CC BY
11
Б01: 10.31249/аре/2024.04.02
© Сидоров А.Ю.1
Отношения США и Китая при администрации Дж. Байдена: новый этап противостояния
Аннотация. Задача статьи - рассмотреть основные черты и особенности отношений США и КНР при Дж. Байдене (до июня 2024 г.). Автор показывает, что политике Белого дома на китайском направлении свойственна высокая степень преемственности: администрация Дж. Байдена продолжила развязанную Д. Трампом гибридную войну против КНР, лишь по-иному расставив некоторые приоритеты и акценты. Если Д. Трамп действовал прямолинейно, делая ставку на прямую демонстрацию силы, то демократическая администрация, на словах демонстрируя умеренность, продолжала исподволь наращивать давление на Пекин, расширяя фронт противостояния. В вопросах экономической конкуренции «центр тяжести» сместился из сферы торговли в область высоких технологий. Ключевой целью США остается замедление темпов развития Китая и возвращение взаимозависимости обеих держав к центр-периферической модели. На региональном направлении Вашингтон сделал ставку на укрепление старых и создание новых антикитайских форматов в Индо-Тихоокеанском регионе (QUAD, AUKUS, PBP, ИТЭС). В «тайваньском вопросе», наряду со статусом острова, важнейшей проблемой становится монополия Тайваня на производство новейших чипов, доступ к которым критически важен и
1 Сидоров Андрей Юрьевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и внешней политики России, МГИМО (У) МИД РФ; [email protected] ОЯСГО-ГО: 0000-0001-7174-3045
для Китая, и для США. Администрация Дж. Байдена усилила «идеологизацию» отношений с Пекином, но попытки расшатать таким образом внутреннюю стабильность в Китае не принесли результатов. Напротив, новым фактором в двусторонних отношениях стало нарастание политических противоречий в самих США. Еще одним новым фактором стала российская СВО, приведшая к усилению санкционного давления Вашингтона на Китай и одновременно - к углублению российско-китайского взаимодействия. В целом администрация Дж. Байдена не привнесла в отношения с КНР конструктивную динамику. Противоборство США и КНР имеет долгосрочный и принципиальный характер, а их соперничество и конфликтность, с поправкой на экономическую взаимозависимость, сохранятся в качестве магистрального направления развития обеих держав.
Ключевые слова: США, Китай, американо-китайские отношения, Дж. Байден, альянсы, «тайваньский вопрос», ценности, «сдерживание», гибридная война.
После окончания холодной войны Китай совершил беспрецедентный рывок в своем развитии, превратившись в крупнейшую промышленную и торговую державу. Его стремительное возвышение произошло при невольном содействии Соединенных Штатов, которые долгое время извлекали из этого процесса весомые выгоды, полагая, что будет несложно держать его «под контролем». В XXI в. отношения США и КНР превратились в важнейшие межгосударственные отношения в мире, во многом задающие направления трансформации глобальной международной системы. Данным обстоятельством определяется актуальность предпринятого исследования.
Целью статьи является анализ особенностей эволюции американо-китайских отношений, а также преемственности и новизны на китайском направлении внешней политики США при администрации Дж. Байдена (до июня 2024 г.). Методологически автор опирался на положения мирсистемного анализа. Зарубежные и отечественные исследователи заметно продвинулись в изучении конкретных аспектов взаимоотношений Вашингтона и Пекина в начале 2020-х годов [Бабаев, 2023; Васильев, 2022; Bergsten, 2022; Stefanick, 2022; №ю, 2022], однако целостной картины еще не создано.
Китайский вектор внешней политики США: от Д. Трампа к Дж. Байдену
Еще при администрации Б. Обамы, после периода относительной политической стабильности и резкого роста взаимного товарооборота США и Китая [Лексютина, 2021; Bergsten, 2022], в отношениях двух держав начала накапливаться «критическая масса» противоречий. Не сумев побудить Пекин принять инициативу «большой двойки» (G2), Б. Обама инициировал стратегию «перебалансировки», возвращения США в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), а также проект Транстихоокеанского партнерства (ТТЛ), имевшие выраженный антикитайский характер. При Д. Трампе отношения Вашингтона и Пекина перешли в фазу острого конфликта: 45-й президент США круто «повернул штурвал» в сторону тарифного и в целом экономического противостояния, а затем и многоплановой системной конфронтации, переведя политику США в режим «сдерживания» Поднебесной. Элементы «сдерживания» присутствовали в ней и раньше, еще со времен событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., но определяющую роль в стратегии Вашингтона «сдерживание» стало играть только при Д. Трампе, который считал Китай экзистенциальной угрозой для Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы мира.
Напомним, что Стратегия национальной безопасности США 2017 г. впервые зачислила КНР (наряду с Россией) в категорию «экономических и стратегических соперников» Соединенных Штатов, которые «бросают вызов американской мощи, влиянию и интересам, пытаясь подорвать американскую безопасность и процветание... хотят создать мир, прямо противоположный интересам и ценностям США» [National security..., 2017, p. 3-4]). Введение Д. Трампом в 2018 г. пошлин на почти половину категорий (и объема) китайского импорта в США привело к эскалации, вылилось в «торговую войну», ставшую в 2018-2019 гг. главным событием для мировой экономики. Тогда запретительными пошлинами был обложен весь основной объем американо-китайской торговли. Заключив в январе 2020 г. Соглашение по первому этапу торговой сделки, Китай был вынужден пойти на крупные односторонние уступки Соединенным Штатам, получив взамен передышку в «торговой войне». Администрация Д. Трампа атаковала Китай
и на других «фронтах» (дискриминация китайских IT-гигантов, «тайваньский вопрос», Гонконг, права человека и др.). Вместе с тем в собственно политической сфере степень провокационности практических действий США нарастала существенно медленнее, чем в торгово-экономической.
