CC BY
136
Об авторе
И.С. Руднева - аспирант, Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, rudnewa@bk.ru
УДК 80.015.
ОТРАЖЕНИЕ ТИПОВ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ ПРОЗЫ Л.Н. ТОЛСТОГО В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ КОНЦА 1950-х - СЕРЕДИНЫ 1880-х гг.
Г.Ф. Хасанова
В работе рассматривается воздействие традиций цикла «Севастопольские рассказы» и эпопеи «Война и мир» Л.Н. Толстого на творчество писателей фронтового поколения. На материале произведений Л.Н. Толстого, повестей и романов Г. Бакланова, Ю. Бондарева, А. Ананьева выявляется типология персонажей («труженик войны», «маленький Наполеон», полководец кутузовского типа, герой, восходящий к образу Пети Ростова).
Ключевые слова: традиция, военная проза, типология героя, концепция личности.
М. Заградка определяет толстовскую традицию как «супертрадицию», как «тип реалистического искусства вообще» [1, с. 11]. Несмотря на большое количество работ, посвященных проблеме толстовской традиции в прозе о Великой Отечественной войне, вопрос о влиянии типов солдат и офицеров, описанных в произведениях Л.Н. Толстого, на становление и развитие образной системы прозы фронтового поколения требует уточнения и обобщения.
Военная проза успешно разрабатывает тип «труженика войны», полководца кутузовского типа, «маленького Наполеона», «тылового аристократа», героя, сближающегося с образом Пети Ростова.
Г.Я. Бакланов отмечал, что «за Тушиным целая литература пришла в мир» [2, с. 344]. К типичным «труженикам войны» можно отнести полковника Прищемихина (Г. Бакланов «Июль 41 года»), солдата Ефима Сафонова (А. Ананьев «Танки идут ромбом»), Бульбашока (Ю.Бондарев «Батальоны просят огня»), сержанта Кудрявчикова (А. Злобин «Самый далекий берег») и др. Для этих героев война представляется как тяжелая ежедневная работа, которую необходимо завершить ради восстановления мира. Создавая образы тружеников, авторы нередко используют прием противопоставления неприметной внешности человека его силе духа, что также является свидетельством влияния прозы Л.Н. Толстого, для героев которой, как отмечал А.И. Кузьмин, «характерен контраст неприметной внешности и высокого героического духа» [3, с. 553]. Например, полковник Прищемихин (Г. Бакланов «Июль 41 года») похож на нескладного подростка с «мужской душой». Ефим Сафонов (А. Ананьев «Танки идут ромбом») принадлежит к числу «тех спокойных и нерасторопных на вид русских солдат, которых ругают на формировках, но которые ... оказываются стойкими и незаменимыми в бою». Отличительной чертой характера «труженика войны» является скромность и повышенная требовательность к себе. Сержант Кудрявчиков (А. Злобин «Самый далекий берег») пугается, услышав о своем представлении к ордену. Раненый безымянный наводчик (Г. Бакланов «Южнее главного удара») испытывает робость и стыд перед капитаном Беличенко только потому, что был вынужден оставить пушку и выйти из боя (солдат стрелял по танкам противника до тех пор. пока не закончились снаряды). Приведенные примеры перекликаются с поведением Тушина во время совещания генералов в ставке Багратиона: робость при виде начальства, чувство вины за разбитые орудия. боязнь подвести своим признанием другого человека. Нередко за склонность к размышлениям «тружеников войны» называют «философами». Г. Бакланов с долей юмора подчеркивает, что Прищемихин не «думает», не «предполагает», а «мыслит».
Данная черта также соотносится с характером капитана Тушина, который осмысливает и объясняет события, исходя из своего народного мировоззрения. Как отмечает Н.Л. Лейдерман, именно благодаря солдатам - труженикам «лирический герой приобщается к народу и осознает его нравственное величие» [4, с. 99]. В. Астафьев, рассуждая о роли «взрослого» поколения, признавал, что «для Победы, для достижения мира ... сделали больше ... они, эти трудяги войны,.,» [5, с. 30].
