CC BY
74
УДК 001:616.89(014)=20
Т.В. Рожкова
ОТРАЖЕНИЕ ОБЫДЕННЫХ И НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ
В статье рассматриваются общие проблемы исследования формирования знания, как результата когнитивной деятельности человека, и его отражения в языке. Проводится исследование типов знаний, вербализованных в терминологии психиатрии.
Ключевые слова: знание, обыденное познание, научное познание, история психиатрии,
протонаучный компонент, термин.
Вопрос о том, что же такое знание, был поднят еще Платоном, который определил знание как «припоминание» того, что мы должны знать в прошлом, и относил его к умопостигаемому миру вечных сущностей. Однако до сих пор нет четкого и общепринятого определения данного понятия, поскольку все существующие указывают на разные его стороны, а также описывают знание с точки зрения его типов.
В современной философской литературе знание трактуется в его отношении к мышлению человека: знание - это «проверенный практикой результат познания действительности, верное ее отражение в мышлении человека...»; «содержание мышления об объекте» «продукт общественной материальной и духовной деятельности людей; идеальное выражение в знаковой форме объективных свойств и связей мира, природного и человеческого» [ФЭС 1997: 166]. На связь между знанием и опытом указывается в словарных статьях Большого энциклопедического словаря, а также в Oxford English Dictionary и Concise English Dictionary: «знание - форма существования и систематизации результатов познавательной деятельности человека» [БЭС 1997: 425]; "knowledge -1) expertise, and skills acquired by a person through experience or education; the theoretical or practical understanding of a subject; 2) what is known in a particular field or in total; facts and information; or 3) awareness or familiarity gained by experience of a fact or situation" [CED 2004: 491].
П. Хардер отмечает, что основания «знания» лежат на двух полюсах "on the one hand, idealism and rationalism which share a commitment to mental foundations of understanding, and on the other hand, empiricism that takes actual experience, entering the mind via the senses" [Harder 2007: 1242].
На связь знания с когнитивной или познавательной активностью человека в процессе его приобретения, указывает У. Найссер [Найссер
1981: 23]. В.Ф. Новодранова определяет знания о мире с антропоцентрической позиции: «человек является основной точкой отсчета, используемой в языке, как для описания свойств предметов (размер, форма, положение в пространстве, функция), так и для распознавания процессов, происходящих внутри самого человека (эмоции, мысли, чувства, ощущения)» [Новодранова 2009: 178].
Таким образом, знание - и субъективный образ реальности, в форме понятий и представлений, и обладание проверенной информацией (ответами на вопросы), позволяющими решить поставленную задачу.
В современной науке различают следующие виды знания: декларативные (представления о структуре понятий), процедурные (представления о средствах и путях получения новых знаний), личностные и формализованные (бумажные документы и интернет), интуитивные и обусловленные, ситуативные, донаучные, обыденные, художественные и научные (эмпирические и теоретические) знания.
Лишь обладая всей совокупностью представленных знаний об окружающем его мире и об объектах, включенных в разные типы его повседневной деятельности, а также способах обращения с ними, человек может обеспечить себе нормальное существование [Кубрякова 2004: 10].
Вопрос о структурах представления и языковой передачи различных типов знаний - один из ключевых в когнитивной лингвистике. Как известно, знания являются продуктом человеческого ума. Язык также является плодом человеческого ума, структура языка до известной степени показывает то, как работает ум. То есть «язык, являясь частью реального мира, одновременно репрезентирует знание обо всем мире, знания о самом языке и знания о том, как язык структурирует все эти знания, то есть отражает непосредственно категоризацию и концептуализацию мира» [Ново-дранова 2009: 178].
Е.А. Пименов и М.В. Пименова, перефразируя (с точки зрения когнитивной лингвистики) психологический постулат о том, что «поведение человека детерминировано его знаниями», констатируют, что языковое поведение человека детерминировано знаниями, где знания включают в себя не только эмпирические сведения, общефоновые знания (знания о мире), но и культурные знания, в том числе языковые знания (знания о мире, как это запечатлено в языке), знание языка (языковой системы) [Пименов, Пименова 2006: 70]. Другими словами, знания бывают внеязыковыми, то есть знания предметов и явлений окружающего мира и их характеристик (общие, энциклопедические знания) и собственно языковыми [Болдырев 2000: 28]. В этом контексте изучаются особенности оценочного [Болдырев 2002], диалектного [Болдырев, Куликов 2006], гендерного [Гриценко 2005; Серова 2007], научного [Чернявская 2005; Дроздова 2007; Кудрина 2007], инферентного [Кудрина 2007] и других типов знания, а также разрабатываются отдельные аспекты их языкового представления [Перевозова 2004; Гаврилова 2007; Прохоров 2006; Дубовицкая 2007; Тимофеева 2007; Новодранова 2008] и устанавливаются структуры знания, стоящие за языковыми формами различных уровней.
