CC BY
17
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
А.Л. Соломоновская
Новосибирский государственный университет
Отрывок из Корпуса Ареопагитик в переводах X-XI и XIV веков
Аннотация: Статья посвящена рассмотрению двух славянских переводов одного отрывка Корпуса Ареопагитик, выполненных в X-XI и XIV вв. Отмечается достаточно высокая доля общей лексики (42%) и анализируются лексические и некоторые морфологические различия. Рассматриваются такие факторы, повлиявшие на выбор переводчика, как давление языковой системы, требования соответствующей переводческой школы (преславской или афонской) и личностные качества переводчика.
The paper deals with two Slavonic translations of an extract from Corpus Are-opagiticum carried out in X-XI and XIV centuries. Althlough one can observe a certain degree of affinity in the lexis of both translations (42% of common lexemes), the focus of the research is their lexical and morphological differences. The factors influencing the choice of a particular variant are as following: the requirements of the language (dialect), those of a particular literary school (Preslav or Athos), and the linguistic personality and the skill of a particular translator.
Ключевые слова: Корпус Ареопагитик, славянские переводы.
Corpus Areopagiticum, Slavonic translations.
УДК: 811.
Контактная информация: Новосибирск, ул. Пирогова, 2. НГУ, кафедра английской филологии. Тел. (383) 3300862. E-mail: [email protected].
В учительном сборнике, известном в русской научной традиции как Изборник Святослава 1073, а в болгарской - как Симеонов сборник, помещаются вопросы и ответы Анастасия Синаита, в составе которых приводится небольшая цитата из Главы 7 трактата Псевдо-Дионисия «О Церковной иерархии». Сам сборник отражает преславские книжные нормы [Спасова, 1995], и вероятно, перевод этого отрывка принадлежит данной школе.
В разработанном Е.М. Верещагиным виде представления двух переводов одного текста (так называемый «билинеарно-спатический метод) греческий текст и два его перевода - преславский и исайин - выглядят следующим образом:
Frpi Se xoiç loyioiç ë-rc6|mevoa œç œféli|moi
Глаголю же въсл^до^а <-> словеса яко о^сп^шьны
Глаголю же словесемъ посл^д^я яко полезны
въ
■roA|mrcav
сжть
отнюдь
> eWiv en t%Se pirn tœv ayiœv aï -rcpoaeuxai <-> з^ло chMb житии сватыихъ молитвы
cUTb въ семь житш святыхъ молитвы
молитвы
ката тоу8е по семоу
по
сиемъ
трояоу окразоу
ОЕрЛЗ^
е! т; ЧЕрту ефштеуо; 8шршу
иже чктыихъ жела@ даровъ
а|е кто св#|енныхъ желая даровъ
ка1 яро; цетохлп аи>та и на приятье ихъ и къ причастим ихъ
е^ш Черау ехшп ш; т; нравъ чистъ имыи акы
имьство св#|енное им^я яко
оЧке!а; еягууштшу ррахитг|то<; ея! т^уа тшу
своея худости <-> разоумьникъ пришьдъ н^ къ комоу свом оув^д^въ малость пришедъ къ н"Ькоторомоу
0а!шу ау5ршу а^т-й аешу аитОу
пр^подокныих'ъ м@жь молить си
преподокныхъ мужш молить его
оЧ уеуеаба! аиИгрттора нити помо|ьника
нити спомо|ьника
ка! атакетг|у шф!г|6'Паета1 яСутш; и съмолитвьника оусп'кхъ вьс#къ
и съмолитовника ползуетс# всяко
ек тоитои тг|у яааг; отъ того прииметь вс#коу
Ъяерке^теу^у шфёХекху еягсеиСетаг уар шу аЧтеЧ пр^въсход#шоу польз@ полоучить ко ихъ же просить превъсходя|ем пользом получитъ ко ихъ же просить
отъ
вс#
беютатюу 8шршу
кожьствьныихъ даровъ кожественыхъ даровъ
аяо5ехотеу^а аитОу т; беарх^к^; приемл@|и и ногоначалынки
приемлм|еи его когоначалничьскои
ауабОт^то; т; те оЧке!а; еЫарои; еягууштоашг;
клагыни и своемоу клагочьстьноумоу разоумоу
Благости того клагогов^иное раз^м^те
ка! тг; ея!