Концептуальное значение в военной прозе XX века обретает видение и оценка Л.Н. Толстым личности Кутузова и Наполеона. О. Михайлов предположил, что именно Л.Н. Толстой «показал Кутузова воплощением народной мудрости», «дал самый острый шарж на французского императора» [6, с. 74]. Литературоведы рассматривают в качестве «кутузовской традиции» создание писателями образа героя, понимающего войну как величайшее бедствие, которое одолеет не талантливый военачальник, а сознающий свою нравственную правоту народ. Следует отметить, что в литературоведении нет единой интерпретации образа Кутузова, изображенного в романе-эпопее «Война и мир». Например. Д.С. Мережковский называл героя «Войны и мира» «героем бездействия», который отрекается от собственной воли и полагается на волю рока [7, с. 71]. Тогда как А. С'кафтымов [8], В. Асмус [9, с. 99] считали, что Л.Н. Толстой показал в поведении Кутузова на военном совете и во время сражения проявление «особого характера, особого типа деятельности» [8, с. 77].
В повести 10. Бондарева «Батальоны просят огня» полководцем кутузовского типа является полковник Гуляев. Бездействие, пассивность характерны для Гуляева, который объясняет свое поведение пониманием ряда невозможностей при планировании операции (например, побежит или не побежит солдат). На совещании в штабе дивизии во время обсуждения поставленной задачи полковник Гуляев, понимая, что приказ о наступлении уже не отменят, выступает в роли пассивного слушателя и не предпринимает попыток адаптировать план действий к изменившейся обстановке. Полковник понимает, что ход войны зависит не только от приказов и воли военачальников: «... Судьба его полка, его батальонов теперь в большей степени зависела не от него, командира полка, а от какой - то всезнающей высшей силы, которая управляла и Иверзевым, и им, полковником Гуляевым, и его людьми...» [10, с. 180]. Гуляев видит себя не автором истории, инициативным полководцем, а вынужденным подчиняться чужой воле «безотказным работягой фронта». Как и для Кутузова в романе «Война и мир», для неторопливого в принятии решений Гуляева характерна оборонительная тактика ведения войны. Единственной ценностью для героя является человеческая жизнь, поэтому он не торопится отпускать капитана Ермакова на передовую («была бы шея, а хомут найдется...»), отдает для перевозки раненых свою машину. В ответ на донесение Кондратьева об уничтожении орудийных прицелов Гуляев отвечает: «Что мне прицелы, сынок! ... Орудия будут, а вот люди...». Невозможно переоценить значимость данного высказывания для раскрытия образа Гуляева. Оставление орудий в тылу врага строго каралось военным трибуналом. В литературе подобные ситуации разрешалась однозначно: вывод орудия, уничтожение прицелов ценой нечеловеческих усилий - это не просто сохранение воинской чести, но и спасение вышедших из окружения солдат и офицеров от преследования НКВД (Г.Я. Бакланов «Южнее главного удара»).
