой честь, мужество, доблестьнапример: Ул1ы-ба, так1э птетба?; Е ул1ын, е ул1эн! («Бысым к1алэ», с. 408) - Или ты не мужчина, разве ты не носишь усы?; Или мужество, или смерть! («Молодой бысым», с. 579). Чтобы воспитать мужественных, ловких и храбрых юношей, адыги очень часто устраивали различные состязания для молодежи, да и игры, которые сопровождали многие обряды, были военизированными. Ценилась прежде всего стойкость в минуту испытаний: Анахь зымыхъужьыщтэу, анахь гук1одып1эми зэ бжъэнтхъожь! («Бысым к1алэ», с. 410) - Как бы ни было безвыходно твое положение - еще раз рванись в бой! («Молодой бысым», с. 579).
Вторая группа - паремии, описывающие животный мир. Среди них особенно часты упоминания коня - неизменного, верного спутника горца. Например: Апэрэ мафэм щыублагъэу Анцокъо фэшъхьаф бырулэм хэти бгъодэмыхьанэу Гъуч1ыпсэ унашъо ыш1ыгъ. «Шым зыер ары ыш1эн фаер», - ы1уагъ ащ («Шапсыгъэ пшъашъ», с. 414) - С самого начала Гучипс приказал, чтобы никто, кроме Анчока, не подходил к коню. «Конь должен знать только хозяина», - пояснил он («Дочь шапсугов»). Или: «Шым ытхыц1э щыщэу уанэр зытелъыщт ч1ып1эр сы-дигъуи фыкъонк1э нахь щынап1э ит, щыгъум шъор егъэпытэ, пк1ант1эри нахь мак1э еш1ы. Зытхыц1э мыпытэшыр - ар шэп», - ы1уагъ ащ («Шапсыгъэ пшъашъ», с. 415) - «Подседельное место на спине коня всегда в наибольшей опасности, а соль укрепляет кожу, излечивает от потливости. Без крепкой спины конь - не конь» - заявил он («Дочь шапсугов», с. 65).
Особое внимание уделяется характеристике породы коня: Адыгэ шылъэпкъэу анахь шы дэгъух-эр къызхэк1ыхэрэр: «шъэолыхъу», «жьыраштэ»,
№ 3 (50), 2013
"Культурная жизнь Юга России"
«къырым-шъокъал», «къундет», «абыкъу». Оркъ хъун к1ак1охэмэ а1ощтыгъэба: «Зы "абыкъурэ" зы аркъэнрэ уи1эмэ, унагъо пш1агъэ» («Шапсыгъэ пшъашъ», с. 404) - У адыгов много разновидностей конской породы. Место, где выведена порода «щагди», населена кабардинским племенем ады-ге. Лучших коней дают породы «шоулох», «жира-шты», «крым-шокал», «кундет» и «абыку». Недаром налетчики-уорки говорят: «Если имеешь одного "абыку" и один аркан, ты уже имеешь целое состояние» («Дочь шапсугов», с. 54)
Третья группа - характеристика этносов: Аб-дзахэр псэгъау, шапсыгъэр сэшхогъабз, а1оу ц1ь-пфмэ ахэлъыгъ («Абдзэхэ шэк1ожъыр», с. 321) -«Абадзех - меткий стрелок, а шапсуг искусно владеет шашкой» («Абадзехский охотник», с. 507).
Четвертая группа - это пословицы со значением почитание старшего поколения\ например: Бжъэдыгъу пщы-оркъ заом илъэхъани фэкъол1ыхэ-мэ даоу пщы-оркъымэ къапа1этыгъэмэ ащ фэ-дэу хэтыгъ: «Шъуижъырэ тижъырэ зэфэдэн фай, лъытэр л1экъо 1офэп, нахьыжъ 1оф нахь» («Шахъомрэ пшъэшъэ пагэмрэ», с. 110) - Еще во время восстания бжедугских крестьян в середине девятнадцатого века одним из требований фокотлей было: «Ваш старший и наш старший должны быть равны. Почет по старшинству, а не по родовитости» («Месть табунщика», с. 416).
Анализ адыгского паремиологического материала позволяет утверждать, что следует соблюдать меру во всем (в словах, в делах, в чувствах). Превышение меры оценивается негативно: Ц1ы-фмэ alo: «Умыуцумэ, къиуцук1и у!ук!эн». Мыдэ,
шъущымыгъупшэжьмэ, ы1огъагъ шъу1ожьын: «мы оркъ шъхьэгъэк1ри зэгорэм к1эмы1к1ыжьы-нэу къепэк1эон 1ук1эщт» («Шапсыгъэ пшъашъ», с. 476) - Сказано ведь: «Если беспрестанно будешь свирепствовать, и на более свирепого можно наскочить». Ахмед грустно вздохнул и добавил: «Эх, хотел бы я выздороветь и оказаться тем, на кого наскочит этот орк» («Дочь шапсугов», с. 62).
Таким образом, паремии предстают как своеобразные выразители народной мысли: субъект, действие, время и пространство в них типизированы (воплощают в себе основные черты мировоззрения и миропонимания этноса).
Литература и примечания
1. Потебня А. А. Полное собрание трудов: Мысль и язык. М., 1999.
2. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологи-ческий аспекты. М., 1996.
3. Новикова Н. С., Черемисина Н. В. Многоми-рие в реалии и общая типология языковых картин мира // Филологические науки. 2000. N° 1. С. 40-49.
4. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. С. 42.
5. Ильин И. А. О русской идее: собр. соч. в 10 т. Т. 3. Кн. 1. М., 1993.
6. Панов В. Г. Эмоции. Мифы. Разум. М., 1992.
7. Тексты на адыгском языке приводятся по кн.: К1эрэщэ Т. Шыгьэ Новеллэхэр. Краснодар, 1972, тексты на русском - по кн.: Керашев Т. Избранное. Майкоп, 1997 (номера стр. указываются в скобках).
s. kh. yakhutl. paroemia as a way of reflection of national consciousness and national picture of the world in t. kerashev's literary texts
The author of the article researches the system of paremiological units as a special fragment of the language picture of the world that reflects national psychology.
Key words: language picture of the world, national mentality, paremiology.
М. И.РУТТИ
К СЕМАНТИКЕ ЦВЕТОВЫХ НОМИНАЦИЙ В РОМАНЕ Д. Г. ЛОУРЕНСА «СЫНОВЬЯ И ЛЮБОВНИКИ»
Статья посвящена особенностям и способам репрезентации цветонаименований в художественном тексте. Автор рассматривает семантические интерпретации цветонаименований как один из значимых параметров адекватного восприятия текста.
Ключевые слова: романистика Д. Г. Лоуренса, цветовые номинации, языковая картина мира, семантические интерпретации, идиостиль.
Проблема цвета и цветообозначения в последние десятилетия активно разрабатывается в различных сферах научного знания. В лингвистической литературе много внимания уделялось исследованию цветообозначений в художественном тексте конкретного автора. Это обусловлено тем, что цветопись является для писателя важнейшим экспрессивным средством, несет глубокую идейно-художественную и эмоциональную нагрузку, выступает одним из основных способов зафиксировать «уникальную
информацию о колорите окружающей природы, своеобразии исторического пути народа, взаимодействии различных этнических традиций, особенностях художественного видения мира» [1].
Цвет становится воплощением разнообразных нравственно-эстетических ценностей, поскольку цветовое зрение является компонентом культуры, вписанным в определенную систему ассоциаций, смысловых значений, толкований. Кроме того, семантические интерпретации цвета служат «свое-