и с@|оуоумоу о и еже къ
той; Оаюк; аЧ8ой; ка!
кожьствьныихъ соул\ыг1>ни@ и преподокнымъ стыдеше и
тл;
тшу аЧтг|6е1,ашу Черту аЧт^аешу
прошеныихъ чистыихъ прошении просимыхъ свя|енныихъ прошен1а
еяа^уетл; ефеаеш; похвалитель желании хвалное желан1е
катаИл^ои ка! 6еое18ой; еСеш;. Ёат1 уар ка! равьноумоу и коговидьноумоу нравж есть ко и подокное и коговидное имьство есть ко и
ка1
и
и
тоито се се
той; 6еарх1ко!; кр!|таа1 уеуото6етгцтеюу то тс
когонач#льныимъ сждькамъ (и) закономъ /¡установлено яко же когоначалными судовы възаконоположеньно еже
6е!а 8шра
кожия дары
кожественымъ даровъ
тоЧ; аС'юг; той цетаахеЧу еу (пропуск) пр1имати въ
достоинымъ въ еже причаствовати въ
та^е1 чиноу чини
6еояреяетат$ 8шреЧа6а1 81а тшу когол^пьн^емъ даровати когол^потномъ даровати с#
аС!ту той
достоиьныими имъ же е достоиными
|тета8оша1. Таитг|у оиу еЧ т; подаяти се оуко иже
преподавати с1е оуко а|е кто
ат1цаае1 тг|у
кезьчьствжеть
окезчестить
шрау чистое св#|еньное
euKoamiav Kai npoç докрол'Ьше и на клагооудокре^е и къ
aeliav ol^siv окаяное мьн^ние окааннои гордыни
élr|1u6œç
пришьдъ
пришедъ
iKavov
довълныимь
доволна
èautov oïr|6e'ir| npoç
сы самъ Mb/rirn на чьнеть къ секе възьмнить къ
thn 6eapxiKhn
когоначальноумоу когоначальничьскои
omiliav приклиженик кес^д^
Kai tœv oaiœv ùmepfpovhsei Kal mhv e'i
и пркподокьныя да пр^окидить къ семоу же
и преподокныхъ пренекрежеть и оуко а^е
taç
aixhseiç avaC'iaç te
про[м^]шении аште неподокныихъ прошенiя недостоина
Qeou когоу коги
Kai а и
mh
не не
iepaç
чистыихъ
свАфеньна
aithsoi Kai просить и въспросить и
mh
thn
efeaiv
желания
желанiе
auvtovov exoi Kai eaut% оусьрда <-> не имать и секе не протяженно имать и сек^
Si' èautov thj aveniathmovoç соко@ нехытраго
сокою нех^дожьственаго
6eiœv eï
i кожьствьныихъ аште
кожественыхъ а^е
Katailhlov anoteuCetai
тъчьна (то не) полжчить
подокно погрешить
a'ithséœa
прошенiа
прошеша
Г. Кайперт [Keipert, 1988] отмечает некоторые особенности перевода Изборника, в частности, пропуск небольшого отрывка, в котором речь идет о посредничестве «достойных» в передаче божественной благодати, что, по мнению ученого, приводит к нарушению иерархичности, столь свойственной Ареопагитикам. Немецкий исследователь также отмечает и некоторые языковые черты перевода: изменения в порядке слов, передачу одного слова словосочетанием, что было характерно для ранних славянских переводческих школ [Иванова-Мирчева, 1977]. Впрочем, нужно отметить, что переводчик в этом не совсем последователен, так как, передав греческий глагол œf1h6haetai словосочетанием оуспехъ при-иметь, он, стремясь так или иначе перевести все исходные лексемы (что свойственно Преславской и более поздним болгарским переводческим школам), не отказывается от перевода второй части исходного греческого словосочетания (œféleiav), введя таким образом «лишнее слово» в славянский текст. Исайя же передает греческую Figura etymologica соответствующим славянским оборотом œf1h6haetai œféleiav - ползуетсл пользою. Еще одна черта раннего перевода - это отступления от принципа передачи греческих лексем славянскими эквивалентами той же части речи (например, thj oiKeiaç emyvœmœv bpaxuthtoç передается своея худости разоумьникъ с изменением порядка слов и передачей причастия существительным; ср. вариант Исайи - свою оув^д^въ малость).
