CC BY
104
ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА
УДК 811.163.1
А. Л. Соломоновская
Новосибирский государственный университет ул. Пирогова, 2, Новосибирск, 630090, Россия E-mail: asolomonovskaya@mail.ru
НЕПЕРЕВЕДЕННЫЕ КОММЕНТАРИИ К ПАТРИСТИЧЕСКОМУ ТЕКСТУ КАК СВИДЕТЕЛЬСТВО ЯЗЫКОВОЙ И ДОГМАТИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ СРЕДНЕВЕКОВОГО КНИЖНИКА
В статье рассматриваются непереведенные схолии к Корпусу Ареопагитик в славянском переводе XIV в. и делается попытка объяснить причины отказа переводчика, инока Исайи, от включения конкретных комментариев в славянский текст. Предполагается, что такое решение переводчика свидетельствует о высоком уровне языковой и философской рефлексии славянского книжника и об определенной свободе его действий.
Ключевые слова: старец Исайя, Corpus Areopagiticum, схолия, глосса, Figura etymologica, языковая рефлексия и свобода переводчика.
В последние десятилетия наблюдается растущий интерес к славянскому переводу сочинений Дионисия Ареопагита (Corpus Areopagiticum) в российской и зарубежной филологии. В современной России эти исследования были во многом инициированы Г. М. Прохоровым в ряде работ, опубликованных в 1970-80-е годы [Прохоров, 1976; 1980; 1983а; 1983б; 1985] и монографии 1987 г. «Памятники переводной и русской литературы XIV-XV вв.». В Германии над изданием славянского перевода и словоуказателя к нему успешно работает творческий коллектив (Г. Гольц, Д. Фаль, С. Фаль), Большой интерес к этому славянскому переводу XIV в. есть в южнославянских странах, в частности в Болгарии и бывшей Югославии. Собственно текст, принадлежащий перу автора, известного в Средние века как Дионисий Ареопагит почти на всем протяжении времени его бытования, сопровождался комментариями (схолиями), которые «на все средние века стали неотъемлемой частью корпуса» [Прохоров, 1987]. Данная работа посвящена в первую очередь переводческой технике Исайи, афонского монаха, для которого это предприятие фактически
стало трудом всей жизни, так как он занимался им двадцать пять лет (с 1346 по 1371 г.). Поэтому в работе дается лишь краткая справка об авторах комментариев, обычно приписываемых Максиму Исповеднику, а также не рассматриваются подробно текстологические вопросы, связанные с группировкой комментариев в греческом оригинале и редакциях славянского перевода. В работе делается попытка объяснить причины пропуска некоторых комментариев целиком.
Сейчас уже практически не вызывает сомнений то, что комментарии, которые традиционно приписывают Максиму Исповеднику, религиозному деятелю и философу VII в., в действительности являются компиляцией схолий двух авторов - Иоанна Ски-фопольского (VI в.) и собственно Максима Исповедника. О таком двойном авторстве упоминает русский философ Г. Флоровский [1990], это же утверждал H. U. Balthasar. Однако с уверенностью о роли Иоанна Скифопольского стало возможно судить только с обнаружением рукописей, содержащих исключительно комментарии последнего, что и было сделано немецкой ис-
1 Отождествляемый с одним из учеников апостола Павла философ и богослов, живший приблизительно в V в. н. э., личность которого до сих пор точно не установлена. Является одним из самых влиятельных в средневнековье христианских авторов.
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. Том 8, выпуск 1 © А. Л. Соломоновская, 2010
следовательницей Беатой-Региной Зухла, которая сейчас работает над их изданием. Иоанн Скифопольский сформировал Корпус в том виде, в котором он существует сейчас. Он же написал Пролог, где впервые отождествил автора этих трактатов и посланий, в которых силен дух неоплатонизма, с Афинским епископом и учеником апостола Павла Дионисием, возможно, с целью придать Корпусу больший вес и с помощью авторитета Павла снять сомнения в правоверности Дионисия Ареопагита-философа и теолога. Этой же цели служили и схолии. Позднее, работая с текстом как Корпуса, так и схолий Иоанна, Максим Исповедник добавлял свои собственные комментарии, обозначая их крестом. Впоследствии, в греческих рукописях эти знаки были утрачены и слава комментатора «Великого Дионисия» окончательно закрепилась за Максимом Исповедником [Suchla, 2004].
