CC BY
243
Стешич Елена Сергеевна
кандидат юридических наук, доцент,
докторант Ростовского юридического института МВД России (e-mail: [email protected])
Ответственность за убийство в государствах
z- v v v
общей и континентальной правовых семей (очерк сравнительного правоведения)
В статье на основе синхронного метода исследуется уголовное законодательство некоторых государств, входящих в общую и континентальную правовые семьи. Автор, изучая нормы об убийстве, приходит к выводу о том, что степень ответственности, которой подлежит виновный, выше в странах общей правовой семьи.
Ключевые слова: убийство, умысел, неосторожность, упречность, причинная связь, субъективное вменение, объективное вменение.
E.S. Steshich, Master of Law, Assistant Professor, Doctoral Candidate of the Rostov Institute of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
Responsible for murder in the states of general and continental legal families (comparative law essay)
In the article on the basis of the synchronous method is investigated criminal legislation of some member states in common and continental legal family. The author, studying norms of murder, comes to the conclusion that the degree of responsibility of guilty is higher in the countries of the common law family.
Key words: murder, intent, negligence, oprecnost, causal relationship, subjective imputation, objective imputation.
Нормы закона, связанные с лишением жизни человека по Уголовному кодексу Российской Федерации, а также практика их применения зачастую вызывают обоснованные дискуссии с требованием дальнейшего совершенствования уголовно-правового регулирования охраны жизни человека.
Полагаем, что развитию отечественного законодательства могут способствовать компаративные исследования в этой области, с использованием, в первую очередь, синхронного приема, предполагающего анализ действующего права и опыта правоприменения различных государств.
Предметом проводимого нами сравнительного исследования стало уголовное законодательство зарубежных государств - представителей континентальной (романо-германской) и общей (англо-американской) правовых семей. Такой выбор сделан не случайно. Семья континентального права представляет интерес для изучения, поскольку российский уголовный закон во многом сформировался из положений немецкой уголовно-правовой доктрины. Кроме того, существуют принципиально разные подходы к развитию уголовно-правовой науки: страны континентального права «открыты» для
прогрессивного развития, а государствам общего права, напротив, свойственны статичность мысли, осторожность в переменах. Последнее, безусловно, отразилось на форме и содержании подходов законодателя к охране жизни человека в различные исторические периоды.
С учетом сложности и многогранности поставленной перед нами задачи в настоящей работе будут освещены некоторые основные положения уголовной ответственности за убийство в странах двух правовых семей.
Несомненным достоинством уголовного кодекса современного демократического государства справедливо считается открытие его Особенной части разделом о преступных деяниях против личности. Такая структура закона наблюдается во многих постсоветских республиках и европейских государствах, относящихся к континентальной системе права (например, УК РФ 1996 г., УК Армении 2003 г., УК Грузии 1999 г., УК Казахстана 1997 г., УК Кыргызстана, УК Таджикистана, УК Узбекистана 1997 г., УК Швеции 1962 г., УК Швейцарии 1937 г., УК Франции 1992 г.). Некоторые страны континентальной правовой семьи «открывают» Особенную часть разделом о государственных преступлениях
104
(например, УК Германии 1871 г. (в редакции 1987 г.), УК Италии 1930 г., УК Болгарии 1968 г., УК Японии 1907 г.), что, на наш взгляд, отражает общегосударственные ценности периода эпохи принятия закона.
В уголовно-правовой доктрине государств мира существуют различные подходы к форме вины при убийстве. Исключительно как умышленное лишение жизни убийство понимается, например, в уголовных законах России, Белоруссии, Армении, Киргизии, Грузии, Таджикистана, Эстонии, Латвии, Дании, Швеции, Болгарии, Южной Кореи.