Несмотря на значительное временное расхождение между двумя переводам, можно отметить значительное сходство их лексического состава: из 147 греческих слов, так или иначе переведенных (включая переданные хотя бы в одном славянском тексте артикли) совпадают переводы 62 (42%) (включая повторяющееся словоупотребление и служебные слова). Одинаково оба переводчика передают различные служебные слова, местоимения, многие христианские термины (молитва, преподобный, божественные дары), т. е. ту базовую лексику старославян-
ского языка, которая вошла в него с первыми переводами и сохранилась почти в том же виде до наших дней. Некоторые совпадения, особенно производных слов, являются следствием пословного перевода, сохранявшего структуру исходной лексемы. Тем не менее, наблюдаются и различия в передаче отдельных лексем оригинала, которые и будут сгруппированы и рассмотрены далее. Объем статьи не позволяет подробно проанализировать их все, поэтому мы ограничимся лишь наиболее яркими примерами каждой группы.
В первую очередь следует отметить различия переводов, обусловленные развитием церковнославянского языка, в частности его видовременной системы, а также словоупотребления. Первая часть следующего микроконтекста иллюстрирует первое из указанных различий, а вторая дает возможность увидеть процессы, идущие в лексической системе церковнославянского языка.
Ё! т; атласе! т^ '¡Брау - оуко иже везьчьствжеть чис-
тое доврод^пие - оуко а|е кто окезчестить св#|еньное Елагооудовреше. Корень и частично приставочная часть обоих славянских вариантов перевода греческого ат^а^т («не уважать, не почитать, унижать) совпадают, наблюдаются различия лишь в суффиксальном оформлении и наличии дополнительной приставки в более позднем переводе, которые обуславливают и видо-временные различия. Обе лексемы зафиксированы в словарях: по данным ССС Еефьствовати встречается в Супр., у Срезневского встречается та же лексема в ее более современном оформлении со ссылкой на Ефремовскую Кормчую. Второй, более поздний, вариант отмечается в Словаре русского языка Х1-ХУ11 вв. в значении «лишить чести, оскорбить» со ссылкой на памятник XV в. Модель образования [без-+ именной корень + -ова] характерна для старославянского языка [Силина, 1974]. Комплекс -ьствова, который А. Вайан рассматривает как сочетание двух суффиксов [Вайан, 1952], а В.Б. Силина как единую морфему [Силина, 1978], образовывал глаголы НСВ. Как отмечает последняя, переходность в этих случаях сопровождается конкретизацией значения (что можно видеть и в современном языке -ср. «чествовать кого-л.» как обозначение определенного ритуала). Греческий глагол можно в данном контексте понять как статично (некто не уважает заведенный порядок), так и динамично (наносит единичное оскорбление своим поведением). Видовременная система церковнославянского языка, прошедшая уже долгий путь за 300 лет между двумя переводами, требовала во втором случае глагола совершенного вида, который и образует Исайя по привычной для него модели (о- + основа + ить). Если рассмотреть более широкий контекст, видно, что в переводе Изборника преобладает несовершенный вид, а у Исайи - совершенный (ср. далее мьн^ти начьнетъ уз възмнить). Вторая часть рассматриваемого микроконтекста содежит два разночтения: чистыи-священный и добролепие-благоудобрение. Рассмотрим сначала первую пару. Оба варианта перевода зафиксированы в ССС в соответствии с греческой лексемой, в том числе и со ссылкой на Супрасльскую рукопись. По данным И. Срезневского, чистыи используется в основном в соответствии с ка6ар0;, хотя в его словаре фиксируется и значение «святой» в соответствии с ЧерО; в творчестве Иоанна Экзарха Болгарского, а также в переводе Григория Назианзина XI в. Ов#фенныи же традиционно отмечен в соответствии с ЧерО; (в словаре со ссылкой на Пандекты Антиоха XI в.).
