CC BY
36Цифровизация и право / Digitalisation and Law
Научная статья УДК 347
DOI: 10.37399/2686-9241.2021.4.94-115
Пандемия как драйвер совершенствования законодательства и правоприменения в цифровой среде
М. М. Карелина, Н. В. Бузова
Российский государственный университет правосудия, Москва,
Российская Федерация
¡pJaboratory@mail.ru
Аннотация
Введение. Внедрение цифровых технологий в жизнь общества и его масштабы требуют адаптации законодательных актов, регулирующих соответствующие отношения. Пандемия, охватившая весь мир, ускорила внедрение цифровых технологий в сферу экономики, здравоохранения, образования и т. д. Технологические изменения учитываются не только в законодательстве, но и в процессе правоприменения.
Теоретические основы. Методы. В статье проводится анализ зарубежных и российских нормативных правовых актов, регулирующих использование цифровых технологий. Рассматриваются статьи зарубежных исследователей, посвященные осуществлению судебной деятельности в период пандемии.
Результаты исследования. В статье отмечаются преимущества внедрения цифровых технологий, а также резкое ускорение внедрения новых телекоммуникационных технологий при осуществлении судебной деятельности, обращается внимание на проблемные вопросы, связанные с совершенствованием законодательства об интеллектуальной собственности и процессуального законодательства, требующие дополнительного мониторинга и исследования действующего законодательства и практики правоприменения. Обсуждение и заключение. Применение цифровых технологий позволило не останавливать судебную деятельность в период неблагоприятной эпидемиологической обстановки. Однако представляется, что использование цифровых технологий в отношении всех процессуальных действий не должно быть безальтернативным, поскольку в отдельных случаях отсутствие прямого контакта судей и участников процесса не будет способствовать качеству и объективности рассмотрения, что может негативно сказаться на результате рассмотрения дела. Участникам процесса должен быть предоставлен выбор между применением процедур с использованием цифровых технологий и осуществлением процессуальных действий традиционными способами.
Ключевые слова: видеоконференц-связь, законодательство, правоприменение, суд, судебная система, цифровизация, цифровые технологии, электронное правосудие
Для цитирования: Карелина М. М., Бузова Н. В. Пандемия как драйвер совершенствования законодательства и правоприменения в цифровой среде // Правосудие/^йсе. 2021. Т. 3, № 4. С. 94-115. DOI: 10.37399/2686-9241.2021.4.94-115.
© Карелина М. М., Бузова Н. В., 2021
The Pandemic as a Driver of Improving Legislation and Law Enforcement in the Digital Environment
Marina М. Karelina, Natalia V. Buzova
Russian State University of Justice, Moscow, Russian Federation For correspondence: ip_laboratory@mail.ru
Abstract
Introduction. The introduction of digital technologies into the life of society and its scale require the introduction of, and adaptation of, legislative acts regulating the relevant relations. The pandemic that has swept the whole world has accelerated the introduction of digital technologies in the economy, healthcare, education, etc. Technological changes are accounted for not only in legislation, but also in the process of law enforcement.
Theoretical Basis. Methods. The article analyses foreign and Russian regulations governing the use of digital technologies. The article considers articles by foreign researchers devoted to the implementation of judicial activities during a pandemic.
Results. The article notes the advantages of introducing digital technologies, as well as a sharp acceleration in the introduction of new telecommunication technologies in the implementation of judicial activities, and also draws attention to problematic issues related to the improvement of intellectual property and procedural legislation, requiring additional monitoring and research of current legislation and law enforcement practice.
Discussion and Conclusion. The use of digital technologies made it possible not to stop judicial activity during an unfavorable epidemiological situation. However, it seems that the use of digital technologies in relation to all procedural actions should not be left unchallenged, since in some cases the lack of direct contact between judges and participants in the process will not contribute to the quality and objectivity of the consideration. This may negatively affect the outcome of the case. Participants in the process should be given a choice between applying procedures using digital technologies and carrying out legal proceedings in traditional ways.
Keywords: video conferencing, legislation, law enforcement, court, judicial system, digitaliza-tion, digital technologies, e-justice
For citation: Karelina, M. M. and Buzova, N. V., 2021. The pandemic as a driver of improving legislation and law enforcement in the digital environment. Pravosudie/Justice, 3(4), pp. 94-115. DOI: 10.37399/2686-9241.2021.4.94-115.
Введение
С овременная ситуация характеризуется экспоненциальными изменениями как в экологии, так и в социальном развитии, при этом данные изменения носят глобальный характер и показывают, насколько уязвима и неустойчива современная среда обитания человека. Появившись более 200 тысяч лет назад [Cavalli-Sforza, L. L. and Feldman, M. W., 2003], человек сосуществовал достаточно гармонично с окружающей средой. Однако с началом технологических революций взаимопонимание начало разрушаться, и в настоящее время мы уже живем в эпоху антропоцена, когда человек оказывает на природу серьезнейшее давление. Условной точкой отсчета новой эпохи предлагается считать 1784 г., когда совершенствование шотландским инженером Джеймсом Уаттом паровой машины Ньюмена позволило использовать ископаемое топливо и положило начало промышленной
революции1, которая привела к фиксируемым сейчас глобальным изменениям климата и иным техногенным катастрофам.
В то же время XX и XXI вв. характеризуются переходом от социально-экономической ситуации, где доминировало материальное производство, к информационной, где особую ценность приобретает человек и создаваемые им нематериальные объекты, включая результаты интеллектуальной деятельности и информацию. Как указал Ф. Уэбстер, информация является базовым ресурсом взаимодействия между людьми [Уэбстер, Ф., 2004, с. 55].
Все это время мы жили с законодательством, основанным на принципах римского права, основной доминантой в котором являлась вещь как реальный материальный объект. Но современные условия, связанные с «цифровой трансформацией», создают предпосылки для осмысления и совершенствования подходов в правовом регулировании. Место материальных отношений все больше занимают нематериальные, в этой связи современную экономику называют «экономикой знаний». Если обратиться к ретроспективе развития законодательства об интеллектуальной собственности, то можно увидеть, что она четко связана с технологическим и культурным развитием общества. Как уже отмечалось, новая эпоха началась с появлением новых высокоэффективных технологических решений, обусловленных интеллектуальной деятельностью человека, и это поставило перед юристами вопрос, как регулировать то, что не имеет вещественной природы, но кардинально влияет на социально-экономическое развитие.
Еще в XIX в. известный физик Андре-Мари Ампер в своей последней книге «Опыт философии наук, или Аналитическое изложение естественной классификации всех человеческих знаний», вышедшей в 1834 г., говорил, что кибернетика - это наука о социальном и государственном управлении [Поваров, Г. Н., 1977]. Важно, что Ампер считал, что теория законов должна «исследовать происхождение законов, их влияние на общество и выбирать наилучшее право»2. Являясь одним из основателей современной физики, он прекрасно понимал важность глубокого анализа социальных отношений при решении вопросов законодательного регулирования.
В настоящее время эти вопросы становятся актуальными, так как мир вступает в новую эру, в которой человек становится важнейшим фактором изменений экосистемы планеты Земля и его влияние уже не может ограничиться конкретной территорией.