Переводчик Корпуса на церковнославянский язык старец (или как он сам себя называл, инок) Исайя был известной фигурой в истории сербской православной церкви и афонского монашества XIV в. Его собственные взгляды на соотношение церковнославянского и греческого языков отразились в его знаменитом и часто цитируемом предисловии. Осознавая не только догматическую, но и просветительскую важность своего труда, Исайя не ограничивался относительно пассивной ролью переводчика, он сам выступал в роли комментатора. В работе С. и Д. Фаль (2008) дается анализ некоторых примечаний Исайи и выявляется достаточно широкий круг чтения афонского старца, включающий как переведенные к тому времени на славянский язык памятники («О частях речи» и «Диалектику» Иоанна Дамаскина и «О образах» Георгия Хирово-ска), так и литературу на греческом, в частности, комментарии Иоанна Филопона к Аристотелю и Etymiologicum Magnum, составленный в XII в. византийский этимологический словарь. Особый интерес, как кажется, представляют даже не столько дополнения, безусловно, демонстрирующие ученость Исайи и дающие представление о круге чтения, в том числе не обязательно канонического, обитателя афонского монастыря, сколько те отрывки, которые старец по каким-либо причинам не переводит. Такого рода решение позволяет в определенной степени судить о качестве языковой
рефлексии и об идеологических приоритетах и ограничениях средневекового книжника.
Хотя в литературе неоднократно отмечалось, что переводчик чувствовал себя более свободно при работе с комментариями [Клибанов 1960; Прохоров 1983; Харней-Штурм-Фаль 2003], эта свобода в основном выражалась в выборе того или иного комментария или своем добавлении, а не в технике перевода. Большинство комментариев переведены дословно или с небольшими отклонениями, которые могли восходить и к особенностям оригинала, так как греческие схолии были менее устойчивы, чем основной текст. К сожалению, на момент написания данной статьи автору не доступен реконструируемый греческий текст схолий, поэтому приходится довольствоваться публикацией в Патрологии Migne (PG v. 4) и условно принимать ее в качестве оригинала. Текст схолий, опубликованный в Патрологии, сверялся с фотокопией греческой рукописи 5632 Пантелеймоновского монастыря на Афоне, которую С. и Д. Фаль считают наиболее близкой к оригиналу, имевшемуся в распоряжении Исайи 2. Впрочем, те же исследователи указывают, что он работал, вероятно, с несколькими греческими источниками. Были рассмотрены первые сто комментариев к трактату «О Небесной иерархии», пронумерованные в том порядке, в котором они расположены в Патрологии. Был проведен «промежуточный срез» 50 первых комментариев. Процентное соотношение переведенных, непереведенных, сокращенных схолий и вставок переводчика на этих двух этапах принципиально не изменилось, что позволяет предположить, что и дальше, по мере привлечения все новых и новых комментариев, оно останется приблизительно таким же (см. табл. ниже).
1. Непереведенные комментарии
А. Комментарии, отсутствующие в греческой рукописи 5632
В собранном материале таких комментариев шесть (6 %). Обычно они очень краткие, являясь, вероятно, глоссами лингвисти-
2 Выражаю глубокую благодарность Сабине и Дитеру Фаль за возможность работать с цифровой фотокопией рукописи.