Если Кутузов является эталоном полководца, то Наполеон становится олицетворением эгоизма, мелочной жажды власти. С Наполеоном сравниваются отрицательные персонажи. Вслед за Л.Н. Толстым проза фронтового поколения активно исследует тип «маленького Наполеона» (полковник Славин (роман А. Злобина «Самый далекий берег»), лейтенант Дроздовский (роман К). Бондарева «Горячий снег»)). Образ полковника Славина перекликается с образами «маленьких Наполеонов» в «Севастопольских рассказах» Л.Н. Толстого не только чертами характера (карьеризм, тщеславие, готовность «затеять сражение, чтоб заполучить лишнюю звездочку»), но и сходством во внешности. Акцент ставится на гипертрофированной чистоте (белизне), которая стано-
вится характерным внешним признаком персонажа: «чистый свежевыглаженный маскировочный халат», «белоснежный бинт». В романе А. Злобина «маленький Наполеон» показан через поступки и характеристику других героев, тогда как в произведении Ю. Бондарева «Горячий снег» внимание сконцентрировано на внутреннем мире человека, становлении его характера. Мелочный эгоизм, болезненное самолюбие, истеричность, развившаяся в результате тяжелой психологической травмы, стремление к абсолютной власти над окружающими составляют доминанту характера лейтенанта Дроздовского. Для Дроздовского карьера военного становится быстрым способом получить власть над окружающими. В разговоре он часто употребляет в речи изящные фразы и каламбуры, подобные тем, которые произносились свитой Наполеона в «Войне и мире» (например, «готовы умереть на этом рубеже», «на войне везде пулеметы», «или грудь в крестах, или ... » и т.д.). В этих фразах Дроздовский видит суть войны, рисует образ военного человека. Поступки героя несут разрушительное воздействие: гибнут Сергун-ков и Зоя (не успевший повзрослеть ребенок и женщина, самые беззащитные «бойцы» батареи).
В произведениях Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Быкова, А. Злобина, В. Кондратьева официальному показному патриотизму всегда противопоставлен истинный патриотизм. Не случайно военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. вводит в систему образов тип «тылового аристократа», выделенного Л.Н. Толстым в «Севастопольских рассказах». К этому типу относятся «фронтовой барин» Разумовский (В.Г1. Астафьев «I lacryx и пастушка»), «фронтовой аристократ» Скорик (Ю.В. Бондарев «Горячий снег»), «тыловой лодырь» Мезенцев (Т.Я. Бакланов «Пядь земли»). «Болевой» точкой военной прозы, становится противостояние «своих против своих» [11]. Если в «Севастопольских рассказах» противостояние «боевые офицеры» -«тыловые аристократы» обусловлено социальными причинами (богатством, знатностью, связями), то во второй половине XX века конфликт приобретает политическое звучание. Оппозицию составляют не только люди, воюющие ради награды или жалования, но и сотрудники НКВД, СМЕРШа. Проза показывает тип особого героя - «чужого» (командир заградительного отряда в повести К. Воробьева «Убиты под Москвой», Шалаев в романе Г. Бакланова «Июль 41 года», капитан Сахно, Горбатюк в повести В. Быкова «Мертвым не больно» и др.). В повести В. Быкова «Мертвым не больно» председатель военного трибунала Горбатюк выражает взгляд «чужого» на войну:
1) победа любой ценой («На войне с этим (людскими потерями) не считаются...»);
2) командир должен неукоснительно выполнять все приказы, быть строг к подчиненным («На войне жестокость - не грех. Война - не мать родная. Там твердая рука нужна. Чтоб боялись...»);
3) над армией необходим строгий надзор, так как в военное время многие «распустились» (под «распущенностью» Горбатюк подразумевает стремление людей понять истинные причины войны или несогласие с приказом).