Появившийся в последнее время и серьезно обсуждаемый специалистами термин «антропоцен» был придуман для обозначения эпохи, в которую человек стал главным двигателем изменений окружающей среды, влияющим не только на социальные процессы, но и на климат, растительный покров вследствие эксплуатации земель, что приводит к утрате биоразнообразия в результате исчезновения видов (шестое вымирание) и биогеохи-
1 URL: https://ru.unesco.org/courier/2018-2/antropocen-nauchnye-spory-realnye-ugrozy.
2 Цит. по: URL: https://www.computerra.ru/227929/den-rozhdeniya-ampera-zabyitaya-nauka-o-schaste-chelovecheskom/.
мическим изменениям. При этом отмечается, что эти негативные изменения за последнее столетие имеют тенденцию к постоянному ускорению3.
Характерно, что подобное развитие связано с ускоряющимся промышленным ростом, и в зависимости от влияния на него инновационных механизмов - негативного либо позитивного - можно строить те или иные модели.
Например, по мнению академика В. А. Садовничего, «инновационная и циклическая теория экономического развития Шумпетера-Кондратьева ценна тем, что предлагает эффективный механизм преодоления глобального циклического кризиса с последующей депрессией через "запуск и всестороннее стимулирование штурма нового поколения высокоэффективных базовых технологических инноваций" с целью замещения устаревших производственных технологий и форм организации производства» [Akaev, A. and Sadovnichiy,V., 2021]. Таким образом, принцип цикличности социально-экономического развития связан с развитием инновационной сферы, а в современных условиях это в значительной степени именно информационные технологии, и именно инновации могут оказать влияние на функционирование общества.
Пандемия COVID-19 явилась тестом на адаптацию общества к экстремальным условиям и показала, что четкая регламентация и обеспечение функционирования правовой системы в условиях вынужденной изоляции является существенным фактором минимизации последствий ковидного кризиса. Наряду с этим опыт многих государств показал, что сложившаяся форс-мажорная ситуация может выступить катализатором перехода даже такой консервативной системы, как судебная, к новым технологиям и существенно ускорить процесс цифровой трансформации судебной системы.
Теоретические основы. Методы
Объектом исследования при написании данной статьи являются российские и зарубежные нормативные правовые акты, касающиеся использование цифровых технологий, в том числе в процессе судебной деятельности, которые были приняты преимущественно после изменения эпидемиологической обстановки. В качестве основного метода при написании данной статьи использовался метод сравнительного правоведения, который позволил сравнить национальные подходы в различных государствах и выявить общие тенденции и особенности использования цифровых технологий в отдельных странах.
Результаты исследования
Факторы, влияющие на правоприменение
Пандемия в определенном смысле стала катализатором изменений законодательства. Так, в Российской Федерации за период с апреля 2020 г. по
Подробнее см.: Курьер Юнеско. URL: https://ru.unesco.org/courier/2018-2/ant ropocen-nauchnye-spory-realnye-ugrozy.
сентябрь 2021 г. было принято более 800 законодательных актов4, большая часть которых направлена на совершенствование уже известных категорий правоотношений, ряд же актов связан непосредственно с возникшей эпидемией.
Например, Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) дополнен ст. 13601, касающейся использования изобретения для производства лекарственного средства в целях его экспорта в соответствии с международным договором Российской Федерации.
Другие законы направлены на учет внедрения новых технологических решений. Современное развитие общества и технологий вынуждает решать многие проблемы в ускоренном порядке, но можно ли это экстраполировать на законодательную деятельность? В последнее время появилось много законов, связанных с цифровыми технологиями, однако очевидна тенденция, при которой технологические аспекты становятся доминирующими. В качестве примеров можно привести Федеральный закон от 24 апреля 2020 г. № 123-Ф3 «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации - городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 Федерального закона "О персональных данных'»5, Федеральный закон от 31 июля 2020 г. № 258-ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации»6, Федеральный закон от 24 апреля 2020 г. № 122-ФЗ «О проведении эксперимента по использованию электронных документов, связанных с работой»7, Федеральный закон от 23 мая 2020 г. № 152 «О проведении эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования в городе федерального значения Москве»8, Федеральный закон от 20 июля 2020 г. № 211-ФЗ «О совершении финансовых сделок с использованием финансовой платформы»9, Федеральный закон от 30 декабря 2020 г. № 491-ФЗ «О приобретении отдельных видов товаров, работ, услуг с использованием электронного сертификата»10, Федеральный закон от 20 июля 2020 г. № 215-ФЗ «Об особенностях исполнения судебных актов, актов других органов и должностных лиц, а также возврата просроченной задолженности в период распространения новой коронавирусной инфекции»11 и др.
4 См.: Справочная правовая система «КонсультантПлюс».
5 Собрание законодательства Российской Федерации. 2020. № 17. Ст. 2701.
6 Собрание законодательства Российской Федерации. 2020. № 31 (ч. I). Ст. 5017.
7 Собрание законодательства Российской Федерации. 2020. № 17. Ст. 2700.
8 Российская газета. 2020. 25 мая.
9 Собрание законодательства Российской Федерации. 2020. № 30. Ст. 4737.
10 Официальный интернет-портал правовой информации. URL: www.pravo.gov.ru, 30.12.2020, № 0001202012300026.
11 Собрание законодательства Российской Федерации. 2020. № 30. Ст. 4741.
В настоящий момент условный термин «цифровое законодательство» рассматривается в контексте законодательства об информации, информационных технологиях, законодательства о средствах массовой информации и законодательства об интеллектуальных правах [Терещенко, Л. К., 2013].
Изменение технологий и отношения к ним не может не отражаться на правовом регулировании правоотношений, связанных с применением таких технологий. Однако в отдельных случаях, несмотря на кардинальные изменения, общий подход сохраняется, а в других можно говорить об изменении правопонимания тех отношений, на регулирование которых направлено меняющееся законодательство. В качестве примера можно привести Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. № 2124-I «О средствах массовой информации», который уже 30 лет определяет базовые положения регулирования правоотношений в сфере массовой информации, несмотря на множественные частные изменения, а также Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», претерпевший кардинальные изменения в 2003 и 2006 гг., и сейчас по сравнению с 1995 г. фактически это новый закон, в котором заложены другие принципы, - Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»12.
Следуя основополагающему принципу законности, закон должен исполняться - это базовое положение. Но законы, основанные не на реальной оценке общественных отношений, а только на учете технологий, особенно в судебной деятельности, обречены на неисполнимость. Рудольф Иеринг подчеркивал: «...чтоб понимать и применять право, для этого недостаточно одного здравого разума, а необходимы еще: 1) приобретаемая лишь многолетними усилиями и упражнениями своеобразная способность воспринима-ния, особая искусность отвлеченного мышления, юридическая интуиция, воображение, 2) умелость в обращении с юридическими понятиями, способность легкого перевода понятий из области отвлеченного в область конкретного и наоборот, верный глаз, безошибочность при раскрытии правового понятия в данном правовом казусе (юридический диагноз), словом -юридическое искусство» [Иеринг, Р., 1905, с. 6].