50 комментариев 100 комментариев
Пословный перевод 44% 44%
Непереведенные (нет в греческой рукописи) 6% 6%
Непереведенные (есть в греческой рукописи) 16% 13%
Нет оригинала (маргиналии и вставки переводчика либо восходят к другой рукописи) 6% 5%
Пословный с пропуском 14% 15%
Другое 14% 17%
ческого характера. В некоторых случаях они содержат ряд синонимов (например, к ais%vwj (CH, гл. 2.1), Wj SfiKtov (CH, гл. 3.1), tslstapxiaj (CH, гл. 3.2). Один из пропущенных комментариев (к vooj (СН, гл. 3.2) содержит информацию о диалектных различиях в склонении этого слова. Вероятно, все эти замечания были глоссами, присутствовавшими лишь в некоторых греческих рукописях, на которых основывались позднейшие публикации. Еще одна глосса, также не представленная в афонской греческой рукописи, представляет собой уточняющую ремарку, задающую тон целому ряду комментариев (глосса 'ApologhtiKWj (in defense) к противительному союзу 4 All h в отрывке, в котором обосновывается возможность употребления «низких» образов в применении к небесным сущностям. Как утверждает Дионисий, хотя «нашему уму может возомниться», что небеса полны «множеством неких львов и коней и... птичьими стаями» [Древнерусские Ареопа-гитики: 229], необходимо положиться на мудрость Священного Писания, которое не позволит нам так далеко отойти от истины.
В рукописи 5632 отсутствует и комментарий к следующему контексту (CH, гл. 1.3): Kai osa alla talj oupaviaij mSv ousiaij ■brcepKoam.toj, hmin 5S sumbo-IlKWj papaSSSotai («Так и все прочее небесным сущностям дано надмирно, нам же передано в образах» - перевод взят из [Древнерусские Ареопагитики: 226]). Широкий контекст этого высказывания и противопоставление небесных сущностей земным, с одной стороны и «надмирного» и символического познания, с другой, делают
контекстуальное значение слова Ъявркоа-МЛШ? достаточно ясным, тем более, что одним из значений глагола яараб'ибшмг было «обучать, передавать знания». Рассматриваемый комментарий (или маргиналия), вошедший в конечном итоге в Патрологию Migne, выглядит следующим образом: То ЪяеркоамАш? оик а'1а0г|тй? уо'лтёоу а11а уо^тш? каг Ъяёр тоу ка0° гцта? коацоу (надмирное не чувственно познаваемое, а доступное [чистому] разуму и выше нашего мира [находящееся]). Комментатор обращается к внутренней форме поясняемого слова, а также противопоставляет чувственное познание (а'1а0г|тй? уолтёоу) и чисто рациональное знание, присущее «надмирным сущностям» '(Уо|ТШ?) . Комментарий носит скорее философский, чем теологический характер, поэтому мог быть пропущен в данной греческой рукописи. Разумеется, решить был ли этот комментарий присущ большинству рукописей Корпуса или лишь их небольшой части с определенностью можно будет судить лишь после опубликования всего корпуса греческих схолий.
Б. Собственно непереведенные комментарии
Из ста рассмотренных примечаний тринадцать не были переведены Исайей, хотя оригиналы и присутствуют в манускрипте 5632. Можно предположить, таким образом, что решение не включать тот или иной комментарий в перевод принимал сам Исайя, исходя из своих убеждений и соображений целесообразности. В литературе отмечалось,
что переводчик исключает наиболее «абстрактные спекуляции» [Клибанов, 1960], отрывки из античной литературы и чисто грамматические замечания [Харней-Штурм-Фаль-Фаль, 2003], некоторые из которых, впрочем, отсутствуют уже в предполагаемом оригинале (вернее, одном из нескольких). В доступной автору литературе, однако, не встречается подробного анализа каждого такого случая, чему и будет посвящен данный раздел статьи.
Большая часть непереведенных комментариев (9 из 13) содержат чисто языковую информацию, например, ряд греческих синонимов (arcoKliaij - apovSuaij; aaxr-matiatoj - amopfwtoj) - главным образом в глоссах - или уточнение значения той или иной лексемы. Перевод таких комментариев на славянский язык был бы часто просто бессмысленным. Так, комментарий к уже процитированному отрывку об обитателях наднебесных сфер (гл. 2:2) содержит разъяснение к Kai 'IppSiwv Samwv apo-pSpA.r|pWs0ai, в частности к Samoj. Греческая лексема, являясь отглагольным существительным от Stomal, первоначально означала «(приземляющийся) рой насекомых (пчел или ос)», хотя уже в классический период (например, у Платона) широко использовалась для обозначения толпы, стада или множества. Вероятно от другого, более распространенного слова для множества, pA|0oS, Samoj отличалась, если можно так выразиться, большей плотностью, что и вызвало необходимость комментария: Eamoj Sati to aumPSPlrpwmSvov яА|-0oj (hesmos наполненное множество). Исайя переводит рассматриваемый контекст: конь многыихъ исплън^ти са. С одной стороны, этот перевод, возможно, и не передает всех тонкостей семантики греческого слова, а с другой, такой вариант перевода не требует никаких пояснений для славянского читателя.
