CC BY
144
Literature
1. The Big Encyclopaedic Dictionary. Linguistics. Moscow, 1998. P. 388.
2. Slyusareva N.A. Problems of functional morphology of modern English language. Moscow, 1986.
3. Bondarko A.V. The theory of functional grammar. Loca-tivity. Existentiality. Possessivity. Conditionality / edited by AV. Bondarko. St. Petersburg, 1996. Pp. 99-100.
4. Seliverstova O.N. Selected works on Semantics. Moscow, 2004.
5. Kubryakova E.S., Demyankov V.Z., Pankrats Yu.G., Luzina L.G. Concise dictionary of cognitive terms. Moscow, 1996. P. 93.
6. Boldirev N.N. Cognitive Semantics. Tambov, 2001.
7. Kubryakova E.S. Language and knowledge. Towards getting knowledge of a language. Parts of speech from cognitive point of view. The role of the language in perception of world. Мoscow, 2004. P. 319.
8. Pavilenis R.I. Problems of meaning: modern logical and philosophic analysis of language. Moscow, 1983.
9. Besedina N.A. Morphologically conveyed concepts. Moscow; Tambov; Belgorod, 2006.
10. Furs L.A. Syntactically represented concepts: abstract of thesis ... Doctor of Philological Sciences. Tambov, 2004.
ОТСТУПЛЕНИЯ ОТ НОРМ ЯЗЫКА И ЗНАЧИМОСТЬ ПОЗИЦИИ
О.П. Касымова
Статья посвящена актуальной лингвистической проблеме: теоретическому анализу отклонений от языковой системы. Представленные в статье примеры рассмотрены автором с учетом системного понятия позиции. В заключение автор обосновывает теоретическую близость понятий позиция, парадигматика и синтагматика.
Ключевые слова: языковая система, позиция, парадигматика, синтагматика.
Ошибки обычно рассматриваются лингвистами с нормативной точки зрения, в нашей же статье ошибки квалифицируются как часть языковой системы, как нетипичное заполнение позиции в составе композиционной языковой единицы (слова, словосочетания, предложения, текста). Позиция - это общесистемное понятие, определяющее свойства элемента, заполняющего позицию. Другими словами, позиция - это место в системе, чьи возможности и особенности определяются окружением.
Как элемент системы языковая позиция обладает собственной значимостью, на наш взгляд, это важнейшее свойство позиции. Мы используем именно этот термин, чтобы отделить содержание позиции от собственного значения языковой единицы. Впервые термин значимость был использован в трудах Ф. де Соссюра. А.М. Сухотин, первый переводчик работ Ф. де Соссюра, перевел французский термин valeur (в английском языкознании value) как «значимость», тем самым введя это понятие в отечественное языкознание. В.М. Никитин употреблял термин «статус языковой единицы» в том же значении, а структуралисты использовали термин «структурное значение». В современном языкозна-
нии значимость понимается как отражение «в нашем сознании (в виде специфического знания) свойств единиц языка, обусловленные их статусом в системе языка и речемыслительной деятельности: их системными связями, нормами употребления в речи и т. д.» [1].
Находясь в языковой системе (а именно микросистемами являются слова, словосочетания, предложения и другие композиционные единицы), значение языковой единицы в нашем сознании сливается со значимостью позиции, и обычно воспринимаются они синкретично как целостное значение сложной единицы. Эта слитность значимости и значения является фактором, затрудняющим выделение значимости позиции как самостоятельного языкового феномена. В отечественной лингвистике термины значение и значимость часто употребляются как взаимозаменяемые. Если значимость позиции и значение языковой единицы не соответствуют друг другу, то значимость позиции обнаруживается в полной мере. Как элемент системы языковых единиц (слова, словосочетания, предложения, текста) значимость позиции обладает структурными свойствами, которые определены местом позиции в системе, это та часть значения, которая присуща любой
единице, находящейся в данной позиции. Можно сказать, что значимость позиции -это понимание места единицы в системе. Существенно то, что значимость автономна по отношению к собственному значению языковых единиц как средств номинации. Система определяет набор свойств элементов, составляющих ее, их соответствие или, по меньшей мере, лояльность по отношению к ее свойствам. Нами значимость позиции понимается как условия, определяющие возможность или невозможность употребления единицы языковой системы в определенном окружении других единиц.
Значимостью обладают позиции всех языковых микросистем, т. к. позиция является общим системным свойством. Современные лингвисты отмечают случаи необычного употребления разных языковых единиц, эксплицирующих значимость позиции, это преимущественно морфемы и слова.