Как отмечает В.Н. Топоров, индоевропейский корень еще в дохристианскую эпоху в славянских языках приобрел сакральную окраску. Такая «языческая сакральность», возможно, обусловила предпочтение, которое представители восточно-болгарской переводческой школы, в частности Иоанн Экзарх Болгарский отдавали лексеме чистыи в соответствии с греческим ЧерО; и другими словами с тем же греческим корнем. Например, употребление наряду с заимствованием иереи слова чистъ в переводе толкований псевдо-Афанасия Александрий-
ского на Псалтырь отмечает А.А. Алексеев [Алексеев, 1999]; тот же исследователь отмечает, что пара иереи - чиститель является надежным критерием отнесения перевода к Охридской или Преславской школам соответственно [Алексеев, 1980]; Иоанн экзарх Болгарский в переводе Богословия Иоанна Дамаскина использует лексему чистод^тель (в цитате из Корпуса Ареопагитик, где у Исайи впоследствии свАфеннослиЖитель) [Макаров, Мильков, Смирнова, 2002]; Р. Цейтлин [1977] приводит дублеты, переводящие 'Iepeuj иереи, свАтитель, чиститель, причем последний характерен, по ее мнению, именно для преславской школы. Из приведенных фактов можно сделать вывод, что перевод Iepoj и других слов с тем же корнем с помощью -чист- является типичным для Преславской школы и в частности, творчества Иоанна экзарха Болгарского. Впрочем, в некоторых переводах, например, выполненном в рамках той же переводческой школы переводе Номоканона XIV, известном в своем древнейшем списке как Еф-ремовская Кормчая, наблюдается варьирование двух славянских лексем в соответствии с греческим Iepoppeph j - чистол^пьныи и свАфеннол^пьныи.
В Древней Руси, может быть, в связи с так называемым «двоеверием», а может быть вследствие более позднего начала переводческой деятельности корень *svqt воспринимается как вполне адекватный эквивалент соответствующему греческому корню. Так, в древнерусском переводе XI-XII вв. Повести о Варлааме и Иоасафе наблюдается последовательность в употреблении Ka0apoj - чисть и Iepoj - св#ть. В древнерусском переводе XII в. Пандектов Никона Черногорца также регулярно употребляются производные с корнем сват- в соответствии с Iep- [Максимович, 1998]. В более поздних переводах и редакциях, как восточнославянских, так и в южнославянских, отмечается та же тенденция к закреплению чисть за Ka0apoj и св#(тъ)(-фьнъ) за 'Iepoj. В полном славянском переводе Корпуса Ареопагитик, выполненном в рамках Афонской школы, инок Исайя соблюдает уже окончательно сложившуюся традицию перевода вышеупомянутых греческих лексем.
EuKoamia - доврол^ше - вллгооудовреше. Понятия добра, блага и красоты являются центральными для христианства в целом и для философской системы Ареопагитик, в частности. По данным словарей (Вейсман, Sophocles, Lampe, Liddell), из трех греческих лексем (и соответствующих им элементов сложений) - to eu, to aya0ov, и Kaloj - две первые используются в первую очередь для моральной оценки, а слово Kaloj имело не столько этическое, сколько эстетическое значение («прекрасный»). В философской системе Ареопагитик эти два понятия сливаются воедино: «Абсолютное Благо является абсолютно прекрасным, самой красотой» [Бриллиантов, 1998].
