CC BY
146
УДК 801.82
ОТРАЖЕНИЕ ВОСТОЧНЫХ ПОЭТИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ «ГАЗАЗИЛ» И «ПО СЛУЧАЮ КУРБАН-БАЙРАМА»
Ш. БАБИЧА
© Ф. Ш. Сибагатов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 66 43.
В статье рассматривается влияние восточных поэтических традиций на творчество Ш. Бабича. На основе произведений «Газазил» и «По случаю курбан-байрама» раскрывается влияние этих традиций на идейно-тематическое обогащение содержания произведений.
Ключевые слова: арабо-мусульманская культура, суфизм, Ш. Бабич, поэма, сюжетнокомпозиционная последовательность.
До 20-х гг. ХХ в. башкирская литература, как и многие тюркоязычные литературы, формировалась и развивалась в тесном взаимодействии с традицией Востока. Вследствие этого влияние восточных поэтических традиций на сюжетно-образные и мотивные ряды башкирской литературы требует серьезного литературоведческого осмысления.
Влияние сюжетно-композиционных особенностей арабо-мусульманских литературных традиций на башкирскую литературу особенно четко заметно на примере творчества Шайхзады Бабича (18951919). Автор часто обращается к кораническим и послекораническим легендам. Творчески переработанные, они получали новую смысловую нагрузку, неся при этом (на уровне символов и архетипов) еще и основную. Таким образом, влияние этих произведений на читателей еще более усиливалось.
Поэма «Газазил» (1916) основана кораническом сюжете. Однако здесь для поэта важнее идея-тематика легенды и только затем - сюжетнокомпозиционная последовательность. Поэтому он не останавливается на истории сотворения Адама, а начинает с середины коранической легенды - с обращения Аллаха к ангелам с требованием подчинения воле первочеловека.
На наш взгляд, в данном случае на такой авторский подход к использованию легенды можно обосновать двумя гипотезами: а) автор не стремится повторить легенду: его сюжет и так хорошо всем знаком; б) данная легенда повлияла не напрямую, а вторично, то есть через другие произведения. Скорее всего, здесь ощущается влияние послекорани-ческих преданий. Эту мысль подкрепляет тот факт, что здесь главного героя произведения зовут Газа-зил, а не Иблис. «Послекораническое предание уделяет большое внимание различным вариантам истории Иблиса до его падения. Рассказывается, что звался ‘Азазил или ал-Харис и был послан с небес, чтобы подавить на земле мятеж джиннов. Возгордившись своей победой и тем, что он господствовал над всей землей (отсюда еще одно его имя - ал-Хакам), он и ослушался приказа Аллаха» [1, с. 82]. Ощущается также хорошее знание автором «Шахнаме» Фирдоуси.
В поэме заметно хорошее знание автором суфизма и суфийской литературы. Например, мотив распространения первогреха. По мнению автора, первый на земле грех начинается не от плодов запрещенного плода, как в Коране, а от волосинок бороды и усов Иблиса. Он соблазнил людей рассказом об их божественном происхождении [2, с. 132]. По представлению суфиев, грех (нафс) рождается именно внутри человека, в его душе.
Волосинки Иблиса, попав внутрь людей, начинают влиять на их психику. Они начинают терять головы, забывают нормы этикета, их охватывает общий психоз:
Черствеет сердце в людях и звереет.
А колосок все зреет, зреет, зреет!..
И вот в людях первый урожай:
Про честь они забыли и про совесть... [2, с. 133] Второй момент, который отличается от коранического, это сюжетный отрывок, связанный с мотивом «живой воды» - «абе-л хайат» (дословно: вода жизни). Здесь заметны отголоски влияния персидской культуры. Еще С. И. Руденко и Н. К. Дмитриев указали на наличие иранского субстрата в башкирской культуре [3].
В ответ: «Сосуд божественный. Божра.
Он ценен был не тем, что был красивым -Любая грань - волшебная игра...
О нет! Он ценен был своей водою Живою, что бессмертие дарит...» [2, с. 136]. Этот редкий сюжет в башкирской литературе не получил особого распространения, как и в мировой культуре. В основном встречается в народном творчестве. Своими корнями он уходит в глубь веков. Например, его можно встретить в шумероаккадском мифе «Г ильгамеш», сочинении арабского историка ат-Табари «Тарих ар-расул вэ ал-мулюк». Также мотив «живой и мертвый воды» встречается в волшебных сказках многих народов. Самый ранний эпизод, связанный с сюжетом живой воды, отражен в башкирском эпосе «Урал-батыр» [4]. Некоторые ученые утверждают, что это не только сюжетный отрывок, а лейтмотив. «Особенно яркое воплощение в башкирских сказках и эпосе находит мотив поиска живой воды. Если в сказках ее ищут
990
ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
для воскрешения погибшего батыра (как, впрочем, и Искандар мечтает с помощью живой воды добраться до собственного бессмертия), то герой башкирского эпоса Урал стремится победить смерть во имя вечной жизни природы» [5, с. 165].
