CC BY
19
ОТОБРАЖЕНИЕ СЕГМЕНТА ВНЕЯЗЫКОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ В ДИСКУРСЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ НА ПРИМЕРЕ КОНЦЕПТА «ГОРОД»
Лариса Валентиновна КАЛАШНИКОВА,
доктор филологических наук, профессор кафедры иностранных языков Орловского государственного аграрного университета, e-mail: [email protected]
В статье показано, что всякий текст, в процессе взаимодействия с языковыми и энциклопедическими знаниями получателя, продуцирует в его сознании некоторое психическое отображение сегмента внеязыковой реальности. Принимая во внимание упорядоченную организацию системы восприятия с учетом важности и объема информации, поступающей в сознание человека, автор статьи акцентирует внимание на том, что художественный текст содержит информационные компоненты или категории, которые формируют в сознании читателя психическое отображение сегмента языковой реальности. Характеристики текста отражены в категориях концептуальной картины мира.
Ключевые слова: информационные компоненты, сегмент внеязыковой реальности, психическое отображение, сознание, знание, действительность, когнитивная структура, познание, лингвистические средства, концепт.
REFLECTION OF THE EXTRALINGUISTIC REALITY SEGMENT IN THE FICTION DISCOURSE BY THE EXAMPLE OF THE CONCEPT "CITY"
Larisa V. KALASHNIKOVA,
Doctor of Philological Sciences, Professor of Foreign Languages Chair of Orel State Agrarian University,
e-mail: [email protected]
The article deals with the idea that every text during the process of interaction with the recipient's linguistic and encyclopedic knowledge produces in his mind some mental reflection of the extralinguistic reality segment. Taking into consideration regular cognitive system organization according to the importance and scope of information coming into a person's mind, the author of the article stresses the fact that literary text contains information components or categories that form in a reader's mind mental reflection of linguistic reality segment. All text characteristics and of course linguistic characteristics are reflected in the conceptual world view categories.
Key words: information components, extralinguistic reality segment, psychological reflection, system of perception, mind, knowledge, reality, cognitive structure, cognition, linguistic means, concept.
Язык, выполняя свои основные функции, запечатлевает полученные знания и передает их, отображая картину мира. Индивидуальная картина мира героя текста, художественная картина мира автора и концептуальная картина мира в целом являются единой, взаимосвязанной иерархией и могут рассматриваться как соотношение «часть и целое». Как считают А. А. Леонтьев, Н. Б. Мечковская, Л. С. Выготский, А. А. Стриженко [20; 24, 9; 27] и другие, они представляют собой когнитивно-эмоциональное единство, объединяя весь культурно-исторический опыт общества по деятельному освоению мира. Работы Ю. Д. Апресяна, Ю. Н. Караулова, Ю. К. Лекомцева и других ученых объединяет идея о том, что «эти картины отражают общую картину мира, в структуру которой инкорпорирована модель восприятия мира» [2; 17; 19; 20; 22; 26; 30].
Художественная картина мира отражает сегментированный отрезок действительности, преломленный через призму восприятия конкретного индивида. Этот отрезок действительности, переходя в сферу субъективного опыта, получает эмоциональную оценку. По мнению Т. В. Черниговской, «человек обладает способностью к аналогии, поиску сходства, а значит, к объединению индивидуальных черт и феноменов в классы, что позволяет строить гипотезы об устройстве мира» [31: 63-75].
При сопоставлении информации художественного текста и энциклопедических знаний об объекте (например, городе) оказывается, что текст как информационная структура представляет собой единство, в котором с помощью лингвистических средств репрезентируется картина мира. В. Г. Гак, Л. М. Власова различают «два основных типа информации: объективную информацию - информацию об объектах
действительности - и субъективную информацию, информацию, связанную с субъективной оценкой объектов действительности» [10; 7].
Автор, интерпретируя картину мира, выбирает «свои» признаки и характеристики картины мира, а затем и адекватные лингвистические средства для ее выражения, обращается к читателю, организуя процесс речевого общения. Причем картина мира действующих героев произведения не всегда совпадает с авторской.
Хранящиеся в памяти знания, информация представлены в виде систематизированной абстракции и отдельных слов-активаторов, которые и помогают активировать эту информацию, так как и те, и другие имеют общее семантическое основание [15; 16]. С целью выявления способа отображения сознанием сегмента внеязыковой действительности был выполнен анализ языкового материала художественного произведения Т. Драйзера «Сестра Керри» на русском, немецком, и английском языках [12; 32: 33].