«Чужие» находятся в тылу войск, избегают передовой, стоят вне армейской иерархии. В контексте военной прозы действия «чужих» направлены не на борьбу с немецкой армией, а на истребление советских людей. Не случайно герои считают «чужих» опаснее немцев. В повести В. Быкова «Мертвым не больно» чужие поставлены в один ряд с военными преступниками, осужденными в Нюрнберге. В романе Г.Я. Бакланова «Июль 41 года» знаковой становится ситуация отсутствия понимания героями, кто свой, кто чужой в системе отношений «представитель системы - контролируемый системой человек». Автомобиль майора Шалаева останавливают советские разведчики для проверки документов. Шофер в первые же минуты узнает в незнакомцах «своих», пытается непринужденно вступить в разговор. Можно предположить, что разведчики тоже бы «распознали» в шофере русского человека и отпустили после проверки документов, если бы рядом не было майора Шалаева (тип «чужого»). Шалаев и
командир разведчиков не узнали друг в друге «своих» («И за это короткое время, пока они так стояли и смотрели друг на друга, общая мысль, одна и та же, успела проскочить между ними из глаз в глаза и быть понятой, и снова проскочить»). Привыкший всех подозревать, во всем видеть диверсии и провокации, Шалаев считает, что остановившие его советские солдаты на самом деле являются переодетыми немцами. Начальнику особого отдела кажется, что на незнакомых солдатах форма сидит «как с чужого плеча», глаза и походка - «не русские». Настороженное поведение Шалаева приводит к тому, что разведчики принимают его за врага и убивают. Таким образом, для героев военной прозы конца 1950-х - середины 1980-х гг. не существует грани, разделяющей внешнего врага и сотрудника системы («чужого»), который воспринимается как враг внутренний. Офицеры старшего поколения боятся «чужих». Тогда как молодые герои, в силу незнания системы, не испытывают страха перед «чужими». Например, лейтенант Третьяков, рассказывая о том, как его заподозрили в членовредительстве и чуть было не судили, считает случившееся смешным приключением (Г. Бакланов «Навеки -- девятнадцатилетние»), Если в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг. конфликт «свои против своих» начинает зарождаться, сопутствует основной цели - рассказать о противостоянии против внешнего агрессора, то в прозе конца XX века он выходит на первый план (В. Астафьев «Прокляты и убиты», В. Аксенов «Московская сага», Г. Владимов «Генерал и его армия»).
В типологии солдат и офицеров, разрабатываемой военной прозой конца 1950-х - середины 1980-х годов, особое место занимает тип героя, восходящий к образу Пе ги Ростова. Этот тип отражает переходное состояние от ребенка к романтику войны, который в дальнейшем становится или противником войны (воюет за прекращение войн) или «маленьким Наполеоном», К переходному типу относится командир огневого взвода Назаров (Г.Я. Бакланов «Южнее главного удара»), командир взвода Никольский (Г.Я. Бакланов «Пядь земли»), лейтенант Давлатян (К). Бондарев «Горячий снег»), лейтенант Ерошин (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня»), лейтенант Алешин (Ю. Бондарев «Последние залпы»), Саня Малешкин (В. Курочкин «На войне как на войне»), лейтенант Володин (А. Ананьев «Танки идут ромбом») и др. Между г лавным героем военной прозы и выделенным типом нет существенной разницы в возрасте. Чертой, разделяющих героев, становится боевой опыт. Например, в повести Г.Я. Бакланова «Пядь земли» Мотовилов старше Никольского только на один год, что не препятствует Мотовилову видеть в Никольском ребенка. Главный герой чувствует себя старше не по возрасту, а в силу пережитого (три года, проведенные Мотолиловым на фронте, стали гранью, мешающей командирам «распознать» друг в друге ровесников). Раскрывая отношение героя к окружающим людям и событиям, авторы подчеркивают детскость, жизнерадостность (веселость), искренность и одновременно ранимость героев. Отличительной чертой героя данного типа является подражание: они быстро находят кумиров, с мальчишеской преданностью и постоянством копируют особенности поведения выбранных «образцов». Однако отношение к перечисленным героям со стороны солдат и офицеров неоднозначно. Во-первых, окружающие не могут не оценить душевной чистоты и искренности юного командира. Во-вторых, опытные боевые офицеры не могут не признать опасность поступков и приказов «юных полководцев», мечтающих возглавить атаку, умереть или прославиться в бою. Из-за этих фантазий окружающие настороженно относятся к юным командирам. Например, сомнение в профессиональной годности Ерошина выражает проницательный Бульбанюк, который понимает, что лейтенант Ерошин живет книжной войной и, возможно, в бою поведет себя «по-книжному». Описанный тип героя закономерно вызывал у читательской аудитории ассоциации с образом Пети Ростова. Например. Сергей Федякин в предисловии к повести В. Курочкина «На войне как на войне» цитирует частное письмо А. Яшина к писателю, в котором есть следующие строки: «...я не почувствовал никаких влияний. Саня Малешкин имеет лишь одного предшественника - Петю Ростова...» [12, с. 7].