Новый виток конфронтации последовал после начала пандемии COVID-19. Примечательно, что еще во времена Б. Обамы подавляющее большинство китайских ученых оптимистично оценивали перспективы развития американо-китайских отношений. Их коренное переформатирование, произошедшее при Д. Трампе, по мнению ряда аналитиков, стало неожиданностью для китайского руководства [Американо-китайское..., 2023, с. 22]. Приход в Белый дом Дж. Байдена возродил надежды на нормализацию диалога США - КНР. После 2017 г. Пекин проявлял завидную выдержку и осторожность, не делая инициативных шагов по повышению «градуса» противостояния, демонстрировал добрую волю и желание погасить конфликт. Политику Д. Трампа здесь были склонны рассматривать как временный «зигзаг», как комплекс личных инициатив «несистемного» и непредсказуемого политика, рассчитывая найти взаимопонимание с новым президентом США, хорошо знакомым китайской элите, и хотя бы частично восстановить принцип business as usual.
В свою очередь Дж. Байден в период предвыборной борьбы избегал жесткой антикитайской риторики, делая примирительные заявления в адрес Пекина, чем немало обнадежил китайцев и спровоцировал шквал обвинений в свой адрес со стороны своего оппонента. «Они [Китай] отчаянно хотят, чтобы Сонный Джо Бай-ден выиграл президентскую гонку, чтобы они могли продолжать грабить Соединенные Штаты, как они это делали десятилетиями», - утверждал Д. Трамп в ходе предвыборной кампании (цит. по: [Трамп одним твитом..., 2020]). Впоследствии Д. Трамп много раз повторял тезис о том, что «Байден подкуплен китайцами», в том числе и на скандальных предвыборных дебатах, состоявшихся 28 июня 2024 г.
Предвыборная повестка Дж. Байдена в 2020 г. предусматривала отказ от ведения холодной войны с КНР, от создания антикитайских альянсов, поддержки сепаратизма на Тайване и, наконец, от деятельности, направленной на «смену режима» в Китае. 30
В одном из выступлений он даже осудил Республиканскую партию за преувеличение «китайской угрозы», хотя впоследствии взял свои слова обратно [Stefanick, 2022, p. 8].
После прихода к власти новая демократическая администрация в целом снизила «градус» антикитайской риторики, хотя бывали и исключения (например, знаменитая пикировка госсекретаря Э. Блинкена и члена Политбюро ЦК КПК Ян Цзечи на переговорах в Анкоридже в марте 2021 г.). Дж. Байден и его вице-президент К. Харрис не раз выступали с заявлениями, что отношения двух держав - это «конкуренция», конфликт между ними не является «ни неизбежным, ни желательным», и США продолжат сотрудничать с КНР в сферах, где их интересы совпадают. Не раз заявляли они и о стремлении к «деэскалации» в отношениях (имея в виду, однако, не их нормализацию или «разрядку», а контроль над «напряженностью» и «противоречиями»).
В отличие от Д. Трампа, декларировавшего свое намерение «поладить с Россией», чтобы сфокусировать больше усилий на борьбе с Китаем, администрация Дж. Байдена всегда считала «противником номер один» Россию и после начала СВО стремится нанести ей «стратегическое поражение». Китай в списке угроз переведен на второе место. Вопрос, однако, состоит в том, насколько такая расстановка приоритетов является стратегической, - скорее всего, она тактическая. Иллюстрация тому: в последней Стратегии национальной безопасности США (октябрь 2022 г.) Китай назван «главным конкурентом», намеревающимся изменить международный порядок, а Россия - «острой, непосредственной и постоянной угрозой» [National security..., 2022, p. 23, 25].
Таким образом, «рокировка» приоритетов имеет сугубо тактический характер. Как подчеркивает В.И. Батюк, «отвечая на вопрос о том, является ли Китай врагом Америки, Дж. Байден... куда ближе к своему политическому противнику Д. Трампу, нежели к однопартийцу Б. Обаме» [Батюк, 2022, с. 13]. В годы своего президентства Дж. Байден по существу продолжил стратегию, сформулированную его предшественником и антагонистом, хотя и привнес в нее новые акценты и корректировки в контексте меняющейся международной конъюнктуры. В отношении Китая смягчилась прежде всего политическая риторика, что было довольно легко сделать на фоне непримиримости республиканцев.
Если Д. Трамп делал главную ставку на грубую силу, то демократическая администрация предпочитает сложносоставную комбинацию: на словах демонстрируя умеренность, она продолжает наращивать давление на Китай, расширяя фронт противостояния и одновременно давая понять, что поможет Пекину «сохранить лицо», если тот пойдет на уступки. Однако на уровне практических решений заметна преемственность, хотя тактика «сдерживания» поменялась: она стала более мягкой по форме, но намного жестче по содержанию (подробнее см.: [Chan, 2022]). Перефразируя известную русскую пословицу, можно сказать, что демократы-неолибералы «стелют мягче», чем республиканцы, но «спать» китайским товарищам не менее (а порой и более) жестко, чем при Д. Трампе.
Экономические аспекты противостояния
Отличительной чертой американо-китайского противоборства остается исключительно высокий уровень взаимозависимости в производственной, торговой, технологической и информационно-коммуникационной сферах. «Сращивание» экономик двух стран началось еще в 2000-х годах и к началу президентства Д. Трампа достигло беспрецедентных масштабов. Как заметил в связи с этим глава компании «Тесла» И. Маск в ходе своего визита в Пекин в 2023 г., интересы США и Китая «неотделимы друг от друга как сиамские близнецы» (цит. по: [Кулагин, Гасымов, 2023]). Вместе с тем после 2017 г. экономическая взаимозависимость из стабилизирующей основы двухсторонних отношений превратилась в инструмент давления на оппонента [Лексютина, 2021, с. 22].
Дж. Байден продолжил тарифную политику Д. Трампа в неизменном виде. Существенного пересмотра запретительных антикитайских пошлин в годы его правления не произошло, хотя и активизации «боевых действий» на «торговом фронте» тоже не последовало. Сложившийся статус-кво во многом обусловлен тем, что инициированная Д. Трампом «торговая война» не привела к ожидаемым результатам: сохранилось огромное отрицательное сальдо в торговле с Китаем, выявилась вся высочайшая степень зависимости Соединенных Штатов от торгово-хозяйственных связей с КНР. Так, например, в период пандемии COVID-19 выяснилось, что из Китая поступает 97% всех антибиотиков и 80% ингре-32
диентов для производства лекарств, потребляемых в США [Батюк, 2022, с. 16]. Соединенные Штаты до сих пор остаются зависимыми от Китая по целому ряду особо чувствительных для национальной безопасности позиций. Однако КНР пока не использует эти зависимости как средство давления на Вашингтон, что лишний раз показывает, сколь вдумчиво официальный Пекин относится к выстраиванию противостояния с США, стремясь не просто не допустить эскалации, но, напротив, оставляя возможность для снижения напряженности в диалоге.