Действие романа происходит в городе Чикаго, городе, который существует в реальной действительности. У каждого человека в памяти хранится фрейм или кластер, связанный с понятием «город». Город, кроме объективных, имеет особенные, характерные признаки, по которым его можно узнать среди множества других городов мира, даже если мы ни разу там не бывали, безошибочно отличить Лондон от Парижа, Берлин от Токио, Чикаго от Вены и т. д. Это результат культурного развития общества и процесса познания, который находит отражение в языке [15].
По мере развития сюжета у читателя формируется понятие конкретного «города». Информация структурируется и распределяется по кластерам в памяти в соответствии с характером признаков. Процесс накопления сведений о городе сопровождается формированием схемы понятия, т.е. формируется «фрейм» города, о котором идет речь в художественном произведении.
Нельзя не согласиться с мнением Кузнецова О. П. о том, что «человеческая память располагает большим набором «ключей», которые позволяют быстро считывать нужную информацию» [18: 3-23], извлекая из недр памяти как отдельные признаки, так и целые ситуации. Например, для концепта «город» характерны следующие признаки: «размер» («большой город», «гигант»), «притягательность» («магнит»), «перенаселенность», «скученность» («улей»), «тайна», «загадка» («лабиринт») и т. д. Независимо от того, какой язык используется для описания города, мы незамедлительно «узнаем» его [16].
Доминирующим признаком для концепта «город» будет визуальный. Признак «большой город» указывает на размер и локализует концепт в пространстве.
There was the great city, bound more closely by these very train, which came up daily (Dreiser, 1968, Ch. I, p. 22).
Und eben durch diese täglich verkehrenden Züge wurde die grobe Stadt doch viel näher gerückt (Dreiser, 1955, K. II, s. 5).
Впереди лежал большой город, который связан со всей страной ежедневно прибывающими туда поездами (Драйзер, 1986, гл. I, с. 19).
Концепт «город» обладает рядом признаков, которые отличают его от других поселений, например, деревни, села и т. д.: «Город - крупный населенный пункт, являющийся административным, промышленным, торговым и культурным центром района, области, округа и т. п., жители которого заняты, как правило, вне сельского хозяйства. Отнесение населенного пункта к категории «город» оформляется в законодательном порядке и т. д.» [5; 28]. Это - объективные признаки, типичные для всех городов. Далее, по мере накопления информации об объекте, можно выявить индивидуальные признаки, отличающие и выделяющие его среди других городов. Для быстрейшего понимания и дифференциации того или иного признака используются метафоры. Метафоры играют роль концептуальных мостиков, которые позволяют в минимально сжатые сроки извлечь нужную когнитивную структуру, устанавливая канал связи с признаками концепта «город», давая субъективную оценку объекту окружающей действительности.
Метафора "лабиринт" активирует когнитивную структуру дифференциального признака: «большой, загадочный, сложный, запутанный». Город не только большой, но и неизвестный, загадочный, таинственный. «Лабиринт - термин, которым античные авторы (Геродот, Диодор, Страбон и др.) называли сооружения со сложным и запутанным планом [3]. В метафорическом смысле «лабиринт - сложное, запутанное расположение или переплетение (например, лабиринт улиц), а также запутанные положения, отношения, из которых трудно найти выход» [3].
The great streets were wall-lined mysteries to her; the vast offices, strange mazes which concernedfar-off individuals of importance. (Dreiser, 1968, Ch. II, p. 38).
Die breiten Straben schienen ihr ummauerte Geheimnisse, die groben Bürohäuser Labyrinthe, die nur ein paar wichtige Menschen anginge, irgendwo. (Dreiser, 1955, K. II, s.14).
Длинные улицы были для нее двумя рядами тайн, отгороженных стенами, а обширные конторы -загадочными лабиринтами, где сидят неприступные важные господа. (Драйзер, 1986, гл. II, с. 37).