Одной из основных в когнитивной лингвистике выступает проблема связи обыденного и научного знания. В лингвистике она неоднократно рассматривалась с позиции философии и теории науки [Степин 1999; Лазарев 1999] и в лингвистических исследованиях [Демьянков 2001; Дроздова 2002; Болдырев 2007; Новодранова 2003, 2009]. Однако прогресс научной мысли и смена научных парадигм знания (сейчас это когнитивизм) обусловливает рекуррентное обращение к ней, «позволяя выявить при ее анализе ранее не учитывавшиеся факторы и дать более глубокое на определенный момент времени объяснение этому явлению» [Дроздова 2008: 95].
Традиционными для человека формами освоения и отображения действительности являются обыденное познание, обыденное сознание и знание, насчитывающие десятки и, возможно, сотни тысяч лет. Поэтому «сознание человека по своей природе, будучи продуктом обыденного познания, является, естественно, обыденным», в то время как «научное, или рациональное сознание, мышление - это небольшой островок в море обыденного сознания» [Лазарев 1999: 25-27].
В структуре обыденного познания В. В. Лазарев выделяет «протонаучный компонент» как
основу собственно научного познания. К такому протонаучному компоненту в истории психиатрии можно отнести первые попытки сбора информации о различных проявлениях расстройств психики. Первые свидетельства о психических болезнях имеются в Библии: первый случай относится к вавилонскому царю Навуходоносору, который, судя по описаниям, страдал ликантропией (таких людей принимали за оборотней); второй -к иудейскому царю Саулу, страдавшему клинической формой меланхолии и эпилептическим помрачениям сознания [Psychiatry 2008: 205].
В источниках, написанных три тысячи лет назад, встречается только описание клинических проявлений заболевания, обозначенного словосочетанием sacred disease. В то время считалось, что приступы насылались богами или демонами в наказание. Первые попытки связать локализацию источника заболевания с мозгом сделал Гиппократ. На рубеже XIX и XX вв. началось активное исследование болезни, была выявлена связь возникновения приступов с электрической активностью мозга [Engel, Pedley 2008: 12-30]. Болезнь стали обозначать термином epilepsy (греч. epilepsia - схватывание, эпилептический припадок), отражающим научные представления на характер течения заболевания.
Обыденному познанию свойственно стремление изучать объекты реального мира и на этой основе предвидеть результаты его практического преобразования. Переход обыденных знаний в научные происходит тогда, когда целенаправленное собирание фактов, их описание и обобщение выводится на уровень включения их в систему понятий, в состав теории, в формирование суждений о них и анализ возможности вовлечения их в деятельность, которая может быть рассмотрена как сложно организованная сеть различных актов преобразования объектов, когда продукты одной деятельности переходят в другую и становятся ее компонентами.
Таким образом, именно в обыденном познании в сознании индивидов сформировались те ментальные репрезентации окружающего мира, основные смыслы которых посредством языковых звуков, были переведены на уровень коллективного сознания как обыденное знание и послужили отправной точкой научного (в нашем случае медицинского познания).
По мнению Т.В. Дроздовой, «ментальные репрезентации можно отнести к двум типам: а) концептуальные системы (согласно Р.И. Пави-ленису), или концепты в родовом понимании, со-
держащие различные концепты в видовом понимании, в том числе и ословленные и б) ментальные модели (согласно Джонсон-Лэрду), представляющие различные типы деятельности, действия (и их последовательность), в которых участвуют концепты и в результате которых происходит их преобразование или между несколькими концептами устанавливаются определенные типы связей/ отношений» [Дроздова 2008: 98].
Одновременно с формированием ментальных репрезентаций их отдельные смыслы получают обозначение на уровне обыденного (прагматического) познания и закрепляются за соответствующими языковыми знаками как конвенциональные в отдельных лингвокультурных социумах. Это дает основание утверждать, что обыденное познание играет решающую роль в формировании сознания и языка не только в филогенезе, но и в онтогенезе современного человека. Эти смыслы составляют ядро ментальных репрезентаций и представляют наиболее важные с точки зрения обыденного познания элементы знания [Дроздова 2008: 98].