В эпосе «Урал-батыр» мотив поиска живой воды получает особую интерпретацию. Урал отправляется на поиски «живой воды» не ради собственного бессмертия, а чтобы сделать вечными землю, родную природу и народ. Он сам не пьет ни капли, а окропляет водой мертвую почву и возрождает ее.
Поэма «Газазил» охватывает большой промежуток времени - с доисторических (мифических) времен до наших дней. Здесь также можно указать влияние арабо-мусульманской культуры - традиций «всеобщих историй». Коранический сюжет гармонично переплетается с авторской фантазией и элементами народного творчества. В конце поэмы лирический герой получает телеграмму:
Остолбенел я, получив со свистом По ветру телеграмму от Иблиса:
«На Каф-тау завтра юбилей,
Приезжай как представитель от людей;
Я послал тебе гифрита - оседлай,
Обязательно на праздник приезжай!» [2, с. 142]. Этот мотив также связан с суфийской символикой и философией. По мнению Сухраварди, подъем на гору Каф «символизирует внутреннее путешествие к центру своего бытия», То есть, в конце поэмы герой хочет уяснить свой суть. «В произведениях Сухраварди описывается также и восхождение на гору Каф, «откуда стекает Источник Жизни (странствии к нему - путь через просторы души. - В. Б.) ... /гору/, возносящуюся выше видимых небес» [6, с. 194]. Здесь мы можем привести параллель с башкирскими народными сказками, которые дополняют приведенные нами утверждения. Говорится также, что живая вода находится за горой Каф. Обычно за живой и мертвой водой отправляется ворон. Например, сказка «Алтынсэс» /Золотой волос/.
По мнению В. И. Брагинского, «На Кафе находятся волшебные страны, созданные из драгоценных материалов и населенные джинами, пери, дивами; здесь же обитают ангелы, неустанно славящие Творца, а на вершине Кафа обитает Симург (или Анка) - символ Всевышнего в персидских суфийских аллегориях» [6, с. 191]. Например, в произведении Ф. Аттара (1148-1220) «Мантик ат-тайр» /«Беседе птиц»/ птицы в поисках правды летят за горы Каф к царю Симургу. Эта цель - познание истины. Только непоколебимые из них, тридцать птиц, которые символизировали подлинных подвижников суфизма, несмотря ни на какие препятствия, познав самих себя, увидели бога - Симурга.
Подобную трактовку характера познания находим и в западной культуре и фольклоре. Например, Карл Г. Юнг, анализируя одну эстонскую сказку, писал, что мудрый старик, который встре-
тился на пути, посоветовал мальчику «спокойно продолжать странствие, двигаясь все время на восток, и обещал, что через семь лет тот достигнет большой горы, символизирующей абсолютное счастье. Размер и возвышенность горы предвещает зрелую личность. (Гора представляет цель странствия и подъема, поэтому психологически она часто означает Самость») [7, с. 27-28].
Исходя из сказанного, можно предположить, что гора Каф в мифологическом плане в некоторой степени символизирует определенный рубеж в духовном развитии личности. Это может означать не гору, в общепринятом смысле этого слова, а определенный рубеж в духовном просветлении лично -сти, возвышении его и т.д. Например, в башкирском народном творчестве если человек во сне поднимался на гору, считали это как намек на благоприятное будущее (благосостояние, моральный подъем, успех).
Таким образом, можно утверждать, что в поэме «Газазил» гармонично переплетаются кораническая и послекораническая легенды, суфийская мифология и авторская фантазия.
Вторая кораническая легенда, которая занимает определенное место в творчестве Ш. Бабича -это предании о посланнике Аллаха Ибрахиме и его сыне Исма‘иле. Ибрахим относится к числу немногих библейских пророков, особо почитаемых исламе. Его имя часто встречается в Коране: [6: 75-83], [19: 42-50], [21: 53-73], [37: 83-110], 14 сура -«Ибрахим» [14: 1-52].
Среди народов Арабского полуострова и мусульман бытует большое количество преданий, связанных с его именем. Он почитается и как основатель (в некоторых случаях - восстановитель) древнейшего храма ал-Ка‘ба, и как преданный Аллаху всей душой человек.
У Ибрахима долгое время не было детей, и он, не выдержав, взмолился Аллаху с просьбой ниспослать ему ребенка. Его желание было исполнено - вскоре в их семье родился мальчик. Его назвали Исма‘ил. Это - послекораническая легенда. В коранической легенде мы наблюдаем небольшое отличие. Однажды в дом Ибрахиму зашли незнакомые люди, и он приготовил гостям угощение -жирного ягненка. Во время трапезы он увидел, что их руки не касаются еды. Увидев его страх, пришельцы объяснили Ибрахиму, что они ангелы и сообщили ему радостную весть - о рождении мудрого сына. «Услышав об этом, жена Ибрахима стала громко смеяться, ведь она «старуха бесплодная», да и он - старик. Ангелы же напомнили Ибрахиму, что все - во власти Аллаха, и подтвердили, что родится сын Исхак, у которого будет большое и знаменитое потомство» [8, с. 81-82]. Только из контекста коранической легенды можно предположить, что был у него и старший брат. Правда, имя Ис-ма‘ила только один раз упоминается в Коране, в суре «Маръям»: « И вспомни в книге Исма‘ила:
поистине, он был правдив в обещанном и был посланником, пророком. Он приказывал своей семье молитву и милостыню, и был у Господа своего угодным» [19: 54/55-55/56].