При этом принятие огромного массива норм, как это имеет место в последнее время в сфере «цифровизации», не всегда позволяет признать наличие правовой определенности в этой сфере. В то время как специалисты, например В. В. Ершов, справедливо относят определенность права к важнейшим правовым категориям [Ершов, В. В., 2018, с. 337].
Усиленное внимание к проблеме цифровизации права может оказаться деструктивным и заменить необходимый анализ формирующихся отношений принятием актов ad hoc (по конкретному случаю), причем с определением технологических объектов в качестве субъектов правоотношений [Бостром, Н., Кристианини, Д. и Грэм-Камминг, Д. 2019]. Хотелось бы отметить, что еще И. Кант в работе «Основоположения к метафизике нравов»
12 Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 31 (ч. I). Ст. 3448.
провел разделение между предметами (die Wesen), если они не наделены разумом, представляют только относительную ценность как средства и называются поэтому вещами, и разумными существами называемыми лицами, так как их природа уже выделяет их как цели сами по себе [Кант, И., 1994, с. 204-211]. Поэтому вопрос о правосубъектности искусственного интеллекта вряд ли актуален в настоящее время, а вот ответственность и определение субъектов правоотношений, связанных с его использованием, нуждается в серьезной проработке и научной дискуссии.
В последнее время активно публикуются статьи про цифровые права, искусственный интеллект, экспериментальные правовые режимы в сфере цифровых инноваций, однако в них мало уделяется внимания тем социальным и экономическим процессам, которые возникают в связи с цифровой трансформацией. К обязательным элементам принципа правовой определенности относят ясность и точность нормативных актов13. Но, определив, что цифровые права являются обязательственными правами (ст. 1411 ГК РФ), законодатель практически не раскрывает существа возникающих по их поводу правоотношений. Мнений юристов и вариантов толкования этих норм множество, но можно ли говорить об эффективном правоприменении и правовой определенности в данном случае? Отсутствие должной правовой определенности не будет способствовать единообразному принятию судами решений при рассмотрении одинаковых ситуаций, поскольку правотворчество, правопонимание и правореализация являются взаимосвязанными категориями [Ершов, В. В., 2017]. Принятие законов, применение которых в судебной практике будет затруднено из-за их неопределенности, не может быть оправдано быстрой цифровизацией. В 90-е годы прошлого века подобная ситуация имела место с законодательством об информатизации, но реальное применение этих норм стало возможно только после пятнадцатилетней дискуссии и существенной доработки норм.
Правовая определенность способствует не только лучшему пониманию участниками правоотношений, на какой именно эффект они могут рассчитывать, вступая в такие правоотношения, но и более эффективному применению судебными органами соответствующего законодательства для объективного принятия решения в случае возникновения споров между участниками правоотношений. Учет цифровой трансформации при совершенствовании законодательства должен позволять судам однозначно толковать используемые в законах термины и нормы, отягощенные техническими составляющими, и применять положения «цифрового» законодательства.
Пандемия - естественный ускоритель внедрения современных технологий
Учитывая экстремальную скорость развития событий, особенно в связи с пандемией, и осознавая важность обеспечения деятельности судов как важнейшего института защиты прав граждан, многие государства при-
13 Решение Суда Евразийского экономического сообщества от 10 июля 2013 г. по делу № 1-6/1-2013. Доступ из справочной правовой системы «Консультант-Плюс».
няли специальные законы ограниченного срока действия, устанавливающие порядок дистанционного функционирования судов. При этом следует учесть, что судебные системы развитых стран начали переход к использованию цифровых технологий значительно раньше. Например, представители высших судебных органов 12 стран обсуждали вопросы адаптации судебных процедур к новым технологическим реалиям еще в 2018 г. на International forum on online courts14. В странах Западной Европы уже в середине прошлого века задумывались над применением «электронно-вычислительных методов для решения сугубо правовых профессиональных задач» [Афанасьев, С. Ф., 2021, с. 4].
Деятельность судов - это прежде всего формализованные процедуры, закрепленные законом, что является гарантией справедливого судопроизводства. Непосредственное участие сторон или их представителей в процессе всегда рассматривалось как возможность донесения до суда всех значимых доказательств. В то же время современные технологии предоставляют возможность взаимодействия сторон и суда в дистанционном режиме, что существенно упрощает и ускоряет судебный процесс. Использование информационных технологий в целом направлено на оперативность и гласность [Кайль, Я. Я. и Усанова, В. А., 2021], «повышение качества, доступности и открытости правосудия» [Гриценко, Е. В. и Ялунер, Ю. А., 2020].
При этом применение технологий порождает новые вопросы: возникают проблемы с идентификацией личности, представлением и оценкой доказательств и т. д.
Российская Федерация, как и другие ведущие страны, взяла курс на создание электронного правосудия. Еще до начала пандемии элементы электронного правосудия активно внедрялись в судебную систему. Так, Федеральной целевой программой «Развитие судебной системы России на 2013-2020 годы»15 было предусмотрено внедрение цифровых технологий в деятельность судов и формирование электронного правосудия [Ярошен-ко, Т. В., 2021]. Концепция развития информатизации судов до 2020 года определяет электронное правосудие через процессуальные действия, основанные на использовании информационных технологий (п. 1.3)16. В Российской Федерации электронное правосудие предполагает возможность подачи в судебные органы документов в электронном виде, получение в электронном виде извещений, в частности о проведении судебных заседаний, отслеживание информации в электронном виде о статусе рассмотрения дела, представление доказательств в электронном виде, аудиопрото-
14 URL: https://www.gov.uk/guidance/mternational-forum-on-onlme-courts-3-and-4-december-2018#forum-reflections-and-summary.
15 Постановление Правительства Российской Федерации от 27 декабря 2012 г. № 1406 «О Федеральной целевой программе "Развитие судебной системы России на 2013-2020 годы"» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2013. № 1. Ст. 13.
16 Концепция развития информатизации судов до 2020 года, утвержденная постановлением Президиума Совета судей Российской Федерации от 19 февраля 2015 г. № 439. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
колирование в процессе заседания, использование видеоконференц-связи, изготовление судебных актов в электронном виде и удаленный доступ к судебным документам в электронном виде [Ярошенко, Т. В., 2021]. Как отмечает В. В. Момотов, «дополнительный импульс использованию и развитию новых технологий» в судебной системе Российской Федерации придала пандемия [Момотов, В. В., 2021, с. 2].
Процесс цифровизации судов активно обсуждается в профессиональном сообществе последние 10 лет. Перспективы развития цифровой юстиции неоднократно рассматривались в научных публикациях. Вопросы электронного правосудия обсуждаются, например, в статьях С. Ф. Афанасьева [Афанасьев, С. Ф., 2021], Л. В. Борисовой [Борисова, Л. В., 2020], В. Е. Вя-зовцевой и А. А. Миронова [Вязовцева, В. Е. и Миронов, А. А., 2020], Ю. А. Канцера [Канцер, Ю. А., 2021], В. В. Момотова [Момотов, В. В., 2021], Н. А. Петухова [Петухов, Н. А. и Чижов, М. В., 2015], В. И. Поправко [По-правко, В. И., 2020], Н. И. Соловяненко [Соловяненко, Н. И., 2019], А. Е. Со-лохина [Солохин, А. Е., 2019], А. П. Фокова [Фоков, А. П., 2021] и других.