Очевидно, что на этапе становления научного познания для передачи его результатов - научного знания - первоначально используются уже существующие языковые знаки (хотя позже создаются специальные единицы естественного языка, и даже специальные искусственные языки), чем и объясняется прямая тесная связь между словарем науки и словарем быта. В.В. Виноградов пишет, что «всякая наука начинается с результатов, добытых говорением и речью народа, и в дальнейшем своем развитии не отрывается от народного» [Виноградов 1977: 165]. Более того, «язык формирует основу дискурсивно-рациональ-ной ступени познания на ее обыденном и научном уровнях, и ... оказывается и инструментом познания и телом сознания» [Лазарев 1999: 28]. Таким образом, и обыденное, и научное познание, а также язык, репрезентирующий оба типа знания, оказываются онтологически взаимосвязаны на уровне ментальных репрезентаций и осуществляемых с ними операций.
В.Ф. Новодранова отмечает, что термин возникает как обозначение нерасчлененного представления и длительное время может существовать как предтермин, пока представление об определяемой сущности на основании профессионального опыта и апробации общества не приобретет необходимые и достаточные признаки и не превратится в упорядоченную структуру знания (то есть совокупность концептов, объединенных опреде-
ленной иерархией, и объективированных в термине), которая подводится под термин [Новодранова 2003: 150].
Часто в медицинской терминологии научные и обыденные знания сосуществуют в разных по происхождению терминах, но обозначающих один и тот же концепт. Это проявляется в параллельном сосуществовании обозначений исконного и греко-латинского происхождения [Новодранова 2008: 55]. В качестве примеров можно привести такие термины, как brain (др. англ. bragen, ср. англ. brein - the upper part of the head) - ence-phalon (греч.) - cerebrum (лат.); taste-blindness (англ.) - ageusia (греч. а - без-, не + geusis - вкус).
Особенность научного знания состоит не только в фиксации своих элементов в языке, но и в непрерывном их воспроизведении на своей собственной основе, формируя их в соответствии со своими нормами и принципами. Более того, ментальные репрезентации обладают свойством меняться, а также быть по-разному репрезентированными в зависимости от изменения окружающего мира или его переосмысления, в том числе и научного, что, в свою очередь, находит отражение и в семантике реферирующих к ним языковых знаков. Следует также учитывать, что не все смыслы, сформированные в обыденном познании, участвуют в теоретическом осмыслении мира и его отдельных фрагментов, которое, помимо всего прочего, оперирует на более высоком уровне абстрагирования, нежели обыденное познание. Таким образом, несмотря на то, что наука пользуется естественным языком, она не может описывать и изучать свои объекты только на его основе. Во-первых, обыденный язык приспособлен для описания и предвидения объектов, вплетенных в практику человека (наука же выходит за ее рамки); во-вторых, понятия обыденного языка нечетки и многозначны, их точный смысл чаще всего обнаруживается лишь в контексте языкового общения, контролируемого повседневным опытом. Наука же не может положиться на такой контроль, поскольку она преимущественно имеет дело с объектами, не освоенными в обыденной практической деятельности. Чтобы описать изучаемые явления, она стремится как можно более четко фиксировать свои понятия и определения.
Следовательно, научное знание «формируется в процессе научного познания мира, основанного не только на теоретических умозаключениях, но и на технологическом расширении восприятия, вследствие чего оно носит рациональный характер и является объективным и истин-
ным» [Новодранова 2009: 178]. Научное знание -есть осмысленное, осознанное, систематизированное знание, которое вырабатывается в определенных сообществах ученых специалистов.
Обыденное и научное знания являются составной частью знания о мире, представляющего собой знание о разных объектах (объектное знание), одним из которых является язык. В качестве такового он одновременно отражает знания о мире, знания о самом языке и знания о том, как язык отражает все эти знания [Кубрякова 2004: 10]. С.Д. Кацнельсон определял языковые знания как знания о мире, обусловленные языком (цит. по: [Беседина 2006: 186]). Д. Гирэртс и Г. Кью-кенс отмечают, что "linguistic knowledge involves not just knowledge of the language but knowledge of the world as mediated by the language" [Geeraerts, Cuyckens 2007: 7]. Таким образом, язык выступает средством фиксации, трансляции и отражения динамики человеческого познания, вербализуя знания об объектах и явлениях окружающего мира и отражая их в лексической семантике.
