CC BY
203
о биографии, творческом наследии и эпохе М. М. Бахтина. Режим доступа: http://www.nevmenandr.net/dkx/ ?у=1999&п=3&аЬ5=Б1АЬБКТ.
10. Гете И, В, Собрание сочинений: в 10 т. Т. 8. М.: Худож. лит., 1979. 33 с.
11. Гете. Вступительная статья А. Г. Левинтона // История эстетики: в 5 т. Т. 3. М.: Искусство, 1967. 84 с.
12. Бахтин М, М, Указ. соч. 241 с.
13. Гете И, В, Собрание сочинений... 442 с.
14. Бахтин М, М, Указ. соч. 381 с.
15. Вильмонт Н, Гете. История его жизни и творчества. М.: Гослитиздат, 1959. 234 с.
16. Ортега-и-Гассет X, Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. 264 с.
17. Конради К, О, Гете. Жизнь и творчество. Т. 2. М.: Радуга, 1987. 576 с.
УДК 820.73
Н. Э. Кутеева
ОТРАЖЕНИЕ ПОЗИТИВИСТСКОЙ
КОНЦЕПЦИИ В АНИМАЛИСТИЧЕСКИХ ПОВЕСТЯХ ДЖЕКА ЛОНДОНА
Статья посвящена исследованию проблемы восприятия и интерпретации Д. Лондоном некоторых положений философии Г. Спенсера в анималистических повестях «Зов предков» и «Белый Клык». В произведениях писателя процесс приспособления животного к окружающей среде изображается с учетом позитивистской концепции эмпирического и априорного познания мира и положения о приоритете биологического начала в борьбе за существование.
The article investigates the problem of J. London's reception and interpretation of some points of G. Spencer's philosophy in animalistic stories "The Call of the Wild" and "White Fang". In the writer's works the process of animal adaptation to the environment is depicted in the light of the positivist concept of empirical and a priori cognition of the world and the idea about the priority of the biological principle in the struggle for existence.
Ключевые слова: позитивизм, эволюция, биологизм, естественный отбор, борьба за существование, приспособление, эмпирическое и априорное познание.
Keywords: positivism, evolution, biologism, natural selection, struggle for existence, empirical and a priori cognition.
Философия позитивизма сыграла важную роль в формировании мировоззрения целого ряда американских писателей конца XIX - начала XX в., к числу которых можно отнести и Джека Лондона (1876-1916). Позитивистская модель мира оставалась приоритетной на всем протяжении творческого пути писателя, проявлявшего живой интерес к теории эволюционизма. Вслед за Гербертом Спенсером писатель был склонен
© Кутеева Н. Э., 2010 128
объединять закономерности общественной и природной жизни, видя в конкурентной борьбе проявление закона естественного отбора. Особенно важными для творчества Лондона являются позитивистские идеи относительно биологической сферы.
Мировоззрение Лондона сближает с философией позитивизма стремление к утверждению непреложности законов бытия, механистический взгляд на функционирование физических и социальных процессов. Биограф писателя Ирвинг Стоун отмечал, что Спенсер «привел все его знания в систему, свел их воедино, показав изумленному взору вселенную, в которой все так уяс-нимо, так конкретно» [1]. Зарубежные и отечественные литературоведы признают, что Лондон сумел избавиться от многих «модных веяний», кроме позитивизма [2].
Джек Лондон, материалист и социалист, был чужд метафизической отвлеченности. Для писателя истинным был только явленный мир, мир сущностей, познаваемых эмпирически. Критерием истины для него являлась «действенность», соотнесенность с реальным миром, эмпирическое доказательство. Отсюда все сущее в мире, так же, как и у Спенсера, делилось на «познаваемое» и «непознаваемое». Познаваемым и строго упорядоченным Спенсер считал все, что постигается эмпирически, те характеристики явленного мира, которые систематизируются и классифицируются посредством опыта и наблюдения. «Познавая природу, - писал Спенсер, - мы лишь устанавливаем взаимосвязи между элементами, что находит отражение в химических законах» [3]. Выявленные Спенсером специфические закономерности свидетельствуют о том, что эмпирический мир является объектом научного познания, и его биологические и физические проявления постоянно находятся в процессе эволюции и естественного отбора. Философ утверждал наличие непреложных законов эволюции, сводящихся к «перераспределению материи и силы» и имеющих тесную связь с «законами направления движения и ритма движения» [4]. Биологическое английский философ понимал как приспособление внутренних отношений к внешним с целью сохранения существования.