Однако реальные, обусловленные COVID-19 события внесли новые решения в формирование «цифровых» судов. Экспоненциальный рост влияния сети «Интернет» на жизнь общества привел к тому, что суды, особенно рассматривающие дела, связанные с нарушениями в сфере интеллектуальной собственности, оказались вынуждены обратить на цифровые технологии особое внимание.
Пандемия серьезно отразилась на деятельности судов во всем мире. С одной стороны, она значительно ускорила процессы внедрения цифровых технологий, с другой стороны, многие страны в режиме изоляции были вынуждены принимать специальные меры, издавать специальные нормативные правовые акты либо расширять сферу применения цифровых технологий в судебном процессе. Широкое распространение в условиях пандемии получает видеоконференц-связь.
Следует отметить, что государства с хорошо функционирующими авторитетными судами не совершали каких-либо экстренных действий по изменению законодательства, в то время как страны с переходной экономикой принимали активные меры по созданию условий для применения информационных систем и создания условий для дистанционного рассмотрения дел.
В законах ряда зарубежных государств, принимаемых в связи с пандемией, специально оговаривались особенности деятельности судов, в других странах решения о порядке функционирования судов были отнесены к компетенции региональных судов, но во всех случаях основной упор был сделан на дистанционное рассмотрение дел и, соответственно, внедрение цифровых технологий в судебный процесс. В этом смысле за последние полтора года цифровизация судебной деятельности в мире перешла на качественно новый уровень. Активное обсуждение внедрения цифровых технологий в судебную деятельность и создание интернет-судов началось только в последние годы, и в большинстве стран информационные технологии применялись для оптимизации документооборота и в порядке исключения для видеоконфенц-связи. В этом смысле судебная система серьезно от-
ставала от развития современных интернет-технологий и трансформации гражданских правоотношений в цифровую сферу.
Попытки создания новых судов в рамках традиционной системы отмечались еще до начала пандемии.
Так, в феврале 2001 г. Палата представителей штата Мичиган внесла законопроект о создании «киберсуда»> в рамках существующей судебной системы штата ^теетап, Е. Н., 2005, р. 5]. Создание такого суда предполагало привлечение специализированных судей и технологически продвинутых процедур и методов для ускорения судебных разбирательств. Слушания в таком суде проводятся с применением электронных средств связи, включая, но не ограничиваясь видео- и аудиоконференциями и интернет-конференциями. Информация может быть подана онлайн, доказательства могут быть просмотрены1 с помощью потокового видео, устные заявления возможны с помощью телеконференций, и допускается представление информации по электронной почте [Ртее-тап Е. Н., 2005, р. 6].
Эпидемия заставила все судебные системы адаптироваться к новым условиям и принять цифровую эпоху как данность, которая формирует и одновременно трансформирует окружающий нас мир. В целом форс-мажорные обстоятельства оказались катализатором интеграции интернет-технологий в достаточно консервативную судебную деятельность. В основном это коснулось осуществления гражданского процесса.
Так, в Австрии, Великобритании и ряде других стран были приняты специальные законы о COVID-19, положения которых внесли изменения в деятельность судов.
В Австрии вступивший в силу 22 марта 2020 г. Закон о COVID-1917, среди прочего, внес поправки в процедуры гражданского судопроизводства в связи с борьбой с пандемией COVID-19. Этот Закон предусматривает, что, если устное слушание строго необходимо, оно может проводиться без личного [физического] присутствия сторон с использованием соответствующих технических средств связи [видеоконференц-связь].
До пандемии коронавируса гражданские суды в Англии и Уэльсе требовали в большинстве случаев от тяжущихся лиц лично явиться. Общие правила гражданского судопроизводства, регулирующие практику гражданских судов Англии и Уэльса, разрешают использование видеоконференц-связи, чтобы свидетели могли давать показания удаленно. 26 марта 2020 г. судебные органы Англии и Уэльса выпустили Протокол о дистанционных слушаниях в ответ на пандемию коронавируса и поправки, внесенные Законом о коронавирусе 2020 г.18 В протоколе отмечается, что «дистанционные слушания следует использовать максимально с целью проведения как можно большего количества слушаний удаленно для минимизации риска заражения COVID-19»19.
17 2. COVID-19-Gesetz // BGBl. I Nr. 16/2020. URL: https://www.ris.bka.gv.at/ Dokumente/BgblAuth/BGBLA_2020_I_16/BGBLA_2020_I_16.html.
18 Coronavirus Bill, Explanatory Notes. URL: https://perma.cc/6TQC-R4Z4.
19 Judiciary of England and Wales, Civil Justice in England and Wales Protocol Regarding Remote Hearings.
В целом в Великобритании в связи с пандемией Правила гражданского судопроизводства20 были дополнены Практической директивой 51Y21, которая вступила в силу 25 марта 2020 г. В этой Директиве разъясняется, что суд может проводить удаленное слушание в закрытом режиме, если его нецелесообразно транслировать в здании суда и это необходимо для отправления правосудия. Только в случае невозможности дистанционного слушания и при принятии надлежащих мер безопасности допускаются слушания, требующие физического присутствия сторон и иных лиц, участвующих в деле22. В дополнение к имеющимся у судов полномочиям по использованию информационных технологий в Закон о коронавирусе 2020 г. было включено положение, позволяющее перейти к полностью виртуальным слушаниям23. Дополнения Правил гражданского судопроизводства, касающихся видео- или аудиослушаний во время пандемии коронавируса, прекратят свое действие в связи с прекращением действия Закона о коро-навирусе 2020 г.24
В Канаде для судов были изменены процессуальные правила, а также установлены протоколы для решения «неотложных вопросов» посредством телеконференции или видеоконференции [Cseh, Ch., et al., 2020, p. 6]. Под неотложными понимаются вопросы:
- нерешение которых может привести к значительным финансовым потерям;
- об исполнении судебных приказов;
- связанные с выселением из коммерческих и жилых помещений;
- затрагивающие интересы детей и др. [Horkins, Ch., 2020].
В Канаде в Британской Колумбии в период пандемии получило распространение виртуальное разбирательство посредством аудио- и видеокон-ференц-связи (включая телефонную связь и платформу Microsoft Teams). При этом судебные органы проинформировали участников процесса о необходимости соблюдения «этикета удаленного присутствия».
В Ирландии вопросы, связанные с рассмотрением дел в условиях пандемии, отнесены к компетенции высшей судебной инстанции, на которую и возложена ответственность за их реализацию и соблюдение в условиях дистанционной работы всех требований закона. В целом с момента начала пандемии COVID-19 суды Ирландии сократили количество рассматриваемых дел и установили критерии для определения приоритетности дел. Они
20 The Civil Procedure Rules 1998. URL: https://www.legislation.gov.uk/ uksi/1998/3132/contents/made.
21 Ministry of Justice, Civil Procedure Rules, Practice Direction 51Y - Video or Audio Hearings During the Coronavirus Pandemic 4. URL: https://perma.cc/UX6C-6MBJ.