В целом, большинство исследователей подчеркивает, что разграничение типов знания является условным, относительным, поскольку способы обыденного и научного, теоретического и практического познания оказываются близкими, тесно связанными. Первичным выступает обыденное познание, его результаты закреплены в общеупотребительных единицах. На основе механизмов получения обыденного знания сформировалось практическое профессиональное познание. Функционируя в виде обыденных представлений, обыденное познание может на следующем витке абстрагирования трансформироваться в теоретическое знание [Новодранова 2008: 54]. Теоретическое познание и знание, являющиеся венцом развития человеческого познания, представляют собой упорядоченную систему приемов и методов достижения знания, основанных на законах логики и когнитивных механизмах, выработанных в процессе обыденного познания мира.
Таким образом, научное познание есть сложный, противоречивый процесс производства, воспроизводства новых знаний, образующих целостную развивающуюся систему понятий, теорий, гипотез, законов и других идеальных форм, закрепленных в языке. Результаты этих трех разновидностей познавательной деятельности: обыденной, практической профессиональной и научной (теоретической) - закреплены в лексических системах, хотя и связанных между собой, однако функционально разделенных. Так, результаты
обыденного познания репрезентированы, главным образом, в исконных общеупотребительных словах и устойчивых сочетаниях слов, результаты практического профессионального знания закреплены в единицах профессионального просторечия соответствующих сфер деятельности, результаты научного (теоретического) знания представлены в разнообразных терминологических единицах. При этом в первых двух случаях за языковыми знаками стоят концепты, т.е. ментальные образования, выступающие в качестве стихийного обобщения, в последнем случае мы имеем дело не с концептами, а с понятиями, представляющими собой результат теоретического обобщения [Голованова 2008: 121-122].
Однако, что касается терминологий, то термины представляют собой довольно пестрый набор разнообразных по происхождению, словообразовательной и ономасиологической структуре, семантическим свойствам единиц. Будучи единицами профессионального, научного знания, термины отражают элементы обыденного знания, как свою основу, поскольку на этапе становления научного познания для передачи его результатов -научного знания - первоначально используются уже существующие языковые знаки, чем объясняется прямая тесная связь между словарем науки и словарем быта.
Таким образом, источником формирования терминологической информации является практическая преобразующая деятельность людей, накопленный ими общественно-полезный опыт. Этим определяется социальная сущность терминологической информации, концентрирующей в себе коллективную профессионально-научную память, в качестве базовых единиц которой выступают понятия или концепты. Терминологическая информация создается на основе знаний об объектах, которые кодируются в конвенциональных лексических значениях общеупотребительных слов. Чем больше информации, совпадающей со свойствами познаваемого объекта, содержится в значении общеупотребительного слова, тем выше вероятность выбора этого слова для обозначения терминируемого им предмета или явления (М.Н. Володина цит. по: [Зяблова 2004: 44]). Закрепив полученную человеком информацию, термин сам становится инструментом познания, поскольку дает возможность обобщать научные факты, умножать знания и передавать их следующим поколениям [Новодранова 2000: 68]. Это влечет за собой развитие человеческого знания и, следовательно, изменение информационной ем-
кости термина, то есть совокупности значений термина, «поставляющих» конкретную терминологическую информацию. Так, например, термином tranquilizer (лат. tranquillo - успокаивать) в XIII в. обозначали раскручивающееся деревянное смирительное кресло. Со временем, когда отошли от этого метода лечения психических расстройств, значение термина расширилось: им стали обозначать психотропные успокоительные лекарственные средства.
Поскольку система научного знания каждой дисциплины гетерогенна и гетерохронна (научные дисциплины возникают и развиваются неравномерно, следовательно, в них формируются различные типы знаний), в ней можно обнаружить различные формы знания: эмпирические факты, законы, принципы, гипотезы, теории различного типа и степени общности и так далее. Все эти формы знания могут быть отнесены к двум основным уровням организации знания: эмпирическому (истоком является обыденное знание) и теоретическому.
Научные знания представляют собой сложную развивающуюся систему, в которой по мере эволюции возникают все новые уровни организации. Они оказывают обратное воздействие на ранее сложившиеся уровни знания и трансформируют их. В этом процессе постоянно возникают новые приемы и способы теоретического исследования, меняется стратегия научного поиска.
