CC BY
56
ОТОБРАНИЕ РЕБЁНКА У РОДИТЕЛЕЙ ПРИ НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ УГРОЗЕ ЕГО ЖИЗНИ ИЛИ ЗДОРОВЬЮ КАК МЕХАНИЗМ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ
ДЕТСТВА В РОССИИ
Д.Е. Тимофеева, магистрант
Научный руководитель: А.В. Присекин, канд. юрид. наук Дальневосточный федеральный университет (Россия, г. Владивосток)
DOI:10.24412/2500-1000-2022-3-3-83-89
Аннотация. В данной статье освещаются проблемы правоприменения, возникающие при реализации положений ст. 77 Семейного кодекса РФ, раскрывающей механизм отобрания детей у родителей при наличии непосредственной угрозы для их жизни или здоровья. В частности, поднимаются вопросы неоднозначности имеющихся в норме права формулировок, перечисляются недостатки процедуры отобрания детей, а также существующие способы её обхода со стороны должностных лиц государственных органов. В результате исследования проводится анализ ранее рассматриваемого Государственной Думой проекта федерального закона, предполагавшего внесение существенных изменений в процедуру отобрания детей у родителей, установленную ст. 77 Семейного кодекса РФ, и делается вывод о необходимости её реформирования.
Ключевые слова: ребёнок, семья, родители, законные представители, отобрание, угроза жизни или здоровью, органы опеки и попечительства, суд, лишение или ограничение родительских прав.
В российском законодательстве, как и в действующих международно-правовых актах, в частности, в Конвенции о правах ребёнка 1989 года, закреплен приоритет воспитания и развития ребёнка в кругу семьи. Так, согласно ст. 54 Семейного кодекса РФ каждый ребёнок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это представляется возможным, а также получать соответствующую заботу со стороны своих родителей. В свою очередь, подобному личному неимущественному праву ребёнка корреспондирует одновременно право и обязанность родителей по созданию благоприятных условий для полноценного физического, психического, нравственного и духовного развития ребёнка. В связи с особой социальной уязвимостью детей законодательство наделяет достаточно широкий круг субъектов полномочиями по защите прав и законных интересов несовершеннолетних. Так, к их числу помимо родителей и иных законных представителей несовершеннолетних относятся также органы опеки и попечительства, прокурор и суд (ст. 56 Семейного кодекса РФ). Кроме того, семейное законо-
дательство располагает различными правовыми механизмами защиты детей как «важнейшего приоритета государственной политики». Для научного исследования, в контексте реализации права ребёнка жить и воспитываться в семье и неисполнения соответствующих обязанностей со стороны родителей, наибольший интерес представляют механизмы ограничения или лишения родительских прав, а также механизм отобрания ребёнка у родителей при наличии непосредственной угрозы его жизни или здоровью. При этом последний из них имеет особую социальную значимость.
Согласно ст. 77 Семейного кодекса РФ, ребёнок может быть отобран органами опеки и попечительства у родителей или иных его законных представителей в немедленном порядке при наличии обстоятельств, угрожающих его жизни или здоровью. Однако решение о совершении подобного действия принимает непосредственно орган исполнительной власти субъекта РФ или же глава муниципального образования, наделенный соответствующими полномочиями законом субъекта
РФ, посредством вынесения акта об отобрании ребёнка. При этом орган опеки и попечительства обязан незамедлительно уведомить о случившемся прокурора, а также обеспечить временное устройство ребёнка. «Кульминацией» данного механизма социальной защиты выступает обращение органа опеки и попечительства в суд с исковым заявлением об ограничение родителей в родительских правах или вовсе в лишении их последних [1].