Убийство связывается как с умышленным, так и с неосторожным деянием в уголовном законодательстве Франции, Украины, Азербайджана, Швейцарии, Голландии, Италии, Германии, Японии, а также в Англии, США и других странах общего права. Например, согласно ст. 222 УК Канады лицо совершает убийство (homicide), когда оно прямо или косвенно любым способом причиняет смерть другому человеку. Относится сказанное, в том числе, даже к случаям психического насилия посредством преднамеренного запугивания малолетнего или душевнобольного [1].
Неоднозначен подход к определению начального момента охраны жизни человека. В странах, относящихся к общей правовой семье, право на жизнь обычно признается и защищается не с момента рождения, как в большинстве стран романо-германской правовой семьи, а с момента зачатия. Например, в § 125.00 УК штата Нью-Йорк причинение смерти еще неродившемуся ребенку, которым женщина была беременна в течение более 24 недель, прямо называется убийством [2, с. 133]. Согласно ст. 187 УК штата Калифорния тяжким убийством является «незаконное лишение жизни человека или утробного плода с заранее обдуманным злым умыслом». Аналогичное положение можно встретить и в некоторых государствах континентальной правовой семьи. Так, уголовно-правовая доктрина, например, Германии и Швейцарии к преступным деяниям против жизни относит и посягательства на еще не родившуюся жизнь (прерывание беременности беременной - § 218, ст. 118 соответственно). В национальной теории права указанных стран эмбрион человека признается потенциальным носителем человеческой жизни [3, с. 49]. Следует признать обоснованными предложения о соответствующей криминализации и в отечественном праве [4, с. 186; 5, с. 12].
Уголовно-правовая классификация убийств в большинстве стран континентальной правовой семьи представлена тремя их видами: простое
убийство, квалифицированное убийство, привилегированные виды убийства. При этом ответственность за квалифицированное убийство обычно предусмотрена в разных частях одной статьи закона.
В англо-американском праве убийства подразделяются на две основные категории: «murder» и «manslaughter», при этом убийства, относящиеся к первой категории, делятся на несколько степеней и включают любое убийство без смягчающих обстоятельств, а последняя категория, соответственно, - все привилегированные составы убийств, в том числе причинение смерти по неосторожности.
Самостоятельные составы преступлений или отягчающие вину обстоятельства образуют такие необычные для российского уголовного права признаки, как посягательство на жизнь короля, королевы или их старшего сына - наследника престола... (Англия, Законы об измене 1351 г., 1795 г.), убийство путем отравления (Бразилия, Италия, Португалия, Франция), убийство родственника по прямой линии (Корея), убийство, совершенное коварно, с вероломством (Германия, Италия, Испания, Бразилия), убийство из засады (США, Бразилия, Доминиканская республика, Гаити), с умышленным использованием ночи или безлюдного места (Эквадор), в ритуальных целях или в связи с каннибализмом (Тоголезская республика). К привилегированному составу убийства относятся, например, убийство матерью новорожденного с целью спасения своей чести (Турция), убийство родителем новорожденного уродливого ребенка (Болгария).
Поскольку уголовно-правовая классификация преступлений имеет целью дифференциацию ответственности, вызывает недоумение установление одинакового наказания за убийство разных видов. Так, в Канаде пожизненное лишение свободы может быть назначено не только за тяжкое убийство первой степени, но и тяжкое убийство второй степени, простое убийство (ст. 234 УК Канады), а также за умерщвление плода во время родов (ст. 238).
Спорным представляется и установление большой амплитуды сроков наказаний, указанных в санкциях статей. Например, согласно § 237 УК Дании «убийца» подлежит тюремному заключению на любой срок, колеблющийся от пяти лет до пожизненного лишения свободы.
Считаем нужным обратить внимание на то обстоятельство, что в изучаемых странах существует принципиально различный подход к разграничению убийства и причинения вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего.
105
Так, согласно англо-американскому праву, если установлено намерение лица причинить тяжкий телесный вред, повлекший смерть потерпевшего, лицо признается виновным в тяжком убийстве, а не в причинении смерти по неосторожности, как в отечественном уголовном праве. Намерение причинить тяжкий телесный вред является одним из составляющих «злого предумышления», отличающим тяжкое убийство от других видов убийств.