На протяжении всей истории христианской славянской письменности перед переводчиками стояла непростая задача разграничить этическую и эстетическую составляющие, не нарушив при этом единства христианского абсолюта. Использование двух вышеуказанных корней на протяжении многовековой истории средневековых славянских переводов демонстрирует постепенное формирование системы, в которой этическая составляющая может передаваться обоими корнями, а эстетическая - лишь одним из них (довро). Уже в первых славянских переводах в соответствии с composita с первым элементом eu использовались сложения с еллго-. Сложение с этим же элементом передавало греческое %apij (вллгод^ть - перевод, характерный для первоучителей и охридской школы, елл-годлть - вариант, характерный для Преславских книжников [Верещагин, 1996; Цейтлин, 1977]). Синонимическими словами и словосочетаниями с корнями благи добр- передавалось существительное apeth (доблесть, добродетель) - так, у Иоанна Экзарха в переводе «Богословия» Иоанна Дамаскина: доврь, довротл,
еллгобольстбо, изволение довро, Елдговоление [Трендафилов, 1996]. Таким образом, на первых этапах переводческой деятельности у славян корни благ- и добр- функционировали как синонимичные, хотя в сложениях преобладал первый из них [см. например, Низаметдинова, 1996]. В кирилло-мефодиевскую эпоху четких различий между благ- и добр- в соответствии с eu- и aga0o- еще не наблюдается. Для передачи третьего из рассматриваемых греческих корней также используется довр- (в ССС приводится довро в соответствии с Kalwj). То же можно сказать и о Преславской переводческой школе, к которой, по-видимому, принадлежит переводчик отрывка в Изборнике 1073 (в рассматриваемом тексте -ауавот^тод - вллгыни, eulabouj - вллгочьстьномоу, euKoamia -доврол^ше). Последний случай, однако указывает на начало формирование «эстетической» семантики элемента довр-. Вторая часть греческого сложения Koamoj наряду со значением «порядок», актуализирующимся в данном контексте, имела значение «украшение». Возможно, на выбор переводчика повлияло именно это обстоятельство. В исторических словарях XI-XIV и XI-XVII доврол^ше приводится именно в значении «красота». Можно констатировать неполную адекватность данного переводческого решения, поскольку в контексте речь идет о благопристойности и соблюдении этических норм. В этом отношении перевод Исайи более точен, хотя его вариант является искусственным и не вошел в исторические словари, оставшись окказионализмом.
Ряд отличий обусловлены принадлежностью переводчиков разным школам, хотя и генетически связанным, так как Преславская школа является «прародительницей» более поздних южнославянских переводческих школ. В частности, более раннему переводу свойственна большая вариативность (например, греческому oaioj соответствуют в его переводе и вожествьныи и пр^подовныи). Исайя же работает в рамках своей переводческой школы, стремящейся к закреплению одного эквивалента каждой греческой лексеме и морфемному соответствию оригинала и перевода. Афонский инок демонстрирует и более зрелое, последовательное отношение к передаче синтаксической структуры, что свидетельствует о более, если можно так выразиться, «филологическом» подходе к переводу, характерном для эпохи Возрождения в западном и Предвозрождения в славянском мире: 'Ikanon eauton oih0eih ppoa thn 0eap%iKhn omilian - довълны-имь сы слм мьн^ти нлчьнетъ къ вогонлчлльноуоумоу привлижению - довол-нл севе възъмнить къ вогонлчллничьскои вес^д^. Прежде всего необходимо отметить разную передачу греческого возвратного местоимения eauton, связанную, вероятно, с разными способами выражения логического субъекта всего предложения. Первый переводчик, передав ei tij - иже, по-видимому, чувствовал необходимость некоторого уточнения (обычно иже функционирует как относительное местоимение, указывающее на предшествующий субъект, или вводит субстантивированное словосочетание, содержащее таковой). Поэтому переводчик Изборника и вводит именительный падеж причастия (от выти) в качестве подлежащего. Исайя же, который передал вышеупомянутое греческое словосочетание лфе кто, не нуждается во введении нового субъекта. По-разному переводчики передают и греческий оборот Acc. Duplex. Аналитической формой будущего времени мьн^ти нлчьнетъ ранний переводчик передает форму oih0eih от глагола oiomai («думать, полагать»). Как и в ряде других случаев Исайя здесь предпочитает синтетическую форму наст.-буд. Времени глагола СВ (ср. везьчьствуть -овезчестить, просить - въспросить), что связано, с одной стороны, с более развитой к XIV в. видовременной системой славянского глагола, а с другой - с выбранной Исайей конструкцией, предполагающей единичное гипотетическое дей-
ствие, описанию которого лучше соответствовал СВ (лфе кто ... възъмьнить ...преневрежеть ... выспросить).