В произведении на русском языке город сравнивается с гигантом, «человеком необычайно высокого роста и могучего телосложения; исполином, великаном» [23]. Словарь символов определяет гиганта как: «грубые силы природы, первоначальные элементы, тьму, зиму. Гигант может быть добрым и злым, защитником и врагом. В скандинавской мифологии гиганты холода и преисподней олицетворяют хто-нические силы, огненные гиганты - силу огня». [25]. Метафора «гигант» активирует когнитивную структуру с признаком «большой», «очень сильный, могучий», «защитник»:
А впереди зима, долгая зима в Чикаго - огни, веселая толпа, развлечения!.. В конце концов, в этом городе-гиганте приятно жить. (Драйзер, 1986, гл. III, с. 48).
В английском языке город Чикаго - a great, pleasing metropolis, активируется когнитивная структура с признаком «огромный манящий метрополис» (метрополис - это и есть город-гигант). Прилагательное great (большой, огромный) в сочетании с metropolis усиливает размеры города для героини романа.
Ah, the long winter in Chicago - the lights, the crowd, the amusement! This was a great, pleasing metropolis after all. (Dreiser, 1968, Ch. III, p. 50).
В немецком языке Чикаго сравнивается с «большим красивым городом»:
Oh, der lange Winter in Chicago - Licht, Menschen, Vergnügen! Wenn man es recht bedachte - eine grobe, schöne Stadt. (Dreiser, 1955, Ch. III, s. 21).
В русском языке концепт «город» (большой город) определяется как «соблазнитель», «гигант», «могучие силы», «умный, тонкий человек».
В английском языке Чикаго «the city» (большой город) - «human tempter» (соблазнитель), «large forces» (могучие силы), «the most cultured human» (самый образованный и культурный человек).
В немецком языке город характеризуется как: «die Stadt» (город), menschlichere Versucher (соблазнитель), «Gewaltige Kräfte» (могучие силы).
The city has its cunning wiles, no less than the infinitely smaller and more human tempter. There are large forces which allure with all the soulfulness of expression possible in the most cultured human (Dreiser, 1968, Ch. I, p. 22).
Die Stadt hat ihre schlauen Kniffe, nicht weniger als der unendlich kleinere und menschlichere Versucher. Gewaltige Kräfte locken mit all der Empfindungsstärke, die dem kultiveirtesten menschlichen Geiste zu Gebote stehen. (Dreiser, 1955, K. I, s. 5).
Большой город с помощью своих коварных ухищрений обольщает не хуже иных соблазнителей, самый опытный из которых микроскопически мал по сравнению с этим гигантом и несет человеку гораздо меньше разочарований. В городе действуют могучие силы, которые обладают такими способами проникнуть в душу своей жертвы, какие доступны лишь умному и тонкому человеку (Драйзер, 1986, гл. I, с. 20).
Олицетворение города с человеком-гигантом, обладающим огромными силами, активирует когнитивную структуру величины, мощи города и выявляет оппозицию «маленький человек - огромный город». В этом городе-гиганте, в центре цивилизации, культуры действуют силы, сравнимые с умным, тонким, образованным человеком.
Признак величины, размера повторяется в метафорической модели «город - улей». Метафора «улей» подразумевает огромное скопление, нагромождение зданий, контор:
A little way on she saw a great door which, for some reason, attracted her attention. It was ornamented by a small brass sign, and seemed to be the entrance to a vast hive of six or seven floors (Dreiser, 1968, Ch. III, p. 39).
Etwas weiter erblickte sie eine grobe Türe, die aus irgendeinem Grunde ihre Aufmerksamkeit erregte. Sie war mit einer schmalen Messingplatte geschmückt und schien der Eingang zu einem gewaltigen Bienenstock von sechs oder sieben Stockwerken zu sein (Dreiser, 1955, K. III, s. 15).
Вскоре огромная дверь почему-то привлекла ее внимание. На ней красовалась медная дощечка; видимо, это был вход в громадный шести- или семиэтажный улей. (Драйзер, 1986, гл. III, с. 38).
Метафора "магнит" активирует когнитивную структуру с признаками «притягивающий, привлекающий внимание к себе», «обладающий большими силами». Город притягивал к себе и «тех, кто был полон надежд, и тех, кто успел потерять их; тех, кому еще предстояло сделать карьеру, и тех, кто уже потерпел крушение» [12]. Имеет место оппозиция: «надежда - крушение, отчаянье»: Он стал магнитом, притягивавшим к себе со всех концов страны и тех, кто был полон надежд, и тех, кто успел потерять их; тех, кому еще предстояло сделать карьеру, и тех, кто уже потерпел крушение где-нибудь в другом месте (Драйзер, 1986, гл. II, с. 35).