В произведениях Лондона достаточно четко формулируется его позитивистское мироощущение, согласно которому жизнь биологических организмов и социальных структур представляется ему «в виде ненасытного аппетита, а мир -как собрание множества аппетитов, преследующих и преследуемых, охотящихся или убегающих от хищника, едящих и съедаемых, - и все это в слепоте и беспорядке, среди жестокости и расстройства, в хаосе, управляемом случайностью, беспощадностью и бесконечностью» [5].
Н. Э. Кутеева. Отражение позитивистской концепции в анималистических повестях Джека Лондона
Биологизм «философии жизни» Лондона наиболее полно отразился в северных рассказах и анималистических повестях, что отмечалось как зарубежными, так и отечественными исследователями. В частности, А. Зверев писал: «Север необычайно обострил внимание Лондона к биологической стороне жизни» [6]; Р. Спиллер утверждал, что в «Зове предков» писатель отобразил «беспощадный закон борьбы за существование» [7].
По мнению американских исследователей, в повести «Зов предков» (The Call of the Wild), впервые опубликованной в журнале «Сатэрдэй ивнинг пост» в 1903 г., как и в других анималистических произведениях Лондона, присутствуют три уровня повествования. На сюжетном уровне повествуется о жизни ньюфаундленда по кличке Бэк, превратившегося из домашней «цивилизованной» собаки в вожака волчьей стаи. На автобиографическом уровне рассказывается история жизни самого автора, прошедшего длительный путь восхождения к вершинам творчества [8]. На философском уровне повесть является творческим воплощением философских идей позитивизма и социал-дарвинизма.
Одной из важнейших идей, лежащих в основе повести, является позитивистская концепция приспособления «внутренних отношений к внешним» с целью сохранения существования, связанная с теорией эмпирического и априорного познаний жизни. Спенсер пытался соединить эмпирическое познание жизни с априоризмом, который он понимал как признание самоочевидности бытия, физиологически закрепленного опытом бесчисленных поколений предков. Родовая память, таким образом, выступает в повести в роли «внутреннего» априорного фактора, в то время как эмпирическое познание обусловлено «внешними» социально-биологическими отношениями.
Изображая процесс приспособления собаки к изменившимся внешним условиям, Лондон во многом опирается на утверждение Спенсера о том, что «все существующие виды, как животные, так и растительные, будучи поставлены в условия, отличные от их прежних условий, немедленно начинают претерпевать некоторые изменения в своем строении, приспособляющие их к новым условиям» (курсив философа. - Н. К.) [9]. Учитывая тот факт, что эмпирическое, чувственное восприятие составляет «верхний» слой процесса познания мира, Лондон в начале повести показывает изменение физического состояния животного в соответствии с внешними условиями - биологическую адаптацию: «Его развитие (а может быть, одичание) шло быстро. Его мускулы стали словно железные, и он потерял чувствительность к обыкновенной, не чересчур сильной боли» [10]. Затем, «очеловечивая» живот-
ное, писатель говорит о его «моральном падении», свидетельствующем об углублении процесса приспособления. И, наконец, центральное место в «Зове предков» начинает занимать мотив родовой памяти как проявление «внутреннего», глубинного пласта познания.
Все, что было воспринято Бэком в цивилизованном мире, постепенно теряется, а на первый план выдвигается опыт предыдущих поколений. «По родине он не скучал, - пишет Лондон. -Солнечный Юг представлялся ему точно в тумане (...). Гораздо могущественнее стали проявляться в нем воспоминания, доставшиеся по наследству» [11]. «Одичание» Бэка, безусловно, спровоцированное изменением внешних условий, усложнено наличием в бессознательном животного первобытного атавизма.