Подводя итог, отметим, что обыденное и научное познание, а также язык, репрезентирующий оба типа знания, оказываются онтологически взаимосвязанными на уровне ментальных репрезентаций и осуществляемых с ними операций. На первых этапах развития клинической медицины, когда этиология и патогенез не были еще достаточно изучены, термины появлялись на основе обыденного знания. По мере углубления и расширения знаний о природе болезни формируются новые научные термины, часто вытесняющие прежние как устаревшие. Таким образом, различие состоит в способах отражения действительности: в основе терминов, отражающих обыденное восприятие, лежит чувственное освоение действительности, а в основе терминов, отражающих научные ментальные процессы, лежит рациональное освоение окружающего мира.
Необходимым условием научного исследования является выработка наукой специального языка, пригодного для описания ею объектов, необычных с точки зрения здравого смысла. Язык науки постоянно развивается по мере ее проникновения во все новые области объективного мира.
Причем он оказывает, в свою очередь, воздействие на повседневный, естественный язык (например, такие слова, как stress, lunatic вошли в разряд обиходной лексики).
Список литературы
Беседина Н.А. Морфологически передаваемые концепты: моногр. Белгород, 2006.
Болдырев Н.Н. Когнитивный подход к изучению глагола и глагольных категорий // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания: материалы Круглого Стола, апрель 2000 г. М., 2000. С. 16-35.
Большой энциклопедический словарь. М.: Бол. Рос. энцикл., 1998.
Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977.
Дроздова Т.В. Элементы обыденного знания в научном экономическом тексте // Когнитивные исследования языка. Вып 3. Типы знаний и проблема их классификации: Сб. науч. тр. М.; Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 94-104.
Голованова Е.И. Взаимодействие обыденного и научного знания в термине-фразеологизме // Когнитивные исследования языка. Вып. 3. Типы знаний и проблема их классификации: Сб. науч. тр. М.; Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина,
2008.С. 119-130.
Зяблова О.А. К пониманию природы термина с когнитивной точки зрения // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. № 2-3. С. 41-47.
Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Лазарев В.В. К теории обыденного/когнитивного познания (от Коперника к Птолемею) // Вестн. Пятигор. гос. лингв. ун-та. № 2. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1999. С. 25-34.
Найссер У. Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии / пер. с англ. В. В. Лучкова. М.: Прогресс, 1981.
Новодранова В.Ф. Взаимодействие обыденного и научного знания в медицинской терминологии // Науковий Вюник нацюнального медич-ного ушверситету iменi О.О. Богомольця. № 3.
2009.С. 177-181.
Новодранова В. Ф. Когнитивные науки и терминология // Научно-техническая терминология: Науч.-технич. реферативный сб. М.: Из-во ВНИИКИ, 2000. Вып 2. С. 68-70.
Новодранова В.Ф. Проблемы терминообра-зования в когнитивно-коммуникативном аспекте //
Лексикология. Терминоведение. Стилистика: сб. науч. тр., посв. юбилею В.М. Лейчика. М.; Рязань, 2003. С. 150-154.
Пименов Е.А., Пименова М.В. Когнитивная лингвистика на современном этапе // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов 26-28 сентября 2006 г. / отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. С. 70-72.
Современная философия. Словарь и хрестоматия / отв. ред. В.П. Кохановский. Ростов н/Д: Феникс, 1996.
Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 5 изд. М.: Политиздат, 1987.
Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА, 1997.
Concise English Dictionary. Penguin books,
2004.
Engel J., Pedley T.A. Epilepsy. A Comprehensive Textbook, Second edition. Vol. 1. Philadelphia, Lippincolt Williams and Wilkins, 2008.
Geeraerts D, Cuyckens H. Introduction // The Oxford Hadbook of Cognitive Linguistics edited by D. Geeraerts, H. Cuyckens Oxford University Press 2007. P. 3-68.
Harder P. Cognitive Linguistics and Philosophy // The Oxford Hadbook of Cognitive Linguistics edited by Dirk Geeraerts, Hubert Cuyckens Oxford University Press 2007. P. 1241-1265.
Psychiatry, Third Edition. Vol. 1-2 / еd. By A. Tasman, J. Kay, J.A. Lieberman, M.B. First, M. Maj. John Willey & Sons Ltd., 2008.
T.V. Rozhkova
THE REPRESENTATION OF COMMON AND SCIENTIFIC KNOWLEDGE IN PSYCHIATRIC TERMINOLOGY
The article investigates the general aspects of knowledge development. Verbalized knowledge is viewed as the result of a person cognitive activity. The article studies different types of knowledge represented in psychiatric terms.
Key words: knowledge, common knowledge, scientific knowledge, prescientific component of the knowledge,
history of psychiatry, psychiatric terms.
