CC BY
152
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Ответственность за преступления против
собственности, совершаемые путём
обмана или злоупотребления доверием, по Уложению о наказаниях уголовных
и исправительных 1845 года
Бакрадзе А.А. *
The author of the article considers features of legislative designing of norms of the criminal law providing responsibility for encroachments on the property by means of a deceit or breach of confidence in accordance with the Charter of1845, analyzes the judiciary practice of that time which has developed a number of valuable precedents, not lost the urgency and today.
o> о о сч
о о о
Q. El CQ
s
I-
о
0
1
о я с
о т ф vo
>5
О *
О ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
В середине XIX в., когда действовало множество нормативных актов, законодателю удалось определиться с основными видами преступлений и отразить их сначала в Своде законов Российской империи, а затем — в более совершенной форме — в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
1 мая 1846 г. на территории Российской империи вступил в силу новый Уголовный кодекс под названием «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» (далее — Уложение), действовавший с изменениями вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции. Впрочем, по мнению ряда специалистов, «это уложение несравненно более походило на свод, чем на кодекс, систематически построенный на едином общем начале1.
Первоначально Уложение содержало 2 224 статьи, однако после его переиздания (1885 г.) количество статей сократилось до 1 711.
Особенная часть Уложения определяла систему преступлений, в которой И.Я. Фойницкий предлагал выделить «посягательство на имущество». Имущество он считал «объектом преступных посягательств не само по себе, ... а лишь как конкретный предмет юридического господства человека, как одна из частей его правовой сферы». Исходя из этого, И.Я. Фойницкий пришел к выводу, что
«преступная деятельность здесь, следовательно, направляется против правовых отношений лица к имуществу», против права «на имущество или в полном его объеме, образующем право собственности, или только в одной из частей собственности — прав владения, распоряжения или пользования» 2.
Все имущественные посягательства И.Я. Фойницкий подразделял на корыстные и некорыстные, и предлагал следующую их систему: похищение чужого имущества, присвоение чужого движимого имущества, завладение чужим недвижимым имуществом, недобросовестность в отношениях по имуществу, посягательства против отвлеченной собственности и посягательства против отдельных частей собственности, а также повреждение иму-
щества
3
Несмотря на то, что в Уложении система преступлений стала более четкой, оно не избежало двух серьезных недостатков: объединения в разделах разнородных преступлений и казуальности.
Так, в главе четвертой раздела второго Уложения, которая называется «О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел», содержится ст. 250, предусматривающая ответственность тех служителей культа, которым «было поручено хранение похищенных предметов, вещей или денег, или же сии вещи или предметы вверялись для употребления при богослу-
Доцент кафедры уголовного права и криминологии АЭБ МВД России, кандидат юридических наук.
О) О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о ш
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
л <
S I
н
о ф
со
жении». Если же предметы или деньги служителям культа были переданы не для хранения или богослужения, а, например, содержания монастырей, то их похищение квалифицировалось как присвоение чужого имущества по ст. 2 1194.
Статья 383 раздела V Уложения предусматривала ответственность за пользование казённым имуществом и похищение казенных денег и вещей в форме присвоения и растраты.
Вообще должностное присвоение в литературе рассматривалось как особый вид присвоения и означало «противозаконное обращение в свою пользу лицом, занимающим должностное положение, вверенного ему или находящегося у него по службе чужого имущества». Субъектом данного преступления было лицо, «состоящее на службе государственной или общественной». Как замечает И.Я. Фой-ницкий, это лицо признавалось субъектом должностного присвоения «не относительно всякого присваиваемого им чужого имущества, а только такого, которое поступило во владение его в силу и на основании занимаемого им служебного положения». В качестве иллюстрации И.Я. Фойницкий приводит такой пример: «Частное лицо А. отдало на сохранение имущество своему знакомому Б. как частному лицу, в то же время исполняющему должность судебного пристава. Б., присваивая его, совершает лишь общее присвоение, а не должностное» 5.
Частные лица, пособники или укрыватели должностной растраты, отвечали за соучастие в простой растрате (ст. 2 192). Интересно, что наказание за рассматриваемое преступление зависело не от размера причиненного ущерба, а от времени его возмещения и обнаружения.
В статье 384 Уложения предусматривалась уголовная ответственность за частный случай растраты или присвоения. Предметом преступления являлись вещи, деньги, банковские билеты или иные предметы, которые были запечатаны. Эта статья была отменена за ненадобностью в 1884 г. 6
Статья 387 устанавливала ответственность за неправильные записи в приходно-расходных книгах. В отличие от ст. 383 в ней говорилось о незаконном и тайном похищении должностным лицом ценностей, которые могли поступить в число вверенных ему для хранения предметов.
