CC BY
63
Вячеслав Белокреницкий,
доктор исторических наук
ПАКИСТАНСКИЙ ИСЛАМИЗМ
И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
В конце марта 2004 г. по Узбекистану прокатилась волна террористических актов. В результате погибло по меньшей мере 47 человек. Подозрения с самого начала пали на экстремистов из числа приверженцев радикальных исламских организаций. В конце апреля узбекский президент И.Каримов, выступая в парламенте, заявил, что террористы пришли из Пакистана, их базой был Южный Вазиристан, и они пересекли границы трех государств. Летом в Ташкенте произошли новые теракты. Эти информационные сообщения, как еще одно напоминание о невидимом коридоре, который ныне связывает разделенные высочайшими горными системами мира регионы Южной и Центральной Азии, могут служить эпиграфом к публикуемой ниже статье.
Влияние пакистанского исламорадикализма на обстановку в Центральной Азии на нынешнем этапе меньше, чем в период господства в Афганистане движения «Талибан». Вместе с тем и сегодня он отбрасывает длинную тень на ситуацию в бывших советских республиках Средней Азии и Казахстане. Основу этого воздействия составляют несколько факторов. Во-первых, усиление политико-идеологического потенциала исламизма, связанное с успехом рели-гиознополитических партий Пакистана на выборах октября 2002 г. и формированием правительства исламистов в пограничной с Афганистаном Северо-Западной провинции. Во-вторых, непрекращающаяся борьба исламистских экстремистов в индийском Кашмире, который остается одним из полигонов, где отрабатываются навыки диверси-онно-террористических действий. В-третьих, проницаемость границ между Пакистаном, Афганистаном и Центральной Азией, используемая силами, связанными с исламорадикализмом для переброски агентов и наркоторговли с целью пополнения финансовых ресурсов. В-четвертых, сохраняющаяся связь между исламскими радикалами и структурами внутри пакистанского истеблишмента, прежде всего военной разведкой.
Центрально-Азиатский регион представляется ныне менее подверженным рискам деструктивного воздействия сил международного исламорадикализма. Вместе с тем ни одна из базовых внутренних
причин, вызывавшая в конце XX в. угрозу дестабилизации положения в регионе, не устранена. Наблюдающаяся с 1999—2000 гг. положительная динамика макроэкономических показателей в большинстве государств региона, особенно в Казахстане, связана главным образом с успехами в освоении и экспорте энергоресурсов (нефти и газа) и сопровождается усилением дуального характера развития экономики, при котором сельское хозяйство и обрабатывающая промышленность продолжают переживать затяжной кризис. Это приводит к тяжелым последствиям в социальной области, способствуя нарастанию недовольства среди широких масс сельского и городского населения. Политический ислам сохраняет значение одной из главных идеологий протеста и активно используется традиционалистски настроенной политической оппозицией.
Корни современного политического ислама, если понимать под ним политико-идеологические течения, исходящие из необходимости преобразования общества на духовной основе «истинной веры», хронологически уходят в период между двумя мировыми войнами XX в. В арабском мире они представлены прежде всего движением «Братьев мусульман» (Аль-ихван уль-муслимин), а в Индии — исламизмом Абул Ала Маудуди, начавшим свою литературно -просветительскую деятельность в 20-х годах. В 1941 г. он основал организацию «Джамаат-е ислами» (ДИ, Исламское общество), преобразовавшуюся в дальнейшем в ряд политических партий (Индии, Бангладеш, Кашмира), центральной для которых является пакистанская ДИ.
В 60—70-х годах наблюдается усиление радикального ислама в мусульманском мире, в том числе в Пакистане. В 1974 г. ДИ праздновала свою первую победу. Под ее давлением власти страны объявили немусульманской влиятельную либерально-модернистскую секту ах-мадия. В 1977 г. ДИ, объединившись с двумя другими ведущими религиозно-политическими партиями — «Джамиат-е улама-е ислами» (ДУИ, Сообщество исламских богословов) и «Джамиат-е уламае Пакистан» (ДУП, Сообщество пакистанских богословов), выступила в качестве инициатора массовых политических акций, которые в конце концов привели к военному перевороту и установлению диктаторского режима генерала Мухаммеда Зияуль-Хака. 11-летний период правления военных во главе с исламистски настроенным генералом заложил основы пакистанского радикалисламизма, не подорванные до сих пор. Главной чертой политического ислама в Пакистане с
этого времени служит соединение двух тенденций — идущей «снизу» от глубоко религиозного населения, ищущего ответы на вызовы современности, и направляемой «сверху» правящим классом, заинтересованным в исламе как символе общенационального единства и основе легитимизации власти.
