Памяти А. А. Бельского (1921 - 1977) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Б.М. Проскурнин (Россия, Пермь) ПАМЯТИ А.А. ВЕЛЬСКОГО (1921 - 1977)

18 января 2011 г. кафедра мировой литературы и культуры отметила девяностолетие ее создателя - доктора филологических наук, профессора А.А.Бельского. Александр Андреевич начал работать в ПГУ в 1959 г., а через год уже был избран деканом филологического факультета, только что открывшегося после разделения существовавшего (с некоторыми перерывами) с момента открытия Пермского университета историко-филологического факультета. Благодаря усилиям Александра Андреевича, равно как и его коллег, в 1965 г. была открыта кафедра зарубежной литературы (с 1999 г. - кафедра мировой литературы и культуры). Конечно, неоценим вклад Александра Андреевича, выпускника романо-германского отделения Днепропетровского университета, и в создание в 1960 г. романо-германского отделения на филологическом факультете ПГУ. Вот почему 2010 г. был годом пятидесятилетия начала обучения в нашем университете иностранным языкам как профессии, и роль Александра Андреевича в этом деле была по достоинству оценена.

Как видим, имя профессора Вельского тесно связано с важнейшим этапами в истории филологического образования в Перми. Без его усилий тогда, в начале шестидесятых, вряд ли были возможны те успехи гуманитарного образования в ПГУ, которыми он славен сейчас.

Научные интересы Александра Андреевича лежали в области изучения истории английской литературы. Англистам уже не одного поколения известны две его монографии: «Английский роман 1800-1810-х годов» (1968), «Английский роман 1820-х годов» (1975). Именно по статьям Александра Андреевича в Большой и Малой Советских энциклопедиях читатели того времени получали первые сведения о Дж.О-стен, В.Скотте, У.Теккерее, Ч.Диккенсе, Э.Троллопе, Дж.Элиот и о ряде других известных и мало известных английских писателей. Одним из главных девизов профессора Вельского как исследователя была мысль о том, что в национальном литературном процессе все важно, что он складывается из творческих усилий как маститых, так и не очень маститых писателей. Вот почему в исследованиях самого Александра Андреевича соседствуют Диккенс и Сьюзен Ферриер, Теккерей и Джон Голт. Конечно, исследователь прекрасно понимал, насколько разнятся масштабы талантов писателей, но справедливо подчеркивал важность индивидуального вклада каждого художника в национальные литературные анналы. Надо отдать должное определенной истори-

© Б.М. Проскурнин, 2011

ко-литературной прозорливости Александра Андреевича. Так, когда профессор Вельский писал о Джейн Остен и Джордж Элиот, обе считались писательницами «второго плана», так как не укладывались в весьма мифологизированный и идеологически заданный советский канон английского романа. Но погружаясь в художественный мир этих (и других) писателей, А.А.Бельский, даже отдавая дань обязательной поверке его на оселке антибуржуазности и, как казалось многим в то время, ведущем конфликте времени - конфликте буржуазии и пролетариата (хотя для Англии позапрошлого века ведущим был конфликт между аграрно-патерналистским и индустриально-либеральным мен-талитетами), все же объективно видел выдающуюся художественность и мастерство писателей, в известной степени провидя нынешние и популярность этих авторов, и адекватность оценки их места в пантеоне английских классиков. То же самое произошло и с Энтони Троллопом и его творчеством: первыми отечественными аспирантами, изучавшими творчество этого романиста, без обращения к которому никакой разговор о динамике английского (да и мирового) романа просто не возможен, были ученики профессора Вельского. Александр Андреевич одним из первых заговорил глубоко и основательно о неоромантизме -английском, канадском, американском, французском; сейчас же это литературно-эстетическое явление - наряду с классическим модернизмом - в центре историко-литературных изысканий ученых едва ли не всего мира.