Непосредственно следующий за рассмотренным комментарий к Kai to opvi-0Siaj автор схолии разъясняет следующим образом: Olov opvi0oSi5ouj mopfr? Kai SC opvi0wv («похожий на птицу и состоящий из птиц») В Словаре Лидделла греческое прилагательное приводится лишь в притяжательном значении of or belonging to a bird, таким образом, комментарий был не-
обходим для уточнения значения прилагательного. Что касается славянского эквивалента птичии, такого разъяснения он не требовал, так как это прилагательное было и притяжательным и относительным. Возможно, разумеется, что пропуск двух этих идущих друг за другом схолий объясняется простой невнимательностью переводчика или особенностями его оригинала, хотя в рукописи 5632 они расположены в общем массиве с другими, переведенными, схолиями вверху страницы (разворот 9 фотокопии).
Объясняя преимущество «низких» образов божественного перед привычными нам «высокими» (солнце, добро, благо), в главе 2 трактата Дионисий утверждает, что приземленные образы гарантируют, что наш ум не удовольствуется ими, а будет стремиться разгадать их символический смысл. В оригинале значение «удовольствоваться» передается глаголом eviZávw (в словаре Lampe основное значение - settle in (especially of bees), переносное - cause to remain). Интересно отметить, что в этом сравнительно небольшом контексте появляются два греческих слова, первоначально относившихся к пчелам, а затем получивших более широкую употребительность, причем, оба глоссируются. В данном случае автор схолий (или более поздний переписчик) счел необходимым разъяснить значение eviZávw другим греческим глаголом svapomevw, который, если судить по ссылкам в словаре Lampe использовался преимущественно в переносном значении («be content with» приводится со ссылкой на Иоанна Златоуста, Климента Александрийского и Дионисия Ареопагита). Исайя переводит греческую фразу bú НЁСБ#фЁННАЯ въглйкл'ке сло-жешл. Зафиксированный в исторических словарях СВ данного глагола имел прямое значение «вонзить». Можно было бы предположить, что перед нами калька греческого глагола, по крайней мере, структура слова и префиксальное оформление явно калькированы. Славянский вариант не является точной словообразовательной калькой данного греческого слова, так как лишь частично передается внутренняя форма. Тем не менее, по происхождению, это все-таки калька, но другого греческого слова. Несколько позже в этой же главе в таком же контексте используется глагол smPhYnumi - «вколачи-
вать, втыкать», для передачи которого Исайя использует тот же славянский эквивалент. Эту кальку можно считать и словообразовательной, так как Исайя точно передает структуру греческого слова, и семантической, так как такое слово существовало уже в старославянском языке, но в прямом значении. Так или иначе, Исайя вполне удовольствовался своим переводом, не считая нужным как-то его комментировать. В современном русском языке сохраняется данное значение у глагола с другим фонематическим вариантом данного префикса (углубляться).
В некоторых случаях Исайя пропускает целый ряд комментариев, возможно, потому, что они показались ему слишком сложными или техническими. Так, в комментариях к гл. 2:2, в рассуждениях о различных типах образов-символов, Исайя пропускает сразу три схолии подряд (хотя все они присутствуют в рукописи 5632). Обращает на себя внимание то, что первый из четырех рассматриваемых комментариев, помещенных в Патрологии Миня как единая группа с нумерацией от а до 5 (РО, V. 04, 40), хорошо сочетается с несколькими предыдущими, рассматривающими конкретные образы-символы, как бы подытоживая их. Именно так этот комментарий и расположен в славянском корпусе.
