CC BY
1
БОТ: 10.31249/аре/2024.04.01
Трунов Ф.О.1
Динамика противостояния США с КНР и позиция европейских государств
Аннотация. Жесткая конкуренция между США и КНР, переросшая в противостояние, оказывает всё возрастающее влияние на глобальный мир, в том числе и на европейские государства. Данная статья представляет собой профильное введение к новому номеру журнала «Актуальные проблемы Европы», посвященному проблемам, связанным с отношением европейских стран к «сдерживанию» КНР. Европейское измерение противостояния в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) пока еще недостаточно исследовано. С момента установления отношений между США и КНР в 1972 г. их диалог проходил в форме взаимодействия с элементами сотрудничества. «Отправной точкой» для деградации отношений стала неудача США при реализации инициативы «большой двойки» (02) в начале 2010-х годов. Белый дом воспринял отказ Китая следовать в русле американской политики как «обман» со стороны КНР и в ответ резко активизировал политику преднамеренной двойственности в отношении Тайваня, снова (впервые с 1979 г.) демонстративно сблизившись с властями в Тайбэе. Во второй половине 2010-х годов США создавали систему «сдерживания» оппонента, действуя в национальном качестве. При администрации Дж. Байдена в политике «сдерживания» проявились новые черты. США начали создавать к северу и югу от о. Тайвань систему военно-политических форматов с участием партне-
1 Трунов Филипп Олегович - кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник, ИНИОН РАН; [email protected] ; СЖСГО: 0000-0001-7092-4864
ров по ИТР. В 2021 г. был впервые открыто поднят, а в 2022 г. был в принципе решен вопрос об участии европейских государств - членов НАТО и ЕС в системе «сдерживания» Китая. Совершенствуя эту систему, Белый дом одновременно стремился обеспечить управляемость противостояния. Двойная направленность целей США по отношению к КНР была явно продемонстрирована на переговорах Дж. Байдена и Си Цзинь-пина в Индонезии 15 ноября 2022 г. и в Калифорнии ровно год спустя.
Ключевые слова: США, КНР, «теория обмана», политика преднамеренной двойственности, «сдерживание», управление противостоянием, Тайвань, AUKUS, «Partners in the Blue Pacific», НАТО, ЕС, европейские государства.
Введение. США и КНР: от сотрудничества к жесткой конкуренции
В 1972 г., при администрации Р. Никсона, взаимная отчужденность в отношениях США и КНР достаточно неожиданно сменилась сближением. Этот процесс стартовал после неудачного для Соединенных Штатов исхода Второй Индокитайской войны (1964-1972) и ослабления позиций США в Юго-Восточной Азии (ЮВА) в целом. На фоне «разрядки напряженности» между СССР и западными странами США сумели обратить против СССР процесс «потепления» своих отношений с КНР [Киссинджер, 2012, с. 225-300]. Тогда, в 1972 г., США и КНР удалось найти компромисс по вопросу о Тайване: США признавали формулу «одного Китая» и соглашались сокращать свое военное присутствие на Тайване по мере сближения властей КНР с островной администрацией в увязке с отказом обеих сторон от применения силы [Ibid., с. 292-294].
Тенденция сближения Пекина и Белого дома оказалась весьма долгосрочной - четыре десятилетия (практически два поколения) - и задала рамочные условия для сближения европейских стран с КНР, особенно для выстраивания масштабных торгово-хозяйственных отношений.
Кульминация сближения - выдвижение первой администрацией Б. Обамы (2009-2013) инициативы «большой двойки» (G2), т.е. создания неформального дуумвирата США и КНР как двух мощных держав: одной - давно утвердившейся в этом статусе, второй - поднимающейся. Представляется, что, углубляя партнер-
ство с Китаем, Белый дом в краткосрочной перспективе рассчитывал ускорить и облегчить преодоление Соединенными Штатами мирового экономического кризиса, начавшегося в 2008 г., а в долгосрочной - обеспечить максимально возможную предсказуемость планов и действий КНР на международной арене, в том числе определенную «привязку» ее внешней политики к политике США. Создание 02 могло бы заметно упрочить западноцентричный миропорядок (что в целом отвечало как интересам США, так и интересам европейских государств - членов ЕС и НАТО) и в дальнейшем позволило бы США перефокусировать свое стратегическое внимание на Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР; с конца 2000-х годов США стали использовать понятие «Индо-Тихоокеанский регион» (ИТР), тем самым объединяя в единое геостратегическое пространство два экономических гиганта с более чем миллиардным населением - Индию и Китай) [Канаев, Королев, 2019].
Однако КНР не заинтересовала инициатива 02. Белый дом воспринял это негативно; вскоре появилась так называемая «теория обмана», утверждавшая, что КНР изначально «обманывала» США. Соединенные Штаты, избравшие с 1972 г. долгосрочный курс на сближение с КНР, рассчитывали сделать ее общество и внешнюю политику более прозападными, но этого не произошло. Китай не стал ориентироваться на США, а укрепил свои позиции в национальном качестве. Осознав, что попытки оказать влияние на КНР потерпели неудачу, Белый дом постепенно перешел от идеи стратегического партнерства (точнее, взаимодействия с многочисленными элементами сотрудничества) к курсу на «сдерживание» Китая. При этом официальный Пекин, который неоднократно подчеркивал, что не намерен бросать вызов действующему миропорядку, поставил себя в «стратегически оборонительное положение» по отношению к США [Лукин, 2023, с. 120-125].
