CC BY
480
финской культуры, как Э. Лённрот, Й.В. Снеллман и Г.З. Юрьё-Коскинен.
23Матиас Александр Кастрен (1813—1852) — относится к числу крупных национальных деятелей Финляндии, основатель финно-угорского языкознания, занимался изучением родственных финскому языков и при финансовой поддержке Петербургской Академии наук совершал научные экспедиции вплоть до Енисея.
24Пассионарная теория этногенеза — гипотеза Льва Гумилева, описывающая исторический процесс как взаимодействие развивающихся этносов с вмещаю-
щим ландшафтом и другими этносами. Пассионар-ность — это непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленное на осуществление каких-либо целей. Цель эта представляется пассионарной особе ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни, счастья современников и соплеменников. Она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождает подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие; она не делает человека героем, ведущим толпу, ибо большинство пассионариев находятся в составе толпы, определяя ее потентность в ту или иную эпоху развития этноса.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Расила, В. История Финляндии [Текст]: [пер. 2. Клинге, М. Очерк истории Финляндии [Текст]:
с фин.] / В. Расила; ред. пер. Л.В. Суни. — Петроза- [пер. с фин.] / М. Клинге. — Хельсинки; Отава, водск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1996. — 294 с. 1990. — 164 с.
УДК 930(091)
М.А. Гулева
ОЦЕНКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧАН КАЙШИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Жизнь и политическая деятельность одного из крупнейших политиков Китая ХХ века — Чан Кайши представляют значительный интерес по ряду причин. Прежде всего, этот человек сыграл важнейшую роль в формировании Китая в сложный период японской оккупации и Второй мировой войны; под его руководством партия Гоминьдан прошла через гражданскую войну и бегство на остров Тайвань; при Чан Кайши остров преодолел отставание от более развитых территорий Китая и встал на путь превращения в экономическое «чудо», представляя альтернативу пекинскому правлению. И, пожалуй, не менее интересной закономерностью является предвзятое отношение к этой личности в советской литературе, где термин «чанкайшизм» приобрел явно негативный оттенок в противоположность «суньятсенизму».
В 1960-70-х годах советские китаеведы начали активное исследование деятельности
Гоминьдана (ГМД) и Коммунистической партии Китая (КПК), расширяя его источниковедческую базу. В начале 1970-х — 1980-е годы были опубликованы монографии таких исследователей, как А.В. Меликсетов, З.Д. Каткова, Ю.М. Овчинников, А.А. Писарев. В центре внимания советских историков неизменно находились вопросы участия КПК в формировании единого фронта, политики партии в национально-революционной борьбе. ГМД на этом фоне оставался вне поля зрения советской историографии. В оценке политики ГМД и его роли в годы революции учитывались лишь отдельные стороны теории и практики ГМД, связанные преимущественно с вопросами сотрудничества с КПК и со всем комплексом проблем единого фронта.
К числу основных исследований, разрабатывающих проблематику первых десятилетий существования Китайской Республики, следует от-
нести трехтомное издание под общим названием «Новейшая история Китая», вышедшее в начале 1980-х годов. Первый том [7] посвящен истории национально-освободительного движения в Китае, которое развивалось в 1917—1927 годах как продолжение борьбы против империалистического гнета и внутренних реакционных сил в условиях, созданных победой социалистической революции в России. Чан Кайши предстает в роли последователя Сунь Ятсена, о его влиянии на политический курс ГМД говорится немного. Анализ деятельности Чан Кайши до 1925 года сводится к перечислению кратких фактов его биографии, нередко в ряду прочих генералов ГМД. На фоне объективного рассмотрения деятельности ГМД участие Чан Кайши в работе партии и армии почти игнорируется. Эта тенденция постепенно меняется по мере того, как роль Чан Кайши в ГМД возрастает. Деятельность Чан Кайши и ГМД рассматривается во многом как антидемократический фон для нарастания активности революционных сил и прежде всего КПК. При анализе причин, побудивших Чан Кайши пойти на сотрудничество с КПК и СССР, рассматриваются в основном такие, как морально-политический и материально-технический потенциал Советской России, а не идеологическая приверженность Чан Кайши [7, с. 244]. Термин «чанкайшисты» приобретает определенно негативную окраску, а аргументация тех или иных действий времени, например Северного похода, приводится с позиций КПК и левых сил ГМД, тогда как доводы Чан Кайши, центральных и правых сил игнорируются либо даются с отрицательной характеристикой.