Интерес представляет уголовно-правовая норма, указанная в статье 388 Уло-
жения. В ней предусматривалась ответственность за служебную растрату или присвоение и побег или подлог документов с целью причинения ущерба. В данном случае налицо два состава преступления. Действия виновных лиц квалифицировались по совокупности деяний7. Согласно толкованию Сената, к числу подложных документов, упоминаемых в данной статье, относились расписки, квитанции и т.п. акты, подтверждающие использование вверенного имущества. За подделку же приходно-расходных книг виновный подлежал уголовной ответственности за подлог по ст. 391.
Закрепление наказания за побег, связанный с растратой, в ст. 388 Уложения, объясняется не столько сравнительной распространенностью этого деяния, сколько отсутствием в Уложении общего наказания за побег подследственного. Даже побег арестанта, находящегося под следствием не являлся преступлением, караемым уголовным наказанием. По Уставу о содержании под стражей беглец в случае поимки подвергался лишь более строгой мере пресечения. Поэтому в данном случае не имело значения, идет ли речь о побеге до возбуждения уголовного дела или после этого8.
В разделе XII «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц» содержится глава IV «О присвоении и утайке чужой собственности», состоящая из четырех отделений.
Первое из них «О присвоении через подлог или иного рода обманы чужого недвижимого имения» составляют ст.ст. 2 188-2 191.
«Присвоение недвижимости посредством обмана, — писал И.Я. Фойницкий, — есть действия лица, которое, владея или пользуясь чужим недвижимым имением, или только жительствуя в нем по доверенности или по иному договору, употребит, с целью присвоения такого имения, какой-либо обман, причем в виде примера закон называет тот случай, когда лицо это будет ложно называть такое чужое недвижимое имение своим в актах или представляемых им суду или начальству доку-
ментах»
9
Отделение второе «О присвоении вверенного чужого движимого имущества» содержит статью 2 192, согласно которой, «кто чужую какого-либо рода собственность, вверенную ему для сохранения или же какого-либо употребления, или назначения присвоит себе, запираясь в
получении оной или утверждая ложно, что оная им уже возвращена, или передана, или употреблена по назначению, или же будто бы без вины его истреблена или уничтожена, а равно, кто такую собственность с умыслом растратит», тот подвергается наказанию как за воровство-мошенничество по ст.ст. 2 184, 2 185 или даже как за кражу со взломом (ст. 2 149).
По определению И.Я. Фойницкого, присвоение вверенного имущества «есть умышленное противозаконное обращение в свою собственность заведомо чужого движимого имущества, поступившего виновному с ведома и желания хозяина или заступающего его лица, но лишь во владение, а не в собственность, и обращенного им в свою собственность вопреки тому назначению, в виду которого оно ему передано» 10. Л.С. Белогриц-Котля-ровский утверждал, что к присвоению «Относится не только растрата или изде-ржание чужого имущества, т.е. потребление, продажа, дарение, обмен и т.п., но и его удержание ...»п.
Ко всему прочему принадлежность вверенного имущества (государству, церкви, частному лицу и т.п.), как и его свойства для квалификации присвоения не имели значения. Субъектом преступления могло быть любое вменяемое лицо.
Отделение третье рассматриваемой главы «О присвоении найденной вещи» содержит две статьи (2193 и 2194), а Отделение четвертое «О присвоении ученой или художественной собственности» — три статьи (2195 — 2197).
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. придало мошенничеству, как преступлению против собственности, более строгую юридическую конструкцию: «Воровством мошенничеством признается всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества» (ст. 1665). В поздних редакциях Уложения мошенничеством именуется «всякое обманное похищение чужого движимого имущества».
Судебная практика того времени выработала ряд ценных прецедентов, не теряющих во многом свою актуальность в наши дни и помогающих уяснить содержательную сущность мошенничества и мошеннического обмана. Так, высшая судебная инстанция России указывала, что для понятия мошенничества необходимы два существенных признака: 1-й - похищение чужого имущества и 2-й - совер-
шение этого похищения посредством обмана, направленного против того лица, которому принадлежало похищенное имущество или под охраной которого оно находилось12.
Из смысла ст. 1665 Уложения, видно, что для законного состава мошенничества, необходимо, во-первых, чтобы обманные действия, совершенные обвиняемым, были им употреблены как средство для изъятия имущества из чужого владения, т.е. предшествовали похищению имущества (решения Правительствующего Сената 1886 г. № 885; 1871 г. №№ 513, 1303; 1872 г. №55; 1876 г. № 57б и др.) и, во-вторых, чтобы имущество было чужое по отношению к похитителю, т.е. чтобы оно не состояло во владении и распоряжении того лица, которое им воспользо-
валось
13
Примечательно, что Правительствующий Сенат признавал мошенничеством приобретение какого-либо чужого имущества посредством обмана, причем цель мошенничества, т.е. похищение чужого имущества, должна достигаться через такой обман, который ставил владельца в такое положение, что он считал похитителя имеющим право на получение вещи или сделку для себя выгодную, не имея возможности оградить себя обыкновенными мерами против мошенничества, вследствие чего не всякий обман составляет мошенничество14.