В отличие от однозначно фиксирующейся даты начала обострения отношений между Евро-Атлантическим сообществом и РФ (с весны 2014 г.), выделить четкую дату начала критического ослабления доверия между США и КНР довольно проблематично. Представляется, что стратегическое расхождение курсов США и КНР, полноценно развившееся при администрации Д. Трампа (2017-2021), возникло гораздо раньше - при Б. Обаме, в середине 2010-х годов. По мнению автора, отправной точкой стала неготов-
ность Китая поддержать инициативу 02, особенно после избрания Председателем КНР Си Цзиньпина (март 2013 г.). Однако ни США - инициатор 02, - ни тем более адресат этой инициативы не торопились сразу же демонстрировать снижение доверия. Общие причины этого - торгово-хозяйственная взаимосвязанность двух держав (КНР как крупнейшая производственная «мастерская» и США как основной «потребитель» ее продукции) и стремление избежать негативного имиджевого эффекта. Кроме того, официальный Пекин в принципе стремился не допустить конфронтаци-онного взаимодействия с (бывшим) стратегическим партнером. Белому дому потребовалось некоторое время для определения конкретных характеристик системы «сдерживания» КНР, - тем более, что параллельно происходило выстраивание аналогичной системы по отношению к РФ. Для реализации этих двух масштабных задач США требовалось решить вопрос о характере, формах и степени вовлечения европейских государств в процессы «сдерживания».
Задача статьи - исследовать особенности развития противостояния между США и КНР и проанализировать подходы европейских государств - членов ЕС и НАТО к участию в данном процессе. Рост отчужденности во взаимоотношениях между США и Китаем исследовали как отечественные, так и зарубежные специалисты (см., напр.: [Лукин, 2023; Михеев, Луконин, 2024]), повышенное внимание уделялось отношению региональных партнеров США к системе «сдерживания» КНР. Так, были подробно проанализированы возможности новых военно-политических форматов, учрежденных по инициативе США и Великобритании, прежде всего, Аики8 [Васильев, 2022]. Исследователей интересует также вопрос о перспективах создания азиатского аналога НАТО в Индо-Тихоокеанском регионе [Никитин, 2022]. Однако публикации, касающиеся подходов европейских государств - членов НАТО и ЕС к «сдерживанию» КНР, пока относительно немногочисленны (см., напр.: [Арзаманова, 2022]).
Исследования, представленные в профильном номере журнала «Актуальные проблемы Европы», в том числе данная статья, нацелены на частичное восполнение этого пробела. Номер открывается блоком обзорных аналитических статей, посвященных противостоянию США - КНР и участию ЕС в этом процессе. Далее 10
следуют группы публикаций, разбирающих подходы к этому противостоянию со стороны Великобритании, Франции, Германии, некоторых государств Восточной (Польши и Румынии) и Южной Европы (Италии и Испании). Завершает выпуск работа, анализирующая позиции стран Латинской Америки по отношению к «треугольнику» США - ЕС - КНР.
«Маятник» противостояния: от Д. Трампа к Дж. Байдену
Государственный визит Д. Трампа в КНР состоялся 810 ноября 2017 г., после чего президенты США не совершали поездок в Китай. Си Цзиньпин посещал Соединенные Штаты в апреле 2017 г., а затем спустя более чем шесть лет. Можно предположить, что взаимные визиты 2017 г., особенно второй, выполняли функцию стратегической рекогносцировки, чтобы на высшем уровне оценить намерения и возможности другой стороны [President Donald..., 2017]. По итогам визита Д. Трампа Белый дом окончательно утвердился во мнении, что «теория обмана» верна [Лукин, 2023] и назначил КНР на роль своего ключевого системного оппонента.
Одновременно Соединенные Штаты значительно активизировали политику преднамеренной двусмысленности, суть которой -де-юре признание принципа «одного Китая», а де-факто сохранение (и возможность углубления) продвинутых отношений с властями на о. Тайвань. Основы этого курса были заложены еще при администрации Дж. Картера в 1979 г., когда Белый дом признал официальный Пекин единственным законным правительством Китая. На о. Тайвань вместо посольства был организован Американский институт, не имевший статуса высшего дипломатического учреждения де-юре, но во многом являвшийся таковым де-факто. Белый дом отказался от официальных контактов с Тайванем на высшем и высоком уровнях. Кроме того, США вывели с острова свое профильное командование (англ. United States Taiwan Defense Command, USTDC) [Киссинджер, 2012, с. 405-434], фунционировавшее с середины 1950-х годов. Общая численность подразделений USTDC была небольшой (обычно от 4 до 9 тыс. военных), но в их состав входили формирования всех конвенциональных видов и родов ВС (в том числе воздушно-десантные и аэромобильные части), и численность войск быстро могла быть увеличена. Так, в период кризиса
в Тайваньском проливе (1958) мощь USTDC была в кратчайшие сроки доведена до 20 тыс. человек [Kane, 2006].