Можно отметить некоторые особенности определения концепта и способов отображения объекта внеязыковой реальности в разных языках. В русском и немецком языках слово «город» не несет в себе сему «большой», соответственно, для обозначения размера, величины города используется определение «огромный». В английском языке эта сема входит в значение слова "city" («большой город»), и при использовании определения сема «большой» повторяется с целью усиления признака.
Here was the great, mysterious city, which was still a magnet for her. (Dreiser, 1968, Ch. VII, p. 91).
Hier war die grobe geheimnisvolle Stadt für sie noch immer ein Magnet. (Dreiser, 1955, K. VII, s. 45).
Здесь же был огромный таинственный город, все еще притягивающий ее к себе, точно магнит. (Драйзер, 1986, гл. VII, с. 89).
Возникает расхождение в реализации категории рода: в русском языке "город" мужского рода, в немецком языке - женского, в английском языке категория рода отсутствует.
Независимо от языка наличие общего семантического компонента является обязательным условием узнавания концепта. Концептуальная модель универсальна. Как известно, слова соотносятся с объектами окружающего мира через значение. Обозначая единый объект действительности, кореферентные выражения имеют один общий денотат.
Исследуемое понятие «город» представляет собой целую микросистему. В процессе реализации языком своей коммуникативной функции, при описании ситуации, активируются все лексические единицы, имеющие отношение к этой ситуации [14]. Понятие «город» соответствует вполне реальному объекту в действительности, обладающему совокупностью индивидуальных признаков и особенностей. Относительно города субъектами выполняются действия, о нем создается определенное мнение, переживаются эмоции и т. д.
В кластер «город» вошли прилагательные и глаголы, чьи лексические единицы содержат семы «большой», «незнакомый», «таинственный». Детальный компонентный анализ семантических значений глаголов перемещения и состояния объекта и прилагательных, определяющих признаки, выявляет, что их значения характеризуются общностью денотата; частичным совпадением семного состава значений; различием дифференцирующих сем. Дифференцирующие семы выделяют различия в ролевом статусе участников: сема субъекта состояния; сема интенсивности. Взаимосвязь значений глаголов и прилагательных, характеризующих объект состояния, очевидна, так как семантический компонент прилагательных, глаголов совпадает с семантическими компонентами слов-активаторов соответствующих когнитивных структур. Роль слов-активаторов выполняют метафоры.
1) метафора «гигант», «улей», «могучие силы» - «сема «большой» - присутствует в прилагательных: великий, большой, крупный, необъятный, огромный, громадный, гигантский, (быстро) растущий, развертывающийся; в глаголах: увеличивать, прибывать;
2) метафора «лабиринт» - сема «незнакомый» присутствует в прилагательных: неизвестный, незнакомый, загадочный, таинственный; в глаголах: таить (в себе);
3) метафора «магнит» - сема «притягательный» - присутствует в прилагательных: удивительный, притягательный, изумительный, пленительный, заманчивый; в глаголах: вызывать (любопытство), привлекать (внимание).
Всякий текст, взаимодействуя со знаниями получателя (языковыми и энциклопедическими), продуцирует в его сознании некоторое психическое отображение сегмента внеязыковой реальности. Все характеристики текста, в том числе и лингвистические, отражены в категориях концептуальной картины мира. В художественном тексте содержится набор информационных компонентов или категорий, обя-
зательное присутствие которых продуцирует в сознании читателя психическое отображение сегмента языковой реальности.
Категория бытийности формирует пространство, т. е. точку наблюдения, имеющую протяженность. Способность быть объектом в первую очередь определяется способностью быть пространством, которое он занимает. Один из информационных компонентов - сема бытийности, т. е. то, что соединяет слово любого языка и объект действительности, указывает, что имя в тексте - не абстрактная языковая единица, но соотносится с определенным внетекстовым объектом [15 : 86].
Категория места. Соотнесение имени в художественном тексте и объекта реальной действительности предполагает определение его положения в пространственно-темпоральных плоскостях: описания и названия улиц, частей города, административных и жилых кварталов, названия городов и рек. Эти названия несут фактуальную информацию.
На фонарях у перекрестков она читала названия улиц: Медисон, Монро, Ла-Саль, Кларк, Диборн, Стэйт, .... (Драйзер, 1986, гл. III, с. 38).