В первом томе монографии при подробном изложении фактов политической жизни Китая 1917—1927 годов основное внимание сосредоточено на КПК и эволюции левых сил, тогда как ГМД и Чан Кайши, при их возрастающем влиянии и очевидной значимости, отходят на задний план. Справедливости ради необходимо отметить, что деятельность Мао Цзедуна освещена даже в меньшей степени, чем роль Чан Кайши. Вероятно, это обусловлено как соображениями объективности (и Чан Кайши, и Мао Цзедун начали набирать политический вес лишь к концу рассматриваемого периода), так и политической ангажированностью работы, написанной в начале1980-х годов.
Второй том «Новейшей истории Китая» посвящен событиям 1928—1949 годов, т. е. периоду правления в Китае «буржуазно-помещичьей националистической партии Гоминьдан» [8, с. 3]. Как и в большинстве советских исследований, здесь дается обширная фактологическая база, показаны многосторонние процессы, протекавшие в Китае, дано обоснование этих тенденций в рамках советских экономических и политических концепций. Следует отметить объективность исследования в раскрытии причин действий Чан Кайши, не затрагивавших очевидных интересов КПК. Так, назначение прояпонского политика Хуан Фу министром иностранных дел в нанкинском правительстве в марте 1928 года объясняется тем, что Чан Кайши не хотел осложнять отношения с Японией в преддверии Северного похода, который сам по себе вызывал напряженность при императорском дворе. Справедливо оцениваются и мероприятия Чан Кайши по борьбе с милитаристскими правительствами, разбросанными по территории страны, и с японскими оккупантами. Вместе с тем в вопросе об отношениях КПК и ГМД исследование принимает сторону КПК, подводя доказательную базу таким образом, чтобы действия Чан Кайши выглядели исключительно как борьба против КПК вопреки национальным интересам. Такая предвзятость исследования частично объясняется и тем, что в событиях 1928— 1949 годов в Китае был заинтересован СССР. В целом, несмотря на общую объективность данного исследования, оно, как и многие другие работы советских исследователей, изобилует пристрастными оценками действий некоммунистических политиков. Личность Чан Кайши и мотивы его деятельности представлены кратко, особенно по сравнению с работой КПК и Мао Цзедуна. Основным выводом всей монографии стал следующий тезис: «К 1949 г. китайское общество, пройдя мучительный долгий путь, пришло с важными завоеваниями в политической области... Была достигнута независимость. Китайский народ отразил агрессию США, сломил и уничтожил старый полуфеодальный режим Чан Кайши, служивший источником слабости Китая и опорой империализма» [Там же. С. 408].
Тему деятельности ГМД и Чан Кайши в 1920-х годах развивает работа Л.П. Делюсина и А.С. Костяевой «Революция 1925—1927 гг. в Китае: проблемы и оценки» [4]. Анализу подвергаются цели и характер китайской революции, их освещение в исторической литературе, рассмотрены классы китайского общества и их место в революции. Деятельность Чан Кайши рассматривается с позиции его противостояния с КПК, а не идеологических ориентиров; причины частых смен политического курса Чан Кайши остаются за рамками исследования. К числу неоспоримых достоинств этой монографии надо отнести то, что здесь представлен комплексный обзор ситуации в Китае и возможных причин неудачи коммунистов в борьбе за власть в 1925—1927 годах.
Среди работ, посвященных деятельности Чан Кайши, необходимо отметить и статьи о политических теориях ГМД. Примером таких исследований служит статья В.А. Юрсуна «Дай Цзитао о проблеме "отставания Китая"» [10], которая дает краткий анализ взглядов Чан Кайши на взаимовлияние Запада и Китая.