При этом уголовным обманом признавался такой обман, от которого нельзя уберечься посредством обыкновенных в житейском быту осторожности, предусмотрительности и внимания к своим интересам, и для предупреждения которого необходимо содействие карательного закона15.
Обман, в смысле уголовном, может заключаться лишь в таких действиях, последствием которых потерпевшее лицо введено было в заблуждение или относительно самого существа какой-либо сделки по имуществу, или относительно прав обвиняемого на передачу ему имущества, или, наконец, относительно выгоды, которой ожидало для себя обманутое лицо. Причем необходимо, чтобы обманные действия были в непосредственной связи со сделкой по имуществу, т.е. были прямою и ближайшею причиной отчуждения имущества16.
Соответственно не образовывали состава мошенничества, по мнению Сената, следующие случаи:
• неисполнение договора личного найма;
•
о> о о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
О) О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2 ф d
л <
S I
н
о ф
со
• отдача в наем помещения, уже сданного другому лицу;
• тайное взятие имущества не для похищения, а ради шутки, единственно с той целью, чтобы побудить владельца имущества угостить водкой;
• присвоение себе чужих денег, переданных по ошибке другим лицом, так как подобное деяние не заключает в себе уголовно-наказуемого проступка;
• отказ под разными предлогами от уплаты долга, так как такой поступок имеет характер недобросовестности, но не составляет уголовно-наказуемого деяния;
• употребление обмана при продаже похищенного имущества, так как для понятия мошенничества обман должен служить средством для похищения;
• неисполнение принятого на себя обязательства защищать кого-либо на суде, хотя был получен задаток, так как неисполнение кем-либо принятого на себя обязательства и невозвращение взятых за это денег составляет лишь спор о праве гражданском;
• неисполнение словесного договора о найме, хотя бы и сделанное с целью воспользоваться взятыми вперед деньгами17.
Важным достижением в развитии правоприменительной практики стало выработанное мнение относительно момента окончания мошенничества. В Постановлении Правительствующего Сената по делу Сердешнева указывалось, что мошенничество тогда только может считаться преступлением совершившимся, когда не только совершился обман, но и когда вследствие этого обмана имущество, которое было непосредственною целью преступления, изъято было из владения обманутого18.
Суды Российской империи, сталкиваясь со сложнейшими ситуациями отграничения мошенничества от ряда смежных составов, предлагали более чем обоснованные рекомендации по их разрешению. Так, между мошенничеством и присвоением чужого имущества они усматривали существенную разницу в том, что мошенничество есть похищение чужой вещи посредством обмана, а присвоение есть обращение в собственность или удержание вверенной чужой вещи. Хотя обман может быть и в присвоении чужой вещи, но в этом случае он служит средс-
твом не похищения, а удержания за собою вверенной вещи19.
Существенное различие между грабежом и мошенничеством, заключается в том, что: а) при грабеже совершается насильственное, открытое похищение, так что лицо, у которого имущество похищается, знает, что похититель не имеет никакого права взять вещь и допускает похищение невольно, уступая силе или не имея возможности препятствовать похищению; б) и напротив того, мошенническое похищение возможно лишь тогда, когда владелец, введенный в обман, соглашается на передачу имущества похитителю, полагая, что на получение его похититель имеет известное право. Одним словом, грабеж совершается посредством насилия, мошенничество — обманом20.
Определяя признаки мошенничества при совершении гражданских сделок, закон ставил непременным условием, чтобы обман, сопровождавшийся средствами, придающими ему уголовный характер, был употреблен прежде совершения сделки и получения чужого имущества или денег; если же совершению сделки такой обман не предшествовал, то всякое незаконное действие и неисполнение принятого на себя обязательства не может быть отнесено к разряду уголовных преступлений, и всякая неправильность и даже недобросовестное отрекательство в подобных случаях может служить единственно вызовом к разбору взаимных споров судом гражданским21.
Как видно из приведенных примеров, суды усматривали признаки мошенничества преимущественно в тех случаях, когда его предметом выступало какое-либо имущество. Такая позиция обосновывалась наличием в Уложении самостоятельной статьи 1 688, которая предусматривала ответственность для тех, «кто из корыстных или иных личных выгод, через сообщение с умыслом кому-либо заведомо ложных известий о каких-либо мнимых происшествиях или обстоятельствах, побудит его к невыгодной по имуществу сделки, или, также через заведомо ложные сведения и уверения, вовлечет его в убыточные или, по крайней мере, весьма неудобные для него предприятия или обороты» 22.