На национальном уровне США закрепили комплекс представленных мер, приняв Закон об отношениях с Тайванем (англ. Taiwan Relations Act) [H.R. 2479..., 1979], однако все инициативы воспринимались как добровольные и де-факто обратимые, т.е. Белый дом сохранял за собой свободу внешнеполитического маневра. США рассчитывали, что политика преднамеренной двусмысленности станет стратегическим курсом, который будет содействовать урегулированию конфликта между официальным Пекином и администрацией в Тайбэе. На практике же «тайваньский вопрос» остался отложенным на перспективу, а его решение было фактически поставлено в зависимость от готовности КНР следовать западным ценностям во внутреннем развитии и внешней политике.
С конца 2010-х годов Белый дом стал постепенно реализо-вывать потенциал сближения с властями в Тайбэе. 16 марта 2018 г. Конгресс принял закон, позволяющий высокопоставленным американским чиновникам посещать о. Тайвань и разрешающий принимать высокопоставленных представителей островной администрации в США [H.R. 535..., 2018]. 13 сентября 2019 г. было подписано двустороннее соглашение, формализовавшее сохранявшиеся с 1979 г. консульские отношения. 9 января 2021 г. Белый дом снял запрет на контакты на министерском уровне [Lifting self-imposed..., 2021]. Последняя дата весьма показательна: решение было принято во время драматических споров об итогах недавно состоявшихся президентских выборов (6 января 2021 г. протестующие сторонники Д. Трампа заняли Капитолий). Тем самым администрация Д. Трампа обеспечила для следующей администрации «эффект колеи» по «тайваньскому вопросу». Преемственность «тайваньского курса» отражала наличие межпартийного консенсуса в США по вопросу «сдерживания» КНР, и законодательная основа, подведенная к началу 2020-х годов под ключевые решения в данном вопросе, является прямым подтверждением этого.
При администрации Дж. Байдена стратегическая отчужденность между США и КНР еще более усугубилась: каждый чувствительный шаг по отношению к оппоненту уже был чреват риском
неконтролируемой эскалации. При этом в развитии противостояния появились новые ключевые черты.
Во-первых, стало заметно организационное совершенствование и углубление стратегических связей США с их ближайшими партнерами в ИТР. Стоит отметить, что здесь, как и на некоторых других стратегических направлениях, Великобритания неоднократно предвосхищала очередные шаги Соединенных Штатов, действуя на опережение. Некоторые зарубежные аналитики высказывали предположения, что саммит G7 в Соединенном королевстве (11-13 июня 2021 г.) был первой попыткой создать антикитайскую коалицию, и отмечали повышенную активность принимающей стороны, пригласившей на встречу представителей Австралии, Индии, Республики Кореи и ЮАР [Dieter, 2021]. Официальный Лондон также сыграл роль «застрельщика» в создании AUKUS (15 сентября 2021 г.) - военно-политического альянса Австралии, Великобритании и США [Васильев, 2022]. Первоочередная задача AUKUS - обеспечить приобретение официальной Канберрой атомных подводных лодок (в неядерном варианте, что не исключает технических изменений в дальнейшем) [Ibid.]. Напомним, что еще с конца 2010-х годов США предпринимали попытки активизировать работу формата QUAD с участием Австралии, Индии и Японии, однако Нью-Дели не принял антикитайскую направленность кооперации. 24 июня 2022 г. была создана структура PBP (англ. «Partners in the Blue Pacific», «Партнеры в голубом Тихом океане»; также Blue Pacific Alliance) c участием США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии и Японии [Statement by Australia..., 2022]. Параллельно укреплялись связи внутри «треугольника» Республика Корея - США - Япония: формально он нацелен на противодействие КНДР, но де-факто также на «сдерживание» КНР [Истомин, 2023].
Тайвань, разумеется, не входит ни в один из вышеупомянутых форматов: его включение означало бы открытое попрание принципа «одного Китая», что может привести к неконтролируемой эскалации напряженности. Однако Белый дом при Дж. Байде-не продолжил сближение с властями в Тайбэе: 2 августа 2022 г. спикер Палаты представителей Н. Пелоси, влиятельная фигура в Демократической партии, совершила визит на о. Тайвань. Она подчеркнула, что этот чувствительный для Китая шаг был не слу-
чайностью и уж тем более не оплошностью, а стратегически выверенным действием в интересах США [Pelosi statement..., 2023].