Истеблишмент США очень обеспокоен переходом КНР от догоняющего имитационного к опережающему инновационному развитию. Соединенные Штаты начинают проигрывать Китаю глобальную экономическую конкуренцию, и в Вашингтоне это хорошо понимают. После фактического отказа КНР от роли индустриального «придатка» Соединенных Штатов союзники Вашингтона также стали постепенно сворачивать свои связи с Пекином. При Дж. Байдене разрыв связей (англ. de-coupling, «разъединение»), соответствующих логике отношений «центр - периферия», продолжился, как и реконфигурация международных производственных цепочек в обход Китая. При этом официальный Вашингтон отказывается от переформатирования связей с КНР по образцу отношений в «треугольнике» США - ЕС - Япония и от превращения «треугольника» в «четырехугольник» [Калашников, 2024, с. 298].
Администрация Дж. Байдена подходит к «разъединению» осторожно, опасаясь несоразмерно высоких издержек от форсирования процесса, и предпочитает не делать резких и эффектных шагов (к внешним эффектам как раз был склонен Д. Трамп). Вместе с тем Белый дом без лишней огласки продолжает последовательно продвигать этот процесс, выводя из Китая передовые американские производства в Юго-Восточную Азию и Индию [Bergsten, 2022].
За период правления демократической администрации «центр тяжести» американо-китайской экономической конкуренции сместился из сферы торговли и производства в сферу высоких технологий [Арапова, 2022]. На фоне «взрывного» развития китайских электронных корпораций администрация Белого дома всерьез опасается поражения США в «цифровой гонке», в том числе в сфере технологий 5 G. Еще в 2020 г. в Вашингтоне составили список «флагманских» китайских телекоммуникационных компаний,
представляющих «угрозу национальной безопасности США», который впоследствии уточнялся и расширялся. Сейчас в список включены такие гиганты, как «Huawei» и ZTE, а также «Hytera Communications Corp.», «Hangzhou Hikvision Digital Technology Co.», «Dahua Technology Co.». Прессинг в отношении этих корпораций при Дж. Байдене усилился. В 2023 г. администрация Дж. Байдена полностью запретила продажу оборудования и технологий компании «Huawei». Близки к успеху начатые еще при Д. Трампе попытки отобрать американский сегмент соцсети TikTok, имеющей в США более 170 млн пользователей, у ее владельца, китайской материнской компании «Byte Dance» (компании выставлен ультиматум: соцсеть запретят в США, если в течение 9 месяцев «Byte Dance» не продаст ее американским IT-компаниям). 24 апреля 2024 г. Дж. Байден подписал «Закон о защите американцев от приложений, контролируемых иностранными злоумышленниками», подразумевающий продажу TikTok.
Все более остро в отношениях Вашингтона и Пекина стоят вопросы кибербезопасности. Администрация США пытается заблокировать доступ КНР к передовым чипам. Очевидно, что по мере дальнейших успехов Поднебесной значимость и острота противоборства двух держав в сфере высоких технологий будут возрастать.
Стоит признать, что некоторые претензии США к китайским экономическим контрагентам могут иметь под собой реальные основания (как, впрочем, и встречные претензии со стороны китайцев). Речь идет, в частности, об обвинениях в экономическом шпионаже, нарушении прав интеллектуальной собственности, манипулировании курсом юаня, принуждении американских бизнесменов, работающих в КНР, делиться своими секретами. Эти противоречия, как правило, не являются непреодолимыми и вполне поддаются урегулированию; китайская сторона обычно готова к торгу и поиску компромиссов. Однако ключевой задачей США является не разрешение «рутинных» противоречий, а максимальное замедление темпов экономического и научно-технологического развития КНР, возвращение американо-китайской взаимозависимости к центр-периферической модели. На этой основе долгосрочный компромисс с Пекином невозможен.
В целом же администрации Дж. Байдена не удалось добиться значимых успехов на экономическом треке. Экономика Китая в 2021-2023 гг. продолжила устойчивый рост. За три года, по данным Всемирного банка, ВВП КНР по ППС вырос на 3,15 трлн долл. (с 31,85 до 35 трлн долл.), в то время как экономика США за этот же период выросла на 2 трлн долл. (с 25,4 до 27,4 трлн долл.), причем усугубились ее хронические проблемы - гиперпотребление за счет роста госдолга, торгового и бюджетного дефицитов. В годы правления Дж. Байдена вновь «с убедительной очевидностью была продемонстрирована успешность, динамизм и устойчивость китайской модели роста и развития по сравнению со "слабеющей" американской моделью» [Труш, 2023, с. 70]. В осуществлении стратегического рывка в экономике «общество потребления» стало проигрывать другому обществу, демонстрирующему готовность к мобилизационной схеме развития там, где это требуется, а главное - сохраняющему не менее органичную, чем у США, увязку государства как хозяйствующего субъекта и частного бизнеса в сферах производства и торговли.
Антикитайские альянсы в ИТР
Все более значимым «измерением» отношений США и Китая является их конкуренция в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Уже в начале своего правления администрация Дж. Байдена пришла к выводу, что «китайский вызов» стал для США столь масштабным, что справиться с ним в одиночку будет крайне трудно или невозможно [Ипо, 2022], и взяла курс на укрепление старых и создание новых антикитайских форматов, партнерств и альянсов в регионе, «концептуально» расширенном до Индо-Тихоокеанского (ИТР). Здесь также прослеживается преемственность с политикой Д. Трампа: именно при нем США выдвинули свою Индо-Тихоокеанскую стратегию (в частности, на основе Тихоокеанского командования вооруженными силами было создано новое Индо-Тихоокеанское командование). Эта стратегия, переосмысленная администрацией Дж. Байдена, стала одним из ключевых инструментов глобального «сдерживания» Китая. Она предполагает укрепление и расширение «санитарного кордона» вдоль восточных и южных границ КНР и подключение Индии к политике США.