22 Message from the Lord Chief Justice, Courts and Tribunals Judiciary, Review of Court Arrangements due to COVID-19 (Mar. 23, 2020). URL: https://perma. cc/36KL-ECKT.
23 Coronavirus Act 2020. URL: https://perma.cc/X6JV-UHK3.
24 Ministry of Justice, Civil Procedure Rules, Practice Direction 51Y, supra note 15; Coronavirus Act 2020. URL: https://perma.cc/8NYT-WPUR.
также внедрили процедуры, гарантирующие, что «значительная часть судебного администрирования упрощается в электронном виде, чтобы избежать необходимости посещать офисы суда»25.
В Сингапуре с началом пандемии Верховный судья Сингапура дал указание судам расширить использование электронных средств для проведения слушаний в рамках «мер предосторожности»26. Для реализации этих положений были опубликованы циркуляры, в которых подробно описывалось использование видеоконференц-связи и телефонных конференций для различных типов слушаний27. Все слушания по гражданским делам должны проводиться с помощью видеоконференц-связи или электронной почты.
В Российской Федерации Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации, Президиума Совета Судей Российской Федерации от 18 марта № 808 на период с 19 марта по 8 апреля 2020 г. российским судам также было рекомендовано «инициировать рассмотрение дел путем использования системы видеоконференц-связи» [Бурдина, Е. В. и Зуев, С. В., ред., 2021, с. 70]. Использование цифровых технологий, включая видеоконференц-связь, для осуществления судебных действий в Российской Федерации допускается Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-Ф3 и Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ.
В части внедрения технологий в деятельность судов наиболее показательным является опыт Китая, который еще до пандемии, с 2017 г., начал создавать интернет-суды. В августе 2017 г. Верховный Народный Суд Китая (SPC) учредил первый интернет-суд в Ханчжоу. Выбор данного города не случаен, поскольку в нем находится основной офис Alibaba, являющейся крупнейшей в мире торговой онлайн-платформой. В связи с данной онлайн-платформой ежегодно рассматривается чрезвычайно большое количество споров в сфере электронной коммерции, и до учреждения специального суда эти споры приходилось рассматривать судам в Ханчжоу, что создавало дополнительную судебную нагрузку и негативно сказывалось на качестве рассмотрения споров. Затем интернет-суды были учреждены в крупнейших городах Пекине и Гуанчжоу. Интернет-суды занимаются рассмотрением споров, возникающих вследствие нарушений авторских прав
25 Statement of the Chief Justice and the Presidents of Each Court Jurisdiction, Courts Service (Mar. 31, 2020). URL: https://perma.cc/SH7Y-5D5Y.
26 Message from Chief Justice Sundaresh Menon, The Singapore Judiciary's Response to COVID-19 (Mar. 26, 2020). URL: https://perma.cc/WA7T-DBHN.
27 In the Supreme Court of the Republic of Singapore Registrar's Circular No. 3 of 2020 (Mar. 27, 2020) (Supreme Court Circular). URL: https://perma.cc/K5CE-9YW4; In the State Courts of the Republic of Singapore Registrar's Circular No. 5 of 2020 (Mar. 27, 2020) (State Courts Circular). URL: https://perma.cc/HLH6-A8U4; In the Family Justice Courts of the Republic of Singapore Registrar's Circular No. 1 of 2020 (Mar. 27, 2020) (Family Justice Courts Circular). URL: https://perma.cc/4W62-FXWJ.
в сети «Интернет», прав на доменные имена, в связи с заключением договоров купли-продажи в сети «Интернет», договоров о предоставлении интернет-услуг, а также кредитных договоров в сети «Интернет».
В целях усиления судебной защиты прав интеллектуальной собственности и создания здоровой деловой среды 26 декабря 2020 г. учрежден Суд по интеллектуальной собственности порта свободной торговли Хайнань. К юрисдикции этого Суда относятся гражданские и административные дела об интеллектуальной собственности по первой инстанции, касающиеся патентов, ноу-хау, программного обеспечения, топологий интегральных схем, товарных знаков, а также рассмотрение споров о монополиях и других споров, касающихся применения современных технологий28.
В дополнение к 3 трибуналу по рассмотрению гражданских дел в сфере интеллектуальной собственности Верховного Суда Китая создан Верховный Народный Суд по интеллектуальной собственности, который официально начал свою работу 1 января 2019 г.29 Суды по интеллектуальной собственности в Китае создаются и на региональном уровне, например, 26 апреля 2020 г. в Синьцзяне открылся первый суд по правам интеллектуальной собственности30.
Но если интернет-суд Ханчжоу в основном рассматривает споры в связи с заключением договоров купли-продажи в сети «Интернет», дела в Пекине более разнообразны, доминируют споры в связи с нарушением в сети «Интернет» прав в области интеллектуальной собственности. Основную специфику рассматриваемых споров в Гуанчжоу определяет тот факт, что данный город является центром компьютерной индустрии Китая. При этом общей характеристикой этих судов является рассмотрение дел в режиме онлайн.
Определяя процессуальные особенности рассмотрения дел в онлайн-ре-жиме, Верховный Суд Китая требует, чтобы судебные процессы в сети «Интернет» соответствовали принципам личного судебного разбирательства и принципу «прямой речи», поэтому суд должен проводить судебное разбирательство с помощью онлайн-видеосистемы, а не полагаться исключительно на графическое или голосовое общение.
Основная часть доказательств по делам, рассматриваемым интернет-судами, представляет собой электронные данные и хранится в сети «Интернет». Таким образом, проверка их подлинности осуществляется с помощью технических средств. Например, если сторона собирает и фиксирует электронные доказательства с помощью электронных подписей, доверенных временных меток, проверки хэша и блокчейна, интернет-суд может полагаться на вышеупомянутые методы для проверки подлинности таких доказательств31. В качестве базовой эти суды используют платформу
28 URL: https://www.chmajusticeobserver.com/a/ip-court-of-haman-free-trade-port-established.
29 URL: http://enipc.court.gov.cn/zh-cn/news/view-49.html.
30 URL: http://english.court.gov.cn/2020-04/28/content_37535482.htm.
31 URL: https://english.bjintemetcourt.gov.cn/2020-03/02/c_240.htm.
China Judicial Process Information Online, управляемую Верховным Судом, а также свои платформы для судебных разбирательств, электронную почту, учетную запись мгновенных сообщений или другие электронные средства.
К моменту наступления пандемии в 2020 г. у китайских судов был накоплен значительный опыт по рассмотрению дел в онлайн-режиме.
Так, с 3 февраля 2020 г. по 4 сентября 2020 г. китайские суды в режиме онлайн зарегистрировали 4,543 млн дел, провели 0,606 млн судебных процессов, провели медиацию 2,032 млн раз32.
Китайская судебная система использует сложную ситуацию, возникшую в связи с пандемией, для дальнейшего развития и тестирования применения современных технологий в судебной деятельности. Поскольку в силу специфики экономического развития Китая крайне важно взаимодействие и обеспечение высокого уровня судебной защиты иностранных субъектов на территории Китая, предложена модель трансграничного он-лайн-разрешения споров33 в постпандемическую эпоху.
