CC BY
27
Примечания
1. Бердяев, Н. Истоки и смысл русского коммунизма / Н. Бердяев. — М.: Наука, 1990. — 470 с.
2. Достоевский, Ф. М. Братья Карамазовы / Ф.М. Достоевский // Полн. собр. соч. : в 30 т. — Л.: Наука, 1981. — Т. 14. — 560 с.
3. Достоевский, Ф. М. Игрок / Ф.М. Достоевский // Полн. собр. соч. : в 30 т. — Л.: Наука, 1979.
— Т. 5. — 500 с.
4. Достоевский, Ф. М. Идиот / Ф.М. Достоевский // Полн. собр. соч. : в 30 т. — Л.: Наука, 1979.
— Т. 9. — 480 с.
5. Достоевский, Ф. М. Письма / Ф.М. Достоевский // Полн. собр. соч. : в 30 т. — Л.: Наука, 1983.
— Т. 20. — 250 с.
6. Лосский, Н. Бог и мировое зло / Н. Лосский. — М.: Знание, 1994. — 420 с.
7. Новый Завет: Апокалипсис: 3:15—16. — М.: Российское библейское общество, 1999. — 292 с.
8. Новый Завет: Послание Апостола Павла к Колоссянам: 3:11—15.
9. Хомяков, А. Православие, самодержавие, народность / А. Хомяков. — М.: Наука, 1993. — 520 с.
ЗНАЧИВАНИЕ «СТАРШИХ» В КУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ: АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ
Л. И. Гетогазова
Московская академия коммунального хозяйства и строительства
Статья посвящена проблемам межпоколенной трансмиссии. Трангенерационные связи приобрели особую актуальность в современном мире, особенно для социумов, подверженных сложным транзитивным процессам, переживающих кризис социокультурных оснований развития общества. На основании различных научных теорий и подходов в статье осуществлено комплексное исследование роли и места «старших» в современных социумах. Рассмотрены причины сбоя в поколенческой коммуникации и нарушения механизмов социальной и этнической идентичности. Формулируются последствия упразднения значения «старших» и доминирования «культа юности». Ключевые слова: социокультурная динамика, поколенческие коммуникации, статусно-ролевые иерархии, межгенерационное отчуждение, генерационная комплиментарность, возрастная стратификация и др.
The articleis devoted to problemsof intergenerationaltransmission.Transgeneration connectionsacquired specialrelevancein the modern world, especially insocietiesprone tocomplextransitiveprocessin crisissoci oculturalfoundationsof society.On the basis ofvarious scientifictheories and approaches,a comprehensive study ofthe roleand importance ofthe "senior" in modernsociety are realized in the article.The causesof failure ingenerationalcommunication andviolation ofthe mechanisms of socialand ethnicidentity. The consequences ofthe abolition ofthe values ofthe «senior»and the dominance ofthe "cult ofyouth" are formulated.
Key words: socio-cultural dynamics, generational communication, status and role hierarchies, intergenerational alienation, lasing complementarity, age stratification, etc.
Внимание к роли и месту «старших» в социокультурной динамике этноса в западной культурологии стало выраженным только в 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 4 (48) июль
60—70-е годы ХХ века, а у нас в стране — несколько позже, начиная с 90-х годов ХХ века.
-август 2012 45-51 45
Это связано с несколькими моментами. Во-первых, с необходимостью анализа последствий «кризиса поколений» и «агрессии субкультур», которая явилась результатом и своеобразным проявлением «кризиса поколений». Отказ американской и европейской молодежи от наследия отцов заставил всесторонне исследовать причины сбоя в поколенческой коммуникации и нарушения механизмов социальной и этнической идентичности.
Во-вторых, такое внимание с вязано с изучением последствий модернизаций, обусловивших кризис этничности и нарушение традиционных этнообусловленных связей и отношений внутри этнических групп и сообществ.
Трудности адаптации различных генераций в условиях повышенной неопределенности и выраженных социальных рисков, массовой миграции, урбанизации и повышенной социокультурной динамики заставили оценивать «старших» не как ретроградный, но как стабилизирующий фактор цивилизационного развития.
В-третьих, постиндустриальное развитие столкнулось не только с проблемой «третьего возраста» как проблемой пенсионного обеспечения и социального страхования, но и с необходимостью включения возрастных критериев в современные статусно-ролевые иерархии. Все это заставило более пристально исследовать такие понятия, как «возраст», «поколение», «страна», в различных этнокультурных и социокультурных контекстах.