Администрация Дж. Байдена активизировала усилия, направленные на преобразование четырехстороннего диалога по безопасности QUAD (США, Австралия, Индия, Япония) в полноценную антикитайскую коалицию. В марте 2021 г. состоялся саммит QUAD (в формате видеосвязи), а в сентябре того же года прошла первая очная встреча лидеров четырех государств в Вашингтоне. В 2022-2023 гг. состоялись две встречи формата QUAD на уровне министров иностранных дел. Страны - участницы QUAD начали проводить совместные военные учения. Вместе с тем продвижение на этом направлении оказалось не столь заметным, как ожидал Белый дом, поскольку Индия одновременно играла активную роль в работе площадки БРИКС с участием России и Китая.
Следуя курсу на создание максимально широкого «антикитайского фронта», Соединенные Штаты, Великобритания и Австралия в сентябре 2021 г. объявили о создании альянса AUKUS, что было крайне негативно воспринято в Пекине. Обращает на себя внимание, что в антикитайских комбинациях стала активно участвовать ближайшая союзница Вашингтона, географически весьма удаленная от Тихого океана, - Великобритания. Де-факто именно она была инициатором создания формата AUKUS, демонстрируя свою стратегическую готовность не только участвовать в противостоянии с КНР, поддерживая США, но и отчасти побуждать Соединенные Штаты к ужесточению стратегического курса на китайском треке [Васильев, 2022].
Кроме того, в июне 2022 г. по инициативе США было образовано неформальнное объединение «Партнеры в голубом Тихом океане» (англ. «Partners in the Blue Pacific», PBP), созданное «для укрепления экономических и дипломатических связей» с островными государствами Тихого океана. В его состав вошли США, Великобритания, Япония, Австралия и Новая Зеландия. Данный формат планируется использовать для вытеснения Китая из Океании и перевода малых государств региона в орбиту западного сообщества во главе с Вашингтоном [Трунов, 2023, с. 62-65]. По экспертным оценкам, в перспективе речь может идти и о масштабировании AUKUS во что-то более серьезное: «в идеале США заинтересованы в создании в регионе некоего аналога НАТО, но до этого пока еще далеко. Вместе с тем механизм PBP объединяет тех, кто уже готов максимально тесно взаимодействовать с амери-36
канцами, прежде всего в сфере "сдерживания" КНР» [Духанова, Медведева, 2022]. А пока «аналогом» НАТО становится не одна конкретная структура, но несколько таковых: прежде всего, РВР, Аики8, а также «треугольник» США - Южная Корея - Япония, хотя последний де-юре ориентирован на противодействие КНДР.
В свою очередь, официальный Пекин тоже действует достаточно активно. Болезненным ударом по позициям США в ИТР стало создание Всестороннего регионального экономического партнерства (ВРЭП) - подписание соглашения о «зоне свободной торговли плюс» («ЗСТ+»), вступившего в силу 1 января 2022 г. и создавшего крупнейшую в мире зону свободной торговли в составе Китая, Японии, Республики Корея, десять стран АСЕАН, Австралии и Новой Зеландии. Индию ждут в этом сообществе в любой момент - из-за этого в названии формата и появился «плюс». США присоединяться к этому Соглашению не планируют.
Чтобы компенсировать отсутствие в ИТР замкнутой на Вашингтон многосторонней экономической платформы (ею должно было стать ТТП, но Д. Трамп из него вышел) и ответить на вызов сообщества «ЗСТ+» Дж. Байден в мае 2022 г. объявил о запуске Индо-Тихоокеанской экономической структуры (ИТЭС), в состав которой, кроме самих США, вошли еще 11 государств ИТР: Индия, Япония, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия и семь из десяти стран АСЕАН. Задуманная как альтернатива ТТП и «ЗСТ+», ИТЭС призвана предотвратить экономическое доминирование Китая в регионе. В перспективе данная инициатива может способствовать возникновению определенных трудностей при реализации китайского мегапроекта «Один пояс, один путь» (ОПОП).
В то же время явным провалом администрации Дж. Байдена стал экстренный и хаотический вывод американских войск из Афганистана в 2021 г., нанесший США болезненный геополитический и репутационный ущерб. С уходом США из Афганистана в «поясе окружения» Китая возникла брешь, заделать которую в обозримом будущем американцам вряд ли удастся.
Нагнетая напряженность в ИТР, Вашингтон намерен развернуть здесь ракеты средней дальности, наземные версии сверхзвуковой ракеты 8М-6 и дозвуковой крылатой ракеты «Томагавк» [Духанова, Медведева, 2022]. ВМС США вплотную подходят к берегам Китая, провоцируя его на резкие ответные действия.
Обострились двусторонние противоречия, связанные со свободой судоходства в Южно-Китайском море. Главной угрозой дестабилизации обстановки в ИТР остается стремление Соединенных Штатов активнее использовать против КНР силовой инструментарий ввиду дефицита экономических рычагов (подробнее см.: [Kou, Huang, Job, 2022]).
«Тайваньский вопрос»
Наиболее чувствительным и взрывоопасным фактором в отношениях Вашингтона и Пекина остается «тайваньский вопрос». Вопреки предвыборным обещаниям, администрация Дж. Байдена взяла курс на его обострение. Поездки на Тайвань спикера Палаты представителей Конгресса США Н. Пелоси и сенатора от Массачусетса Э. Марки в августе 2022 г. - лишь наиболее яркие проявления этого курса. Укрепляя официальные связи с Тайбэем, администрация Дж. Байдена выхолащивает принцип «единого Китая», признание которого было безусловным императивом установления дипломатических отношений между двумя державами в 1979 г. и которого США продолжают формально придерживаться. Из уст американского президента не раз звучали провокационные, «на грани фола», заявления по поводу предоставления военной помощи Тайваню в случае вооруженного конфликта острова с КНР. В июне 2024 г. в интервью журналу «Тайм» Дж. Байден в очередной раз не исключил использование вооруженных сил США в случае вторжения КНР на Тайвань.