Удар в драке, после которого потерпевший ударяется головой и погибает, или один смертельный удар по голове невооруженной рукой большинство стран континентальной правовой семьи традиционно расценивает как причинение смерти по неосторожности. Соответствующая практика сложилась и в отечественном правоприменении.
Так, С. и потерпевшая Я. катались в автомашине Я. по городу. В ходе ссоры С. ударил потерпевшую один раз кулаком по голове, от чего Я. скончалась на месте. Действия С. суд со ст. 105 УК РФ переквалифицировал на ч. 4 ст. 111 УК РФ, указав, что «данных, позволяющих утверждать, что умысел осужденного был направлен именно на причинение смерти потерпевшей, в приговоре не приведено» [6]. Однако, судя по обстоятельствам дела (преступник оставил потерпевшую без помощи, а затем с целью скрыть преступление поджег автомобиль), имел место косвенный умысел на убийство.
Исключением из общего правила является, например, законодательство Италии. Так, согласно ст. 584 УК Италии причинение смерти человеку в результате нанесения побоев или телесных повреждений является убийством. Этот состав является привилегированным и называется претеринтенциональное убийство, которое наказывается мягче, чем основной состав убийства (не менее 21 года лишения свободы), - лишением свободы на срок от 10 до 18 лет.
В англо-американском праве, напротив, такое деяние почти наверняка будет признано не просто убийством, а тяжким убийством, поскольку виновный проявил «крайнее безразличие к ценности человеческой жизни» (ст. 210.2 «Тяжкое убийство» Примерного УК США).
Не призывая законодателя заимствовать соответствующую формулировку и тем более оценивать подобные случаи как убийство при квалифицирующих обстоятельствах, подчеркнем, что это свидетельствует о развитии англоамериканской уголовно-правовой доктрины в духе всемерной защиты прав потерпевшего от преступления.
Полагаем, что наблюдаемое в отечественном праве «смягчение» квалификации вызывается искусственным усечением линии развития причинно-следственных связей в драке или нападении, когда удар является началом цепи причинно-следственных связей, а концом этой цепи является смертельная травма, полученная в результате падения, вызванного этим ударом. Сложившаяся практика обрывает цепочку причинности на моменте непосредственного получения физического вреда от соприкосновения руки (ноги) с телом потерпевшего в момент удара. При этом правоприменитель исходит из того, что причинитель вреда не предвидит возможности падения потерпевшего и получения им смертельной травмы. Однако мы согласны с тем, что «понятие причины в праве есть понятие причинности обыденной жизни, которая покоится на максимах, выработанной практикой, здравым человеческим разумом» [7]. Полагаем, что любой вменяемый человек прекрасно представляет последствия своего удара и безразлично относится к наступившим последствиям, а следовательно, его действия должны квалифицироваться как убийство с косвенным умыслом.
Исследование российской практики свидетельствует и о том, что фактические убийства, сопряженные с другими насильственными преступлениями, часто таковыми не признаются. В результате посягательство считается совершенным с двумя формами вины и преступник избегает более сурового наказания. Последнее, на наш взгляд, связано как с некритическим отношением к показаниям подсудимых, так и с нежеланием правоприменителя устанавливать истинные намерения виновного.
Так, К., Р., Ки осуждены за то, что в ходе разбойного нападения причинили по неосторожности смерть. Они поочередно сдавливали шею потерпевшей матерчатой удавкой. Согласно заключению экспертизы смерть потерпевшей могла наступить как от механической асфиксии, так и от сердечной недостаточности. Неустранимые сомнения были истолкованы в пользу обвиняемых, которые, конечно, осознание возможности летального исхода отрицали. Между тем, характер действий преступников, свидетельствующий о безразличном отношении к жизни потерпевшей, с очевидностью свидетельствовал о том, что виновные вполне допускали любые последствия, в том числе смерть, т.е. действовали с косвенным умыслом [8].