Фоновые знания помогают восстанавливать логические связи между событиями и предметами, определять место, расстояние, размеры, прогнозировать события и т. д. Названия улиц города, театров, отелей в художественном тексте помогают узнать место, объект в реальной жизни. Лингвистическое знание о наличии объектов присутствует у носителя языка.
Достаточно интересным является отражение категории величины. Даже несведущий читатель догадается о том, что Чикаго превосходит по размерам Колумбия-сити:
Впереди лежал большой город, который связан со всей страной ежедневно прибывающими туда поездами. И не так уж далеко находится городок Колумбия-сити, чтобы нельзя было поехать в родные края даже из Чикаго. (Драйзер, 1986, гл. I, с. 19).
одним из регулярных семантических компонентов, повторяющихся при номинации объекта, является "большой город". Противопоставление размеров Чикаго ("большой город") и Колумбия-сити ("городок") в русском языке подчеркивается употреблением суффикса - "ок".
В немецком и английском языках употребляется определение «большой» по отношению к Чикаго, и имеется указание на дистанцию, так как вокруг метрополиса располагаются меньшие по размеру и населенности города.
There was the great city, bound more closely by these very trains, which came up daily. Columbia City was not so very far away, even once she was in Chicago. (Dreiser, 1968, Ch. I, p. 22).
Und eben durch diese täglich verkehrenden Züge wurde die grobe Stadt doch viel näher gerückt. Columbia war nicht so sehr weit - selbst wenn Carrie sich dann in Chicago befand. (Dreiser, 1955, K. I, s. 5).
Категория времени включает рассмотрение ряда вопросов: соотношение прошлого, настоящего и будущего; обратимость и необратимость времени; объективное и субъективное время и т. д. [1]. Тексты отражают различное восприятие времени, которое является отображением общей картины мира той эпохи, к которой они принадлежат, и всегда содержат суггестирующие элементы, под которыми И. Г. Торсуева понимает «высказывания, которые как бы исподволь подводят к определенному факту, впечатлению, событию» [30]. Это - числительные (даты), которые являются индикатором ключевых существительных, несущих в тексте основную смысловую нагрузку, и реализуют текстовые категории времени, передавая фактуальную, содержательно-концептуальную и подтекстовую информацию.
Категория субъективно-оценочной модальности. «Картина мира» художественного произведения включает не просто перечисление персонажей, предметов, фактов и т. п., она отражает отношения между ними, а также отношение автора к своему произведению. Последнее представляет собой категорию субъективно-оценочной модальности [11]. Безусловно, текстовая модальность реализуется самыми разнообразными способами и средствами, например, глаголами мнения, позволяющими квалифицировать все пространственно-временные элементы через восприятие наблюдателя; или использованием пары глаголов в близкой позиции в тексте, за счет чего достигается эффект субъективности / объективности оценки объектов описания. Противоречие между утверждением и модальной рамкой высказывания объясняется уже не чисто языковыми свойствами того или иного глагола, а знанием коммуникативной ситуации и «картины мира». Чтобы высказывание было осмысленным, оно должно передавать некоторое сообщение, информативное для адресата, содержать достаточное для данного выска-
зывания и для данного контекста количество смысла [6]. Достаточность смысла ощущается на основе знания адресатом «системы языка» и соответствующей «картины мира» [8].
Вопрос о разграничении лингвистического и экстралингвистического, о влиянии каждого из этих аспектов структуры высказывания на выбор глагола или конструкции сводится к таким проблемам, как семантическая структура слова, соотношение данного в высказывании, с одной стороны, и известного собеседникам из пресуппозиции знания стандартной ситуации и общих сведений о мире - с другой [6]. Семантика высказывания и текста формируется из всех этих компонентов в их взаимодействии. И. Г. Торсуева справедливо отмечает, что «высказывание как единица текста детерминировано системой языка, что проявляется в способах отражения языком реальной действительности (видение мира), в правилах сочетаемости имен и предикатов» [29].
Другим обязательным информационным компонентом смысла текста является качественная характеристика внетекстового объекта, которая может получить самую разнообразную презентацию в тексте.
Внутренняя индивидуальная модель мира автора, индивидуальность видения им мира находит свое выражение на всех уровнях иерархически организованной структуры текста. Особенности внутренней индивидуальной модели мира обусловливают отбор именно тех элементов лексического уровня, которые по своим языковым свойствам являются наиболее действенными для отображения авторского понимания действительности и для реализации прагматических установок текста, достижения коммуникативной цели, поставленной автором [13]. Система восприятия включает свои подсистемы, которые упорядочиваются по важности в зависимости от объема информации, поступающей через них в сознание человека.