Отмечается необходимость дальнейшего развития интеграции интернет-технологий в судебную деятельность, причем не только на уровне специализированных судов. Верховный Суд Китая еще 14 января 2020 г. принял Акт № 49 «Уведомление Верховного Народного Суда об усилении и стандартизации судебных разбирательств в интернете в период предотвращения и контроля пандемии коронавируса»34. В названном Акте устанавливался порядок проведения судебных разбирательств в режиме онлайн в период предотвращения и контроля эпидемии. В этих целях всем судам рекомендовано использовать в своей деятельности интернет-технологии, включая платформу микросудов China Mobile и другие онлайн-платформы, для судебных разбирательств. Дополнительно Верховный Суд Китая выпустил три руководящих заключения по вопросам, касающимся законного и надлежащего рассмотрения дел в условиях пандемии («Руководящие заключения Guiding Opinions» - аналог постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации) по вопросам применения понятий «форс-мажор», «трудовые», «контрактные» споры и другие споры, связанные с эпидемией коронавируса35.
Отличительной чертой деятельности китайских судов в условиях пандемии по внедрению интернет-технологий является исключительно активная позиция Верховного Суда Китая, в результате которой большинство судов Китая, включая самые удаленные районы, могут использовать рассмотрение дел онлайн.
32 URL: https://www.chinajusticeobserver.eom/a/supreme-court-promotes-cross-bor der-odr-in-post-pandemic-era.
33 Cross-border online dispute resolution ODR.
34 URL: http://www.court.gov.cn/fabu-xiangqing-220071.htm.
35 URL: https://www.chinajusticeobserver.com/a/supreme-court-s-response-to-co vid-19-pandemic-in-2020.
Во многих государствах Европы все вопросы адаптации судов к COVID-19 решались на уровне высших судебных органов, и только в нескольких странах были приняты специальные законы о деятельности судов в новых условиях. В странах, где судебная система еще до пандемии уделяла большое внимание интеграции новых технологий в судебный процесс и формированию процессуальных норм в соответствии с новыми условиями, таких как Израиль, Китай, Сингапур, форс-мажорные обстоятельства выступили мощным стимулом качественного перехода к новым условиям функционирования судов. В то же время в странах с достаточно эффективной традиционной судебной системой (большинство европейских стран) информационные технологии рассматривались только как технологическое средство (инструмент), обеспечивающий более эффективную работу судов.
Таким образом, активное внедрение цифровых технологий позволяет даже в условиях ограниченного личного участия в судебном процессе в связи с эпидемиологической обстановкой рассматривать дела в судебном порядке. Технические средства обеспечивают соблюдение эпидемиологических требований и создание более безопасных условий для отправления правосудия. Удаленный режим посредством видеоконференц-связи позволяет принимать участие в заседаниях лицам, находящимся в отдаленных регионах. Особенно удаленный режим участия актуален для государств, имеющих большую территорию.
В российских научных исследованиях высказаны мнения о том, что внедрение современных средств «электронного судопроизводства» в судебную деятельность предполагает замену существующей модели правового регулирования отношений в сфере использования систем видеоконфе-ренц-связи на новую информационно-правовую модель «Суд-Компьютер» [Чижов, М. В., 2013, с. 5]. Однако целесообразнее говорить скорее об интеграции технологий и их учете, а не о замене существующих правовых моделей. Несомненно, что использование цифровых технологий в ходе осуществления правосудия является одним из способов повышения эффективности судебной деятельности [Петухов, Н. А. и Чижов, М. В., 2015, с. 17].
В то же время использование технических средств, в том числе видео-конференц-связи, может иметь негативные аспекты. Для осуществления видеоконференц-связи судебные органы устанавливают особые требования к техническим средствам и программному обеспечению. Учитывая, что участники могут находиться в разной экономической ситуации (наиболее актуален данный аспект для физических лиц), не все лица могут соблюсти установленные технические требования.
При безальтернативном использовании цифровых технологий, в том числе видеоконференц-связи, может иметь место ущемление прав на судебную защиту, поскольку не всегда обеспечено справедливое судебное разбирательство в том, что связано с доступом к правосудию, ибо некоторые лица не имеют достаточно средств и возможностей для использования надлежащей видеосвязи. Доступность к правосудию в определенной степени является средством обеспечения права на судебную защиту [Колобаш-кина, С. С., 2010].
Кроме того, при рассмотрении некоторых категорий дел, при которых решение суда может зависеть от личности участника, ряд лиц в силу возрастных, психологических или иных особенностей могут оказаться не представленными должным образом при использовании видеоконференц-связи. При использовании удаленного режима теряется прямой контакт судей с лицами, участвующими в процессе, который для некоторых категорий дел является особенно важным для принятия объективного решения.
В ряде случаев участники процесса предупреждаются о запрете осуществления записи и фотосъемки, однако обеспечение должного контроля за выполнением этого запрета представляется проблематичным. В некоторых странах, например в Великобритании и Канаде, установлены санкции в виде штрафов за нарушение указанного требования. Вместе с тем такие санкции не являются абсолютной гарантией сохранения конфиденциальности при закрытых заседаниях.
Не исключены и технические неполадки со стороны информационных посредников: обрыв связи, помехи и т. п., которые могут не позволить лицу, участвующему в процессе, в полном объеме представить информацию или наблюдать за процессом.
В интернет-судах, в которых ряд процессуальных действий, в том числе по оценке доказательств, осуществляется в автоматическом режиме, с применением цифровых технологий, имеют место проблемы с качеством и объективностью восприятия судом представленных доказательств.
Таким образом, у участников процесса всегда должна оставаться возможность личного участия в процессе.
Можно предположить, что со временем технические средства станут более востребованы при разрешении споров между субъектами предпринимательской деятельности в арбитражных судах, где решающим для суда будет представление документов, а не психическое или эмоциональное отношение истца или потерпевшего к рассматриваемой ситуации.
Как справедливо отметила С. В. Василькова, «развитие современных информационных технологий закономерно ставит вопрос о пределах применения принципа дистанционности, нарушение которых может вызвать недоверие граждан к суду, качественности и объективности судебной деятельности, исказить в обществе представления о роли и значении судебной власти» [Василькова, С. В., 2018, с. 11].
Таким образом, представляется, что использование цифровых технологий в процессе правоприменения не должно быть безальтернативным. За лицами, участвующими в деле, должна быть оставлена возможность определения целесообразности и объема применения процедур с использованием цифровых технологий, а законодательно должны быть определены пределы применения цифровых технологий при осуществлении судебной и иной правоприменительной деятельности.
Обсуждение и заключение
Мир сейчас находится на изломе не только социальном, но и экономическом, климатическом, и ко всему этому добавилась ситуация с пандемией,
серьезнейшим образом повлиявшая на включение цифровых и интернет-технологий в жизнь большинства жителей планеты. Экстремальная ситуация, связанная с пандемией, явилась ускорителем процессов, которые в течение последних 30 лет происходили в мире.