Возрастные процессы по своей природе гетерохронны и на индивидуальном, и на социальном уровнях. Этносы по-разному обозначивают границы «зрелости», но, как субстациальное качество, она является характеристикой старших. Поэтому «старшие» связаны не столько с хронобиологиче-скими, сколько с социокультурными парадигмами и образуют особую страту, объединенную параметрами социального возраста. Социальный возраст представляет собой набор нормативно-ролевых характеристик, производных от социальной структуры этноса. Он тесно связан с процессами
социализации и отражает меру социальной и культурной компетентности личности. Социальный возраст фиксирует положение индивида в системе общественных отношений, означает соответствующим образом его права и обязанности. Статус «старших», закрепленный социокультурным означиванием, в разных культурах различен. При этом необходимо иметь в виду, что «старшие», включая «старых», не всегда сводятся только к данной когорте, далеко не всегда позиционируются как «ветераны», «последние» и т.п. Основная функция «старших» — активное участие в социализации подрастающих поколений на основе имеющегося или приписываемого им авторитета, обеспечение культурной идентичности, преемственности и сохранения традиций.
Социализация этнофоров, связанная с усвоением и трансляцией культурных образцов этноса, нацелена в конечном счете на сохранение целостности этноса и его культуры. Это достигается в том числе и укреплением связей между поколениями, что обеспечивает необходимую преемственность в развитии этнических групп и вну-триэтническую солидарность.
В истории культуры количественный показатель — возраст — всегда играет качественную роль, указывая на «старших» как особый разряд существ.
«Старшие» — это чрезвычайно значимое для культуры понятие. Оно структурирует социальные связи, сопряжено с морально-этическими и религиозными детерминантами, воплощает в себе «закон», «порядок», «неизбежность», «стабильность» «традиционность», «опыт», «мудрость».
Конфронтация между поколениями, связанная с биологической, социальной, культурной конкуренцией, не отменяет вышеуказанной трактовки «старших».
«Старшие» олицетворяют укорененность, исторический ряд бытия, где каждый знает свое место и свою будущую судьбу. «Старшими» придается жизни драматическая пополненность исторического финализма, связанного с культурным статусом смерти, перед лицом которой человек только и постигает смысл своего
существования.
Упразднение «старших» — это, по сути, упразднение статуса бытия. В обществе, где есть разные люди, но нет «старших», теряются критерии достоинства, исчезает мудрость, остается лишь знание, нет связей между поколениями, нет нравственной субординации, отсутствует отлаженный механизм передачи и коррекции наследуемых культурных кодов.
Культ юности («религия молодости»), который характерен для современного общества, но был присущ не только ему, всегда являл собой симптом глубочайшего упадка культуры. Ярким примером данной тенденции служит Римская империя перед своим упадком.
Перемещение возраста из онтологического и культурного контекста в область чистой биологии равняется исчезновению одной из важнейших доминант социокультурного бытия. В этом случае возможно все: в первую очередь, унижение «отцов» всесилием «детей», лишение их значимого социального, культурного статуса и «права на заботу». Это унижение связано с присвоением «детьми» права на пересмотр истории этноса, на ее «переделку», «переписывание» прошлого, на разрушение смысла жизни своих отцов под маской революционной перестройки бытия. Используя данный сценарий, дети лишают «отцов» права на будущее, каким оно должно было бы состояться при сохранении естественного хода событий, навязывая им будущее в соответствии со своим пониманием «должного», «справедливого» и достойного».
Но возможна и обратная ситуация, когда «отцы» присваивают себе право распоряжаться жизнью и будущим «детей». Данная установка характерна для традиционных и традиционалистских обществ, где преобладают медленные темпы развития, стагнационные тенденции.
«Отмена возраста» — еще одна характерная для современной индустриальной цивилизации тенденция. Она связана с отменой значимых статусов и межличностных отношений, на ткани которых медленно сплетается полотно социальности. Это
отмена возможности учиться у «другого», более опытного и авторитетного, возможности любить и понимать «другого», доверять чужому опыту и мудрой заботе, адаптировать прошлое к современности.
«Старшие» в культуре олицетворяют укорененность в бытии, модель состоятельности и реализованности. Они связаны со смысловым перспективизмом в культуре этноса и демонстрируют возможность правильного, «нормального бытия в мире» (2, с. 109).
Ментальные стереотипы этноса рождаются не только и не столько в активизме молодых, но и в поколенческом диалоге, созерцательной мудрости «старших», не только в юношеском эгоцентризме («я хочу»), но и выраженном чувстве взаимной ответственности («мы живем вместе, поэтому ...»).