Последующие две схолии и глосса связаны с уточнениями того, как функционируют образы-символы, как собственно осуществляется «придание образа безобразному». Решение пропустить данную группу схолий не могло быть продиктовано количественным недостатком славянской терминологии, так как в переводе Исайи есть и отдельное слово для то аимРоЯоу (зилмеше), и два синонима для передачи целого ряда греческих слов со значением «образ» (окрлзъ, зрлкъ). По данным словарей (ССС, Материалы Срезневского, словари древнерусского языка Х1-Х1У и русского языка Х1-ХУ11 вв.), зилмеше используется в основном в соответствии с греческим а|-Мегоу (знак, значок). Исайя регулярно передает аимРоЯоу славянским зилмеше, причем в переводе схолий словосочетание 5га аимРоЯшу передается как зилмеими (ком-мент. к гл. 1.2 (РО, V. 04, 32), так и окрлзы (тв. пад. мн ч.) (коммент. к гл. 1.3 РО, V. 04,
33). В целом, Исайя регулярно передает to aumbolov (из 19 случаев употребления этого слова в тексте трактата и первых ста комментариев в 16 Исайя переводит его как зилмеше и лишь в 3 - как окрлзъ). Более того, в двух контекстах комментариев, где употребляется сочетание tupoç Kai aum-bolov Исайя сохраняет то же соотношение лексем: окрлзъ и зилмеше. Таким образом, терминологической сложности данный комментарий для Исайи не представлял. Как кажется, отказ от перевода в данном случае был сознательным решением переводчика, продиктованным невозможностью стилистически адекватной передачи оригинала. Дело в том, что вся схолия строится на соположении внутренней формы лексемы в самом тексте и слова aumbolov в схолии. Комментарий к sÏKotœç ppopépA/nncai («прилично представлять себе») звучит следующим образом: Dia ti OÛmPoAa twv atupWtwv oi tupoi Kai tWv amopfwtwv ai mopfai, évtaûGa f^aiv («здесь говорит, что посредством символов придается образ безобразному и форма бесформенному»). Выделенные жирным шрифтом слова являются однокоренными (Perf. Med-Pass от ppobailw и существительное от aum-bailw). Такая игра слов никак не могла бы сохраниться в славянском переводе, поэтому Исайя предпочел вообще отказаться от комментария, чем дать его буквальный перевод. Отказавшись от рационалистического комментария к удивительно красивому отрывку основного текста, Исайя сохранил его гармоничность и эстетическую привлекательность.
Рассмотренный комментарий получает логическое и стилистическое продолжение -в противоположность единственно доступному человеческому разуму символическому способу познания божественного, высшие сущности («умы» в терминологии Исайи) могут познавать Бога непосредственно (améawç). Данная греческая лексема комментируется также с использованием ряда однокоренных, близких по значению и одноструктурных слов (прием, известный как Figura etymologica): Toutéati mh ôia méawv tWv tupwv, ail' aGpoœç Kai Kata ppwthv é^iPolhv to ôé ppo-teivouai tautov éati tW ppotiGéaai,
Kai npoßdllovxai. («то есть не через посредство образов, а сразу и с первого взгляда охватывают (букв. протягивают) то, что предстоит перед ними»). Контекст, трудный и для современного переводчика, показался не только слишком сложным и «техническим», но и излишним, так как славянская лексема (непоср^дстьвн^) не требовала такого многословного пояснения.
Еще один непереведенный комментарий (вернее, два соседних комментария, которые в греческой рукописи еще отделены друг от друга отточием, но уже потеряли инициал между ними) касается формы afopiaaaGai (инфинитива от afopi^w) в контексте: всл?