В политическом исламе, строго говоря, надо различать две стороны — умеренно-фундаменталистскую, националистическую и радикально-фундаменталистскую, транснациональную и экстремистскую. Однако грань между ними часто бывает неуловимой, стертой. Умеренный исламизм нередко подпитывает радикальный, воинствующий, они существуют и вместе, и порознь. Умеренный политический ислам представлен в Пакистане главным образом тремя упомянутыми партиями парламентского типа. ДУИ образовалась в 1945 г. после раскола материнской организации «Джамиат-е улама-е Хинд» («Сообщество богословов Индии»), созданной улемами школы Део-банда. Эта школа образует пуританскую ветвь суннитского ханафит-ского ислама и названа по городу в Северной Индии, где в 1867 г. возникла ее первая духовная семинария. ДУП возникла в 1948 г. и объединяет улемов-суннитов школы Барейви, традиционалистской ветви ханафитов, признающей народные культы, в частности поклонение гробницам святых. Ее название связано с именем основателя течения Ахмада Реза Хана Барейли.
Радикальная ипостась политического ислама в Пакистане возникла в 80-е годы под влиянием двух факторов. Первый из них — размежевание между военными властями, приступившими с рубежа 70— 80-х годов к осуществлению исламизации страны «сверху», и полити-ками-улемами, не допущенными к реальной власти. Появление оппозиции среди идеологически близких режиму слоев заставило правящие круги искать способ нейтрализовать их антиправительственный потенциал. Этому помог второй фактор — развернувшийся активно с начала 80-х годов джихад (священная война против неверных) в соседнем Афганистане. Перешедшие в оппозицию к военному режиму ДУП и ДУИ и отдалившаяся от него ДИ направили главную энергию на борьбу не с исламабадским, а с кабульским режимом. Умеренные, фасадно-легальные исламистские организации занимались при этом сбором и распределением средств на джихад, поддерживая и расширяя сеть религиозных школ (дин-и мадарис) и семинарий (дар-ул-улум). Экстремистские организации возникли как ответвления, филиалы основных. Сначала от ДИ отпочковалась груп-
пировка «Аль-Бадр» (названа в честь первой военной победы Пророка), за ней последовали другие боевые группы, наиболее крупная из них — «Хезб ул-муджахедин» («Партия борцов за веру»).
Однако пакистанские исламисты в 80-х годах сами не принимали широкого участия в афганском джихаде. Пакистанская общевойсковая разведка (ISI, InterService Intelligence) опиралась на силы афганцев, которые базировались в Пешаваре и имели базы подготовки вдоль всей пакистано-афганской границы. Эта разведывательная служба превратилась при Зия-уль-Хаке в крупного игрока на поле внутриполитической борьбы и, вероятно, способствовала тому, что радикально настроенные исламисты занялись сведением счетов друг с другом.
Хотя в ходе борьбы с режимом в Кабуле пакистанские экстре -мисты не принимали активного участия, их было достаточно много в лагерях по подготовке афганских «борцов за веру». Там к тому же получали военные навыки, а затем набирались опыта войны на афганской территории несколько тысяч выходцев из Кашмира. После вывода советских войск в феврале 1989 г. пакистанские военные помогли боевикам-кашмирцам перебраться из Афганистана на территорию индийского штата Джамму и Кашмир. В конце 1989 г. там началось восстание, подавленное индийскими властями. Загнанное внутрь, оно постепенно приобрело характер подрывных, диверсионно-террористических действий кашмирских сепаратистов и радикальных исламистов в основном пакистанского происхождения. Тыловым обеспечением для затяжной борьбы служили многочисленные базы в Пакистане и контролируемой им части бывшего княжества Джамму и Кашмир. Пакистанский радикал-исламизм получил благодаря кашмирской проблеме второе дыхание.