Примерно в одно и то же время в Китае и Советском Союзе были опубликованы биографические труды о Чан Кайши. В КНР его жизнеописания появились в 1986 [11] и 1989 [12] годах, а первым крупным отечественным трудом, посвященным личности Чан Кайши, является монография В.Б. Воронцова «Судьба китайского Бонапарта» [1], опубликованная в 1989 году. В разговоре о советской историографии, связанной с Чан Кайши, нельзя пройти мимо этого исследования и в то же время необходимо иметь в виду некоторую предвзятость точки зрения автора. В монографии представлено типичное для советской историографии восприятие Чан Кайши как нечистоплотного политика, не имеющего собственных взглядов и подверженного влиянию предпринимательских кругов Китая и Запада. Бонапарт был выбран в качестве аналога Чан Кайши по принципу предполагаемого сходства их политических ориентиров. Согласно В.Б. Воронцову, в политике Наполеон руководствовался лозунгом «Коррупция и террор — самое мощное оружие сильных правительств» [Там же. С. 4], что соотно-
сится со временем руководства Чан Кайши. В подтверждение заглавия многие политические ходы Чан Кайши, которые можно трактовать двояко, истолкованы в монографии как антигосударственные и антидемократические. Это касается как военных операций и изменений в партийной организации, так и экономической политики. Например, добровольный уход Чан Кайши в отставку в 1927 году оценивается как хитроумный маневр с целью удержания власти [Там же. С. 83], хотя на этот шаг существуют и иные точки зрения: например, Ю.М. Галенович [3, с. 79—80] говорит о желании Чан Кайши сохранить единый фронт в условиях внешней угрозы. Тайваньский период изучен в гораздо меньшей степени, чем предшествующий ему материковый этап, и охарактеризован следующим образом: «Чан Кайши ощущал за спиной мощную поддержку правых сил США» [1, с. 311], которой объясняется и экономический успех острова, причем наряду с инвестициями США упомянуты роль рабочей силы, вклад интеллигенции, последовавшей за опальным правительством на остров, тогда как роль Чан Кайши сведена к минимуму, а сам он назван «генералиссимусом без армии» [Там же. С. 314], что, безусловно, соответствует истине лишь до определенной степени.
Советская историография о Чан Кайши и периоде его правления в Китае, с одной стороны, представлена множеством статей и монографий крупных исследователей-китаистов, что создает значительную источниковедческую базу для ученых в дальнейшем; с другой стороны, зачастую наблюдается своего рода «подгонка фактов» под заданную теорию. Такой подход вынуждает современных российских авторов с осторожностью воспринимать ряд выводов, ставших для советской литературы общепринятыми фактами. Еще одна закономерность, которую можно наблюдать в исследованиях советского периода, — это отношение к Чан Кайши и его партии не как к самостоятельному политическому явлению, а как к антиподу Компартии, на фоне которого КПК выглядит единственной рациональной политической силой. Хотя всесторонний характер и глубина анализа демократических преобразований в Китае ХХ века в советских работах не подлежит сомнению, некоторые стереотипы,
сформировавшиеся в литературе СССР, должны быть развеяны российскими исследователями.
На фоне значительных перемен в политической жизни России 1990-х годов претерпело изменения и отношение научных кругов ко многим событиям китайской истории ХХ века и, в частности, к фигуре Чан Кайши. Одной из первых отечественных работ, ставящих своей целью заполнение пробела в изучении партии ГМД первой половины ХХ века, является монография Н.Л. Мамаевой «Гоминьдан в национально-революционном движении Китая1923—1927 гг.» [6], где дана подробная характеристика программных положений ГМД, а следовательно, и направлений деятельности Чан Кайши как лидера партии. В наиболее краткой формулировке он представитель крайне правого крыла ГМД, которое после смерти Сунь Ятсена все более склонялось в сторону «буржуазно-помещичьих слоев» [6, с. 186].
Заслуживают внимания выводы автора в выяснении причин, помешавших успешному созданию и существованию единого фронта. В числе основных препятствий сотрудничеству КПК и ГМД в советской литературе традиционно называются неискренность намерений Чан Кайши, его ориентация на Запад и на интересы капиталистов, а также победа правых сил в ГМД вопреки усилиям Сунь Ятсена. В монографии Мамаевой дается иная точка зрения по этому вопросу: причиной неудач единого фронта и нарастания разногласий в его рядах называется тот факт, что программы партий ГМД и КПК сложились позднее, чем начала реализовываться политика единого фронта [Там же. С. 46], т. е. сотрудничество двух партий осложнилось идеологическими различиями уже после того, как КПК и ГМД были вынуждены бороться против общего врага.
Самым заметным сдвигом по сравнению с советским периодом является признание заслуг ГМД в социально-экономической области. Более того, Мамаева доказывает, что некоторые принципы политики ГМД в 1920-х годах, например принцип постепенности и поэтапности в построении сильного государства, были впоследствии восприняты идеологами реформ и открытости КНР. Это свидетельствует о том, что происходит изменение укоренившихся в советский период взглядов на время гоминь-
дановского правления как на нечто антидемократическое и не стоящее внимания.