По мнению автора, рассмотренная выше система форматов в ИТР создавалась с привязкой к о. Тайвань как неофициальному ориентиру: «треугольник» РК - США - Япония к северу, «треугольник» AUKUS, уже полноценно оформленный институционально, - к югу. Структура «Partners in the Blue Pacific» была рамочной, объединяющей большинство активных участников «сдерживания» КНР с обеих сторон от Тайваня. «Треугольник» с участием Сеула и Токио отделен от о. Тайвань морскими акваториями (что характерно для ИТР), а с участием Канберры - также многочисленными островами Юго-Восточной Азии. Страны данного региона, имеющие развитые отношения с США в сфере безопасности и обороны, предпочитают избегать резкой деградации диалога с КНР. Об этом, а также о нежелании создавать в Азии аналог НАТО, заявил в мае 2022 г. Ли Сяньлун, премьер-министр Сингапура, традиционно близкого партнера США и Великобритании [PM Lee..., 2022]. Саммит G20 в Индонезии (15-16 ноября 2022 г.) подтвердил стремление ведущих государств Юго-Восточной Азии и объединения АСЕАН избежать вовлечения в противостояние США и КНР. Но, разумеется, это не означает, что Белый дом откажется от попыток побудить своих партнеров в ЮВА изменить подход. Так, США активизировали помощь оппонентам КНР - прежде всего, Филиппинам, в меньшей степени Вьетнаму - в территориальных спорах в Южно-Китайском море. Показательно также, что Белый дом увязывает этот конфликт в единый «пакет» со спором между Китаем и Японией в Восточно-Китайском море [Readout of President..., 2023], стремясь свести к «общему знаменателю» критическое отношение к официальному Пекину со стороны всех государств, оспаривающих у него островные владения.
Во-вторых, администрация Дж. Байдена четко продемонстрировала свою заинтересованность в подключении к «сдерживанию» КНР европейских континентальных государств. В конце президенства Б. Обамы этот вопрос еще не стоял, а европейские партнеры не были готовы участвовать в выстраивании сразу двух систем «сдерживания». При Д. Трампе (2017-2021), когда Белый дом перешел к политике резкой критики в отношении европейских 14
государств - членов НАТО, США принципиально не желали обозначать свою заинтересованность в получении поддержки от европейских партнеров, тем более на столь важном для США направлении, как ИТР. Но уже при Дж. Байдене логика активного совершенствования системы «сдерживания» КНР настоятельно потребовала от США подключить к противостоянию новых партнеров, причем не только в ИТР, но и в других, географически отдаленных регионах.
В открытой форме запрос США и положительный отклик европейских государств - членов НАТО зафиксированы в двух документах, принятых и согласованных на Мадридском саммите (28-30 июня 2022 г.), - новой Стратегической концепции и новой модели войск Альянса (англ. New NATO Force Model, NNFM). Первый документ подтверждает, что «сдерживание» КНР является одним из приоритетов НАТО [NATO 2022..., 2022, p. 5], второй требует в ближайшем будущем нарастить основные силы Альянса до 0,8 млн военнослужащих [New NATO..., 2022]. Даже с учетом того, что эти войска прежде всего предполагается задействовать для противостояния с РФ, их общая численность позволит зарезервировать часть военно-людских ресурсов и техники для реализации недружественных мер и в отношении КНР.
Новая Стратегическая концепция и NNFM (28-30 июня 2022 г.) были приняты сразу после саммита G7 в германском замке Эльмау (26-28 июня 2022 г.), которому, в свою очередь, предшествовало учреждение формата «Partners in the Blue Pacific» (24 июня 2022 г.). Эта последовательность иллюстрирует «механику» схемы, которую США и Великобритания использовали, чтобы побудить европейские континентальные государства-члены НАТО подключиться к «сдерживанию» КНР. Напомним, что впервые аналогичная тактика была реализована в 2021 г.: усиление влияния и мощи КНР в первый раз было обозначено как стратегический вызов в коммюнике по итогам саммита НАТО (14 июня 2021 г.) [Brussels Summit..., 2021], состоявшемся после саммита G7 (1113 июня 2021 г.) [Dieter, 2021].
В опосредованных формах интерес США к подключению европейских государств - членов НАТО к «сдерживанию» КНР выражался в создании в самом ИТР многосторонних форматов, в которые вошло большинство региональных партнеров. Соответст-
венно, Соединенные Штаты поставили перед своими европейскими союзниками, проявлявшими заинтересованность в укреплении собственных позиций в ИТР, вопрос о вовлечении в «сдерживание» КНР. Ведущие европейские континентальные государства -члены НАТО - Германия, Франция, а также Италия - демонстрировали стремление укрепить позиции в ИТР как минимум по двум основным причинам. Первая - торгово-экономическая, тесно связанная с геоэкономической значимостью региона. Другая причина - геостратегическая. В начале 2020-х годов государства «коллективного Запада» полностью или в существенной мере утратили долгое время выстраивавшиеся военно-политические позиции в конфликтогенных странах Ближнего Востока (особенно в Сирии, отчасти в Ираке), в Афганистане, в Сахаро-Сахельском регионе (в Буркина-Фасо, Мали, Нигере) [Новикова, 2022; Сидоров, 2022]. Логично, что они стремились компенсировать потери посредством создания или заметного усиления стратегического присутствия на новых направлениях - прежде всего, в бассейне Тихого океана (и Северного Ледовитого). Это долгосрочное стремление можно было осуществить благодаря созданию сети форматов по «сдерживанию» КНР в ИТР, и для обеспечения своих позиций в этом регионе континентальным европейским государствам - членам НАТО пришлось вовлекаться в процесс «сдерживания», чтобы получить поддержку региональных партнеров.