В американском уголовном праве на основе доктрины «фелония - тяжкое убийство» аналогичный случай однозначно будет расценен как
106
убийство. Доктрина представляет собой правило, согласно которому лицо признается виновным в тяжком убийстве, если при попытке или в ходе совершения фелонии (тяжкого преступления) потерпевший даже случайно лишается жизни. Следовательно, психическое отношение виновного к смерти на квалификацию не влияет.
Говоря о понимании причинности, устоявшемся в государствах общего права, признанные исследователи зарубежного уголовного права обоснованно пишут о том, что «доктрина и судебная практика, с одной стороны, стремятся установить строгую логическую цепочку причинно-следственных закономерностей ( правило sine qua non), но, с другой, не исключают констатацию причинности тогда, когда вменение результата оправдывается соображениями моральной порицаемости поведения» [9, с. 131].
Привлечение к уголовной ответственности за причинение смерти, сопряженное с умышленными преступлениями, в законодательстве стран романо-германской правовой семьи иногда также не связывается с установлением вины. Так, упречность в голландском уголовном праве презюмируется, если жертва умирает в результате незаконного лишения свободы (ст. 282), физического насилия (ст. 300), вооруженного разбоя (ст. 312). Освобождение от уголовной ответственности возможно только в том случае, если обвиняемый сможет доказать отсутствие вины, которая ставится ему в упрек. «Однако, - совершенно справедливо пишет автор предисловия к УК Голландии 1881 г. профессор Ханс Ленсинг, - трудно представить себе дело, в котором такая упречность отсутствует» [10, с. 76].
Водителю, виновному в опасном вождении, повлекшем смерть человека, в Англии вменяется простое убийство, при этом доказательства его вины также не требуется. Спорное с точки зрения принципа виновной ответственности, такое презюмирование вины следует из объективно опасных обстоятельств деяния, поэтому, если иметь целью восстановление прав потерпевшего от преступления, оно представляется оправданным.
На защите прав потерпевшего стоит и принцип «эквивалентности причин», применяемый в некоторых странах романо-германской правовой семьи. Так, согласно ст. 41 УК Италии « стечение ранее существовавших, либо одновременных, либо позднее появившихся причин, даже если они не зависели от действия или бездействия виновного, не исключает отношения причинности между действием или бездействием и результатом... Предыдущие положения приме-
нимы и тогда, когда ранее существовавшая либо одновременная, либо позднее появившаяся причина состоит в незаконном деянии другого лица». Следовательно, при наличии причин, каждая из которых в отдельности не была достаточной для наступления преступного результата, их совокупность и каждая отдельная причина считаются повлекшими преступное последствие. Например, за причинение смерти осужден водитель автомобиля, который подтолкнул пешехода, и последний был насмерть сбит другим транспортным средством, скрывшимся с места происшествия [11, с. 477].
Названная теория является полной противоположностью концепции ближайшей причинности (по сути, главной в российском уголовном праве) и допускает объективное вменение последствий. Однако в ее основу, на наш взгляд, положены идеи справедливого и гуманного отношения к потерпевшему, действительная защита жизни как исключительной ценности.
Охрана жизни человека в законодательстве зарубежных государств обеспечивается и посредством применения иных уголовно-правовых институтов, «конфликтующих» с принципом субъективного вменения.
В первую очередь следует отметить большое количество оценочных признаков, связанных, в том числе, с определением убийства и его видов. Например, в УК Швейцарии 1937 г. для признания убийства тяжким требуется установить, что лицо действовало «особо бессовестно», мотивы и цель совершения преступного деяния или вид исполнения были «особо упречными» (ст. 112). В ст. 207 УК Японии 1907 г. предусмотрено следующее: «Если два или несколько лиц совершают насильственные действия, в результате которых наносится человеку телесное повреждение, и нельзя установить, кто нанес более легкое или более тяжелое телесное повреждение, а также кто именно нанес телесное повреждение, то применяются нормы о соучастии, даже если эти лица не действовали сообща». Согласно ст. 64 УК Турции 2004 г. лица, подстрекавшие других к совершению преступления и проступка, осуждаются к тому же наказанию. Статья 463 турецкого уголовного закона гласит о том, что, если убийство было совершено двумя или более лицами совместно, а исполнитель деяния не известен, каждое из них осуждается к наказанию в размере, сокращенном от одной трети до половины.