Безусловно, подобный механизм защиты несовершеннолетних, заключающийся в оперативном реагировании государственных структур на случаи, представляющие непосредственную угрозу для жизни или здоровья детей, должен существовать в правовой системе любого социально-ориентированного государства. В этой связи предполагается вполне очевидным точное представление законодателя о том, кому именно будут адресованы соответствующие правоположения. Так, в российском обществе, как и в любом другом, семьи, воспитывающие детей, можно в целом подразделить на несколько категорий:
1. Благополучные семьи - те, в которых дети окружены максимальной заботой и любовью со стороны родителей и не чувствуют в чём-либо острой нужды, ощущают себя полностью защищенными;
2. Нуждающиеся семьи - те, в которых несмотря на наличие активной заботы родителей о детях, чуткое и теплое к ним отношение, члены семьи периодически сталкиваются с определёнными кратковременными трудностями, в частности, с нестабильным материальным положением;
3. Неблагополучные семьи - те, в которых воспитание и активная забота о детях вовсе не являются приоритетом для родителей. Как правило, в таких семьях дети регулярно становятся жертвами жестокого обращения и чувствуют себя небезопасно. Чаще всего под непосредственным контролем со стороны государства находятся именно такие ячейки общества.
Тем не менее, важно учитывать, что в случае слабой юридической проработанности механизма «изъятия» детей из семей при наличии непосредственной угрозы их жизни или здоровью, вместо осуществле-
ния функции социальной защиты данный механизм может начать представлять собой «орудие» для нецелесообразного, но при этом легального изъятия детей из семей, что, в первую очередь, негативно отразится на дальнейшем благополучии несовершеннолетних.
Анализируя положения ст. 77 Семейного кодекса РФ можно однозначно сказать о том, что юридическая конструкция данной правовой нормы нуждается в серьёзном реформировании.
Первая проблема, возникающая при реализации её положений, заключается в неоднозначности содержащихся в ней формулировок. Так, согласно ч. 1 ст. 77 Семейного кодекса РФ, ребёнка можно отобрать у родителей или иных законных представителей при наличии непосредственной угрозы для его жизни или здоровья, однако, что именно подразумевается под такой угрозой законодатель не раскрывает. В результате подобной правовой «неясности» определение условий, представляющих угрозу для жизни или здоровья ребёнка, отдается исключительно на усмотрение должностных лиц органов опеки и попечительства, зависящее от строго субъективной оценки ситуации. Существование данной проблемы вполне очевидно прослеживается в наличии судебной практики, по которой суды удовлетворяли требования родителей, иных законных представителей о признании актов органов местного самоуправления об отобрании детей, а также действий органов опеки и попечительства незаконными [2, 3]. Стоит также отметить, что попытка конкретизации положений относительно ситуаций, представляющих непосредственную угрозу для жизни или здоровья несовершеннолетних в семье, была предпринята Верховным Судом Российской Федерации в Постановлении Пленума от 14 ноября 2017 года № 44. В частности, в нём указывается, что к их числу относятся те, что могут привести «к реальной возможности наступления негативных последствий в виде смерти, причинения вреда физическому или психическому здоровью ребёнка вследствие поведения (действий или бездействия) родителей (одного
из них) либо иных лиц, на попечении которых ребёнок находится». При этом наступление подобных последствий может возникнуть вследствие отсутствия должного ухода за ребёнком, учитывая его возраст и состояние здоровья [4]. Однако не стоит забывать о том, что положения Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации направлены на разъяснение и обобщение складывающейся судебной практики, и не содержат в себе правовых норм. В этой связи вопрос конкретизации обстоятельств, представляющих непосредственную угрозу для жизни или здоровья детей и служащих основаниями для отобрания их у родителей, на уровне федерального законодательства остается открытым. Между тем представляется очевидным, что попытка перечисления и систематизации всевозможных ситуаций, так или иначе представляющих угрозу для ребёнка, является труднореализуемой. Безусловно к числу обстоятельств, ставящих жизнь или здоровье ребёнка под угрозу, можно отнести такие, как отсутствие должного ухода за ребёнком, отказ родителей от его лечения, алкогольная и (или) наркотическая зависимость родителей или иных законных представителей, осуществление в отношении ребёнка различного рода насилия. При этом важно, чтобы подобный перечень оставался открытым. В свою очередь, фактическое определение наличия или отсутствия реальной угрозы для несовершеннолетнего и, как следствие, необходимости отобрания его у родителей должно осуществляться компетентными государственными органами.