Между тем легальный исламизм вступал в различного рода политические коалиции на этапе парламентской демократии после гибели Зия-уль-Хака в авиакатастрофе в августе 1988 г. Не добившись каких-либо успехов на выборах 1988, 1990 и 1993 гг., он сосредоточился в дальнейшем на внепарламентской борьбе. Ведущая идеологическая сила исламистов — партия «Джамаат-е ислами» — бойкотировала выборы 1997 г., а участвовавшие в них происламские партии не набрали в общей сложности и 5% голосов.
Следует, впрочем, отметить, что на идеи и лозунги умеренных исламистов во многом опиралась Пакистанская мусульманская лига, уверенно победившая на выборах 1997 г. Ее лидер Наваз Шариф в
течение года, прошедшего со времени выборов, сумел сосредоточить в своих руках всю полноту властных полномочий. Причем делал он это под лозунгом усиления исламского характера режима. Принятая в 1998 г. нижней палатой Национального собрания (парламентом) 15-я поправка к Конституции предусматривала введение шариата (религиозного закона) в качестве высшего законодательного принципа. Хотя из-за отсутствия решения сената (высшей палаты) по этому поводу поправка не была введена в действие, умеренно исламистский облик системы власти оказался при Шарифе достаточно выраженным.
Интересно, что умеренный исламизм как идеология правящей партии не мешал, а может быть, и способствовал поиску путей сосуществования между Пакистаном и Индией, правительство которой после победы на выборах 1998 г. возглавили лидеры индусско-националистической, родственной по традиционалистскому духу Бхаратия джаната парти. Приезд в Лахор в феврале 1999 г. премьер-министра Индии Атал Бихари Ваджпаи сигнализировал о намерении сторон улучшить отношения, обострившиеся после проведения ими в мае 1998 г. подземных ядерных испытаний.
Между тем внутренняя обстановка в Пакистане в период правления Мусульманской лиги развивалась неблагоприятно. Экономический спад сопровождался ослаблением государственной власти из-за охвативших различные ее ветви кризисных явлений — коррупции, непотизма и т.п. Главная опора порядка — армия — затаилась в ожидании своего часа. В условиях, когда правительство активно прибегало к исламским лозунгам, радикальные партии и организации старались перехватить инициативу и использовать их в своих целях. Эти группировки действовали на двух взаимосвязанных фронтах — внутреннем, где борьба (зачастую кровавая и жестокая) шла за влияние на верующих и за средства на поддержку сети мечетей и религиозных школ, и внешнем — афганском и кашмирском.
В Афганистане пакистанские исламорадикалы активно помогали движению «Талибан». Причем, в авангарде этой поддержки находилась партия ДУИ, расколовшаяся в 1990 г. на две фракции во главе с Фазлур Рахманом и Сами уль-Хаком. Раскол, впрочем, не мешал их сотрудничеству во имя общих целей. Если в Афганистане пакистанские радикалы действовали главным образом как религиозно-политические (а по некоторым предположениям, и военные) настав-
ники и покровители, то в Кашмире они участвовали сами в организации и совершении многочисленных актов террора и саботажа.
Недовольство военной верхушки попытками Наваза Шарифа оттеснить ее от власти было, вероятно, одной из причин проявленной ими инициативы в вопросе о поддержке группы кашмирских сепаратистов, пытавшихся закрепиться на плацдарме по индийскую сторону от линии контроля в Кашмире (в секторе Каргил). В мае 1999 г. Индия объявила об этой провокации, и разразился вооруженный конфликт между двумя странами с участием регулярных частей и авиации. Конфликт, который многие считают четвертой индийско-пакистанской войной (на том, в частности, основании, что число погибших с обеих сторон превысило 1 тыс. человек), сопровождался острым кризисом власти в Пакистане и позволил исламорадикалам выводить на улицы своих сторонников численностью в несколько сот тыс. человек.
Военный переворот 12 октября 1999 г. круто снизил накал массовых политических выступлений. Военные власти во главе с начальником штаба (главнокомандующим) сухопутных войск генералом Первезом Мушаррафом ввели запрет на политические акции, проводимые на улицах, а затем постарались поставить под свой контроль оппозиционные, в том числе исламистские, партии и организации.