Личность переводчика также играла немаловажную роль в процессе переложения с одного языка на другой. Более ранний переводчик демонстрирует большую свободу творчества. Исайя, в свою очередь, проявляет тенденцию к усложнению морфемной структуры слова по сравнению с греческим оригиналом. Следующий пример показывает большую степень свободы первого переводчика: E^iç - ирлвъ - имьство. Греческое существительное (от глагола e%œ - иметь) сочетает значения «обладать чем-либо» и «иметь какое-либо свойство, способность». В данном случае, в контексте Kai ppoç metoxhv aùtœv e^iv 'Iepàv e%œv) актуализируется второе из них (способность принять причастие). Это хорошо чувствует первый переводчик, который передает рассматриваемое сочетание нрлвъ чисты. Такой перевод можно назвать «эйдетическим», то есть передающим образ, возникающий при чтении греческого оригинала, если пользоваться терминологией А.М. Камчатнова [Камчатнов, 1998]. Как бы не назывался такой подход, переводчик проявляет некоторую свободу творчества, он не следует буквально за структурой греческого слова, создавая точный его слепок, как это делает Исайя. Правда, при этом, раннему переводчику не удалось передать стилистический прием, Figura etimológica, основанный на использовании однокоренных слов, что удалось книжнику XIV в. Калька Исайи была, если так можно выразиться, «мертворожденной». В словарях имьство присутствует только со ссылкой на Ареопагитики и связанные с Корпусом памятники, что не удивительно, поскольку в церковнославянском и древнерусском языках были слова свойство и клчьство с близким значением. Лексема с тем же корнем, но другим суффиксальным оформлением имение (в значении «обладание от природы каким-либо свойством») фиксируется в Изборнике 1073 в соответствии с тем же греческим словом [Камчатнов, 1983]. В дальнейшем, по-видимому, датируемые примерно тем же временем своиство и клчьство взяли на себя это значение, а имение постепенно приобрело современное значение. Что же касается имьство и его словообразовательного варианта имьствие (отмеченного Н.Г. Николаевой в другом трактате Корпуса - «О Божественных именах»), то они так и остались авторскими образованиями, вошедшими в словари лишь благодаря популярности Корпуса Ареопа-гитик.
Хотя в соответствии с принципами его школы Исайя часто калькировал греческие слова, иногда он выбирал вариант, более сложный с точки зрения морфемного состава, чем оригинал: thç 0eap%iKhç âyaôOThtoç - вогонлчллн^и влл-гыни - вогонлчллничьскои вллгости. Возможно, здесь проявляется индивидуальное пристрастие переводчика к более «высокому», по его мнению, стилю, подобающему переводу одного из Отцов Церкви. Впрочем, в переводах Исайи, встречаются оба словообразовательных варианта.
Наконец, переводчики могли по-разному, иногда с определенным на то основанием, а иногда ошибочно понять какое-либо греческое слово, что также порождало разночтения в переводе. Рассмотрим первый случай: Wç oikeiaç èftiyvœmœv bpaxUthtoç - яко своея худости рлзоумьникъ - яко свою оув^д^въ мллость. Греческую форму èftiyvœmœv можно понять и как действительное причастие от epi-yiyvWaKW «познавать», и как омономичное и одноко-ренное существительное со значением «судья, оценщик». Обе эти возможности реализуются в двух славянских текстах. Переводчик отрывка в Изборнике выбрал второй вариант (и таким образом на первый план выходит самооценка человека). Исайя, воспринимая данную форму как причастие, придал этой фразе несколько иной смысл - не постоянно осознаваемое человеком свое место в этом мире, а некое прозрение, вполне возможно, внезапное, под влиянием каких-либо внешних
факторов. Перевод греческой формы существительным или причастием диктовал и соответствующую структуру словосочетания родительный падеж существительного худость в первом случае или винительный прямого дополнения от малость во втором.