Между тем существующий на данный момент механизм «изъятия» детей из семей также далек от идеала и создает большое количество проблем в правоприменении. Как указывалось ранее, ст. 77 Семейного кодекса РФ не предоставляет органам опеки и попечительства непосредственного права отбирать детей у родителей по собственному усмотрению. Для совершения данного действия необходимо получить соответствующую санкцию со стороны органа исполнительной власти субъекта РФ или же главы муниципального обра-
зования, наделенного соответствующими полномочиями законом субъекта РФ. Очевидно, что при разработке ст. 77 Семейного кодекса РФ посыл законодателя был направлен на то, чтобы создать такую юридическую конструкцию, которая бы предоставляла компетентным государственным органам возможность произвести немедленную изоляцию ребёнка из обстановки, представляющей угрозу для его жизни или здоровья. Однако существующая на данный момент последовательность действий органов опеки и попечительства не позволяет им действовать незамедлительно в экстренной ситуации, поскольку от момента обнаружения ребёнка, находящегося в непосредственной опасности, до момента получения акта об отобрании ребёнка со стороны органов региональной власти или органов местного самоуправления проходит достаточно большое количество времени, не позволяющее действовать оперативно. Кроме того, большой вопрос вызывает эффективность последующего уведомления прокурора об отобрания ребёнка у родителей как о свершившемся факте.
Помимо этого, большим недостатком в процедуре отобрания ребёнка у родителей при непосредственной угрозе его жизни или здоровью является императивное положение о том, что в течение 7 дней после получения акта об отобрании ребёнка органы опеки и попечительства должны обратиться в суд с исковым заявлением об ограничение родителей в родительских правах или вовсе в их лишении. Во-первых, за столь короткий срок органы опеки и попечительства, как правило, не успевают собрать весь необходимый пакет документов для полноценной подготовки к судебному разбирательству. Во-вторых, подобное положение фактически «связывает руки» органам опеки и попечительства в тех ситуациях, когда впоследствии становится очевидным, что их действия оказались поспешными, а жизни и здоровью ребёнка в результате ничего не угрожает. Вполне целесообразным было бы предусмотреть в законодательстве возможность «временного отобрания» ребёнка у родителей до выяснения всех обстоя-
тельств случившегося, поскольку цель существования данного механизма социальной защиты первостепенно состоит именно в отстаивании интересов ребёнка, а не в неотвратимости наказания его родителей. К тому же подобная императивность закона препятствует возможности непосредственного обращения родителей за помощью в органы опеки и попечительства при возникновении трудной жизненной ситуации без какого-либо опасения за дальнейшую судьбу их детей.
В силу практической сложности реализации механизма, предусмотренного ст. 77 Семейного кодекса РФ, органы опеки и попечительства довольно часто прибегают к иным способам изъятия детей из семей в экстренных ситуациях. Так, в судебной практике имеется достаточно большое количество примеров, когда органы опеки и попечительства совместно с должностными лицами подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел Российской Федерации осуществляют фактическое отобрание детей у родителей посредством оформления должностными лицами подразделений по делам несовершеннолетних актов о нахождении детей в социально опасном положении или же актов о доставлении подкинутого или заблудившегося ребенка [5, 6, 7, 8]. В результате составления таких актов дети доставляются в служебное помещение территориального органа МВД России или непосредственно в подразделение по делам несовершеннолетних органов внутренних дел Российской Федерации в целях последующего направления их в специализированные учреждения для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, или в медицинские организации [9]. При этом очевидно, что дети, воспитывающиеся в семьях, однако оказавшиеся в ситуации, которая представляет непосредственную угрозу для их жизни или здоровья, не относятся к числу подкинутых или заблудившихся, а значит составление подобных актов является прямым нарушением закона. В свою очередь, изъятие детей из семей под предлогом нахождения их в социально опасном положении не предполагает их дальнейшего разлучения с семь-
ей в контексте ст. 77 Семейного кодекса РФ, в которой те, возможно, чувствовали себя небезопасно, а является лишь основанием для проведения впоследствии индивидуальной профилактической работы в соответствии с Федеральным законом от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолет-
них» [10].