Далее сюжеты послекоранической и коранической легенды совпадают. Однажды Ибрахим увидел сон, что приносит в жертву своего сына. Он понял, что это требование Аллаха совершить подобное жертвоприношение. Утром о своем странном сне он рассказал сыну: «Сынок мой, вижу я во сне, что закалываю тебя в жертву, и посмотри, что ты думаешь». Он сказал: «Отец мой, делай, что тебе приказано; ты найдешь меня, если пожелает Аллах, терпеливым» [37: 102/101-102]. Об этом повествуется в суре «ас-Сафат» [37: 83-110]. Своими корнями эта кораническая легенда уходит в древнеиудейскую мифологию и Библию (Книга Бытия. Глава 22).
Стихотворение Ш. Бабича «По случаю Курбан-байрама» (1918) основано на сюжете этой легенды, но начинается с середины предания - с приказа Аллаха Ибрахиму с требованием приношения в жертву своего сына и его приготовлением к этому. Все эти события уместились в одну строфу стихотворения:
Принеси жертву сына, ая Ибрахим,
Услышав с неба возглас Божий.
С божьим именем милосердным Трет он шею Исмагила.
(Подстрочный перевод автора).
Дальнейшие события в стихотворении особо не отличаются от сюжета коранической легенды. Узнав о намерении отца принести его в жертву, Исма‘ил принял эту весть спокойно, даже стал успокаивать Ибрахима (см. суру «ас-Сафат» [37: 102/101-102].
Оставь, отец, не плач, спокоен я, рад Получи благословение Всевышнего,- сказал Исмагил...
(Подстрочный перевод автора).
Вторая строфа произведения, как мы видим, созвучна вышеуказанным аятом суры.
Требование Аллаха принести Исма‘ила в жертву и согласие его отца безропотно исполнить это давно вызывает спор среди мусульманских богословов. Если, как сказано в Коране, Аллах всевидящий, почему он решил таким образом проверить Ибрахима?! Второй вопрос, тоже спорный, почему Ис-ма‘ила заменил молодым барашком? По мнению богословов, подобным образом указывается на гуманность ислама. Поэтому увидев чистые намерения
Ибрахима, Аллах дальше не стал испытывает его. Этот сюжетный отрывок коранической легенды интерпретирован Ш. Бабичем следующим образом: Вдруг раздался глас: «Преданный раб!
Вещает: спаси святого Исмала,
Вместо него принеси жертву,
Говорит: Ниспослали тебе ягненка.
Таким образом, в данном случае авторская идея-тематика, сюжетная последовательность и художественные приемы описания в основном были подчинены сюжету коранической легенды, т.е., на первый план вышла нормативность, а не авторская индивидуальность. Это тот случай, о котором по отношению к нормативности древней и средневековой русской литературы академик Д. С. Лихачев писал: «Он (литературный эпитет - Ф. С.) слагается из представлений о том, как должен был совершаться тот или иной ход событий, из представлений о том, как должно было вести себя действующее лицо сообразно своему положению» [1, с. 90].
На основе этой религиозной легенды среди народов Арабского полуострова возник праздник жертвоприношения. В данном случае под термином «религиозная легенда» мы в первую очередь подразумеваем древнеиудейские предания. Приношения человека в жертву существовали в древнейшие времена, например, до зороастризма. Можно предположить, что в этом случае заложена внутренняя полемика с предыдущими более жестокими религиями, отголоски которой сохранилась в памяти народа.
Таким образом, в творчестве Ш. Бабича отчетливо просматривается влияние восточных, арабомусульманских поэтических традиций.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1981.
2. Бабич Ш. Весенняя песнь. Уфа, 1995. 304 с.
3. Руденко С. И. Башкиры. Историко-этнографический очерк. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка.
М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948.
4. Урал батыр // Башкирское народное творчество. Т.3. Уфа: Китап, 1998. 117 с.
5. Хусаинов Г. Б. Башкирская литература Х1-ХУШ вв. Уфа: Гилем, 1996. 192 с.
6. Брагинский В. И. Символизм в суфийского пути в «Поэме о море женщин» и мотив свадебного корабля // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М., 1989.
7. Карл Г. Юнг. О феноменологии духа в сказках // Урания. 1994. №2.
8. Пиотровский М. Б. Коранические сказания. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы,1991. 219 с.
9. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967. 372 с.
Поступила в редакцию 07.06.2011 г.