В следующем примере более ранний переводчик ошибся в понимании греческой формы: aitjesiacov IspcSv äxjaecv spaivstfjj efeaecg - прошеныпх'ь чнстынхъ прошении похвалнтель желании - проснмыхъ св#1ренныхть прошешл хвллное желлше. Если не учитывать контекст и ударение epaivetjc его можно ошибочно понять как существительное epaivetjc «хвалитель, панегирист», что и делает первый переводчик, внося тем самым некоторую сумятицу в текст. Исайя здесь действует более квалифицированно, чем его предшественник, учитывая непосредственный контекст греческой лексемы и ее форму (Gen. sing. fem. прилагательного).
В целом сравнение лексического состава переводов, выполненных с трехсотлетним временным разрывом плодотворно для изучения истории церковнославянского языка, славянских переводческих школ, а также языковой личности средневекового книжника, так как каждый переводчик руководствовался современными ему нормами и традициями передачи отдельных греческих слов, требованиями соответствующей школы и своими собственными представлениями о стиле и красоте.
Литература
Алексеев А. А. «Песнь песней» в древней славянской письменности: В 2 ч. М., 1980.
Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. СПб., 1999.
Бриллиантов А.И. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены. М., 1998.
Верещагин Е.М. Христианская книжность Древней Руси. М., 1996. С. 1-313.
Иванова-Мирчева Д. К вопросу о характеристике болгарских переводческих школ от IX-X до XIV в. // Старобългаристика. I (1977). № 1. С. 37-48.
Камчатнов А.М. Текстология и лексическая вариативность в Изборнике Святослава 1073 г. и его списках. Автореф. дисс. ... канд. фил. наук. М., 1983.
Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. М., 1998.
Макаров А.И., Мильков В.В., Смирнова А.А. Древнерусские Ареопагитики. М., 2002.
Максимович К. А. Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII в. Юридические тексты. М., 1998.
Низаметдинова Н.Х. Греческие словообразовательные модели в истории русского словосложения // Классическая филология на современном этапе. М., 1996. С. 301-311.
Николаева Н.Г. Словообразовательная синонимия имен отвлеченного значения в языке перевода трактата Дионисия Ареопагита «О божественных именах» (XVI в.) // История русского языка. Словообразование и формообразование. Казань, 1997. С. 182-189.
Силина В.Б. Глаголы с суффиксом -ова- , образованные от имен существительных со значением действующего лица в древнерусском языке XI-XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка. М., 1974. С. 138-155.
Силина В.Б. Глаголы состояния с суффиксом -ова- в древнерусском языке XI-XIV вв. // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М., 1978. С. 53-84.
Спасова М. Откъсите от слова на св. Григорий Богослов в Симеоновом сборнике (по преписа от 1073 г.). Текстологични и лексикални проблеми // Палеобал-канистика и старобългаристика. Първи есенни нициональни четения «професор Иван Глъбов». В. Търново, 1995. С. 43-78.
Топоров В.Н. Об одном архаичном индоевропейском элементе в древнерусской духовной культуре - *svçt // Языки культуры и проблемы переводимости. М., 1987. С. 184-252
Трендафилов Х. Переводы «Богословия» Иоанна Дамаскина в русской и славянской филологии // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 50. СПб., 1996. С. 658-659.
Цейтлин Р.М. Лексика старославянского языка. М., 1977.
Hristova Tsvetelina H. Translations of Pseudo-Dionysius from Historical Perspective: the Excerpts in the Symeonic Florilegium from 1073 Compared to Isaja's Translation (conference paper, unpublished).
Keipert H. Velikyi Dionisie sice napisa: Die Ubersetzung von Areopagita-Zitaten bei Euthymius von Tarnovo // Търновска книжовна школа 2 Ученици и последователи на Евтимий Търновски. София, 1980. С. 326-350.
Словари
Вейсман - Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. М., 1991
Двор. - Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь: В 2 т. М., 1958.
Сл. XI-XIV - Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. М., 1988, 1991.
Сл. XI-XVII - Словарь русского языка XI-XVII вв.: в 26 вып. (издание продолжающееся).
Срезн. - Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: В 3 т. М., 1989.
ССС - Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1999.
Sophocles - Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Period. NY, 1992 (first edition - 1914)
Liddel - Liddel H.G., Scott R. A Greek English Lexicon. Oxford., 1996.
Lampe - Lampe G.W.H., D.D. A Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1961.