H.Н. Ромашко сравнивает лейтенанта Володина (А. Ананьев «Танки идут ромбом») с Петей Ростовым по наличию в персонажах «юношеского романтического восприятия действительности» [13, с. 88]. В детской непосредственности, зависти - восхищении Алешина к капитану Новикову Ю. Идашкин заметил «интонации Пети Ростова» [14, с. 60].
В прозе фронтового поколения прослеживается тенденция наделять положительных героев чертами Андрея Болконского. Для главного героя военной прозы конца 1960-х - середины 1980-х гг. Андрей Болконский является «литературным образцом». Высшей похвалой в произведениях для молодых лейтенантов становится сравнение с героем Л.Н. Толстого. Черты князя Андрея можно увидеть и в характере, и поведении персонажей. Лейтенант Володин отмечает сходство черт характера Пашенцева с князем Болконским, сравнивает поведение капитана при обстреле с поведением князя Андрея во время бомбардировки (А. Ананьев «Танки идут ромбом»), Борис Брянцев характеризует Дмитриева как «Болконского в байроническом плаще» (Ю. Бондарев «Юность командиров»).
Таким образом, на прозу фронтового поколения оказала влияние не только типология солдат и офицеров, разработанная в произведениях Л.Н. Толстого, но и толстовская оценка исторических лиц.
In the article "The reflection of the officers' and soldiers' types of L.N.Tolstoy's works in the military prose of
the late fifties - middle eighties" under examination is the influence of the traditions of the series "Sevastopol
stories" and the epopee "War and Piece" by L.N.Tolstoy on the front generation writers' works.
On the material of L.N.Tolstoy's works, G.Baklanov's, U.Bondarev's, A.Ananyev's narratives and stories one
can reveal the typology of such characters as "The war toiler", "Little Napoleon", "the military leader of Kutu-
zov's type", "the character, which is traced back to Petya Rostov's image".
The key words: tradition, military prose, character's typology, personal conception.
Литература
I. Заградка M. Об изменчивости и устойчивости традиций русской классической литературы // Поэтика художественного произведения: Межвузовский научный сборник. Уфа. 1983.
2. Бакланов Г. Как возникают книги // Бакланов. Г. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 4. М., 1983.
3. Кузьмин А. И. Человек и война // Сравнительное изучение литератур. Л., 1976.
4.Лейдерман Н.Л. Современная художественная проза о Великой Отечественной войне (историко-литературный процесс и развитие жанров 1955-1970). Пособие по спецкурсу. 4.1. Свердловск, 1973.
5. Астафьев В. 11. Всему свой час. М., 1985.
6. Михайлов О. В чужом монастыре // Родина. 1994. № 9.
7. Мережковский Д. Толстой и Достоевский. М., 1995.
8. Скафтымов А. Образ Кутузова и философия истории в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Русская литература. 1956. № 2.
9. Асмус В. Ф. Философия истории в романе «Война и мир» // Яснополянский сборник. 1976. Статьи. Материалы. Публикации. Тула, 1976.
10. Бондарев ¡0. Батальоны просят огня // Бондарев, Ю. Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. М., 1973.
11. Дедков И. Васи ль Быков. Повесть о человеке, который выстоял. М.: Советский писатель, 1990.
12. Курочкин В. На войне как на войне. СПб.. 2005.
13. Ромашко Н.Н. Традиции и современность. Минск, 1974.
14. Идашкин Ю. Грани таланта. О творчестве Юрия Бондарева. М., 1983.
Об авторе
Г.Ф. Хасанова - аспирант, Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, bryanskgu@ mail.ru.