В-третьих, администрация Дж. Байдена, усиливая систему «сдерживания» КНР, одновременно стремилась не допускать неконтролируемой эскалации, т.е. военного конфликта, тем самым решая задачи по управлению конфронтацией. Первая личная двусторонняя встреча между Си Цзиньпином и Дж. Байденом состоялась 15 ноября 2022 г. на полях саммита G20 в Индонезии (провести встречу ранее препятствовал фактор COVID-19, а главное - желание Белого дома укрепить переговорные позиции, демонстрируя свое сближение с властями в Тайбэе и одновременно создавая рассмотренную выше систему профильных форматов в ИТР). Подчеркнув, что беседа с Председателем КНР была весьма откровенной, президент США заявил: «Мы будем активно конкурировать. Но я не ищу конфликта, я стремлюсь ответственно подходить к этой конкуренции» [Remarks by President..., 2022]. Дж. Байден заявил, что приверженность США принципу «одного Китая» 16
сохраняется, однако предостерег обе стороны от попыток изменить статус-кво [Remarks by President..., 2022], прежде всего, это предупреждение было адресовано КНР. Таким образом, Белый дом четко продемонстрировал, что намерен и впредь проводить политику преднамеренной двусмысленности.
Конфронтационный диалог США и КНР к середине 2020-х годов
С точки зрения администрации Белого дома, результаты встречи 15 ноября 2022 г. показали, что противостояние с КНР может быть управляемым. Для окончательной верификации этого требовалось четко определить институциональные контуры контактов с Китаем в условиях «новой нормальности» отношений.
Важное значение придавалось личной встрече лидеров в ходе визита Си Цзиньпина в США 14-17 ноября 2023 г. Если первые переговоры проводились на нейтральной площадке (в Индонезии), то вторые - на территории одного из оппонентов, конкретно - в штате Калифорния, который известен не только как центр инноваций в экономической сфере, но и как один из основных оплотов Демократической партии - оба положения были значимы для Дж. Байдена на переговорах с КНР. Встреча 15 ноября 2022 г. была организована на полях саммита G20, а встреча 15 ноября 2023 г. приурочена к саммиту АТЭС. Иными словами, исключительно значимые двусторонние переговоры де-юре были вписаны в рамки многосторонних контактов. В имиджевом плане это немного снижало самоценность консультаций США - КНР на высшем уровне и должно было стать «страховкой» на случай неудачи. Кроме того, такой способ контактов свидетельствовал о том, что, с точки зрения обеих сторон, ведущийся диалог проходит в весьма напряженной форме.
Встрече в Калифорнии, как и переговорам в Индонезии, предшествовал целый рад новых мер США по совершенствованию системы «сдерживания» КНР. 2 августа 2023 г., через год после своего визита на о. Тайвань, Н. Пелоси (в то время - уже экс-спикер Палаты представителей США) подчеркнула стратегическую правильность предпринятого шага [Pelosi statement..., 2023]. 15 сентября 2023 г., во вторую годовщину создания AUKUS, его члены заявили о своих планах и предполагаемых действиях по
распространению сотрудничества на самый широкий круг вопросов военно-технической кооперации [Joint leader..., 2023], демонстрируя дееспособность данного формата. Участники альянса «Partners in the Blue Pacific» сделали то же самое буквально через неделю, 22 сентября 2023 г., на встрече глав внешнеполитических ведомств. За первые 14 месяцев существования PBP состав этой структуры заметно расширился: к ней присоединилась Канада, Республика Корея и ФРГ [Joint statement..., 2023]. Присоединение Германии к PBP весьма показательно, поскольку иллюстрирует рост интереса к ИТР со стороны ведущих европейских государств -членов НАТО и повышение их практической готовности к вовлечению в «сдерживание» КНР. Если формат AUKUS был площадкой для развития военного сотрудничества в традиционном понимании, то основной задачей PBP было увеличение эффективности координации в борьбе с неклассическими угрозами, прежде всего - экологическими и в киберпространстве [Ibid., 2023]. Согласование действий по сохранению островов Тихого океана, которым грозит затопление, в том числе территорий малых государств, расположенных в его бассейне, де-факто предполагало противодействие усилению разнопланового влияния КНР в данном регионе.
Все эти факты подтверждали рост уровня противостояния между США (и их партнерами) и КНР. Вместе с тем, Белый дом стремился избежать использования термина «конфронтация» и близких к нему (например, «новая холодная война»), предпочитая употреблять понятие «конкуренция». Данная тактика, нацеленная на снижение риска неконтролируемой эскалации, применялась и на переговорах в Калифорнии [Readout of President..., 2023].