В фонетической подсистеме языка значимость позиции определяется следующими свойствами: местом ударения, качеством соседствующих звуков, стилем произношения. Так, мягкость парного согласного перед мягким согласным в русском языке позиционно обусловлена: [с'н'эк] - [сна] (снег - сна). В понятие значимости фонетической позиции входят исчерпывающе исследованные условия возникновения аккомодации, ассимиляции, редукции - позиционно обусловленных свойств фонетических единиц. Позиционно значимыми являются также специфичные для каждого языка закономерности строения слога, т. к. этим обусловлены позиции гласных и согласных в слове.
Регулярные нарушения узуальной позиционной значимости в фонетической системе языка являются показателем принадлежности языковой единицы к диалекту. Диалектные формы языка обладают спецификой на всех уровнях языка, в т. ч. и особенностями произношения, например: [в'иэдро] в литературном нормированном произношении и [в' /\ дро] в акающих диалектах.
Если необычное замещение той или иной фонетической позиции не является регулярным в языке, то это признак языковой некомпетентности, что наблюдается у иностранцев (акцент) или у маленьких детей (шепелявость, картавость, замена трудных звуков, например, л вместо р: сталенький).
Акцентные особенности проявляются также в использовании интонем.
В составе слова позиция определяет возможность сочетания морфем и их звуковой состав. Например, препозитивное по отношению к корню положение морфемы определяет ее статус (префикс) и назначение. Так, приставки, обозначающие направление (в-, с-, от-, до- и др.), сочетаются с корнями, называющими действие, но не с корнями, называющими предметы: въехать, при невозможности *вдом. Типичные для данного языка сочетания морфем, соответствующие законам словообразовательного синтеза, создают узуальные слова. Слова, созданные с нарушением словообразовательного синтеза, называются окказиональными, а не нарушающие законов словообразовательного синтеза, но не вошедшие по каким-либо причинам в словарь - потенциальными. Ср., например, с одной стороны, узуальные слова, а с другой -потенциальные и окказиональные образования: раскрасавец - будь он хоть размиллионер (Ф. Достоевский); тяжелобольной - А тут лежит тяжелоздоровый (из кинофильма «Высота»); прадед - прапрапрапрапорщик (ТВС, «Тушите свет», 19.08.2002 г.); безотцовщина - Да хватит тебе джеймсбондов-щину разводить (В. Звягинцев); здравоохранение - реформы здравозахоронения.
Переосмысление закономерностей словообразовательного синтеза приводит также к ситуативному изменению значения слова, например: Как можно больше искренности! (об искрах бенгальского огня, ОРТ, «Доброе утро», 30.12.2001 г.); «Этажерка» так и не появилась (о дежурной по этажу в гостинице); а также драпировка - отступление войск (ср. драпать), заморыш - иностранец (ср. за морем) и т. д. Такое переосмысление является основой распространенной языковой игры, при которой значимость морфемной позиции противоречит функции и значению конкретных морфем [2], например: танковое мучилище, созданное из глагола мучить по аналогии с учить ^ училище.
Позиция словоформы в морфологической парадигме также обладает значимостью. Выбор той или иной формы изменяемого слова или сама возможность изменения слова позиционно обусловлены. В литературной форме языка отражена нормальная, узуальная парадигматика слова и типичный с
точки зрения грамматики данного языка выбор формы слова. Нарушения же грамматической нормы в литературном языке редки, они слишком «режут ухо», речь сразу становится «не русской». Но этот же «отрицательный языковой материал» [3] является ценным источником понимания значимости морфологической и синтаксической позиции. В устной речи такое «искаженное» употребление не редкость, изредка «отрицательные» употребления встречается также в художественной, особенно поэтической, речи: Там живут четыре тоже старых Некрасивых женщин у реки (Е. Евтушенко) - вместо четыре женщины; Небо опять иудит При-горшнью обрызганных предательством звезд (В. Маяковский) - вместо пригоршней; «[Кременецкий] оратор Божьей милостью -Да, только ужасно любит “нашего могучего русского языка”» (М. Алданов. Ключ); Единственная мужчина в украинской политике (о Юлии Тимошенко, ОРТ, 28.11.2004 г.).
Употребление несуществующих в нормативной грамматике форм слов также обнаруживает противоречие между лексическим и грамматическим значением и функцией слова, с одной стороны, и позицией (в данном случае нулевой, т. к. соответствующая форма отсутствует в грамматической парадигме), с другой стороны. Такова, например, сравнительная степень у слов, узуально не имеющих в своем значении семы градуаль-ности и не обладающих парадигмой сравни-тельности. Так, нами отмечена эта форма у существительного - части речи, вообще не способной иметь степени сравнения: Пусть ты черт. Да наши черти Всех чертей в сто раз чертей (А. Твардовский); Ваше поле колосисто, Наше колосистее, Ваши парни коммунисты, наши коммунистее (частушка
В. Золотухина, РТР, 7.11.2002 г.); Четыре конторы, и каждая контористее других (А. Громов). Сравнительная степень, по нашим наблюдениям, может образовываться и от “нулевой лексемы” в положительной степени, т. е. от отсутствующей в словаре лексемы (мы назвали это «нулевая позиция»): «Хрустее» - характеристика настоящей денежной купюры в отличие от фальшивой (ОРТ, 17.02.2005 г. «С добрым утром»). От глагола хрустеть образуется прилагательное хрусткий, которое, как и большинство относительных прилагательных, не образует
сравнительной степени. Данная форма, хру-стее, должна была образоваться от прилагательного *хрустый.