В бюджете Пентагона на 2024 г. выделено 16 млрд долл. на «сдерживание морских амбиций» Китая, в том числе в Тайваньском проливе. В июне 2024 г. глава Индо-Тихоокеанского командования США адмирал С. Папаро заявил, что превратит пролив в «беспилотный ад», развернув здесь тысячи надводных и подводных дронов, если Пекин предпримет какие-либо действия против Тайваня. В Пентагоне не исключают, что Китай, регулярно проводящий в районе Тайваньского пролива учения своих военно-морских сил, может в любой момент превратить эти учения в настоящую боевую операцию. По оценкам американских экспертов, КНР в состоянии перебросить около 300 тыс. военных и технику через пролив примерно за десять дней. Но только нужно ли это Пекину? Более эффективным способом поставить остров «на колени» 38
могла бы стать морская блокада Тайваня, импортирующего 82% энергоносителей.
При этом Китай продолжает интенсивно модернизировать свои ВМС, в том числе океанский флот. В результате за последние три года США потеряли военное превосходство в западных морях Тихого океана.
Представляется, что, провоцируя Пекин, администрация Дж. Байдена явно «перегнула палку»: руководство КНР пришло к выводу, что США могут действительно подтолкнуть Тайвань к провозглашению независимости (до визита Н. Пелоси в Тайбэй этот сценарий все-таки считался абсолютно нереалистичным). И если для Вашингтона судьба острова является «разменной монетой» (хотя и крупного достоинства), то для Пекина это - «сверхполитический» вопрос жизни и смерти. Китай считает Тайвань неотъемлемой частью своей территории, его дела - своими внутренними делами, а воссоединение с ним - исторически неизбежным. Позиция Пекина остается предельно жесткой: «независимость Тайваня несовместима с миром в Тайваньском проливе и будет означать войну» [Kou, Huang, Job, 2022, p. 8].
Стоит, однако, отметить, что в Пекине достаточно спокойно отреагировали на то, что на президентских выборах на Тайване в январе 2024 г. победил кандидат от Демократической прогрессивной партии (ДПП) Лай Циндэ, ставший новым главой администрации острова, так как на проходивших одновременно парламентских выборах проамериканские сепаратисты проиграли Гоминьдану и его союзникам, сохраняющим ориентацию на «общекитайскую перспективу». С 2003 г. КНР остается крупнейшим торговым партнером Тайваня (в 2023 г. на материковый Китай пришлось 35,2% совокупного экспорта Тайваня); остров также является одним из крупнейших инвесторов в экономику КНР. В 2023 г. двусторонний товарооборот составил более 268 млрд долл.; было совершено 3 млн поездок через Тайваньский пролив [Лексютина, 2024]. «Сращивание» экономик Тайваня и КНР происходит в русле формулы Дэн Сяопина «Одна страна, две системы»: по мнению Пекина, это является оптимальным способом подготовки мирного вхождения Тайваня в состав КНР.
В последнее десятилетие экономической «сердцевиной» «тайваньского вопроса» стало производство чипов: начиная с
2009 г. остров является главной полупроводниковой «мастерской» планеты (60% общего мирового производства полупроводников и более 90% производства самых передовых полупроводников в 2023 г.). Тайваньская компания TSMC, монопольно производящая передовые полупроводниковые микросхемы, входит в десятку крупнейших компаний мира по рыночной капитализации. В Тайбэе рассчитывают, что полупроводниковая индустрия станет страховкой от катастрофических сценариев, поскольку в случае разрушения мощностей TSMC мировой экономике будет нанесен неприемлемый ущерб (по оценке аналитиков «Bloomberg Economics», до 10 трлн долл.) [Алексеев, 2024]. Администрация Дж. Байдена хотела бы, чтобы большая часть мощностей TSMC была переведена за океан, однако власти Тайваня резонно опасаются, что в этом случае остров потеряет свою стратегическую ценность для Вашингтона и может стать «расходным материалом» в конфликте с материковым Китаем. С их подачи TSMC не спешит перемещать производственные мощности в США и намерена продолжать производить наиболее передовые чипы на «домашних» предприятиях, оставаясь всегда «на шаг впереди» своих филиалов в США. Можно предположить, что противоречия между Тайбэем и Вашингтоном в сфере «полупроводниковой безопасности» будут усиливаться, что создает Пекину дополнительное «окно возможностей» для реализации собственного сценария решения тайваньской проблемы.
Ценностные противоречия и новые факторы отношений
Администрация Дж. Байдена, продолжив и даже усилив «идеологизацию» противостояния США - КНР, привнесла в него традиционно присущее демократам «морализаторство», представляя геоэкономическое и геополитическое соперничество двух государств как «борьбу добра и зла». В ряде случаев Белый дом «повысил градус» обвинений: например, от претензий к китайским властям по поводу «нарушения прав уйгуров» перешел к обвинениям в «геноциде». В Вашингтоне не упускают случая подчеркнуть несовместимость политических систем двух держав, говорят об отсутствии в КНР политических свобод и жестком контроле над населением. Дж. Байден дважды публично оскорбил Си Цзиньпина, назвав его «тираном». В свою очередь Пекин демонстрирует все большее безразличие и даже презрение к критике со стороны США. 40
В Вашингтоне понимают, что всерьез и надолго блокировать развитие Поднебесной могут лишь крайние сценарии: поражение в войне либо внутренняя смута. После распада СССР Соединенные Штаты последовательно добиваются «постепенного размягчения» китайской власти, полагая, что либеральная идеология является рычагом, способным «расшатать» Поднебесную изнутри (подробнее см.: [Small, 2022]). Стратегия «вовлечения» (англ. engagement), использовавшаяся в «дотрамповский» период, делала ставку на ползучую вестернизацию Китая, на проникновение в китайское общество западной масс-культуры, «ментальный дрейф» китайской молодежи на Запад, что в конечном счете должно было способствовать «размыванию» руководящей роли КПК. Этого, однако, не произошло. Расчет администраций Д. Трампа и Дж. Байдена на то, что в ходе гибридной войны можно антагонизировать китайское общество, «вбив клин» между компартией и народом, а также «раскачать» ситуацию в национальных районах КНР, также себя не оправдал. Политическая стабильность в Поднебесной остается весьма высокой, на повторение здесь «арабской весны» или «цветных революций» американцам пока рассчитывать не приходится. Более того, противостояние, навязанное Китаю Соединенными Штатами, стало одним из ключевых факторов активизации внутриполитических процессов, не отвечающих интересам Вашингтона: усилению руководящей роли КПК, централизации власти в руках Си Цзиньпина, снятию ограничений на сроки его пребывания на руководящих постах, «зачистке» условно прозападной оппозиции (так называемых «комсомольцев»). Внешняя угроза привела к заметной консолидации китайского общества. Американский прессинг оказал отрезвляющее воздействие на все китайское общество, включая молодежь. Симпатии к США в Китае находятся на низшем уровне за всю «историю наблюдений» после 1989 г. И 30-я годовщина (2019), и 35-я годовщина (2024) событий на площади Тяньаньмэнь прошли совершенно спокойно.