С одной стороны, Белый дом заявил, что продолжит последовательно инвестировать в области, связанные с укреплением мощи США и партнеров, отстаивая их общие интересы и ценности. На встрече 15 ноября 2023 г. Дж. Байден в очередной раз обратился к вопросам, являющимся «раздражителями» для КНР, заявив об обеспокоенности США положением с правами человека в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибете, Гонконге, а также военной активностью КНР в Тайваньском проливе [Ibid.]. 46-й президент подчеркнул, что для США неприемлемы любые попытки изменения статус-кво силой, при этом фактически вся критика была адресована только официальному Пекину, а не вла-18
стям в Тайбэе. КНР были высказаны претензии и за ее дружественный курс в отношении РФ на фоне СВО [Михеев, Луконин, 2024].
С другой стороны, США проявили отчетливое стремление обеспечить управляемость противостояния. Дж. Байден и Си Цзиньпин договорились о налаживании каналов связи между руководителями военных ведомств, командующими на ТВД, а также о встречах по двустороннему соглашению о консультациях по военно-морским вопросам [Readout of President..., 2023]. Подобный де-факто вынужденный набор «всесезонных» механизмов использовали США и СССР в предшествующую холодную войну.
Кроме того, стороны отметили возможность развития кооперации по противодействию ряду неклассических угроз. В частности, США проявили повышенный интерес к координации с КНР в борьбе с производством синтетических наркотиков, особенно фен-танила (учитывая остроту соответствующей проблемы внутри страны). Стороны договорились о взаимодействии по противодействию угрозам в киберпространстве и угрозам, связанным с развитием искусственного интеллекта [Ibid.]. Но эти решения - лишь исключения, оттеняющие поступательное развитие противостояния между США и КНР.
Так, в начале 2024 г. на Тайвань впервые с 1970-х годов прибыли военные инструкторы из США. Первоначально речь шла об обучении кадров спецназа [US green berets..., 2024], но, скорее всего, подготовка будет осуществляться в интересах различных родов и видов войск. Следует ожидать восстановления как минимум штабного управления USTDC.
Перспективы участия европейских государств в противостоянии в ИТР
Для вовлечения европейских континентальных государств -членов НАТО и ЕС в «сдерживание» КНР существовал ряд объективных препятствий. Первое - тесная и масштабная торгово-экономическая взаимосвязанность КНР и ЕС. Второе - сложность участия в еще одной системе «сдерживания», особенно с учетом масштабов участия государств ЕС в «сдерживании» РФ. Наконец, третье - географическая удаленность. Однако, как показывает практика, противодействие влиятельным и активным государствам вне «коллективного Запада» (т.е. действия в парадигме «Запад -
не-Запад») все в большей степени становится лейтмотивом внешней политики США и государств - членов североатлантических институтов. Это подтвердили принятые на уровне НАТО в 2021 и 2022 гг. решения о том, что усиление КНР относится к числу основных угроз для Евро-Атлантического сообщества. Показательно, что летом 2022 г., в условиях резкого ужесточения курса в отношении РФ, западные страны продемонстрировали также возрастание уровня критического восприятия в отношении КНР (и ИРИ) [NATO 2022..., 2022, p. 3-5].
Европейские государства-члены НАТО, которые вносят все бульший вклад в комплектование ее группировок, согласны принять до 100% военно-практической нагрузки в рамках новой модели войск Альянса. Это позволит США намного свободнее, чем в прошлую холодную войну, оперировать своими военными ресурсами, концентрируясь прежде всего на противодействии КНР. Тем самым европейские страны вносят в процесс «сдерживания» КНР заметный опосредованный вклад.
На завершающих этапах предыдущей конфронтации по линии Запад - Восток в Европе и на Дальнем Востоке находились примерно равные группировки ВС США: в 1989 г. - 319 тыс. и 298 тыс. военных соответственно [Military presence..., 1989, p. 27; Military presence..., 1991, p. 27], что составляло соответственно 14,2% и 13,2% от общей численности ВС США (рассчитано автором на основе: [Financial and economic..., 1990, p. 7]). В целом между 1989 и 2023 гг. ВС США в Европе были сокращены с 2241 до 1314 тыс. человек личного состава [Financial and economic..., 1990, p. 7; Defence expenditure..., 2023, p. 12], или в 1,7 раза. При этом военный потенциал США в ИТР в 2023 г. насчитывал 375 тыс. военнослужащих [US defense..., 2023, p. 1], а в европейской части зоны ответственности НАТО - 100 тыс. (почти без изменений с лета 2022 г.) [Fact sheet..., 2022], что составляло уже 28,5% и 7,6% от общей численности ВС США (рассчитано автором на основе: [Defence expenditure..., 2023, p. 12]), демонстрируя разницу в стратегических приоритетах Белого дома. На практике разница была еще более значительной: главные силы ВС США, постоянно дислоцированные в континентальной части страны, сейчас предназначены прежде всего для наращивания группировок в ИТР, а не в Европе (как это было в прошлую холодную войну). 20
При этом уже просматривается принципиальная готовность континентальных европейских государств к внесению также и прямого вклада в «сдерживание» КНР. Они будут действовать прежде всего в национальном качестве, в том числе де-факто и / или де-юре присоединяясь к различным структурам с участием США (в первую очередь, к PBP), однако высока вероятность активного подключения к противостоянию и самого ЕС как объединения. В настоящее время ЕС активно дополняет НАТО в вопросах поддержки официального Киева (в частности, именно под эгидой ЕС осуществляется подготовка кадров ВСУ), а также поддерживает Великобританию и США в противодействии йеменским хуситам. Участие в противостоянии с КНР Евросоюз будет позиционировать как важное доказательство своей стратегической дееспособности на глобальном уровне, полнота которой сейчас вызывает сомнения. Однако по формам, масштабам и плавности вовлечения в «сдерживание» КНР участие европейских стран будет заметно
отличаться от их вклада в противодействие РФ.