По Лондону, в восприятии индивидом действительности опыт предыдущих поколений становится определяющим, поэтому многие явления, с которыми животное сталкивается впервые, «кажутся ему знакомыми»: «Инстинкты, которые, в сущности, не что иное, как отголоски жизни предков, ставшие привычками, дремавшие до последнего времени», «теперь оживали» и «проявлялись в новых порывах» [12]. «Смутные припоминания» постепенно развиваются у Бэка в «непреодолимый инстинкт», который автор называет «властным зовом предков» и который полностью овладевает всем его существом. Лондон, изображая процесс адаптации животного к среде, показывает двойственность этого явления, обусловленность его как внешними, так и внутренними причинами. Закономерным результатом «вживания» собаки в суровую среду является ее окончательный уход в мир дикой природы, когда в прошлом «цивилизованный» пес полностью порывает с людьми и прирученными собаками и присоединяется к волчьей стае.
Концепция родовой памяти тесно переплетается с другой важнейшей темой в творчестве Лондона - темой борьбы за существование. Первобытный инстинкт постепенно пробуждает в Бэке такие качества, как хитрость, жестокость, беспощадность. Бэк «понимал, что середины нет. Или он должен победить, или другой сделает его своим рабом; выказать сострадание значило проявить слабость» [13]. Лондон, констатируя незыблемость биологического закона выживания сильнейшего («Убивай, иначе ты будешь убит сам; ешь, иначе тебя съедят другие»), утверждает обусловленность естественного отбора, так же, как и процесса приспособления, внешними и внутренними причинами, изменчивостью и наследственностью. С позиций биологического детерминизма наличие «звериного» агрессивного начала является необходимым условием выживания индивида в суровых условиях, а принадлежность жи-
вого существа к цивилизации, культивирующей слабость, становится причиной гибели (когда писатель говорит о недостаточно выносливых ногах собаки, он утверждает, что «виной тому длинная вереница прирученных поколений»).
Закон выживания сильнейшего в борьбе за существование, по мнению писателя, обусловливает то, что война, агрессия, жестокость становятся необходимыми спутниками человека и животного. Лондон пишет об экстазе борьбы, охватывающем живое существо, «страстном желании схватить добычу, впиться зубами в горячую плоть», «теплой кровью омыть свою морду до самых глаз». Этот экстаз, по мнению автора, «вырастал из самых глубин его существа, он рождался из той части его природы, которая была унаследована им от глубокой древности» [14].
Автор проводит аналогии между миром животных и миром людей. Так же, как и в случае с Бэком, превратившимся из изнеженного и воспитанного пса в хитрого и беспощадного волка, люди, приехавшие с Юга, приспосабливаясь, постепенно теряют мягкость и кротость, становясь суровыми и жесткими, а подчас даже жестокими. Среди людей идет тот же естественный отбор: выживают сильнейшие, а наименее приспособленные и слабые погибают. В этом смысле примечателен в повести эпизод гибели переселенцев Чарльза, Хола и Мерседес. Лондон дает понять, что люди были неподготовлены к дальнему переходу по заснеженному краю: они взяли с собой «чересчур много вещей», расточительно относились к корму для собак, их действия были нескоординированы, они часто ссорились, чем наносили вред общему делу. Даже описание внешности говорит о слабости и неприспособленности людей. У Чарльза «слабые, слезившиеся глаза», Хол - «неоперившийся» юнец, Мерседес - «беспомощная» и вздорная женщина. Им не хватало выносливости и терпения, тех качеств, которые больше всего люди ценят в животных. Поэтому гибель этих персонажей является доказательством закономерности поражения слабых и неприспособленных в суровых жизненных условиях.
Интерес к позитивистской философии и закону борьбы за выживание отразился и в другой анималистической повести Лондона «Белый Клык» (White Fang, 1906), которая знаменует собой более зрелый этап в творчестве писателя. В отличие от предыдущей повести, здесь писатель исследует обратный процесс приспособления «дикаря» к цивилизованному миру, когда волк становится домашней собакой.