В то же время новым фактором, который в дальнейшем будет оказывать всё возрастающее влияние на американо-китайские отношения, является нарастание внутриполитических кризисных тенденций в самих Соединенных Штатах. Раскол американского общества и правящего класса, о котором заговорили еще в 2016 г. в связи с победой на выборах Д. Трампа, не только не исчерпал
себя после избрания президентом Дж. Байдена, но стал еще более непримиримым. «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25). Политическая нестабильность в Соединенных Штатах грозит выйти из-под контроля. В период президентства Дж. Байдена усугубилась также идеологическая деградация США, обусловленная насаждением деструктивных новейших практик и «ценностей». В Китае эти «ценности», несовместимые с традиционной конфуцианской моралью, не имеют шансов на рецепцию, вызывая у власти и общества презрение и отторжение.
Другим сценарием, способным радикально подорвать международные позиции КНР, могло бы стать «стратегическое поражение России на поле боя». Именно на это сделала свою главную внешнеполитическую ставку администрация Дж. Байдена после начала СВО в 2022 г. По замыслу Вашингтона, в таком случае Китай лишится своего единственного и бесценного фактического союзника, обладающего гигантской ресурсной базой и ядерным арсеналом, и вокруг Поднебесной сомкнется «кольцо окружения», поскольку американцы рассчитывают взять под контроль и республики Центральной Азии. Целясь в Москву, они одновременно целятся в Пекин: ведь в случае поражения России положение КНР драматически ухудшится. Китай не может этого допустить. Соединенные Штаты крайне негативно реагируют на рост российско-китайского товарооборота после начала СВО. В апреле 2024 г. российская тематика оказалась в центре переговоров Э. Блинкена и Си Цзиньпина в Пекине. Госсекретарь США обвинил Китай в том, что тот стал крупнейшим поставщиком станков и микроэлектроники, а также других «товаров двойного назначения» в РФ, пригрозив новыми санкциями. По состоянию на июнь 2024 г. вторичные американские санкции действуют в отношении более 200 китайских юридических лиц, и список регулярно пополняется.
В КНР внимательно изучают опыт преодоления российской экономикой западных санкций, накапливают стратегические резервы, готовясь к продолжительному противостоянию с США. Думается, ответ на то, как далеко может зайти конфликт между Соединенными Штатами и Китаем, во многом зависит от исхода СВО.
В настоящее время администрация Дж. Байдена ведет гибридные войны разного типа и степени интенсивности сразу на 42
двух стратегических фронтах - против России и против КНР. Китайская и российская «угрозы» остаются ключевыми внешнеполитическими факторами, объединяющими расколотый правящий класс США.
***
Демократическая администрация Белого дома продолжила реализацию стратегии администрации Д. Трампа на китайском направлении, лишь по-иному расставив некоторые приоритеты и акценты. Она продолжила системно разрушать, «стачивать» американо-китайскую взаимозависимость. В годы правления Дж. Байдена соотношение комплексной национальной мощи в «паре» Вашингтон - Пекин заметно изменилось в пользу последнего, однако Китай все еще остается более слабой стороной. При этом КНР, в отличие от США, не является мессианским государством, не пытается навязывать другим странам свою идеологию и ценности (такие как «социализм с китайской спецификой» и конфуцианскую мораль), подчеркивает уникальность своего цивилизационного кода и особого пути развития, не стремится к глобальному доминированию и преследует ограниченные внешнеполитические цели.
Стремясь выиграть время, руководство КНР на протяжении 35 лет после событий на площади Тяньаньмэнь старательно пыталось отсрочить вступление в прямое противостояние с мировым гегемоном. Однако, как гласит китайская пословица, «дерево хочет покоя, но ветер продолжает дуть». Китайская элита была шокирована тем, как быстро и бесцеремонно Соединенные Штаты перевели Поднебесную в разряд «главного противника». «Фактор Трампа» официальный Пекин еще рассматривал как «стихийное бедствие» - крайне серьезная, но все-таки временная проблема. Опыт взаимодействия с администрацией Дж. Байдена убедил китайское руководство, что в США сложился устойчивый двухпартийный антикитайский консенсус, и весь американский правящий класс воспринимает КНР как экзистенциальную угрозу существованию США.
Пекин, ранее уклонявшийся от того, чтобы принять брошенный ему вызов, сейчас все чаще демонстрирует готовность к прямому противоборству с Вашингтоном. Упорство китайцев в отстаивании своих «коренных интересов» не стоит недооценивать. В стране продолжается форсированная модернизация вооружен-
ных сил. Политическая эволюция КНР при Си Цзиньпине тоже не сулит американцам ничего хорошего. Под давлением США, которые сами подталкивают Китай к превращению в «осажденную крепость», усиливается роль КПК в общественно-политической жизни страны.