Ужесточение наказания и привлечение к уголовной ответственности лица, совершившего деяние в состоянии опьянения, по мнению некоторых исследователей, также противо-
107
речит принципу субъективного вменения [12, с. 125-134]. Между тем, в законодательстве стран романо-германской правовой семьи ответственность лица, находящегося в состоянии опьянения и ставящего тем самым других лиц в опасность, упоминается часто. В первую очередь сказанное относится к дорожным преступлениям, повлекшим смерть человека. Интересно, что по уголовному законодательству Польши наказывается даже управление велосипедом в состоянии алкогольного опьянения, если оно имело место на общественной дороге или на заселенной территории.
Проведенное исследование позволяет прийти к следующим основным выводам.
1. В странах - представителях двух изучаемых правовых семей общим основанием криминализации убийства является необходимость охраны от противоправных посягательств высшей ценности - жизни человека.
2. Конкретный объем и характер криминализации убийства в странах общей и континентальной правовых семей, определяется, во-первых, содержанием блага, поставленного под уголовно-правовую охрану, во-вторых, критериями криминализации, которые, в том числе, выражаются в смягчающих и отягчающих вину обстоятельствах.
3. Степень ответственности, которой подлежит виновный в убийстве, представляется выше в странах общего права. Данное заключение позволяет сделать промежуточный вывод о том, что жизнь человека в соответствующих государствах охраняется строже, чем в большинстве стран романо-германской (континентальной) правовой семьи.
Проявляется это, в первую очередь, в суровости применяемых мер наказания. Даже за привилегированные составы убийства наказание в виде лишения свободы в англо-американском праве выше, чем за убийство при отягчающих обстоятельствах в странах романо-германской системы права (или срок наказания в виде лишения свободы почти совпадает).
Во-вторых, в принципиальном различии при разграничении между убийством и причинением телесных повреждений, повлекших смерть человека.
Так, в большинстве государств романо-гер-манской правовой семьи наступление смерти в результате вреда здоровью, если такое последствие не охватывалось умыслом виновного, рассматривается как квалифицирующий признак преступления против здоровья человека.
В англо-американской уголовно-правовой доктрине, напротив, причинение смертельного
повреждения всегда признается убийством, а при определенных обстоятельствах даже тяжким убийством.
4. Имеет место особый подход к установлению вины и причинно-следственной связи между деянием и наступившей смертью: в англо-американском праве они часто своего рода презюмируются. Так, вина в тяжком убийстве, совершенном по опрометчивости, с крайним безразличием к ценности человеческой жизни, презюмируется, если лицо совершает или готовится совершить фелонию (ст. 210.2 Примерного УК США). Согласно действующей в США доктрине общего права «правило одного года и одного дня» предполагается наличие причинно-следственной связи между причинением вреда здоровью и смертью потерпевшего, наступившей в этот период.
5. Полагаем, что, когда насильственное преступление сопряжено с причинением физического вреда любой степени тяжести, особенно при обстоятельствах, свидетельствующих о проявлении безразличия к жизни человека, сознанием виновного охватывается возможность наступления любых последствий, в том числе смерти.
Предвидение наступления смерти относится и к случаям, когда лишение жизни сопряжено с совершением насильственного преступления, посягающего на иной объект уголовно-правовой охраны.
Причинение смерти потерпевшему при названных обстоятельствах должно квалифицироваться как убийство с косвенным умыслом, а не как причинение смерти по неосторожности.