Современные технологии позволили в кратчайшие сроки разработать вакцины против COVID-19, обеспечить дистанционное обучение и работу в условиях изоляции, создать систему интернет-услуг. За 2020 год в плане перехода к цифровым технологиям и в целом к обществу, где основу составляет интеллект, а не материальные ресурсы, мир продвинулся на целое десятилетие. Человеческий интеллект доказал, что он является основой нового социально-экономического устройства мира.
События последних лет показали, что процесс развития современных технологий приводит мир в совершенно новое состояние. Даже такие катастрофические явления, как мировая пандемия, не задерживают, а, наоборот, ускоряют все процессы - от выработки вакцин до изменения функционирования судов. Общество продолжает активно развиваться, и не всегда это идет на пользу человечеству. Процесс экспоненциального развития нуждается в разумном регулировании. Перед законодателями сейчас возникают вопросы, о которых еще 10 лет назад мы не могли и думать. Риски, связанные с бурным развитием технологий, нуждаются в серьезном анализе. Проявившаяся в последнее время тенденция технократизации правового регулирования вызывает серьезные опасения: одушевление технологий, превращение компьютерных программ в субъектов правоотношений могут привести к серьезным и непредсказуемым последствиям. Эти вопросы нуждаются в очень серьезном осмыслении и выработке четких и непротиворечивых правовых регуляторов.
Список использованной литературы
Афанасьев С. Ф. О соотношении категорий «электронное правосудие» и «электронное судопроизводство» в контексте юриметрики // Администратор суда. 2021. № 2. С. 3-6.
Борисова Л. В. Электронное правосудие как форма судебной защиты в России // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15, № 6. С. 105-111.
Бостром Н., Кристианини Н., Грэм-Камминг Д. Искусственный интеллект. Что стоит знать о наступающей эпохе разумных машин. М. : АСТ, 2019. 352 с.
Бурдина Е. В. и др. Электронное правосудие : моногр. / под ред. Е. В. Бурдиной, С. В. Зуева. М. : РГУП, 2021. 344 с. Василькова С. В. Электронное правосудие в цивилистическом процессе : дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2018. 251 с. Вязовцева В. Е., Миронов А. А. Электронное правосудие - необходимое будущее или потенциальная угроза? // Вопросы российской юстиции. 2020. № 10. С. 110-117.
Гриценко Е. В., Ялунер Ю. А. Право на судебную защиту и доступ к суду в условиях информатизации и цифровизации: значение опыта стран общего права для России // Сравнительное конституционное обозрение. 2020 № 3. C. 97-129. DOI: 10.21128/1812-7126-2020-397-129.
Ершов В. В. Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений : моногр. М. : РГУП, 2018. 627 с.
Ершов В. В. Правопонимание, правотворчество и правореализация: совместные теоретические и практические проблемы // Российское правосудие. 2017. № 8. С. 5-24.
Иеринг Р. Юридическая техника / пер. с нем. Ф. С. Шендорфа. СПб. : Типолит. А. Г. Розена, 1905. 106 с.
Кайль Я. Я., Усанова В. А. Проблемы осуществления правосудия с использованием цифровых (информационных) технологий // Вестник арбитражной практики. 2021. № 1. C. 35-44.
Кант И. Собрание сочинений : в 8 т. Юбилейное издание. 1794-1994 / под общ. ред. А. В. Гулыги. Т. 4. М. : Чоро, 1994. 629 с. Канцер Ю. А. Электронное правосудие в арбитражном процессе: новые вызовы и адаптация судопроизводства // Арбитражный и гражданский процесс. 2021. № 2. С. 36-40.
Колобашкина С. С. Обеспечение доступа к правосудию: правовая природа и проблемы реализации // Адвокат. 2010. № 7. С. 11-16. Момотов В. В. Электронное правосудие в Российской Федерации: миф или реальность // Российская юстиция. 2021. № 7. С. 2-9. Петухов Н. А., Чижов М. В. Соотношение понятий «правосудие» и «электронное правосудие» // Российское правосудие. 2015. № 6. С. 13-18.
Поваров Г. Н. Ампер и кибернетика. М. : Связь, 1977. 96 c. Поправко В. И. Электронное правосудие // Судья. 2020. № 5. С. 1619.
Соловяненко Н. И. Электронное правосудие для цифровой экономики: модернизация правового регулирования // Право и практика. 2019. № 2. С. 134-138.
Солохин А. Е. Электронное правосудие: особенности, проблемы и перспективы // Закон. 2019. № 6. С. 193-208.
Терещенко Л. К. Модернизация информационных отношений и законодательства. М. : Инфра-М, 2013. 227 с.
Уэбстер Ф. Теория информационного общества / пер. с англ. М. В. Арапова, Н. В. Малыхиной ; под ред. Вартановой. М. : Аспект Пресс, 2004. 400 с.
Чижов М. В. Применение информационных и коммуникационных технологий в судебной деятельности в условиях формирования информационного общества : автореф. ... канд. юрид. наук. М., 2013. 23 с.
Фоков А. П. Электронное правосудие в Китайской Народной Республике: цифровая реальность и организация «умного суда» // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2021. № 8. С. 119-124.
Ярошенко Т. В. Применение информационных технологий в гражданском и арбитражном процессе (электронное правосудие) // Мировой судья. 2021. № 3. С. 34-38.
Akaev A., Sadovnichiy V. Information Models for Forecasting Nonlinear Economic Dynamics in the Digital Era // Applied Mathematics. 2021. Vol. 12. P. 171-208.
Cavalli-Sforza L. L., Feldman M. W. The application of molecular genetic approaches to the study of human evolution // Nature Genetics. 2003. Vol. 33. P. 266-275.
Cseh Ch., Gorguos S., May T. COVID-19 and the Courts: What You Need to Know. Davies Ward Philips & Vineberg LLP, 2020. P. 6. URL: https:// perma.cc/W6XB-3XAT.
Freeman E. H. Cyber Court and the Future of Justice // Legally speaking. 2005. March/April. P. 5-9.
Horkins Ch. COVID-19 impact: the courts - navigating litigation under lockdown in Ontario. 2020. 3 April. URL: https://perma.cc/BL5E-TJ8R/.
References
Afanas'ev, S. F., 2021. [On the Correlation between the "Electronic Justice" and "Electronic Proceedings" Categories within the Framework of Jurimetrics]. Administrator suda = [Court's Administrator], 2 pp. 3-6. (In Russ.)
Akaev, A. and Sadovnichiy, V., 2021. Information Models for Forecasting Nonlinear Economic Dynamics in the Digital Era. Applied Mathematics, 12, pp. 171-208.
Borisova, L. V., 2020. [E-Justice as a Form af Judicial Protection in Russia]. Aktual'nye problemy rossijskogo prava = [Actual Problems of the Russian Law], 15(6), pp. 105-111. (In Russ.) DOI: 10.17803/19941471.2020.115.6.105-111.
Bostrom, N., Cristianini, N. and Graham-Cumming., J., 2019. Iskusstvennyj intellekt. Chto stoit znat' o nastupayushhej epoxe razumnyx mashin = [Machines that Think. Everything You Need to Know about the Coming Age of Artificial Intelligence]. Moscow: AST. (In Russ.) Burdina, E. V., et al., 2021. Elektronnoe pravosudie = [Electronical justice]. Moscow: Russian State University of Justice. (In Russ.) Cavalli-Sforza, L. L. and Feldman, M. W., 2003. The application of molecular genetic approaches to the study of human evolution. Nature Genetics, 33, p. 266-275.