Заполнение нулевой позиции обнаруживается при образовании страдательного причастия настоящего времени у глагола совершенного вида, узуально не образующего причастий настоящего времени: Проникнуть в тайные недопустимые комнаты человеческой души (А. Куприн) - от переходного глагола совершенного вида не допустить образуются только две формы причастий прошедшего времени: недопустивший, недопу-щенный;
Заполнена также нулевая морфологическая позиция при окказиональном образовании падежной формы у частицы: спутник небося («Телегазета», № 43, 2002, вопрос в кроссворде; ответ - авось). Или падежная форма у несклоняемого местоимения некто: Так я не отдам некту яблока, хоть он дерись (А. Толстой. Золотой ключик).
Среди неузуальных морфологических форм нами отмечена изменяемая форма рода у субстантивированного прилагательного, своеобразный «шаг назад» в словообразовательной парадигме субстантивированного прилагательного: «Когда я однажды указал ей на одно место в рукописи: «Тут следовало бы поставить запятую»,- ответ был: «Я сама чувствовала, что тут есть что-то запятое» (А. Нейман. Рассказы о Анне Ахматовой. М., 1989. С. 155-156).
В русском языке имеется «узаконенное» существование форм существительных при отсутствии начальных форм, еще В.В. Виноградов отмечал, что «русский язык, как и другие языки, имеет ряд слов, которые употребляются только в какой-нибудь одной форме. Так, мы имеем одну форму родительного множественного - щец. Считать ли ее формой слова щи, параллельной форме щей, или видеть в ней особое слово? (ср. дрова -дров, дровец). Также мы пользуемся одной формой дательного множественного: (по)
мордасам. Связывать ли ее экспрессивно со словом морда? Слово мордас, по-видимому, имело некогда увеличительно-презрительное значение "надутая щека" (ср. дубасить от областного дубас)» [4].
Таким образом, значимость морфологической позиции обнаруживается в тех случаях, когда вся «тяжесть» выражения лексиче-
ского и грамматического значения падает именно на позицию: в языковой матрице, хранящейся в памяти каждого говорящего, нет эталонных форм, подобных перечисленным выше. Возможность выполнить высказыванием коммуникативную функцию, часто дополняемую эстетической функцией, достигается только за счет значимости позиции, т. к. сами грамматические формы в изолированном употреблении неинформативны. В контексте, как правило, именно значимость позиции придает единице тот или иной статус.
Для структурно-синтаксической позиции вопрос о значимости решается исходя из ва-лентностных свойств слов и из грамматических правил их сочетаемости. Поскольку предложение является не одной системой, а представляет собой по меньшей мере синтез трех систем (структурной, семантической и коммуникативной), которые организованы между собой, по нашему мнению, по модульному принципу, то определять позиционные свойства элементов предложения следует с учетом характера конкретной системы.
Позиция члена предложения, в силу важности этого понятия, особенно подробно представлена в грамматиках русского языка и в многочисленных пособиях и монографиях по синтаксису. Как известно, позиция подлежащего находится в отношении взаимозависимости с позицией сказуемого и в русском языке является максимально «емкой» в отношении способов выражения. Сказуемое является тем системным фактором, который определяет свойства подлежащего, в частности парадигматический ряд словоформ и других способов репрезентации подлежащего. В то же время грамматические формы сказуемого (род, число) обычно избираются по согласованию с соответствующими формами подлежащего. Морфологизо-ванный способ заполнения синтаксической позиции - словоформа.
Употребления в роли подлежащего или дополнения таких единиц, как предложение, словосочетание, междометие и т. п. возможно только благодаря значимости позиции, т. к. они сами по себе не имеют присущего каждому члену предложения прототипического значения. Кроме того, часто они не имеют и структурного признака подлежащего или дополнения, потому что у них нет падежной парадигмы. Так, в следующих предложениях:
Появляются эти знаменитые «зато»: алкоголик, зато отличный специалист... (А. и Б. Стругацкие);
«Сталин наша слава боевая, Сталин нашей юности полет» оказался тираном и убийцей (В. Токарева. Первая попытка); (строчка из популярной песни о Сталине равна имени «Сталин»);
Собака не взяла след, написала отчет и уехала (Из к/ф «Тайны следствия»); («собака» в данном случае и сама собака, и кинолог, выезжавшие на происшествие);
Вместо «В лесу родилась елочка» - выступление модных московских ди-джеев (в роли дополнения - предложение-цитата) и пр. - позиция члена предложения занята формами, которые осознаются говорящим и слушающим как член предложения только благодаря тому, что занимают соответствующую позицию.