Одним из существенных историко-литературных постулатов, исповедуемых профессором Вельским, была мысль о непрерывности английской национальной реалистической традиции от Чосера до наших дней, даже тогда, когда, казалось бы, господствовали барокко, романтизм, модернизм или, добавим, постмодернизм. Вот почему и в научных работах, и в лекциях по истории английской литературы Александр Андреевич убедительно и доказательно проводил эту совершенно справедливую мысль, тем самым демонстрируя, насколько подвижна и многообразна, но одновременно устойчива была и есть эстетическая парадигма английского реализма. Правда, разговор о нереалистических явлениях в зарубежной литературе, как было положено в те времена, носил у профессора Вельского нередко «ругательный» характер и неизбежно заканчивался сравнением с социалистическим реализмом, который почитался эталоном и не всегда досягаемой вершиной. Но совершенно очевидно, что профессор Вельский обозначил некий прорыв в глухой стене излишне однозначно понимаемого социально реализма XIX века; к мысли о непрерывности и одновременно сложной динамике эстетики и практики реализма его подталкивала гораздо

более разнообразная, чем того требовала признать господствующая идеология, история английской литературы, столь скрупулезно и дотошно исследуемая ученым. Работы А.А.Бельского, посвященные английской и мировой литературе XIX в. не утратили своей значимости и привлекательности и в наши дни.

Несколько сложнее обстоит дело с немногочисленными работами А.А.Бельского по мировой литературе XX в., где было гораздо труднее уйти от необходимых идеологических штампов и заданных оценок, хотя и здесь своим «сопротивлением» материал (отдадим должное в связи с этим выбору материала исследователем!) в немалой степени заставлял ученого быть более диалектичным в осмыслении динамики мирового литературного процесса.

Возьмем, например, одну из программных статей А.А.Бельского о литературе второй половины XX в. «О реалистическом романе Запада 1955 - 65 гг. (к вопросу о формах выражения эпического в современном романе)» [Проблемы метода и стиля 1968]. В конце 1960-х гг. в отечественном литературоведении шла острая полемика о проблемах эпического начала в литературе, вызванная совершенно очевидными изменениями в тогдашнем литературном процессе многих стран, когда на первый план выдвигается личность героя, проживающего и переживающего события жизни, причем совсем не обязательно события эпохальные, связанные с грандиозными историко-политическими изменениями. Это было время, когда заканчивалась история традиционной эпики (не случайно начиная с того время практически не создаются романы-эпопеи) и рождалась эпика новая, эпика сопряжения внутренним миром персонажа большой жизни и собственного индивидуального ее проживания, когда личность переживающего события «заслоняет», «вытесняет», «уводит» в подтекст само событие. Иначе говоря, в этой статье профессор Вельский дает свое понимание диалектики эпического и лирического в современном ему романе Запада, справедливо подчеркивая, что доминирующей парадигмой романной поэтики становится господство лирической составляющей. Она неизбежно связана с углубленным видением внутреннего мира человека и поиском принципов, средств и приемов воспроизведения этого лирического напряжения героя по отношению к своему месту в окружающем его мире. Однако выдвигая на первый план и восхитительно отмечая произведения писателей, где, на взгляд исследователя, «окружающий мир предстает как в своем внешнем выражении, так и в восприятии отдельных персо -нажей» [Проблемы метода и стиля 1968: 11], А.А.Бельский спорит с ситуацией, из перспективы нынешних достижений истории мировой литературы ставшей очевидной: масштабы эпичности расширяются за