5s afopiaaaGai ХРЛ, xi mev am^v
e'ivai , ihv'Ispapxiav o'iO^eGa (в современном переводе: «теперь надо определить, что мы считаем иерархией»). Греческое afopiZw имело соответствующее значение ("define", "determine", «определить») в классическом греческом (в Словаре Вейсмана приводится со ссылкой на Еврипида (IV в. до н.э.), а в словаре Liddell со ссылкой на другой памятник приблизительно того же времени). Если судить по данным словарей и подсчетов употребления этого слова в НЗ - по данным Thayer (Thayer's Greek-English Lexicon of the New Testament) и Smith (Smith's Bible Dictionary), в новозаветную и более позднюю эпоху это слово употреблялось преимущественно в значении «физического отделения» ("set apart", "separate from") и часто с отрицательной коннотацией - «excommunicate» (отлучить от церкви). Возможно, именно это последнее употребление и обусловило появление комментария, в котором схолиаст объясняет причину появления (eiwGe - «по привычке») и точное контекстуальное значение этого слова: To afopiaaaGai eiwGe 1S-gsiv spi xwv SiaKeKpimevw? opiZome-vwv Kai Siaaafoumevwv (Определять -по привычке говорить о различаемо ограниченных и объясненных). Комментатор фокусируется, с одной стороны, на внутренней форме - так как определить и есть очертить границы предмета, а с другой, - использует традиционный глагол, который в языке НЗ используется в значении философского или ментального отделения (в отличие от физического) - SiaKpivw. Учитывая апологетический характер схолий и стремление их
авторов «сгладить острые углы» и снять любые сомнения в правоверности Дионисия, можно предположить, что схолиаст как бы оправдывает нетрадиционное (для христианской общины византийского периода) словоупотребление «привычкой» образованного в классической Греции Ареопагита. Благодаря этому комментарию или самостоятельно Исайя понимает значение греческого глагола и передает его двумя разными способами (в исследованном нами отрывке Ареопагитик (трактате «О небесной иерархии» и первых 100 схолиях к нему) афорг^ш встречается дважды и переводится рлзл@члти, (в значении «различать») и опр^д^лити в рассматриваемом контексте. Слово опр^д^лити не фиксируется в исторических словарях (ССС, у Срезневского), а в Словаре Х1-ХУ11 вв. присутствует, но в других значениях и со ссылками на гораздо более поздние памятники). Таким образом, можно предположить, что в данном случае перед нами удачная семантическая калька Исаии, вошедшая, в конечном счете, в современный русский язык. Калька именно семантическая, а не словообразовательная, поскольку приставка здесь выполняет чисто грамматическую функцию, а смысловую нагрузку несет корень пр^д^лъ - эквивалент оро? («граница, рубеж»). Семантический характер калькирования подтверждается и тем фактом, что опр^д^лити соответствует в переводе Исайи целому ряду однокоренных глаголов: бюр'г^ш, ор'г^ш, афорг^ш, Поскольку слово было новообразованием, за ним не было «шлейфа» каких бы то ни было коннотаций, что делало перевод соответствующего комментария совершенно излишним.
Тесно связанный с предыдущим комментарий к оготеба («мы считаем») также остался не переведенным. Этот комментарий (Ката когуои то оготеба 1уа егл, оготеба '1ерар%'1ау егуаг каг тгуа оготеба оплуаабаг - мы считаем, относится как к тому, что такое иерархия, так и к тому, какая от нее польза) подчеркивает отнесенность данного глагола не только собственно к тому, что является иерархией, но и к следующему отрывку основного текста -«какая от нее польза». Как кажется, необходимость комментария в оригинале и его отсутствие в переводе связаны с особенностя-
ми постепенно складывавшейся в XIV в. системы знаков препинания, которые на протяжении всего средневековья употреблялись достаточно хаотично. Систематизацию пунктуации связывают с деятельностью братьев Мануциев и в целом с развитием книгопечатания. Вопрос о знаках препинания в переводе Исайи заслуживает отдельного рассмотрения, хотя даже при беглом прочтении видны определенные закономерности, например, вполне осмысленное и почти современное употребление запятой. Именно этот знак и ставит Исайя в данном отрывке текста самого трактата в соответствии с точкой посредине строки (такая точка - знак отдыха (или паузы) по Дионисию Фракийскому). Возможно, комментатор греческого текста, истолковал данный знак как знак окончания синтагмы и счел необходимым пояснить, что «мы полагаем» относится как к предыдущему, так и к последующему контекстам. Славянский же переводчик в тексте самого трактата связывает микроконтексты союзом ли, что позволяет ему обойтись без дополнительного комментария.
Рассмотренные выше непереведенные комментарии интересны тем, что позволяют заглянуть в творческую лабораторию переводчика, сделать предположения о языковой рефлексии просвещенного инока. Но среди отсутствующих в славянском переводе схолий есть и такие, которые, можно предположить, могли быть неоднозначно восприняты православным читателем, а потому остались за рамками перевода.