Уточнение российскими исследователями политической обстановки в Китае 1920-40-х годах с большой очевидностью показало, что необходимо изучать китайские события в комплексе с общемировыми тенденциями. Одной из значительных работ, анализирующих отношения Китая с крупнейшими империалистическими державами, стала монография З.Д. Катковой «Китай и державы. 1927—1937 гг.» [5]. В фокусе этого исследования — связи Поднебесной с США, Англией, Германией, Францией и Японией в сложный послереволюционный период, когда пришедший к власти ГМД вел упорную и небезуспешную борьбу за восстановление суверенных прав, за свободу и независимость своей страны. Неудачи ГМД на международной арене объясняются сложной внутриполитической обстановкой, приводившей к колебаниям в курсе Чан Кайши.
Новой тенденцией в российской литературе стала и иная подача исторического материала о режиме Чан Кайши в учебных пособиях. И нанкинское десятилетие, и тайваньский эксперимент в советских справочниках зачастую становились своего рода фоном для китайской модели коммунизма, не приобретая собственной политической ценности. В учебниках и справочниках последних 20 лет время правления ГМД получило иную окраску. Примером может служить цикл лекций А.П. Попова «Политические системы и политические режимы в Китае ХХ века» [9], исследующих основные этапы и проблемы развития политической системы Китая с 1911 года. Деятельность Чан Кайши рассмотрена в двух главах: «Чан Кайши и его режим власти» и «Политическая борьба в Китае в 30-40-е годы». В отличие от В.Б. Воронцова Попов отнюдь не считает Чан Кайши марионеткой США; напротив, вся его деятельность, по оценке Попова, была направлена на создание таких условий, при которых Китай вышел бы на мировую арену «как единое мощное государство в качестве равноправного партнера иностранных государств» [Там же. С. 34]. Историческая роль второго лидера ГМД, согласно Попову, заключается в том, что части китайской нации была дана
возможность пойти альтернативным путем развития при формальном сохранении китайского гражданства.
В числе разнообразных отечественных исследований выделяются работы Ю.М. Галено-вича, автора многих трудов по политической истории Китая. Среди них наибольшее внимание личности интересующего нас политика уделено в монографии «Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши» [3]. В отличие от большого числа изданных ранее работ в упомянутом сочинении автор ставит перед собой цель изучить жизнь и деятельность Чан Кайши с иных позиций, чем критика и безусловное отрицание положительной роли этого политика в судьбе Китая. В своей работе Галенович одним из первых в отечественной научной литературе расценивает тайваньский этап как один из важнейших для политической жизни Чан Кайши. В разделе, посвященном этой теме, автор подвергает детальному анализу как внутриполитические мероприятия ГМД, способствовавшие укреплению партии и сохранению ею власти на протяжении 50 лет, так и направления внешней политики Чан Кайши.
К числу недостатков монографии Галено-вича можно отнести то, что автор несколько идеализирует Чан Кайши. Некоторые события из его биографии освещены в излишне оптимистическом ключе в отличие от советских работ, где и личная, и общественная жизнь Чан Кайши нередко осуждалась. Кроме того, ряд важнейших неудач Чан Кайши изучен очень кратко, что не позволяет в полной мере оценить ни масштаб этих неудач для ГМД, ни причины и последствия их для самого политика.
Следует отметить, что монография Галено-вича, несомненно, является отправной точкой в отечественной историографии по тематике, связанной с Чан Кайши. Главные выводы работы звучат принципиально по-новому: Чан Кайши был одним из крупнейших лидеров Китая ХХ века, он следовал идеям Сунь Ятсена. На первый взгляд парадоксален еще один итог монографии: именно ГМД и Чан Кайши не позволили Тайваню отъединиться от Китая, хотя, безусловно, именно отношения между ГМД и КПК стали причиной раскола Китая на «материк» и «остров».
Следует выделить итог еще одного исследования Ю.М. Галеновича [2], важный для современной России: если до определенного момента эмоции и горечь затмевали суждение тайваньских политиков в вопросе сотрудничества с Россией, то на нынешнем этапе имеет смысл и для Тайбэя, и для Москвы пересмотреть прошлое и двигаться по пути мирного взаимодействия. Нельзя не отметить справедливость этого вывода с точки зрения политических и экономических интересов России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Российские исследования, имеющие отношение к жизни и политической судьбе Чан Кайши, охватывают широкий спектр тем. Привлекла внимание отечественных китаистов и книга Чан Кайши «Судьба Китая», и другие его труды. В результате более детального анализа деятельности Чан Кайши в современной литературе появляются новые суждения и оценки. С одной стороны, ряд исследователей продолжает традиции, заложенные советской историографией, принимая сторону китайской литературы и объявляя Чан Кайши политиком, приведшим Китай к расколу. С другой стороны, в отличие от советской науки российские востоковеды в своих оценках склонны отдавать больше справедливости ГДМ и Чан Кайши, чем это было принято в СССР по идеологическим причинам. Последние два десятилетия позволили подробно рассмотреть те факты из биографии Чан Кайши, которые до этого оставались малоизученными, в особенности это касается реальных механизмов членства Тайваня в ООН и утраты этой позиции, а также экономической политики ГМД на острове во второй половине ХХ века.