счет лирического начала; более того, второе становится едва ли не основой существования первого: достаточно посмотреть на произведении современных мэтров мировой литературы - Эко, Кундеры, Мартина Эмиса, Макъюена, ДеЛилло и др. Но исследователь, даже обращаясь к наиболее ярким предвозвестникам такого явления - Беллю, прежде всего - все же полагает, что достижения литературы социалистического реализма (автор в качестве примеров приводит романы Прато лини, Штриттматтера, Гейма, Стиля) ярко показывают его преимущество с точки зрения воплощения эпического начала и делают его едва ли не образцом литературно-художественного осмысления реальности, поскольку эпика в нем главенствует [см.: Проблемы метода и стиля 1968: 14], а значит его воспроизведение жизни более целостно и верно. Не будем сейчас говорить о том, что имена и произведения некоторых из тех, кого исследователь полагал «образцами», канули в литературную лету и неизвестны никому, кроме специалистов. Дело даже не в этом, а в том, что А.А.Бельский, конечно же, почувствовал, что после 1950-х гг. обозначился иной, нежели предлагал социалистический реализм, магистральный путь развития литературы, т.е. осознал, что в литературе появилось поколение писателей, ищущих прежде всего принципы и способы реконструкции в литературных словесных образах не столько событийного мира и его революционного изменения, сколько трудного процесса самопознания (что вообще является национальной чертой английской литературы на протяжении ее истории от Мильтона и Бенья-на, а может быть, даже и от Шекспира с его Гамлетом, через Джордж Элиот и Мередита, Вулф, Лоуренса, Грина и Мёрдок к Гр. Свифту, Дж.Фаулзу, И.Макъюену, Д.Митчеллу, К.Ишигуро и др.). Исследователь, вслед за В.Днепровым, Т.Мотылевой, Д.Затонским, безусловно, осознавал, что тенденция «уменьшения удельного веса эпических форм в современном романе Запада» [Проблемы метода и стиля 1968: 18] необорима. Но открыто признать это и не считать изменение сути взаимоотношений объективного и субъективного недостатком и отнюдь не положительной тенденцией, будучи «слишком сыном свого времени», он не мог. Вот почему эта работа - при всем пафосе отстаивания первенства эпического над лирическим - в действительности (и на это исследователя выводит сам материал; не случайно такое значительное место в общем-то небольшой статье занимает разговор о романах Г.Белля) посвящена не столько противопоставлению одного другому, сколько необычайно обострившейся в мировом романе в конце 1950-е гг. и сложнейшей диалектике и взаимопроникновению эпического, лирического и драматического начал.

Вспоминая А.А.Бельского, мы еще раз мысленно «проходим» разного рода уроки. Это и уроки мастерства историко-литературного анализа, дотошности и скрупулезности, исследовательской честности, смелости в работе и научных выводах. Но это и уроки заблуждений и потерь, с ними связанных, увы, весьма частых на трудном пути учено -го-гуманитария в тогдашнее время. Александр Андреевич был личностью неоднозначной, в чем-то противоречивой, но искренней и в исследовательском пафосе, и в поступках и сужениях, и в своих ошибках и заблуждениях. Порою эти заблуждения в силу публичности его служебных позиций приносили страдания и самому ему, и окружавшим его людям.

Понимая это, мы, однако, не перестаем с благодарностью вспоминать учителя, немало сделавшего для становления и расцвета школы пермских зарубежников, а для некоторых из нас определившего наши университетские и исследовательские судьбы.

Список литературы

Вельский A.A. Английский роман 1800-1810-х годов: Учебное пособие по спецкурсу. Пермь, Пермский университет, 1968.

Вельский A.A. Английский роман 1820-х годов: Учебное пособие по спецкурсу. Пермь, Пермский университет, 1975.

Проблемы метода и стиля в прогрессивной литературе Запада XX века / Ученые записки. Пермь: Пермский университет, 1968. № 188.

Н.С.Бочкарева (Россия, Пермь) ОТ «ФАУСТА» ДО НАШИХ ДНЕЙ: ВСПОМИНАЯ Н.С.ЛЕЙТЕС

5 апреля 2011 г. в Соединенных Штатах Америки ушла из жизни профессор-германист, теоретик романа XX в., один из основателей нашей кафедры, Наталья Самойловна Лейтес. Еще 15 января мы передавали ей по телефону поздравления с 90-летием, которому собирались посвятить апрельскую конференцию.

Н. С. Лейтес родилась в 1921 г. в Запорожье в семье врача и учительницы музыки. В 1938 г. поступила на западное отделение филологического факультета МИФ ЛИ (Московский институт философии, литературы и истории), а в 1945 г. закончила с отличием уже МГУ, в состав которого влился МИФ ЛИ. Во время войны работала на строительстве оборонительных сооружений под Смоленском и начальником клуба при эвакогоспитале, в котором служил ее отец. После окончания университета с мужем и сыновьями жила и работала в Кургане. Запорожье, Ижевске, а с 1963 до 1992 г. - в Перми.

О Н.С. Бочкарева, 2011