***
Ужесточение конкуренции между США и КНР, которая де-факто переросла в противостояние, представляет собой масштабный и долгосрочный мирополитический и макроэкономический тренд. В начале 2020-х годов Белый дом, опираясь на ресурсы партнеров США в ИТР, в стратегическом отношении перешел от действий в сугубо национальном качестве к выстраиванию эшелонированной системы «сдерживания» Китая, неофициальным центром которой стал о. Тайвань. Дальнейшее поступательное развитие противостояния будет требовать вовлечения в этот процесс европейских государств - членов НАТО и ЕС, а также самих этих институтов (особенно Евросоюза).
Настоящий номер журнала «Актуальные проблемы Европы» дает детальную оценку современного состояния противостояния в ИТР между США и КНР и подходов ведущих европейских государств к участию в этом противостоянии.
Литература / References
Арзаманова Т.В. (2022). Отдельные аспекты стратегического планирования Германии в Индо-Тихоокеанском регионе в условиях возвращения соперничества великих держав // Актуальные проблемы Европы / РАН, ИНИОН. - Моск-
ва. - № 4. - С. 258-284 [Arzamanova T.V. (2022). Some aspects of German strategic planning in Indo-Pacific region facing the return of great power rivalry [Otdel'nye aspekty strategicheskogo planirovaniya Germanii v Indo-Tikhookeanskom regione v usloviyakh vozvrashcheniya sopernichestva velikikh derzhav] // Current problems of Europe / RAN, INION. - Moscow. - N 4. - P. 258-283]. (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2022.04.11.
Васильев В.С. (2022). Англосаксонские скрижали нарастающего глобального цивилизационного противостояния // Актуальные проблемы Европы / РАН, ИНИОН. - Москва. - № 4. - С. 234-257 [Vasiliev V.S. (2022). Anglo-Saxon guidestones of growing global confrontation between civilizations [Anglosaksonskie skrizhali narastayushchego global'nogo tsivilizatsionnogoprotivostoyaniya] // Current problems of Europe / RAN, INION. - Moscow. - N 4. - P. 234-257]. (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2022.04.10.
Истомин И.А. (2023). Вашингтон - Сеул - Токио в доктрине Байдена // Россия в глобальной политике. - Москва. - № 3. - С. 208-212 [Istomin I.A. (2023). Washington - Seoul - Tokyo in the Biden doctrine [Vashington - Seul- Tokio v dok-trine Baidena] // Russia in global affairs. - Moscow. - N 3. - P. 208-212]. (In Russian). DOI: 10.31278/1810-6439-2023-21-3-208-212.
Канаев Е.А., Королев А.С. (2019). Большая Евразия, Индо-Тихоокеанский регион и отношения России с АСЕАН // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право / РАН, ИНИОН. - Москва. - № 1. - С. 26-43 [Kanaev E.A., Korolev A.S. (2019). Greater Eurasia, Indo-Pacific region and Russia-ASEAN relations [Bol'shaya Evraziya, Indo-Tikhookeanskii region i otnosheniya Rossii s ASEAN] // Outlines of global transformations: politics, economics, law / RAN, INION. -Moscow. - N 1. - P. 26-43]. (In Russian). DOI: 10.23932/2542-0240-2019-12-1-26-43.
Киссинджер Г. (2012). О Китае. - Москва: Астрель. - 636 с. [Kissinger H. (2012). About China [O Kitae]. - Moscow: Astrel. - 636 p.]. (In Russian).
Лукин А.В. (2023). Американо-китайское соперничество в АТР: декларации и реальность // Россия в глобальной политике. - Москва. - № 1. - С. 118137 [Lukin A.V. (2023). Sino - US rivalry in the Asia-Pacific: declarations and actual policies [Amerikano-kitaiskoe sopernichestvo v ATR: deklaratsii i real'nost'] // Russia in global affairs. - Moscow. - N 1. - P. 118-137]. (In Russian). DOI: 10.31278/1810-6439-2023-21-1-118-137.