Личность Чан Кайши стала для отечественного востоковедения одним из камней преткновения. На примере того, как деятельность этого политика освещалась в Советском Союзе и позднее в России, можно опосредованно проследить эволюцию российско-китайских и российско-тайваньских отношений. По мере того как они изменялись, менялась и характеристика Чан Кайши в научной литературе. На этом же примере можно выявить и степень влияния идеологических ориентиров на историографию.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Воронцов, В.Б. Судьба китайского Бонапарта [Текст]/В.Б. Воронцов. — М.: Политиздат, 1989. — 336 с.
2. Галенович, Ю.М. Два генералиссимуса: И.В. Сталин и Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши) [Текст]/ Ю.М. Галенович. — М.: Ин-т Дальнего Востока РАН, 2008.- 372 с.
3. Он же. Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши [Текст]/Ю.М. Галенович. - М.: Муравей, 2000. - 368 с.
4. Делюсин, Л.П. Революция 1925-1927 гг. в Китае: проблемы и оценки [Текст]/Л.П. Делюсин, А.С. Костяева. - М.: Наука, 1985. - 288 с.
5. Каткова, З.Д. Китай и державы. 1927-1937 гг. [Текст]/З.Д. Каткова - М.: Вост. лит., 1995 - 278 с.
6. Мамаева, Н.Л. Гоминьдан в национально-революционном движении Китая 1923-1927 гг. [Текст]/Н.Л. Мамаева. - М.: Наука, 1991. - 211 с.
7. Новейшая история Китая. 1917-1927 [Текст]. -М.: Наука, 1983. - 400 с.
8. Новейшая история Китая. 1928-1949 [Текст]. -Там же, 1984. - 440 с.
9. Попов, А.П. Политические системы и политические режимы в Китае ХХ века [Текст] / А.П. Попов. - М.: Экзамен, 2007. - 287 с.
10. Юрсун, В.А. Дай Цзитао о проблеме «отставания Китая» [Текст]/В. А. Юрсун // Проблемы востоковедения. Историография стран Азии: сб. науч. тр. - М.: Изд-во МГИМО, 1979. - С. 3-27.
11. Сун Пин. Цзян Цзеши шэнпин (Биография Чан Кайши) [Текст]/Сун Пин. - Цзилинь, 1986. - 701 с.
12. Ян Шубяо. Цзян Цзеши чуань (Биография Чан Кайши) [Текст]/Ян Шубяо. - Пекин, 1989. - 510 с.
УДК 327(47+480):172.4.022.1
М.А. Саблина
ИМИДЖ ФИНЛЯНДИИ В СССР
Успешность развития финляндской государственности и экономики связана не в последнюю очередь с отношениями с восточным соседом - СССР, а затем Россией. Надо сказать, что первоначально они носили достаточно сдержанный характер. Это было вызванно наследием военного противостояния в 19181919 годах в связи с попытками «экспорта революции» и существенными разногласиями по вопросу о принадлежности Карелии. Не способствовали взаимопониманию между двумя странами и так называемая «зимняя война» 1939-1940 годов, и тот факт, что в 1941— 1944 годах СССР и Финляндия принадлежали к различным военным коалициям. Финляндия была в числе первых государств, официально признавших РСФСР. Это произошло 31 декабря 1920 года, а 23 июля 1923 года были установлены дипломатические отношения между Финляндией и СССР на уровне миссий. Однако после
начала «зимней войны» дипотношения были прерваны, более того, СССР официально признал правительство, сформированное финскими коммунистами во главе с Отто Куусиненом в Петрозаводске. 12 марта 1940 года дипломатические отношения были восстановлены, а правительство Куусинена тихо распустили и все последующие годы старались об этом факте не вспоминать. Но уже 22 июня 1941 года отношения между странами подверглись новым испытаниям. Потеряв в ходе «зимней войны» часть своей территории (такова была плата за сохранение независимости), финляндские власти решили, что могут вернуть утраченное в союзе с Германией. Лишь после окончания войны, 6 августа 1945 года, было достигнуто соглашение об обмене миссиями между СССР и Финляндией.
Во время войн и конфликтов народы, как правило, не видят друг друга иначе, как сквозь