После событий 11 сентября 2001 г. генерал Мушарраф, возложивший на себя незадолго до этого обязанности президента, незамедлительно объявил о поддержке развернутой США борьбы с международным терроризмом и принял от имени Пакистана решение о помощи американцам в войне против режима талибов в Афганистане. Пакистан предоставил базы для размещения американских самолетов и переброски войск в Афганистан. Власти постарались также пресечь попытки своих подданных помочь талибам. Созданный исламистами из Северо-Западной пограничной провинции(СЗПП) и полосы независимых племен 10-тысячный добровольческий корпус, оставшись в Афганистане без денег и провианта, был разгромлен Северным альянсом. При этом организатора корпуса и инициатора его отправки на помощь режиму талибов пуштуна Суфи Мухаммада, руководителя организации «Техрик-е нифаз-е шариат-е мухаммади» («Движение за установление законов Пророка») в оперативном порядке осудили на три года тюрьмы.
Запрету подверглась не только эта проталибская сила, но и еще полдюжины организаций воинствующих исламистов, в том числе
такие одиозные, как «Лашкар-и тоиба» («Ополчение чистых»), «Джаиш-и Мухаммад» («Армия Пророка»). В начале 2002 г. после выступления П.Мушаррафа с осуждением религиозного экстремизма и терроризма полиция закрыла сотни штаб-квартир исламистских организаций по всей стране и задержала более 2 тыс. их активистов и функционеров. Под следствием или домашним арестом оказались многие признанные лидеры политического ислама, в том числе председатель ДИ Кази Хусейн Ахмад, руководители ДУИ Фазлур Рахман и Сами уль-Хак и некоторые другие деятели.
Действия властей, казалось, должны были нанести радикальному исламскому движению сокрушительный удар. Но спустя непродолжительное время арестованные исламисты были по большей части выпущены на свободу. Лидеры исламистов с новой силой занялись политической борьбой, рассчитывая добиться успеха на выборах в местные органы власти и в парламент. В преддверии выборов 10 октября 2002 г. в нижнюю палату Национального собрания (мадж-лис-е шура) и провинциальные законодательные органы шесть законно действующих исламских партий создали (как вполне оправданно полагают, не без прямого участия и финансово-организационной поддержки армии) выборно-парламентский блок Муттахида маджлис-е амал (ММА, Объединенный фронт действий). Характерно, что среди участников коалиции, наряду с суннитскими, есть и шиитская партия «Миллят-е джафрия» (Объединение за джа-фаритский, т.е. шиитский порядок), переименованная чуть позже в «Ислами Техрик Пакистан» («Пакистанское исламское движение»). Членом коалиции является и «Джамиат-е ахл-е хадис» («Сообщество людей предания») — организация, относимая к числу наиболее пуританских, «ваххабитских» (ее боевой организацией является упомянутая выше «Лашкар-и Тоиба»).
Объединение всех основных сил исламистов позволило им добиться на выборах 10 октября 2002 г. беспрецедентного успеха. ММА стала третьей по представительству фракцией в центральном парламенте, получив почти 20% мест (количество голосов по сравнению с выборами 1997 г. увеличилось более чем вдвое, до 11%). Еще более внушительными оказались их достижения на выборах в законодательные собрания двух «малых» провинций — Северо-Западной пограничной и Белуджистана. В первой из них, населенной преимущественно пуштунами, ММА получила абсолютное превосходство и право на формирование правительства. В Белуджистане исламистам
удалось завоевать около 40% мест, главным образом также в пуштунских округах. В Белуджистане они образовали коалицию с правящей в центре (пропрезидентской) Пакистанской мусульманской лигой имени М.А.Джинны (Каид-и Азама, Великого вождя).
Позиции ММА в верхней палате парламента, сенате, где в равных долях представлены все четыре провинции, оказались еще сильнее. Там исламский альянс сразу после выборов занял ведущее место в рядах оппозиции. Между тем за время, прошедшее после выборов, изменилась расстановка сил в нижней палате. В ведущих светских партиях, особенно в Пакистанской народной партии Беназир Бхутто, произошли расколы, часть депутатов переметнулась на сторону правительства. В результате исламисты и там встали во главе оппозиционных сил. Впрочем, оппозиционность легальных исламистов имеет свои пределы. Они не хотят портить отношения с армией, добиваясь не столько падения правительства, сколько корректировки его курса.