Chizhov, M. V., 2013. Primenenieinformacionnyxi kommunikacionnyxtex-nologij v sudebnoj deyatel'nosti v usloviyax formirovaniya informacionno-
go obshhestva = [The use of information and communication technologies in judicial activity in the context of the formation of an information society]. Abstract of Cand. Sci. (Law) Dissertation. Moscow. (In Russ.) Cseh, Ch., Gorguos, S. and May, T., 2020. COVID-19 and the Courts: What You Need to Know. Davies Ward Philips & Vineberg LLP. P. 6. Available at: <https://perma.cc/W6XB-3XAT>.
Ershov, V. V., 2018 Pravovoe i individuaVnoe regulirovanie obshhest-vennyx otnoshenij = [Legal and individual regulation of public relations]. Monograph. Moscow: Russian State University of Justice. (In Russ.)
Ershov, V. V., 2017. [Understanding of Law, Lawmaking and Law Enforcement: Contemporary Theoretical and Practical Issues]. Rossijskoe pravosudie = [Russian Justice], 8, pp. 5-24. (In Russ.) Fokov, A. P., 2021. [Electronic justice in the People's Republic of China: digital reality and the organization of a "smart court"]. Nauka i obra-zovanie: xozyajstvo i ekonomika; predprinimatel'stvo; pravo i upravlenie = [Science and Education: Economy and Economics; Entrepreneurship; Law and Management], 8, pp. 119-124. (In Russ.)
Freeman, E. H., 2005. Cyber Court and the Future of Justice. Legally Speaking, March/April, pp. 5-9.
Gricenko, E. V. and Yaluner, Yu. A., 2020. [Right to Judicial Protection and Access to Court in the Era of Digitalization: Value of Experience in Common Law Countries for Russia]. Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie = [Comparative Constitutional Review], 3, pp. 97-129. (In Russ.) DOI: 10.21128/1812-7126-2020-3-97-129.
Horkins, Ch., 2020. COVID-19 impact: the courts - navigating litigation under lockdown in Ontario. 3 April. Available at: <https://perma.cc/ BL5E-TJ8R>.
Jhering, R., 1905. Yuridicheskaya tekhnika = [Legal writing]. St. Petersburg: Printing House of A. G. Rozen. (In Russ). Kajl', Ya. Ya. and Usanova, V. A., 2021. Challenges in the Administration of Justice Using Digital (Information) Technology. Vestnik arbitrazhnoy praktiki = [Bulletin of Arbitration Practice], 1, pp. 35-44. (In Russ.) Kant, I., 1994. Sobranie sochinenij v 8 t. Yubileynoye izdaniye. 17941994 = [Collected works in 8 vols. Anniversary edition. 1794-1994]. Ed. A. V. Gulyga. Vol. 4. Moscow: Choro. (In Russ.)
Kancer, Yu. A., 2021. [Electronic Justice in an Arbitration Procedure: New Challenges and Adaptation of Judicial Proceedings]. Arbitrazhnyj i grazhdanskij process = [Arbitrazh and Civil Procedure], 2, pp. 36-40. (In Russ.)
Kolobashkina, S. S., 2010. [Securing Access to Justice: the Legal Nature and the Problems of Realization]. Advokat = [Lawyer], 7, pp. 11-16. (In Russ.)
Momotov, V. V., 2021. [E-Justice in the Russian Federation: Myth or Reality]. Rossijskaya yusticiya = [Russian Justice], 7, pp. 2-9. (In Russ.)
Petukhov, N. A. and Chizhov, M. V., 2015. Correlatiion of Concepts of "Justice" and "E-Justice". Rossijskoe pravosudie = [Russian Justice], 6, pp. 13-18. (In Russ.)
Povarov, G. N., 1977. Amper i kbernetika = [Ampere and cybernetics]. Moscow: Svyaz'. (In Russ.)
Popravko, V. I., 2020. [E-Justice]. Sud'ya = [Judge], 5, pp. 16-19. (In Russ.)
Solovyanenko, N. I., 2019. [Electronic Justice for the Digital Economy: Modernization of Legal Regulation]. Pravo ipraktika = [Law and Practice], 2, pp. 134-138. (In Russ.)
Solokhin, A. E., 2019. [E-Justice In Russia: Features, Problems And Prospects]. Zakon = [Law], 6, p. 193-208. (In Russ.)
Tereshchenko, L. K., 2013. Modernizaciya informacionnyx otnoshenij i za-konodatel'stva = [Modernization of information relations and legislation]. Moscow: Infra-M. (In Russ.)
Vasil'kova, S. V. 2018. Elektronnoepravosudie v civilisticheskomprocesse = [Electronic Justice in the Civil Process]. Cand. Sci. (Law) Dissertatioin. Saratov. (In Russ.)
Vyazovceva, V. E. and Mironov, A. A., 2020. [Electronic Justice - a
Necessary Future or a Potential Threat?]. Voprosy rossijskoj yusticii =
[Issues of Russian Justice], 10, pp. 110-117. (In Russ.)
Webster, F., 2004. Teoriya informacionnogo obshhestva = [Theories of the
information society]. Moscow: Aspect Press. (In Russ.)
Yaroshenko, T. V., 2021. [The Application of Information Technology in
a Civil and Arbitration Procedure (Electronic Justice)]. Mirovoj sud'ya =
[Magistrate Judge], 3, pp. 34-38. (In Russ).
Информация об авторе / Information about the author
Карелина Марина Максимовна, руководитель научного направления по исследованию теоретических и практических проблем судебной защиты интеллектуальной собственности Центра исследования проблем правосудия ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия» (Россия, 117418, Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69), заслуженный юрист Российской Федерации.
Marina M. Karelina, Head of the Research Direction for the Study of Theoretical and Practical Problems of Judicial Protection of Intellectual Property of the Justice Research Center, Russian State University of Justice (69 Novoche-remushkinskaya St., Moscow, 117418, Russian Federation), Honored Lawyer of the Russian Federation.
E-mail: ip_laboratiry@mai.ru
ORCID: 0000-0002-8982-3710
Бузова Наталья Владимировна, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Центра исследования проблем правосудия
ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия» (Российская Федерация, 117418, Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69).
Natalia V. Buzova, Cand. Sci. (Law), Leading Researcher of the Justice Researcher Center, Russian State University of Justice (69 Novocheremush-kinskaya St., Moscow, 117418, Russian Federation).
E-mail: nbuzova@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-2268-0345
Заявленный вклад авторов / Contribution of the authors
Все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации.
The authors contributed equally to this article.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
The authors declare no conflicts of interests.
Дата поступления рукописи в редакцию издания: 16.09.2021; дата одобрения после рецензирования: 23.11.2021; дата принятия статьи к опубликованию: 25.11.2021.
Submitted: 16.09.2021; reviewed: 23.11.2021; revised: 15.11.2021.