6. Представляется, что при разграничении умысла и неосторожности больше внимания следует уделять направленности событий, составляющих цепочку причинно-следственных связей между преступным деянием и преступным результатом. Если действия виновного были непосредственно направлены на причинение вреда жизни и здоровью другого лица, а развитие причинно-следственных связей привело к наступлению смерти этого лица, то несомненно, здесь имеет место косвенный умысел.
Если же развитие причинно-следственных связей отклонилось от цели умышленных действий, стоящих в начале причинной цепи, то налицо преступная неосторожность.
7. Полагаем, что в том случае, когда наступление смерти связано с обострением имеющейся болезни жертвы, спровоцированной преступным насилием, вменение тяжкого последствия преступнику отвечает принципу справедливости, т.к. не позволяет переложить риск наступления более тяжких последствий с виновного на жертву.
108
1. Criminal Code (R.S., 1985, c. C-46). URL: http://laws.justice.gc.ca/en/C-46
2. Уголовное право США: c6. нормативных актов / сост., отв. ред. и авт. вступ. ст. И.Д. Козочкин. М., 1985.
3. Уголовный кодекс Швейцарии. СПб., 2002.
4. Шарапов Р.Д. Физическое насилие в уголовном праве. СПб., 2001.
5. Крылова Н.Е. Уголовное право и биоэтика (уголовно-правовые проблемы применения современных биомедицинских технологий): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006.
6. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 дек. 2008 г. № 350-П08 // Официальный сайт Верховного Суда РФ. URL: http://www.supcourt.ru/
7. Шаргородский М.Д. Избр. тр. / сост. и предисл. Б. В. Волженкина. СПб., 2004.
8. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2001 года // Официальный сайт Верховного Суда РФ. URL: http://www.supcourt.ru/
9. Есаков Г.А., Крылова Н.Е., Серебренникова А. В. Уголовное право зарубежных стран. М., 2009.
10. Уголовный кодекс Голландии. СПб., 2001.
11. Уголовное право зарубежных стран. Общая и Особенная части: учеб. /под ред. И.Д. Ко-зочкина. М, 2010.
12. Бавсун М.В., Векленко С.В., Фаткуллина М.Б. Объективность и целесообразность некоторых форм виновного вменения в уголовном праве // Правоведение. 2006. № 4.
1. Criminal Code (R.S., 1985, c. C-46). URL: http://laws.justice.gc.ca/en/C-46
2. Criminal law of the USA: coll. of normative acts / comp., gen. ed. and auth. of introd. art. I.D. Kozochkin. Moscow, 1985.
3. Swiss Criminal code. St. Petersburg, 2002.
4. Sharapov R.D. Physical violence in criminal law. St. Petersburg, 2001.
5. Krylova N.E. Criminal law and bioethics (criminal legal problems of application of modern biomedical technologies): auth. abstr. ... Dr of Law. Moscow, 2006.
6. The resolution of the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation of Dec. 10, 2008 № 350-P08 // Official website of the Supreme Court of the Russian Federation. URL: http://www. supcourt.ru/
7. Shargorodsky M.D. Sel. works / comp. and forew. byB.V. Volzhenkin. St. Petersburg, 2004.
8. Overview of court practice of the Supreme court of the Russian Federation for the second quarter of 2001 // Official website of the Supreme Court of the Russian Federation. URL: http://www. supcourt.ru/
9. Esakov G.A., Krylova N.E., Serebrenniko-va A.V. Criminal law of foreign countries. Moscow, 2009.
10. Criminal code of the Netherlands. St. Petersburg, 2001.
11. Criminal law of foreign countries. General and Special parts: textbook / ed. by I.D. Kozochkin. Moscow, 2010.
12. Bavsun M.V., Veklenko S.V., Fatkyllina M.B. The objectivity and usefulness of some forms of guilty imputation in criminal law // Jurisprudence. 2006. № 4.
109