Диверсионно-террористическая активность пакистанского ис-ламорадикализма после осени 2001 г. была направлена против Индии и проявлялась в основном в индийском штате Джамму и Кашмир. Авангард тамошних боевых групп, входящих в так называемый Объединенный фронт джихада, состоял преимущественно из пакистанских по составу участников уже упоминавшихся организаций «Хезб ул-Муджахедин» (лидер Саед Салахуддин), «Джаиши Мухаммад», переименованная в «Худам уль-ислам» («Слуги ислама», руководитель — Фазлур Рахман Халили) и «Лашкар-и Тоиба», иначе называемая «Джамаат-ут-Дава» («Общество призыва», Масуд Асгар). Самым авторитетным лидером джихадистов является руководитель первой из названных групп, однако наиболее дерзкие террористические акты проводят две другие группы (общая численность боевиков не превышает, по оценкам индийской прессы, 1,5 тыс. человек).
Существенно, что осенью 2003 г. власти Пакистана вновь пошли на ужесточение политики в отношении джихадистов. В ноябре были запрещены все их новые (читай — переименованные) организации. Запрет был впервые наложен и на пакистанский филиал «Хизб-ут-Тахрир» («Партия возрождения») — о ней подробнее ниже. К числу запрещенных добавились известные трастовые фонды, обеспечивавшие финансовую подпитку экстремистов, а также десятки печатных органов. В то же время число арестов знаковых фигур было невелико. Судя по всему, именно в ответ на эти действия в декабре с интервалом в 11 дней террористы совершили два покушения на президента
Мушаррафа. Дерзость, с которой они действовали, и реальность угрозы свидетельствуют, очевидно, о потере ими контакта с силовыми структурами, или определенными группами внутри них. Эти покушения побудили Дели по-новому посмотреть на позицию пакистанского руководства в отношении международного терроризма. Такая переоценка способствовала наметившемуся в начале января 2004 г. сдвигу к лучшему в отношениях между Индией и Пакистаном. Между тем никто не берется пока утверждать, что наступило полное и окончательное размежевание между пакистанскими спецслужбами и приверженцами джихада. Многое зависит от того, сумеет ли пакистанская армия успешно завершить операцию по обезвреживанию боевиков «Аль-Каиды» и «Талибан», которые укрываются в районе паки-стано-афганской границы.
Пакистанский исламорадикализм имеет две стороны — национальную и интернациональную. В последней нужно различать, условно говоря, материнские и дочерние связи. К первым относятся контакты с исламистами из арабских стран, прежде всего Саудовской Аравии, а также Египта (у суннитов) и Ирана (у шиитов). Характерной чертой отношений этого типа является духовная (доктринальная) и материальная зависимость пакистанских исламорадикалов от центров фундаментализма.
Материально-финансовая зависимость пакистанских исламо-радикалов от саудовских установилась главным образом с середины 70-х годов, после того как повышение цен на нефть и присвоение нефтяной ренты сделало правящую элиту Аравии исключительно богатой и весьма инициативной в международных делах. Нефтедоллары саудовского происхождения помогли приходу к власти в Пакистане военного режима Зия-уль-Хака, с опорой на них осуществлялись исламизация страны и джихад в Афганистане. В последнем случае наблюдалось сочетание материнско-дочерних интернациональных связей пакистанского исламизма. Получая материально -организационные и отчасти доктринальные импульсы из Саудовской Аравии, ведущие религиозно-политические силы Пакистана переправляли их организациям афганского сопротивления, действовавшего под флагом ислама. Пакистан, таким образом, служил проводником влияния, исходившего из арабских центров исламизма, помогал проецировать его силу в глубинные, внутренние районы Азии. При этом до вывода советских войск из Афганистана официальные (умеренные с точки зрения политики в отношении Запада) и неофи-
циальные организации арабского исламизма находили общий язык на почве борьбы с коммунизмом. Когда же этот взаимоудобный союз распался под влиянием сближения Москвы с Вашингтоном, радикально настроенные круги повернули оружие против США и тех сил в арабском и, шире, мусульманском ареале, которые поддерживали их политику.
Таким образом, на рубеже 80-90-х годов возникли предпосылки создания международного радикально-исламистского движения. На их основе в дальнейшем родились «Аль-Каида», Всемирный фронт борьбы против евреев и крестоносцев и другие организации, более или менее тесно связанные с Усамой бен Ладеном. Пакистан оказался в эпицентре действий нового радикал-исламизма. Бен Ладен перебрался из Судана в Афганистан в 1996 г., за несколько месяцев до взятия талибами Кабула. Роль, которую сыграл Пакистан в поддержке движения «Талибан» как на официальном, так и неофициальном уровне, хорошо известна.