Обычно, говоря о значении предложения, отмечают его интегративные свойства, которые заключаются в том, что смысл предложения «больше» значения составляющих его единиц. Учитывая, что значимость позиции входит в общую семантику предложения, можно прийти к выводу о том, что наращение общей семантики предложения осуществляется не только за счет понятия предикативности, но и за счет значимости синтаксической позиции.
При наличии рассогласования между подлежащим и сказуемым, т. е. при нарушении позиционной значимости, возникают комические употребления, возможные в разговорной речи: Дома у вас готовит... ты? -Дома у нас готовит я. (НТВ, Кулинарный поединок 13.02.2007 г.). В ряде случаев употребление слов в необычном контексте является преднамеренной языковой игрой, в других случаях - ошибочным употреблением, связанным с незнанием существующих норм. Языковую игру отличает установка на комический эффект, нарушения норм в этом случае имеют эстетическую и психологическую ценность, обусловленную особенностями национального менталитета. Поэтому языковая игра, как правило, не поддается переводу.
Обобщая сказанное, отметим, что важным, на наш взгляд, является то, что понятие позиции соотнесено с парадигматикой и синтагматикой, это связывает системные поня-
тия в одно целое. Парадигматические отношения объединяют единицы по их внутрисистемным связям, а синтагматика - это контекстуальное, речевое окружение. Обычно эти два типа окружения языковой единицы рассматриваются раздельно. Своего рода «скрепой», объединяющей эти два важных понятия языкознания, является, в нашем понимании, позиция. Именно позиция является «перекрестком», на котором встречаются парадигматика и синтагматика. Позиция, находясь на пересечении парадигматики и синтагматики, регулирует связь между единицами и создает условия для их соединения. «Позиционный шлюз» ограничивает возможности выражения того или иного компонента композиционной единицы: парадигматический ряд форм, занимающих ту или иную позицию в системе, обусловлен синтагматическими свойствами, т. е. свойствами системы.
1. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990. С. 76.
2. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999. С. 146-179.
3. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании //
Языковая система и речевая деятельность. М., 1997. С. 33.
4. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова // Виноградов В.В. Избр. тр. Лексикология и лексикография. М., 1977.
С. 166.
Поступила в редакцию 21.04.2008 г.
Kasymova O.P. Deviations from language norms and importance of a position. The article is devoted to such actual linguistic problem as a theoretical analysis of deviations from the language system. The examples presented in the article are considered by the author in view of the system concept of a position. In conclusion the author proves that there is a theoretical closeness of such notions as position, paradigmatics and syntagmatics.
Key words: language system, position, paradigmatics, syntagmatics.
Literature
1. Vasiliev L.M. Contemporary linguistic semantics. Moscow, 1990. P. 76.
2. Sannikov V.Z. Russian language as a reflector of language plays. Moscow, 1999. P. 146-179.
3. Scherba L.V. About triple aspect of linguistic phenomena and about experiments in Linguistics // Language system and speech activity. Moscow, 1997. P. 33.
4. Vinogradov V.V. Basic types of lexical meanings of a word // Vinogradov V.V. Selected works. Lexicology and lexicography. Moscow, 1977. P. 166.
СЕМАНТИКА ДИАЛЕКТНЫХ НАИМЕНОВАНИЙ РАСТЕНИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. АКУЛИНИНА1
Н.А. Кирьянова
Статья посвящена определению семантических функций лексем - наименований растений в творчестве тамбовского писателя А. Акулинина. В работе проведен сопоставительный анализ фитонимов. Ключевые слова: диалекты, паслен, василек.
Проблема развития диалектной лексической системы, ее соотношения с лексической системой литературного языка, степени стабильности, сохранности ее специфической части на современном этапе функционирования достаточно актуальна в последние годы.
Русские народные говоры изначально рассматривались носителями языкового
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № Q8-Q4-7Q4Q а/ц.
стандарта как непрестижные формы языка, которые не могут принимать участие в формировании литературного языка, а любое даже незначительное влияние диалектной лексики на языковой стандарт оценивалось специалистами резко отрицательно.
На протяжении последних десятилетий характерной чертой функционировании русского языка стало практически полное исчезновение его территориальных диалектов и замена их на общерусское просторечие. Еще в 1930-е гг. территориальные говоры были