Модель «старших» в культуре этноса связана с постулированием надежды на осмысленность существования и на адекватную оценку («воздаяние по справедливости») со стороны общества.
С культурным означиванием возраста тесно сопряжены иерархии параметров культурной экзистенции индивида, его социокультурной компетентности, «полезности», а следовательно, авторитетности и социабельности.
Кроме того, означивание «старших» в культуре этноса и заданная с его помощью деятельностная модель реализации этно-форов определяют их надежду на достойное будущее и связаны с целеполаганием. Модель «старших» в культуре отвечает на вопросы: «Ради чего стоит жить?», «Каков смысл жизни?», «Что надо делать для смыс-ложизненной реализации?», «Каково должно быть отношение к смерти?», «Кто должен быть рядом со смертью, как к ней подготовиться?» и т.п.
Таким образом «старшие» в виде особого культурного концепта встраиваются в систему смысложизненных ориентаций личности, относящейся к определенной этнокультурной общности. Они демонстрируют то, что ждет каждого из нас, и те парадигмы деятельности и жизненные сценарии,
которые с ними связаны.
«Старшие» в культуре этноса выступают источником «экзистенциальной философии», конкретно воплощенной в их собственной жизни, их повседневности, бытии в мире. Они осуществляют ту связь времен, без которой невозможно знание о качественной осуществимости жизни поколений в культуре, ту континуальную связь, без которой не может быть сохранена целостность и идентичность этноса.
С позиций старшего поколения в культуре этноса сопряжено ценностное означивание прошлого, настоящего и будущего в экзистенциальном плане. Кроме того, «старшие выступают составным элементом феномена «друговости» в культуре: они свои для этнофоров иных возрастных групп, но они и другие, знающие что-то, что недоступно пониманию молодых. В частности, это связано с осознанием «старшими» «неисправимости своего прошлого.... Выражаясь философским языком, в старости люди больше погружаются в познание категории покоя, чем категории движения, становясь философами не по профессии, а по складу ума и характера» (1). То есть они сопрягаются с предельными вопросами бытия, с поисками ответов на вопросы: «Как жить и для чего жить?» Поэтому старшие являются хранителями мировоззрения, миропонимания этнических групп, обеспечивая их культурную, ментальную идентичность. И одновременно они развивают это мировоззрение, проговаривая, актуализируя опыт, который принципиально недоступен другим этническим стратам.
Как «другие» в культуре, «старшие» демонстрируют каноны межличностного взаимодействия, свойственные этнокультурным общностям определенного типа. Они связаны не столько с рецепцией «сегодняшнего», сколько с рецепцией «минувшего», с историческими достижениями, с этнической гордостью, с олицетворением «заслуженного достоинства». Однако в современных условиях роль «старших» девальвируется и они отстраняются от социальной динамики этноса. Это приводит к тому, что «усугубляется межгенерационное отчуждение,
включающее широкий спектр неприятий — от разрушения внутрисемейных контактов (по критериям взаимопонимания и взаимного доверия) до противопоставления "нас" (как ценностного, так и деятельностного) всем предшествующим . поколениям .
Сегодня генерационная комплиментар-ность (противопоставление образа "мы" и "они") молодого поколения нередко выливается в полное отрицание всех "папиных" ценностей, включая историю собственного государства. Эта позиция особенно уязвима, если иметь в виду собственную аполитичность молодых людей, их устраненность от участия в решении социальных проблем для общества, а не только групповых или корпоративных (сотрудничество) — для себя» (3, с. 336).
Например, в современной России генерационное отчуждение проявляется в единстве трех аспектов: социальном, межгенерационном, культурном, и является следствием не только системного кризиса общества, но и конкуренции на уровне массового сознания советских, этнонациональных и вестернизированных ценностей и образов жизни. Это приводит к социальной неадаптивности и психологической фрустрации больших групп населения.
Вестернизация культурных потребностей и интересов этнофоров сопровождается, как правило, целенаправленным вытеснением ценностей этнических, национальных культур, носителями которых по большей части являлись «старшие». Эти ценности заменяются схематизированными стереотипами и образцами массовой, потребительской культуры, связанной с западным образом жизни в достаточно примитивном, облегченном варианте. Результатом становится конкуренция разнотипных ценностей между собой и утрата многими этнофорами адаптивного материала.
В этих условиях стабилизирующим и компенсаторным фактором часто выступает этнокультурная самоидентификация индивидов, ведущая к реанимации традиционной роли возрастных страт в культуре. Такая самоидентификация позволяет приобрести относительную стабильность в ситуации
повышенной социальной неопределенности.