Зона расселения пуштунских племен — горная местность, поделенная между Пакистаном и Афганистаном, превратилась в главную территориальную базу «Аль-Каиды», основу которой составили боевики из арабских стран, так называемые афганские арабы. В конце 90-х годах к ним присоединились группы экстремистов из других стран, прежде всего из Узбекистана, а также Чечни и Синьцзяна.
Выходцы из Средней Азии и даже некоторое число молодых мусульман из России обучались в духовных школах и семинариях Пакистана с начала 90-х годов. Часть из них, прежде всего узбеки, связанные с исламской партией «Адолят» («Справедливость»), присоединились к боевикам Исламского движения Узбекистана (ИДУ), которая стала ведущей экстремистской организацией Центрально-Азиатского региона. Во главе ИДУ стояли Тахир Юлдашев (Тахир Юлдаш) и Джума Намангани (Джумабай Намангани). Оба они принимали активное участие в исламистском движении в Таджикистане в рядах Исламской партии возрождения (ИПР). С 1995 г. Юлдашев проживал в Пешаваре, главном городе пакистанской СевероЗападной пограничной провинции. Местные исламисты из ДУИ помогли ему на первой организационной стадии создания ИДУ. С их помощью он установил контакт с лидерами талибов, «афганскими» арабами и лично с бен Ладеном. В 1998 г. Юлдашев перенес свою штаб-квартиру из Пешавара в Кабул. В 1999 г. в Афганистан на некоторое время приезжал Намангани. После прекращения гражданской
войны в Таджикистане (1996—1997) он проживал там в районе Гарма, занимаясь наркоторговлей и группируя вокруг себя узбеков, противников режима Ислама Каримова.
При участии исламистов, окопавшихся в Пакистане и Афганистане, ИДУ стала планировать боевые операции против властей центральноазиатских государств. Не случайно исламисты были обвинены в совершении ряда крупных актов террора и саботажа, прежде всего в организации взрывов в центре Ташкента в феврале 1999 г. Известно, что Намангани организовал диверсионную базу в Тавильда-ринской долине Таджикистана и в летние месяцы 1999, 2000 и 2001 гг. провел серию диверсионных операций в высокогорных и предгорных районах Узбекистана и Киргизии. Особенно серьезные размеры его действия приобрели в 2000 г., хотя уже первая их вылазка в 1999 г. вызвала громкий международный резонанс. Дело в том, что боевики тогда захватили в качестве заложников группу японских геологов, работавших в Киргизии. В боях с исламистами за три года понесли серьезные потери узбекские и киргизские регулярные части и пограничники.
Кампания 2001 г. была прервана событиями 11 сентября. Разгром талибов к зиме того года международной коалицией во главе с США и силами Северного альянса нанес сильный удар по ИДУ и другим экстремистским организациям. По распространенному мнению, Намангани погиб в ходе боев. Вместе с тем, силы ИДУ в полной мере не уничтожены, как и не ликвидированы за прошедшее время лидеры «Талибана» и «Аль-Каиды» Мулла Омар и бен Ладен, а также их ближайшее окружение. По некоторым сведениям, относящимся к 2003 г., в горах Афганистана и Пакистана скрываются сотни боевиков ИДУ, и среди них — Т.Юлдашев.
Параллельно с ИДУ, которая иногда ныне проходит под несколько измененным названием Исламское движение Туркестана (ИДТ), в южных районах Центрально-Азиатского региона (юг Казахстана, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан) активно действует организация «Хизб-ут-Тахрир-ал-Ислами» («Партия исламского возрождения»), или просто «Хизб-ут-Тахрир» (ХТ). Партия была создана в начале 50-х годах арабом-палестинцем Т.Н.Фаластани, а после его смерти в 1979 г. руководство перешло в руки другого палестинца А.Заллума. Основной целью партии является пропаганда идеи создания единого исламского государства, нового Халифата мусульман различных стран и регионов. Первые ячейки ХТ в Центральной Азии
появились в 1992—1994 гг. в Узбекистане. Распространение ячеек и усиление пропагандистской деятельности начались в конце 90-х годов и продолжаются до сих пор, несмотря на некоторый сбой в 2001— 2002 гг.