В то же время в науке это законодательное решение приветствовалось не всеми. В частности, Л.С. Белогриц-Кот-ляровский указывал: «Путем обмана может быть достигнута передача или уступка
не только конкретного предмета, но и самого права на имущество, как движимое, так и недвижимое, вообще всяких прав по договорам и обязательствам и даже права отвлеченной собственности — литературной, художественной, музыкальной и промышленной. Точно также путем обмана достижима передача или уступка не только вещи, обращающейся во владении потерпевшего, но и вещи, находящейся во владении виновного, например, найденной, принятой в заклад. Распространение понятия мошенничества и на обман в правах по имуществу или вообще имеющих имущественную ценность, не отвечающее букве ст. 1 665, оправдывается, во-первых, мотивами к ст. 2 133 Проекта Уложения 1845 г., причисляющими к мошенничеству «побуждение обманом к явно невыгодным по имуществу сделкам»; во-вторых, тем, что наш закон, разделяя недвижимые и движимые имущества на наличные и долговые, к первым относит, между прочим, и «тяжбы по имуществу», а ко вторым — «все имущество, в долгах на других лицах состоящее, все то,
что нам принадлежит по договорам, заемным письмам, векселям и всякого рода обязательствам, между прочим, иски наши на других по симу имуществу». Помещение поэтому такого рода обманов не в отделе мошенничества, а под самостоятельной рубрикой: «обманы для побуждения к даче обязательств (ст.ст. 1 688—1 689), не исключает общего взгляда нашего закона на обманы в правах, как на вид мошенничества, хотя и особенный» 23.
Как видим, перспективность позиции Л.С. Белогриц-Котляровского подтвердило дальнейшее развитие уголовного законодательства и права. Она нашла отражение уже в следующей законодательной политике России —Уголовном уложении 1903 г.
Ученые того времени полагали, что определение мошенничества, данное в ст. 1 665 Уложения, было узким и неправильным, считая, что использование в характеристике мошенничества термина «похищение» неуместно, так как при мошенничестве вещь передается добровольно потерпевшим, а не похищается у него24.
Литература и примечания
1. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т 1. М., 1994. С. 98.
2. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. СПб., 1907. С. 158.
3. Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 159-160.
4. Кочои С.М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. М., 2000. С. 18.
5. Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 307.
6. Законодательство первой половины XIX в. // Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1988. С. 271272.
7. Решение кассационного департамента Сената, 1882, № 50.
8. Подробнее об этом см.: Дерендяев В.Н. Уголовная ответственность за присвоение вверенного имущества: дис. ... канд. юр.наук. М., 1996. С.44.
9. Фойницкий И.Я. Указ соч. С. 312.
10. Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 298.
11. Белогриц-Котляровский Л.С. Учебник русского уголовного права. Киев, 1903. С. 442.
12. Волков В.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С.-Петербург, 1914. (Решение Правительствующего Сената № 1880-46 по делу Вейнштейна.)
Здесь и далее приводятся материалы судебной практики Сената с извлечениями из решений Правительствующего Сената, Свода законов, Сводов военных и морских постановлений, с указанием подсудности, судопроизводственных правил и приложениями (издания 1885 г.) Волков В.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С-Петербург. 1914.
13. Решение Правительствующего Сената 1869 г. № 321, 1886-3, по делам Бронштейна и Давида.
14. Решение Правительствующего Сената №1871-1574, по делу Нисмана.
15. Решение правительствующего Сената № 1871-983, по делу Доброхотова.
16. Решение Правительствующего Сената № 1876 -144, по делу Элькина.
17. Волков В.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издания 1885 г. С извлечениями из решений Правительствующего Сената, Свода Законов, Сводов Военных и Морских Постановлений, с указанием подсудности, судопроизводственных правил и приложениями. С-Петербург. 1914.
18. Решение Правительствующего Сената №1875-263, по делу Сердешнева.
19. Решение Правительствующего Сената № 1870-612, по делу Ястребова.
20. Подробнее об этом см.: Сунчалиев Л.Э. Мошенничество (уголовно — правовой и криминологический аспект): дис. ... канд. юр. наук. Ставрополь, 2004. С. 23.
21. Решение Правительствующего Сената № 1875-576, по делу Тертерова.
22. Волков В.В. Указ. соч. С. 1073.
23. Белогриц-Котляровский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и особенная части. Киев — Петербург - Харьков. 1903. С. 434.
24. Сунчалиев Л.Э.Указ.ранее. С. 25.
•
О) О
о
сч •
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