В повести «Белый Клык», как и в «Зове предков», имеет место многоуровневая структура повествования, включающая в себя сюжетный, автобиографический и философский уровни. Несмотря на тематическую близость, между эти-
ми двумя повестями имеется существенное различие, связанное с эволюцией мировоззрения писателя, обусловленной более сложной трактовкой позитивистских идей. В данной повести автор отходит от однозначной «биологизирован-ности» жизни, отдавая приоритет социальной, гуманистической составляющей. Как отмечал А. Зверев, в анималистических повестях в целом, и в «Белом Клыке» «в особенности» Лондону удалось «наполнить свои "биологические" повествования большим этическим и философским содержанием» [15].
В повести «Белый Клык», в сравнении с «Зовом предков», усиливается тенденция «очеловечивания» собаки и «озверения» человека. Одухотворяя животных, показывая их «моральное» превосходство над людьми, Лондон настаивает, что животным не присуща обдуманная жестокость, их кровожадность строго обусловлена биологическим законом выживания, в то время как жестокость человека мотивирована лишь его нравственным несовершенством. Динамика мировоззрения писателя проявляется в том, что, сохраняя механистический подход к человеку как определенной разновидности биологической особи, созданной по тем же законам, что и весь животный мир, в зрелом творчестве автор апеллирует к более сложной его психической и духовной конституции.
С одной стороны, повесть насыщена различного рода иллюстрациями механистической концепции мира, с другой - такие фундаментальные понятия человеческой культуры, как жизнь и смерть, свет и тьма, рассматриваются не только как физико-химические явления, но и как духовные субстанции. Содержащаяся в произведениях Лондона сравнительная характеристика функционирования животных и растительных организмов и человека подчеркивает идею единства всей биологической среды. Лондон трактует человека как одно из звеньев «пищевой цепочки», частичку биологического организма, находящегося в вечном круговороте вещей. Частный механизм функционирования человеческих мускулов соотносится автором с общим механизмом цикличности жизни и естественного отбора.
Поединок человека и зверя приобретает в повести одновременно научное обоснование и символическое значение. Кровожадность волчицы не имеет ничего общего с тем почти мистическим представлением о волках как исчадиях ада, бытовавшим в литературе того времени. Лондон объясняет коварство и хитрость животного проявлением инстинкта, биологического закона, неумолимого и жестокого. Глядя на волчицу, один из персонажей повести Генри осознает, что ею движет не ненависть к человеку, а всего лишь физиологическая необходимость, об-
Н, Э, Кутеева, Отражение позитивистской концепции в анималистических повестях Джека Лондона
ретшая в данной ситуации облик сильнейшего голода: «Он был пища и возбуждал в ней лишь вкусовые ощущения» [16].
Так же, как и в повести «Зов предков», важнейшей здесь является тема эмпирического и априорного познания. На примере роста волчат писатель одновременно иллюстрирует и процесс приспособления организмов флоры и фауны, и эволюцию высшего существа - человека. Из первичных сенсорных ощущений, руководящих бессознательными поступками детенышей, постепенно формируются «сознательные поступки, явившиеся результатом первых обобщенных сведений о мире» [17]. Волчонок «применял приемы классификации», по мнению Лондона, бессознательно, «логика и физика не принимали участия в формировании» его «мышления». Однако это не означает несущественности сознательной деятельности в процессе становления биологического организма.
Эмпирическое постижение мира в процессе приспособления животного находится у Лондона, как и у Спенсера, в неразрывной связи с априорным началом всей биологической среды. То, что является самоочевидным для конкретного индивида, есть результат длительной эволюции, процессов наследственности и изменчивости целых поколений подобных существ. Рассуждая о сущности такого явления, как наследственность, Лондон явно придерживается спенсеровской и дарвиновской трактовки наследственности как «накопленного столетиями борьбы и опыта» инстинкта приспособления.
Лондон считает, что жизнь конкретного биологического индивида слишком коротка, чтобы на ее опыте постичь законы бытия. Поэтому накопленный поколениями эмпирический багаж передается либо социокультурным путем, как это происходит с людьми, либо путем передачи наследственной памяти. Волчонку, как и человеку, нет необходимости заново проходить весь путь от амебы к высшему биологическому организму, а достаточно лишь усвоить наследственные родовые инстинкты, коренящиеся в его бессознательном.