В самом начале трактата Дионисий цитирует отрывок из Послания к Римлянам апостола Павла (Рим. 11:36): Каг уар 8% аьтоЪ яаута ка! 8г? аитоу (Ибо от Того все и в Том). Выделенную курсивом часть цитаты автор схолий комментирует: Таита яер1 тои Уюи 08о1оуе1 («поэтому о Сыне учит»). Появление такого комментария вполне понятно, если учесть источник цитаты. Послание к Римлянам посвящено роли веры Иисуса Христа в спасении человека. Если перед нами именно комментарий, а не поздняя глосса, то можно предположить, что для схолиаста У1-У11 вв. и православного монаха XIV в. он звучал по-разному: между ними лежали несколько веков споров о нисхождении Духа Святого от Сына, внесенное изменение в символ веры, раскол
церкви на православную и католическую во многом именно из-за положения о filioque и почти четыре века раздельного и далеко не всегда мирного сосуществования двух конфессий. Разумеется, это предположение требует дальнейшего подтверждения, но представляется вполне вероятным, что стремление избежать возможного недоразумения и побудило Исайю отказаться от перевода данной схолии, которая присутствует в греческой рукописи 5632. Другой пример подобного рода - пропуск комментария к слову sumfuwj (Avti tou omofuwj, auYgenwj). В этом комментарии приводятся слова, объясняющие обе части толкуемой лексемы - и приставку, и корень. Подобный случай рассматривался выше. Но, возможно, причиной пропуска комментария были не трудности собственно перевода, как в случае с aúmbolov, а стремление переводчика избежать даже возможности «неправильного», то есть не вполне догматического толкования. Хотя контекст гл. 1:2 трактата не предполагает никакой трини-тарной тематики (речь идет о символах божественного, доступных человеку в силу их тварной, материальной природы), сама терминология схолии могла вызвать некоторые подозрения в отношении если не самого Ареопагита, то его греческого комментатора. Все три лексемы (комментируемая и две комментирующие) имеют приблизительно одно и то же значение: «одной природы», но одна из них omofuwj, которую не употребляет Дионисий, предпочитая ей sumfuwj, имел непростую историю. Это слово употребляется для обозначения единой природы всех ипостасей Троицы, в частности Отца и Сына - и отрицается в рамках арианской ереси (в Словаре Lampe приводится соответствующий контекст из антиарианского сочинения Дидимуса Слепого (Александрийского)). Поэтому комментарий мог быть воспринят как косвенное указание на попытку «привязать» Дионисия к арианству, а потому Исайя предпочел воздержаться от перевода данной схолии (или маргиналии).
Таким образом, попытка реконструировать причины, по которым Исаия отказывается от перевода того или иного комментария, показала, что славянский переводчик XIV в. не был просто своего рода переводческой машиной, механическим перелагателем исходного текста. Перед нами талант-
ливый филолог, тонко чувствующий особенности греческого и церковнославянского языков, знаток богословской терминологии, умеющий дипломатично обходить «острые углы» догматической полемики, но самое главное - чувствующий себя свободным если не в технике своего перевода, то в выборе, переводить ли данный отрывок вообще. Опуская или добавляя от себя какие-либо маргиналии, он выступал полноправным соавтором своих греческих предшественников - комментаторов Арео-пагитик - и предвосхищал сложную историю Корпуса и комментариев к нему в Древней Руси.
Список литературы
Клибанов А. И. Реформационные движения в России. М., 1960. 410 с.
Макаров А. И., Мильков В. В., Смирнова А. А. Древнерусские Ареопагитики. М.: Кругъ, 2002. 587 с.
Прохоров Г.М. Автограф старца Исайи? // Русская литература. 1980. № 4. С. 183-185.
Прохоров Г. М. Греческие эпиграммы в славянском переводе XIV в. и в русской рукописной традиции // Духовная культура славянских народов. Л., 1983.
Прохоров Г. М. Комплекс жанров в корпусе сочинений Дионисия Ареопагита // Проблемы литературных жанров: Материалы IV Науч. межвуз. конф. Томск, 1983. С. 7-8.