Администрация Дж. Байдена не смогла и не захотела привнести конструктивную динамику в американо-китайские отношения. Соединенные Штаты стремятся усилить давление на Китай посредством расширения сети антикитайских форматов и использования возможностей союзников и партнеров в дополнение к собственным ресурсам для совершенствования системы противостояния. Кризис в отношениях Вашингтона и Пекина имеет долгосрочный и принципиальный характер, и в обозримом будущем соперничество и конфликтность, с поправкой на экономическую взаимозависимость, сохранятся в качестве магистрального направления развития обеих держав.
Литература / References
Алексеев А. (2024). Силиконовый остров: как Тайвань стал главной полупроводниковой державой // Коммерсант. - Москва. - 21.03. - URL: https://www.kommersant.ru/doc/6552310 (дата обращения: 02.08.2024) [Alekseev A. (2024). Silicon Island: how Taiwan became a major semiconductor power [Silikonovyi ostrov: kak Taivan' stal glavnoi poluprovodnikovoi derzhavoi] // Kommersant. - Moscow.-21.03. - URL: https://www.kommersant.ru/doc/6552310 (date of access: 02.08.2024)]. (In Russian).
Американо-китайское соперничество: аспект гегемонии. (2023) / Косарев В.А., Алхименков М.А., Ермаков С.М., Фролова И.Ю. // Проблемы национальной стратегии / РИСИ. - Москва. - № 5 (80). - С. 12-43. [American-Chinese rivalry: the aspect of hegemony [Amerikano-kitaiskoe sopernichestvo: aspekt gegemonii]. (2023) / Kosarev V.A., Alkhimenkov M.A., Ermakov S.M., Frolova I.Yu. // Problems of national strategy / RISI. - Moscow. - N 5 (80). - P. 12-43]. (In Russian). DOI: 10.52311/2079-3359_2023_5_12.
Арапова Е.Я. (2022). Торговая война США и Китая: экономические и правовые эффекты // Сравнительная политика / МГИМО (У) МИД РФ. - Москва. -Том 13, № 1-2. - С. 98-115 [Arapova E.Ya. (2022). Trade war between the USA and China: economic and legal effects [Torgovaya voina SShA i Kitaya: ekonomicheskie i pravovye effekty] // Comparative politics / MGIMO University. - Moscow. - Vol. 13. Issue 1-2. - P. 98-115]. (In Russian). DOI: 10.24833/2221-3279-2022-1-2-13-98-115.
Бабаев К.В. (2023). Вся «индо-тихоокеанская» рать: система военно-политических союзов США в Индийском и Тихом океанах // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право / РАН, ИНИОН. - Москва. -
№ 1. - С. 107-127 [Babaev K.V. (2023). «All the Indo-Pacific men»: the system of US political and military pacts in the Indian ocean and Asia Pacific [Vsya «indo-tikhookeanskaya» rat': sistema voenno-politicheskikh soyuzov SShA v Indiiskom i Tik-hom okeanakh] // Outlines of global transformations: politics, economics, law / RAN, INION. - Moscow. - N 1. - P. 107-127]. (In Russian). DOI: 10.31249/kgt/2023.01.06.
Батюк В.И. (2022). Политика администрации Дж. Байдена на китайском направлении // Проблемы национальной стратегии / РИСИ. - Москва. - № 1 (70). -С. 10-30 [Batyuk V.I. (2022). J. Biden administration's policy on China [Politika administratsii Dzh. Baidena na kitaiskom napravlenii] // Problems of national strategy / RISI. - Moscow. - N 1 (70). - P. 10-30]. (In Russian). DOI: 10.52311/2079-3359_2022_1_10.
Васильев В.С. (2022). Англосаксонские скрижали нарастающего глобального цивилизационного противостояния // Актуальные проблемы Европы / РАН, ИНИОН. - Москва. - № 4. - С. 234-257 [Vasiliev V.S. (2022). Anglo-Saxon guidestones of growing global confrontation between civilizations [Anglosaksonskie skrizhali narastayushchego global'nogo tsivilizatsionnogoprotivostoyaniya] // Current problems of Europe / RAN, INION. - Moscow. - N 4. - P. 234-257]. (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2022.04.10.
Духанова П., Медведева А. (2022). «Заинтересованы в создании аналога НАТО»: как США продолжают наращивать активность в Тихоокеанском регионе // RT. - Москва. - 26.06. - URL: https://russian.rt.com/world/article/1018747-partnyorstvo-atr-ssha (дата обращения: 02.08.2024) [Dukhanova P., Medvedeva A. (2022). «Interested in creating an analogue of NATO»: how the US continues to increase its activity in the Pacific region [«Zainteresovany v sozdanii analoga NATO»: kak SShA prodolzhayut narashchivat' aktivnost' v Tikhookeanskom regione] // RT. -Moscow. - 26.06. - URL: https://russian.rt.com/world/article/1018747-partnyorstvo-atr-ssha (date of access: 02.08.2024)]. (In Russian).
Калашников Д.Б. (2024). Экономика Китая: учебное пособие. - Москва: КНОРУС. - 352 с. [Kalashnikov D.B. (2024). Chinese economy: textbook [Ekonomika Kitaya: uchebnoeposobie]. - Moscow: KNORUS. - 352 p.]. (In Russian).
Кулагин В., Гасымов Н. (2023). Илон Маск против разрушения экономических связей США и КНР // Ведомости. - Москва. - 01.06. - URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2023/06/01/978023-ilon-mask-protiv-razrusheniya-ekonomicheskih-svyazei-ssha-i-knr (дата обращения: 02.08.2024) [Kulagin V., Gasymov N. (2023). Elon Musk is against the destruction of economic ties between the USA and China [Ilon Mask protiv razrusheniya ekonomicheskikh svyazei SShA i KNR] // Vedomosti. - Moscow. - 01.06. - URL: https://www.vedomosti.ru/politics/ articles/2023/06/01/978023-ilon-mask-protiv-razrusheniya-ekonomicheskih-svyazei-ssha-i-knr (date of access: 02.08.2024)]. (In Russian).