Ведущее место в повести также занимает тема борьбы за существование. Поэтапно фиксируя процесс развития животного, Лондон отмечает, что важным шагом на пути становления является «жажда убийства», которая оправдывает его существование. Основным законом, постигаемым животным, по мнению писателя, является «закон добычи»: «Цель жизни - добыча. - Жизнь питается жизнью. Есть те, кто ел, и те, кого ели. Закон был такой: есть или быть съеденным» (курсив писателя. - Н. К.) [18].
Биологический закон выживания сильнейшего диктует правила взаимоотношений индивида
и среды. Писатель, констатируя враждебность окружающей среды, изображает жизнь как хаос, в котором царят, с одной стороны, случайность, с другой - «беспощадный» закон «права сильного», повелевающий «угнетать слабого и повиноваться сильному» (курсив писателя) [19]. Одухотворяя собаку, Лондон отмечает, что Белый Клык «вполне познал мир, в котором жил и смотрел на жизнь как мрачный материалист (...). На его взгляд, это был зверски жестокий, холодный мир, в котором не существовало ни ласки, ни привязанности, ни доброты» [20].
Лондон придерживался механистических позитивистских идей не только в описании поведения животных, но и в концепции человека, особенно в аспекте соотношения человека и среды. В русле спенсерианской и социал-дарвинистской теории писатель утверждал обусловленность характера человека наследственностью, влиянием социальной среды и физическими особенностями. Моральные качества человека, по мнению автора, также зачастую зависят от физических. В его произведениях люди сильные и выносливые бывают если и не добрыми, то, во всяком случае, справедливыми. А человек слабый, наделенный какими-либо физическими недостатками, обычно показан злобным и жестоким. К числу первых можно отнести Мэйлмюта Кида (северные рассказы), Билла Робертса («Лунная долина»), Пэта Глэндона («Лютый зверь»), Мартина Идена («Мартин Иден»), Элама Харниша («Вре-мя-не-ждет»). Противоположный тип человека слабого и злобного воплощается в образах кока Магриджа («Морской волк») и Красавчика Смита («Белый Клык»).
Красавчик Смит представлен в повести как грубый, жестокий человек, «презренный и жалкий трус», уродливый, коротконогий, с маленькой головой, похожей на конус. Лондон, описывая отталкивающую внешность героя, подчеркивая уродство Красавчика, утверждает, что винить в этом надо не человека, а природу, называет его «существом, обиженным природой». Лондон мотивирует необыкновенную жестокость Красавчика физической и психической патологией. Садистские склонности персонажа объясняются его слабостью и трусостью: «Смит был жесток, как бывают жестоки трусы. Раболепствуя и унижаясь перед сильными, снося брань и удары, он срывал злобу на существах слабее себя» [21].
С позиций биологического детерминизма жестокость человека является своеобразной реакцией биологического организма на неблагоприятную окружающую среду: «Он явился на свет с исковерканным телом и жестокой душой, и жизнь, формируя из этого материала человека, обходилась с ним не очень деликатно» [22]. Автор подчеркивает, что нарушение психики Красавчика
стало следствием его биологической неполноценности как наименее приспособленного к жизни организма. Лондон полагал, что свирепость и жестокость человека и животного являются «доказательством его приспособляемости и способности изменяться под влиянием окружающей обстановки».
Согласно философии Спенсера постоянная изменчивость всех форм материи является главным законом жизни. Дальнейшая история Белого Клыка становится специфическим подтверждением данной идеи. Жестокая школа Красавчика Смита, казалось бы, окончательно сделала из Белого Клыка безумную машину для убийства. Но, попав в добрые руки Уиндона Скотта, волк снова начинает приспосабливаться к обстоятельствам. Чтобы жить в мире с добрым человеком, животное должно «преодолеть все побуждения инстинкта, забыть весь прежний опыт, счесть обманом всю свою прошлую жизнь» [23]. Лондон, показывая жизнь как постоянный процесс изменения, пишет, что «обстоятельства опять перерабатывали» волка, «действительность лепила из него новую, более совершенную форму» [24].