Интериоризация этнокультурного содержания подрастающими поколениями в современных условиях проходит сложно, но имеет огромное значение для национального самоопределения. «Этническая культура является цементирующим звеном социокультурной трансмиссии.. Этнокультурная самоидентификация состоит, прежде всего, в формировании положительных чувств в положении к истории, традициям своего народа, то есть того, что принято называть "любовью к Отечеству"» (4, с.339).
Отсутствие продуманной и последовательной системы этнокультурной идентификации в условиях модернизационных вызовов и системного кризиса порождает социальный и культурный инфантилизм общества, социокультурную неадаптивиро-ванность и межпоколенческое отчуждение. В данном контексте роль «старших» должна быть переозначена с учетом новых социальных реалий и уже проявившихся последствий модернизационных воздействий.
Проблеме переозначивания социокультурной роли «старших» в современных условиях посвящено достаточное количество работ зарубежных авторов. В нашей стране данная проблематика только начинает разрабатываться.
Как правило, иностранные специалисты под «старшими» понимают биопсихологическое и социально-историческое генерационное единство с условными и меняющимися границами в зависимости от этапа историко-эволюционного развития человечества или специфики различных эколого-популяционых и социальных групп.
Переход в когорту «старших» есть определенный момент социокультурной жизни. Этот процесс регулируется социально-культурными механизмами, имеет конкретно-исторический характер и часто облекается в форму инициаций.
По отношении к механизмам перехода в данную когорту выделяются теории, которые условно можно назвать «структурно-функциональными» (Ш. Айзенштадт, Р. Мертон, Т. Парсонс. А. Роуз и др.). Они акцентируют внимание на «функционале
старших» и его динамике.
Данные теории базируются на концепции социокультурного возраста, сформированной Б.Нагартеном (5).
К указанному типу теорий можно отнести теорию возрастной стратификации, в которой рассматривается этническое сообщество как совокупность возрастных групп, каждая из которых имеет обусловленные культурными функциями и социальным возрастом различия в правах, обязанностях, привилегиях и т.п.
В рамках этой теории на первый план выдвигаются и решаются такие проблемы, как общественный статус «старших», их индивидуальные перемещения из одной возрастной страты в другую, механизмы распределения социовозрастных ролей, взаимоотношения с прочими возрастными группами. Теория возрастной стратификации утверждает, что общество разделено на различные социально-возрастные («культурно-возрастные») группы, различающиеся как образом жизни, так и материальным положением. При этом каждая генерация «старших» уникальна, она обладает только ей одной присущим опытом.
Отнесение людей к тому или иному поколению, к той или другой возрастной группе может иметь формальный и неформальный характер.
Неформальные культурно-возрастные нормы определены не так часто, они нигде не записаны, но связаны со специфическим «социальным расписанием»: когда выходить замуж, заводить детей, становиться дедушкой и бабушкой. Культурные стереотипы довлеют над людьми и обязывают принимать их те правила поведения, которые установлены для каждой возрастной группы в рамках выполнения ею определенных ролей и функций.
В данном контексте «старшие» наделяются следующими чертами: тягой к ретро-культуре, дуалистическим психологизмом, регрессом (переходом от самостоятельности к зависимости) (6). Нейл Смелзер, например, полагает, что в современной культуре европейского типа показатели «социального регресса» «старших» имеют
стойкую тенденцию к увеличению. Поэтому их культурные функции должны быть существенно скорректированы (7, с. 65—66).
Система возрастной стратификации социума состоит из определенного числа возрастных кластеров, генераций («колен»). Каждой генерации предписывается набор ролей и статусов. Возрастные когорты проходят через генерацию (страту) в различные отрезки исторического времени. Поэтому возраст рассматривается как один из механизмов (помимо пола и социального класса), структурирующих социальный континуум, опираясь на «естественное неравенство», привязывая индивидов к возрастным функциям и ролям.
Индивиды осваивают возрастные роли последовательно, конфликт может возникать только в случае «плохой адаптации к новой роли», то есть неспособности этно-фора забыть старый функционал. Ключевой момент здесь — объективный качественный анализ признаков когорты, к которой в данный момент времени принадлежит индивид. Когорта, совокупность людей, переживших одновременно (в один год, период) одинаковое событие. Когорта, образованная по году рождения, называется поколением. Люди, принадлежащие к одному поколению, — ровесники. Все другие когорты, образованные по отношению к иным событиям, состоят из разновозрастных современников.