Лексютина Я.В. (2021). «Китайская мечта» или «американский кошмар»: к чему пришли американо-китайские отношения за три десятилетия // Международная аналитика / МГИМО (У) МИД РФ. - Москва. - № 2. - С. 12-30 [Lek-syutina Ya.V. (2021). The «Chinese dream» or the «American nightmare»: where did the US - China relations come in three decades [«Kitaiskaya mechta» ili «amerikanskii
koshmar»: k chemu prishli amerikano-kitaiskie otnosheniya za tri desyatiletiya] // International analytics / MGIMO University. - Moscow. - N 2. - P. 12-30]. (In Russian). DOI: 10.46272/2587-8476-2021-12-2-12-30.
Лексютина Я.В. (2024). Современная тайваньская политика США: балансируя на краю пропасти // Мировая экономика и международные отношения / РАН, ИМЭМО. - Москва. - № 5. - С. 17-27 [Leksyutina Y.V. (2024). Contemporary US Taiwan policy: balancing on the edge [Sovremennaya taivan'skaya politika SShA: balansiruya na krayu propasti] // World economy and international relations / RAS, IMEMO. - Moscow. - N 5. - P. 17-27]. (In Russian). DOI: 10.20542/0131-22272024-68-5-17-27.
Трамп одним твитом оскорбил Китай и Байдена. (2020) // Lenta.ru. -Москва. - 21.05. - URL: https://lenta.ru/news/2020/05/21/trumptweets/ (дата обращения: 02.08.2024) [Trump insults China and Biden with one tweet [Tramp odnim tvitom oskorbil Kitai i Baidena] // Lenta.ru. - Moscow. - 21.05. - URL: https://lenta.ru/news/2020/05/21/trumptweets/ (date of access: 02.08.2024)]. (In Russian).
Трунов Ф.О. (2023). ФРГ и процесс перестраивания США системы военно-политических форматов в ИТР // Мировая экономика и международные отношения / РАН, ИМЭМО. - Москва. - № 6. - С. 61-70 [Trunov Ph.O. (2023). Germany and the process of military-political formats system rebuilding by the US in Indo-Pacific region [FRG i protsess perestraivaniya SShA sistemy voenno-politicheskikh formatov v ITR] // World economy and international relations / RAS, IMEMO. - Moscow. - N 6. - P. 61-70]. (In Russian). DOI: 10.20542/0131-2227-2023-67-6-61-70.
Труш С.М. (2023). Политика Д. Трампа в отношении Китая: мотивация, эволюция, итоги // Российское китаеведение / РАН, ИКСА. - Москва. - № 3(4). -С. 69-92 [Trush S.M. (2023). Trump's China policy: motivation, evolution, outcomes [Politika D. Trampa v otnoshenii Kitaya: motivatsiya, evolyutsiya, itogi] // Russian Sinology / RAS, ICCA. - Moscow. - N 3(4). - P. 69-92]. (In Russian). DOI: 10.48647/ICCA. 2023.60.79.005.
Bergsten S.F. (2022). The United States vs. China: The quest for global economic leadership. - New York: Polity Press. - 384 p.
Chan S. (2022). Rumbles of thunder: power shifts and the danger of Sino-American war. Washington, D.C.: Columbia univ. press. - 336 p.
Kou Ch.-W., Huang Ch.-Ch., Job B. (2022). The strategic options of Middle Powers in the Asia-Pacific. - Abingdon-on-Thames: Routledge. - 278 p.
National security strategy of the United States of America. (2017) / The White House. - Washington, D.C. - 68 p. - URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf (date of access: 02.08.2024).
National security strategy. (2022) / The White House. - Washington, D.C. -48 p. - URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2022/10/Biden-Harris-Administrations-National-Security-Strategy-10.2022.pdf (date of access: 02.08.2024).
Small A. (2022). The rupture: China and the global race for the future. - London: Hurst Publishers. - 304 p.
Stefanick T. (2022). Information war: how artificial intelligence is driving US - China military competition / Brookings Institution. - Washington, D.C. - 280 p.
Urio P. (2022). America and the China threat: from the End of history to the End of empire. - New York: Clarity Press. - 476 p.
DOI: 10.31249/ape/2024.04.02
© Sidorov A.Yu.1 The US - China relations during the Biden administration: a new stage of competition
Abstract. The objective of the article is to consider the main characteristics and features of relations between the United States and China under the Biden administration (until June 2024). The author shows that the White House policy on the China track is characterized by a high degree of continuity: the Biden administration continued the hybrid war against China unleashed by D. Trump, only setting some priorities and emphases differently. If D. Trump acted straightforwardly, relying on force, then the democratic administration, verbally demonstrating moderation, continued to gradually increase pressure on Beijing, expanding the front of confrontation. In the field of economic competition, the «center of gravity» has shifted from the sphere of trade to the sphere of high technology. The key goal of the United States remains to slow down the pace of China's development and return the interdependence of both states to the center-periphery model. On the regional track, Washington has relied on strengthening old and creating new antiChinese formats in the Indo-Pacific region (QUAD, AUKUS, PBP, IPEF). On the Taiwanese track, along with the status of the island, the most important problem is Taiwan's monopoly on the production of the latest advanced chips, access to which is critical for both China and the United States. The Biden administration has increased the «ideologization» of relations with Beijing, but its attempts to undermine political stability in China have not brought results. On the contrary, a new factor in bilateral relations was the growing political contradictions in the United States itself. Another new factor was the Russian SMO, which led to increased sanctions pressure from Washington on China and at the same time to the deepening of Russian-Chinese interaction. In general, the Biden administration has not brought constructive dynamics to
1 Sidorov Andrey Yuryevich - PhD in History, Associate Professor, Department of International Relations and Foreign Policy of Russia, MGIMO University; [email protected] ORCID-ID: 0000-0001-7174-3045
relations with China. The rivalry between the United States and China is long-term and fundamental in nature, and their rivalry and conflict, adjusted for economic interdependence, will remain as the main track of development of both powers.
Keywords: USA, China, US - China relations, J. Biden, alliances, Taiwan issue, values, «containment», hybrid warfare.
Статья поступила в редакцию (Received) 10.05.2024 Доработана после рецензирования (Revised) 23.05.2024 Принята к публикации (Accepted) 28.05.2024