Наличие в правоприменении всех вышеуказанных проблем и способов обхода законодательства свидетельствует об острой необходимости реформирования существующего механизма изъятия детей из семей. Впервые за долгое время такая попытка была предпринята в июле 2020 года депутатом Государственной Думы П.В. Крашенинниковым и членом Совета Федерации А.А. Клишасом посредством внесения на рассмотрение Государственной Думы проекта № 986679-7 федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [11]. Ключевая особенность данного законопроекта состояла в качественном изменении действующего механизма отобрания детей у родителей при наличии непосредственной угрозы их жизни или здоровью за счёт его перестраивания с исключительно административного порядка на судебно-административный. Так, по замыслу авторов законопроекта правом на защиту прав и законных интересов несовершеннолетних при наличии угрозы жизни или здоровью последних помимо органов опеки и попечительства должны были обладать в том числе и органы внутренних дел, которые, так же как и органы опеки и попечительства, в случае поступления информации об обстоятельствах, угрожающих ребёнку, смогли бы обратиться в районный суд по месту нахождения несовершеннолетнего с заявлением об отобрании его у родителей или иных законных представителей. При этом решение об отобрании ребёнка у родителей должно было бы приниматься уже непосредственно судом в строго ограниченный временной период -в течение 24 часов. Однако важно подчеркнуть, что органы опеки и попечитель-
ства при этом не лишились бы возможности отобрать ребёнка в административном порядке: такая процедура предусматривалась в «исключительных случаях», с обязательным присутствием прокурора и органа внутренних дел, при наличии оснований полагать, что смерть ребёнка может наступить в течение нескольких часов.
Между тем, данный законопроект так и не был одобрен Государственной Думой в связи с тем, что его авторы приняли решение о снятии его с рассмотрения. Стоит отметить, что несмотря на весьма свежий взгляд на существующую в семейном законодательстве процедуру отобрания детей у родителей и попытку уйти от её исключительно административного порядка, в адрес данной законодательной инициативы поступало также и не мало критики. Основные доводы скептически настроенной общественности сводились к следующему:
- во-первых, законопроект не конкретизировал, что именно следует понимать под непосредственной угрозой жизни или здоровью ребёнка, а значит существующая в правоприменительной практике проблема вновь была бы неразрешенной;
- во-вторых, в ст. 77 Семейного кодекса РФ предполагалось закрепить непосредственную обязанность лиц, которым стало известно о наличии непосредственной угрозы для жизни или здоровья ребёнка, сообщить об этом в органы опеки и попечительства или же в органы внутренних дел. По мнению многих, такое положение поспособствовало бы массовому доносительству и произвольному вмешательству государственных органов в дела семьи, что, в конечном счёте, не решило бы проблему безосновательного изъятия детей из семей, а только больше её усугубило;
- в-третьих, законопроект не предусматривал полного исключения административного порядка отобрания детей, несмотря на введение общей судебной процедуры рассмотрения данного вопроса, что по-прежнему допускало бы возможность отбирать детей на основе личных
усмотрений органов опеки и попечительства, к тому же уже без соответствующей санкции органа исполнительной власти субъекта РФ или главы муниципального образования, наделенного соответствующими полномочиями законом субъекта РФ;
- в-четвертых, законопроект предполагал сохранение нормы о том, что в случае отобрания ребёнка в судебном или административном порядке, органы опеки и попечительства будут обязаны в 7-дневный срок обратиться в суд с исковым заявлением об ограничении родителей в их правах или вовсе в их лишении, что не решало бы существующей проблемы. Однако стоит отметить, что в законопроекте, в отличие от ст. 77 Семейного кодекса РФ, впервые затрагивался вопрос о дальнейшей судьбе обязанностей опекунов (попечителей) в случае отобрания у них детей, жизнь или здоровье которых находились под угрозой.