Различные когорты проходят через универсальные возрастные страты неравномерно, что позволяет сохранить их своеобразие в отношении модусов времени. Жизненный опыт каждой когорты является продуктом двух процессов: естественного старения и специфических культурных и социальных событий, которые воздействовали на ту или иную когорту как единое целое.
Одна из главных проблем теории возрастной стратификации — достоверно определить, каким образом социокультурные изменения отражаются на жизненном пути различных когорт и каким образом характеристики различных когорт могут вызвать те или иные социокультурные изменения. Исследование когорт открывают путь к более глубокому пониманию систематиче-
ской взаимозависимости между изменениями в жизни этнофоров и изменениями в этносе, как прошлыми, так и будущими.
Стратификационный подход предполагает не только изучение возрастных когорт, их социокультурной динамики, но и изучение временных изменений самих социальных страт (то есть набора ролей, статусов), через которые проходят возрастные когорты. Эти изменения, в частности, могут отражать экономическую, политическую, демографическую, культурную динамику и могут быть тесно связаны с этнокультурными трансформациями. Например, численность одной когорты может повлиять на качество опыта другой. Так, резкий взлет рождаемости в США после Второй мировой войны обусловил огромный спрос на учителей, которые принадлежали к когорте «старших». В результате в этой когорте произошли резкие изменения в структуре социальных ролей. Означивание возраста и приписываемые ему специфические роли взаимосвязаны. Под «ролью» понимается ожидаемое от человека другими людьми поведение. Социокультурная роль есть социальная функция, сценарий, модель поведения, объективно заданная социальной позицией личности в системе общественных или межличностных отношений.
В современной культуре, в отличие от традиционной, большинство «старших» не участвует в «системе власти и влияния» и, таким образом, не обладает контролем ни над своей собственной жизнью, ни над «другими». «Старшие» утрачивают такую характеристику стратификации, как престиж, ибо последний обычно связан с доминантными характеристиками социального положения, что означивается в культуре «символами престижа» и статусными спецификациями.
Социальный статус — значимая характеристика «старших», показатель их положения в социальной и культурной иерархии обществ. Социальный статус включает в себя:
• пол — предписанный статус;
• положение, приобретенное в течение жизни, — «достигнутый статус»;
• календарный возраст, определяющий права, обязанности и социальные функции личности, которые зависят от культурных традиций.
В рамках индустриальных и постиндустриальных сообществ социальный статус «старших» определяется следующими параметрами:
• профессиональной и социальной активностью;
• интересами вне пределов трудовой деятельности;
• условиями, образом и качеством жизни.
Также вводится показатель «социокультурное долголетие», который представляет собой отражение меры востребованности и реализованности «старших» в данном сообществе (этнической популяции, в определенное время, в конкретных общественных, экономических и социально-бытовых условиях). По этому показателю можно судить о гуманистическом потенциале той или иной культуры, о внутренних резервах развития этноса, о мере защищенности и социокультурной востребованности генерации «старших» в конкретный промежуток времени.
Примечания
1. Бочаров, В. В. Антропология возраста / В.В. Бочаров. — СПб., 2000.
2. Мадридж, Т. Стратификация традиционных этносов / Т. Мадридж. — М., 1995.
3. Милд, М. Стратификация современных обществ / М. Милд. — Минск, 2010.
4. Смелзер, Н. Социология / Н. Смелзер. — М, 1997.
5. Социология молодежи. — СПб., 1996.
6. Социология молодежи. — СПб., 1996.
7. Ntugarten, A. Adult Personaliti: Toward a Psychologi of the life Cycle / A. Ntugarten. — Chicago, 1968.
РБАНИЗАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ И ЖИЛИЩНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО В МОСКВЕ И ПОДМОСКОВЬЕ
А. С. Ляховец
Российский государственный социальный университет (филиал г. Ивантеевка)
В статье кратко рассматривается специфика современных городов в развитых странах мира, а также освещается ряд проблем, связанных с жилищным строительством в Москве и Подмосковье, которое в настоящее время существенно изменило свои приоритеты на основе новых представлений властных структур о последующем развитии Москвы.
Ключевые слова: жилищное строительство, экономкласс, движение населения, внутренние мигранты и маргиналы, социальная инфраструктура.
The article briefly discusses the specifics of modern cities in the developed countries of the world, and also highlights a number of problems related to housing construction in Moscow and the Moscow region, which currently has significantly changed its priorities on the basis of a new understanding of power structures about the subsequent development of Moscow.
Key words: housing construction, economy, population movement, internal migrants and outcasts, the social infrastructure.
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 4 (48) июль-август 2012 51-55 51