Осенью 2001 г. ХТ открыто поддержала талибов в их борьбе против сил международной антитеррористической коалиции. Упор на пропаганду и мирные способы сопротивления сочетаются с хорошо организованной конспиративной деятельностью, нацеленной на перспективу. Это обстоятельство вызывало и вызывает беспокойство органов государственного управления и заставляет их прибегать к запрету деятельности партии, аресту ее активистов и осуждению на различные сроки тюремного заключения. В 2003 г. наиболее активно борьбу с ХТ вело правительство Киргизии. Узбекские власти сумели приглушить деятельность исламистов из Партии возрождения. Деятельность «Хизб-ут-Тахрир» нельзя считать связанной лишь с арабской проекцией радикалисламизма; отделение ХТ в 2000 г. появилось в Пакистане и до последнего времени действовало там вполне легально.
Нужно также учитывать, что в Пакистане имеются свои центры просветительско-пропагандистской деятельности, типологически и функционально сходные с сетью ХТ. К их числу относится прежде всего организация «Таблиги Джамаат» («Общество призыва», ТД; иногда она именуется «Джамаат-и Таблиг»). С «Хизб-ут-Тахрир» ее роднит пуританство и духовный ригоризм, а отличает менее выраженный политический радикализм, отсутствие призывов к ниспровержению властей и созданию единого исламского государства как неотложной цели джихада.
Известно, что посланники и пропагандисты ТД (а также организаций, связанных с ДИ и рядом просветительско-благотворительных фондов и школ, в том числе суфийских) на протяжении последнего десятилетия проникали в Центральную Азию и вели там прозелитско-просветительскую деятельность. Пропагандисты из Пакистана таким образом несомненно усиливают эффект, который оказывает на местное общество международный исламизм.
В заключение хочется отметить, что социально-экономические и социодемографические проблемы Пакистана создают массовую основу для распространения оппозиционных протестных настроений. Власть предержащие, т.е. армейский генералитет, руководство служб безопасности и контрразведки, имеют опыт эффективного ис-
пользования в своих целях религиозно-политических партий и боевых организаций, провозглашающих джихад. Поэтому пакистанский радикал-исламизм имеет шансы остаться и в будущем важным фактором, воздействующим на ситуацию в соседних странах, а также в Центральной Азии.
«Азия и Африка сегодня», М., 2004 г., № 9, с. 40- 44.
Артур Блинов,
журналист
АФГАНИСТАН ПОСЛЕ ВЫБОРОВ
Итоги президентских выборов в Афганистане, несмотря на скандалы, связанные с жалобами ряда кандидатов на серьезные нарушения, отменены не будут. «Миллионы афганцев пришли на выборы, несмотря на снег и дождь, — мы обязаны уважать волю народа», — заявил действующий президент Афганистана Хамид Карзай на пресс-конференции в Кабуле. 14 кандидатов на пост президента во главе с главным соперником Карзая — таджиком Юнусом Кануни — требовали тогда немедленного прекращения голосования из-за многочисленных нарушений. Некоторые кандидаты обвинили Карзая в попытке фальсифицировать выборы при помощи нескольких миллионов поддельных бюллетеней, на которых якобы уже было отмечено его имя. Как бы там ни было, Карзай остался единственным претендентом на высшую власть.
Глаз выхватывает Хамида Карзая из любой группы азиатских государственных деятелей на всех международных форумах. Он выделяется каким-то особым достоинством, прямой осанкой, сравнительно рано появившейся сединой (в декабре Карзаю исполнится 47 лет) и шелковым чапаном, надетым на обычный костюм. Из-за последнего — темно-зеленого с фиолетовым халата фирма «Гуччи» назвала Карзая одним из самых элегантных государственных деятелей мира.
И еще одним заметен афганский президент: очень правильным английским. Он владеет еще пятью языками: двумя местными — пушту и дари, двумя южноазиатскими — урду и хинди, а также французским. В среде иностранных политиков и дипломатов он как рыба в воде. Это обстоятельство сыграло важную роль в политической судьбе афганского президента. Карзай относится к числу тех деятелей, которых война возвратила на родину из эмиграции. Но все же неправиль-