Анималистические повести писателя «Зов предков» и «Белый Клык», в которых отразилась «биологическая философия жизни» писателя, явились свидетельством глубокого интереса Джека Лондона к философии Г. Спенсера. Изображая процесс приспособления животного к окружающей среде, автор учитывает позитивистскую концепцию эмпирического и априорного познания мира и констатирует незыблемость закона борьбы за выживание.
Примечания
1. Стоун И. Моряк в седле: Художественная биография Джека Лондона / пер. с англ. М.: Книга, 1984. С. 91.
2. Самарин Р. М. Джек Лондон // Лондон Д. Собр. соч.: в 14 т. Т. 1. М.: Б-ка «Огонек»: Изд-во «Правда», 1961. С. 20.
3. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские / пер. с англ. Минск: Совр. литератор, 1999. С. 8.
4. Спенсер Г. Синтетическая философия / пер. с англ. К.: Ника-Центр, 1997. С. 46.
5. Лондон Д. Избранные сочинения: в 3 т. Т. 2 / пер. с англ. М.: Литература, 2004. С. 62.
6. Зверев А. Джек Лондон: величие таланта и парадоксы судьбы // Лондон Д. Белый Клык: повести. М.: ООО «Росмэн-Издат», 2000. С. 9.
7. Spiller R. The Cycle of American Literature. N. Y., 1955. Р. 205.
8. Tavernier-Courbin J. The Call of the Wild: A Naturalistic Romance. N. Y.: Twayne, 1994.
9. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. С. 18.
10. Лондон Д. Избранные сочинения: в 3 т. Т. 1. С. 387.
11. Там же. С. 406.
12. Там же. С. 406.
13. Там же. С. 427.
14. Там же. С. 399.
15. Зверев А. Джек Лондон: величие таланта... С. 9.
16. Лондон Д. Избранные сочинения: в 3 т. Т. 2. С. 26.
17. Там же. С. 46.
18. Там же. С. 54.
19. Там же. С. 89.
20. Там же. С. 90.
21. Там же. С. 113.
22. Там же. С. 113.
23. Там же. С. 136.
24. Там же. С. 137.
УДК 82.09
Е. В. Павлова
«ROMAN A CLEF» ХЕМИНГУЭЯ. Ф. С. ФИЦДЖЕРАЛД И Э. ХЕМИНГУЭЙ
Статья посвящена автобиографическому роману Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Анализируются три главы книги, повествующие о Ф. С. Фицджералде. В статье предпринята попытка доказать, что документальность «Праздника» весьма спорна. Книга Хемингуэя представляет интерес, прежде всего, как художественное произведение, где главы о Фицджералде носят субъективный характер.
The article focuses on the autobiographical novel by E. Hemingway "A Moveable Feast". Analysing its three chapters telling about F. S. Fitzgerald, the author of the article tries to prove that the documentary character of "Feast" is quite controversial. Hemingway's book is interesting fist of all as a piece of fiction, where the chapters about Fitzgerald reveal the writer's subjectivity.
Ключевые слова: Хемингуэй, Фицджералд, роман с ключом, «Праздник, который всегда с тобой».
Keywords: Hemingway, Fitzgerald, roman a clef, "A Moveable Feast".
Профессор университета Северной Каролины Майкл Рейнолдс писал в 1981 г., что необходимо изучить контакты Хемингуэя с крупнейшими писателями и поэтами - современниками писателя, чтобы получить более полное представление об американской литературе 1920-х гг. [1] В частности, ученый указывал на необходимость установления творческих связей между Фицдже-ралдом и Хемингуэем. И действительно, до 1980-х гг. вопроса отношений писателей ведущие исследователи творчества Фицджералда и Хемингуэя касались достаточно кратко [2]. На сегодняшний день на Западе существует весьма объемная литература об американских писателях, их непростых личных и творческих взаимоотношениях. Это, прежде всего, исследования
© Павлова Е. В., 2010