На основании всего вышесказанного можно прийти к однозначному выводу о том, что в настоящий момент назрела острая необходимость в реформировании существующего механизма отобрания детей у родителей при наличии непосредственной угрозы их жизни или здоровью. Анализ правоприменительной практики свидетельствует о наличии большого количества неразрешенных в данной области проблем. В этой связи реформирование ст. 77 Семейного кодекса РФ с точки зрения определения неоднозначных формулировок и видоизменения существующей процедуры изъятия детей должно привести, во-первых, к формированию единой практики её применения на территории всего государства, а во-вторых, к уменьшению количества необоснованно отобранных детей. В целом, деятельность органов государственной власти в столь важном вопросе должна носить скорее профилактический, нежели карательный характер, и исходить из приоритета максимальной защиты интересов самих несовершеннолетних.
Библиографический список
1. Семейный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ (ред. от 02.07.2021). - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 27 июня 2012 г. по делу № 33-9023 // Официальный сайт Санкт-Петербургского городского суда. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://sankt-peterburgsky.spb.sudrf.ru/ (дата обращения: 30.03.2022).
3. Решение Каратузского районного суда Красноярского края от 8 февраля 2013 г. по делу № 2-131/2013 // База судебных актов и нормативных документов «СудАкт». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: //sudact.ru/regular/doc/4tF
jrrrUkKrj/ (дата обращения: 30.03.2022).
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 ноября 2017 г. № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребёнка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав». - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
5. Кассационное определение Пермского краевого суда от 16 декабря 2010 г. по делу № 33-10993. - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
6. Апелляционное определение Верховного суда Республики Башкортостан от 6 мая 2014 г. по делу № 33-6312/2014. - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Решение Дзержинского городского суда г. Волгограда от 8 декабря 2015 г. по делу № 2А-11765/2015 // База судебных актов и нормативных документов «СудАкт». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: //sudact.ru/regular/doc/nQ
Oo0C3DEVVF/ (дата обращения: 30.03.2022).
8. Решение Томпонского районного суда Республики САХА (Якутия) от 26 мая 2020 г. по делу № 2А-УУ-40/2020 // База судебных актов и нормативных документов «СудАкт». -[Электронный ресурс]. - Режим доступа: //sudact.ru/regular/doc/1KtsJ8bmswZv/ (дата обращения: 30.03.2022).
9. Об утверждении Инструкции по организации деятельности подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел Российской Федерации: приказ МВД России от 15 октября 2013 г. № 845 (ред. от 31.12.2018). - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
10. Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних: федер. закон от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ (с измен. от 24.04.2020 г.). - [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
11. Проект № 986679-7 федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Сайт «Система обеспечения законодательной деятельности». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://sozd.duma.gov.ru/bill/986679-7
REMOVING A CHILD FROM PARENTS AT A DIRECT THREATS TO HIS LIFE OR HEALTH AS A MECHANISM OF SOCIAL PROTECTION OF CHILDHOOD
IN RUSSIA
D.E. Timofeeva, Graduate Student
Supervisor: A.V. Prisekin, Candidate of Legal Sciences
Far Eastern Federal University
(Russia, Vladivostok)
Abstract. This article highlights the problems of law enforcement that arise in the implementation of the provisions of Art. 77 of the Family Code of the Russian Federation, which reveals the mechanism for taking children away from their parents in the presence of an immediate threat to their life or health. In particular, questions of the ambiguity of the wordings available in the rule of law are raised, the shortcomings of the procedure for selecting children are listed, as well as the existing ways of circumventing it by officials of state bodies. As a result of the study, an analysis is made of the draft federal law previously considered by the State Duma, which envisaged the introduction of significant changes in the procedure for taking children away from their parents, established by Art. 77 of the Family Code of the Russian Federation, and it is concluded that it needs to be reformed.
Keywords: child, family, parents, legal representatives, removal, threat to life or health, guardianship and guardianship authorities, court, deprivation or restriction of parental rights.