ЛИТЕРАТУРА
1 Анисимова Р. В. Отражение категории времени как одного из элементов картины мира // Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М.: Госкомитет СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
2. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. 368 с.
3. Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия 1969-1978. Энциклопедии & Словари http://enc-dic.com/enc_sovet/.
4. Большой толковый словарь русского языка. 1-е изд-е: СПб.: Норинт С. А. Кузнецов, 1998. Энциклопедии & Словари http://enc-dic.com/kuzhecov/.
5. Большой энциклопедический словарь. Энциклопедии & Словари http://enc-dic.com/enc_big/.
6. Бурнацева Э. К. Субъективность / Объективность мнения об объекте в картине мира художественного текста // Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М.: Госкомитет СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
7. Власова Л. М. Функциональный аспект интонационной структуры текста // Текст как отображение картины мира: сб. научных трудов. М.: Госкомитет СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
8. Вольф Е. М. Грамматика и семантика местоимений. М., 1974.
9. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Проблемы общей психологии. М., 1982. Т. 2.
10. Гак В. Г. Прагматика, узус и грамматика речи // ИЯШ. 1982.
11. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 139 с.
12. Драйзер Т. Сестра Керри. Издательский дом: Правда, 1986. 448 с. ISBN: 5-89815-549-x, 978-589815-549-0 http://royaUib.com/book/drayzer_teodor/sestra_kerri.htmI
13. Зорько А. С. Роль просторечной лексики и арготизмов в отображении художественной картины мира // Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М.: Госкомитет СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
14. Зуева Э. В. Семантические связи значений эмоций в лексике // Коммуникативные и номинативные аспекты единиц языка. М.: Изд-во лГПИ, 1989.
15. Калашникова Л. В. Кореференция. Психолингвистическая модель концептуальных репрезентаций. Москва: АСВ, 2002. 183 с. ISBN 5-93093-129-1.
16. Калашникова Л. В. Метафора как механизм когнитивно-дискурсивного моделирования действительности: дис.... докт. филол. наук. Волгоград, 2006. 409 с.
17. Караулов Ю. Н. Лингвистические основы функционального подхода в литературоведении // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1982.
18. Кузнецов О. П. Неклассические парадигмы искусственного интеллекта // Теория и системы управления. 1995. № 5.
19. Лекомцев Ю. К. Антономический текст // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983.
20. Леонтьев А. А. Проблема глоттогенеза в современной науке // Энгельс и языкознание. М., 1972.
21. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. 287 с.
22. Леонтьева И. Г., Кузнецов В. Г., Старостина Н. В. Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М., 1989. Вып. 341. 120 с.
23. Евгеньева А. П. Малый академический словарь. М.: Институт русского языка Академии наук СССР, 1957-1984. Энциклопедии & Словари. URL: http://enc-dic.com/academic/.
24. Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект пресс, 1996. 207 с.
25. Словарь символов. Энциклопедии & Словари http://enc-dic.com/symbol/.
26. Степанова М. М. Роль устойчивых словосочетаний в создании «картины мира» автора // Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М.: Изд-во Госкомитета СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
27. Стриженко А. А. Художественный текст как одна из лучших форм коммуникации // Лингвистика текста: материалы научной конференции. М., 1974.
28 Толковый словарь русского языка / под ред. Т. Ф. Ефремовой. Энциклопедии & Словари http:// enc-dic.com/efremova/.
29. Торсуева И. Г. Текст как система // Структурно-семантические единицы текста. М.: Изд-во МГПИИЯ им. М. Тореза, 1986. Вып. 267.
30. Торсуева И. Г. Интонация и картина мира художественного текста // Текст как отображение картины мира: сб. научн. тр. М.: Изд-во Госкомитета СССР по народному образованию, 1989. Вып. 341.
31. Черниговская Т. В. Язык, мозг и компьютерная метафора // Человек. 2007. № 2. URL: http://www. genling.nw.ru/Staff/Chernigo/publicat/Chelov.pdf
32. Dreiser T. Schwester Carrie. Hamburh: , 1955 363 S.
33. Dreiser Th. Sister Carrie. Moscow: Higher School Publishing House, 1968. 548 p.