Прохоров Г. М. Корпус сочинений с именем Дионисия Ареопагита в древнерусской литературе (проблемы и задачи изучения) // ТОДРЛ. Л.,: Наука, 1976. Т. 31. С. 351-361.
Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы XIV-XV веков. Л.: Наука, 1987. 293 с.
Прохоров Г. М. Послание Титу-иерарху Дионисия Ареопагита в славянском переводе и иконография «Премудрость созда себе дом» // ТОДРЛ. Л.: Наука, 1985. Т. 38. С. 7-41.
Флоровский Г. Восточные отцы IV-VIII вв. Corpus Areopagiticum. 4-е репр. изд. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1999. С. 95-117.
Харней Ю., Штурм Г. Фаль Д., Фаль С. Метафизика предлогов: повторяющиеся непонятные маргиналии в древнейшей рукописи славянского перевода творений Дионисия Ареопагита // ТОДРЛ. СПб.: Наука, 1990. Т. 54. С. 116-122.
Fahl S., Fahl D. Der Starec Isaja als Leser. Scholien und Scholienfragmente unbekannter Herkunft in der ersten vollstandigen Kirchen-slavischen Ubersetzung des Corpus Areopagiticum // ТОДРЛ. СПб.: Наука, 2008. Т. 58. С.87-99.
Suchla B.R. The Greek Corpus Dionysia-cum Areopagiticum and its Reception in the Byzantine Tradition // Неоплатонизм и хри-стиянство: Сб. науч. ст. / Под ред. на Иван Христов. София, 2004. Ч. 2: Византийска та традиция. C. 9-62.
Список словарей
ССС - Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред. Р. М. Цейтлин, Р. Вечерки, Э. Благовой. М., 1999.
Миклошич - Miklosich F. Lexicon palaes-lovenico-graeco-latinum. Vindobonae, 18621865.
Срезн. - Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. М., 1989, т. 1-3
Сл. XI-XIV - Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. М., 1988, 1991.
Сл. XI-XVII - Словарь русского языка XI-XVII вв.: В 26 вып. (издание продолжающееся).
Вейсман - Вейсман А. Д. Греческо-рус-ский словарь. М., 1991.
Двор. - Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь М., 1958. Т. 1-2.
Фасмер. - Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1987. Т. 1-4.
Lampe - Lampe G. W. H., D. D. A Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1961.
Liddel - Liddel H. G., Scott R. A Greek English Lexicon. Oxford, 1996.
Sophocles - Sophocles E. A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Period. N. Y., 1992 (1st ed. - 1914).
Thayer's Lexicon - Thayer J. Greek-English Lexicon of the New Testament. Harvard, 1885.
Smith's Bible Dictionary Online -http://www.biblestudytools.eom/dictionaries/s miths-bible-dictionary/
Список источников
Patrologiae Cursus Completus. Series Grae-ca. Compiled by J.-P. Migne. Vol. 4. 1837. Col. 29-53.
Греческая рукопись сочинений Дионисия Ареопагита #5632 (Пантелеимоновский монастырь, Афон) (фотокопии).
Славянские рукописи Ареопагитик: БУ1/6 Крс (ГПНТБ СО РАН) (фотокопия); Гильф. 46 (РНБ) (фотокопия).
Материал поступил в редколлегию 30.04.2010
A. L. Solomonovskaya
UNTRANSLATED COMMENTARIES TO A PATRISTIC TEXT AS THE EVIDENCE OF LINGUISTIC AND DOGMATIC REFLECTION OF A MEDIEVAL SCHOLAR
The paper presents an attempt to explain possible motives behind the decision of a Slavonic translator of Corpus Areopagiticum to omit certain scholia or marginals in his translation. The translator, Starets Isayia, omitted the scholia referring solely to Greek word usage and etymology as well as those commentaries that might have reminded heretical teachings, thus demonstrating high level of linguistic reflection and diplomatic approach to dogmatic controversies.
Keywords: Corpus Areopagiticum Slavicum, scholia, marginal, translator's linguistic reflection, translator's freedom.