Михеев В.В., Луконин С.А. (2024). «Китайские горки» // Мировая экономика и международные отношения / РАН, ИМЭМО. - Москва. - № 1. - С. 19-30 [Mikheev V.V., Lukonin S.A. (2024). «Chinese coaster» [«Kitaiskie gorki»] // World economy and international relations / RAS, IMEMO. - Moscow. - N 1. - P. 19-30]. (In Russian). DOI: 10.20542/0131-2227-2024-68-1-19-30.
Никитин А.И. (2022). Перспективы военно-политической интеграции в Азии: быть ли «азиатской НАТО»? // Мировая экономика и международные отношения / РАН, ИМЭМО. - Москва. - № 8. - С. 5-15 [Nikitin A.I. (2022). Prospects for military-political integration in Asia: is an «Asian NATO» feasible? [Perspektivy voenno-politicheskoi integratsii v Azii: byt' li «aziatskoi NATO»?] // World economy
and international relations / RAS, IMEMO. - Moscow. - N 8. - P. 5-15]. (In Russian). DOI: 10.20542/0131-2227-2022-66-8-5-15.
Новикова О.Н. (2022). Четвертая афганская война Великобритании // Актуальные проблемы Европы / РАН, ИНИОН. - Москва. - № 4. - С. 213-233 [Novikova O.N. (2022). Britain's Fourth Afghan war [Chetvertaya afganskaya voina Velikobritanii] // Current problems of Europe / RAN, INION. - Moscow. - N 4. -P. 213-233]. (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2022.04.09.
Сидоров А.С. (2022). Военно-политический баланс возможностей Франции в Сахеле: этапы и механизмы выхода с ТВД // Актуальные проблемы Европы / РАН, ИНИОН. - Москва. - № 4. - С. 79-108 [Sidorov A.S. (2022). The military-political balance of France's capabilities in the Sahel: stages and mechanisms of exit from the theater of operations [Voenno-politicheskii balans vozmozhnostei Frantsii v Sakhele: etapy i mekhanizmy vykhoda s TVD] // Current problems of Europe / RAN, INION. - Moscow. - N 4. - P. 79-108]. (In Russian). DOI: 10.31249/ape/2022.04.04.
Brussels Summit communiqué. (2021) / NATO. - Brussels. - 14.06. - URL: https://www.nato.int/cps/en/natohq/news_185000.htm (date of access: 02.08.2024).
Defence expenditure of NATO countries (2014-2023). (2023) / NATO. - Brussels. - 16 p. - URL: https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2023/7/pdf/ 230707-def-exp-2023-en.pdf (date of access: 02.08.2024).
Dieter H. (2021). First summit of the Anti-China coalition / SWP. - Berlin. -URL: https://www.swp-berlin.org/10.18449/2021C36/ (date of access: 02.08.2024).
Fact sheet: US defense contributions to Europe. (2022) / US Department of Defense. - Washington, D.C. - 29.06. - URL: https://www.defense.gov/News/ Releases/Release/Article/3078056/fact-sheet-us-defense-contributions-to-europe/ (date of access: 02.08.2024).
Financial and economic data relating to NATO defence. (1990) / NATO. -Brussels. - 06.12. - 7 p. - URL: https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/ pdf_1990_12/20100827_1990-070.pdf (date of access: 02.08.2024).
H.R. 535: an act to encourage visits between the United States and Taiwan at all levels, and for other purposes. (2018) / The US Congress. - Washington, D.C. -16.03. - URL: https://www.congress.gov/bill/115th-congress/house-bill/535/text (date of access: 02.08.2024).
H.R. 2479: Taiwan relations act. (1979) / The US Congress. - Washington, D.C. - 24.03. - URL: https://www.congress.gov/bill/96th-congress/house-bill/2479 (date of access: 02.08.2024).
Joint leader statement to mark the second anniversary of AUKUS. (2023) / The White House. - Washington, D.C. - 15.09. - URL: https://www.whitehouse.gov/ briefing-room/statements-releases/2023/09/15/joint-leader-statement-to-mark-the-second-anniversary-of-aukus/ (date of access: 02.08.2024).
Joint statement on the Partners in the Blue Pacific foreign ministers meeting. (2023) / US Department of State. - Washington, D.C. - 22.09. - URL: https://www.state.gov/joint-statement-on-the-partners-in-the-blue-pacific-foreign-ministers-meeting/ (date of access: 02.08.2024).
Kane T. (2006). Global US troop deployment, 1950-2005 / The Heritage Foundation. - Washinton, D.C. - 24.05. - URL: https://www.heritage.org/defense/report/ global-us-troop-deployment-1950-2005 (date of access: 02.08.2024).
Lifting self-imposed restrictions on the US - Taiwan relationship. (2021) / US Department of State. - Washinton, D.C. - 09.01. - URL: https://web.archive.org/ web/20210109211241/https://www.state.gov/lifting-self-imposed-restrictions-on-the-u-s-taiwan-relationship/ (date of access: 02.08.2024).
Military presence: US personnel in NATO Europe. (1989) / US General Accounting Office. - Washinton, D.C. - 108 p. - URL: https://www.gao.gov/assets/ nsiad-90-4.pdf (date of access: 02.08.2024).
Military presence: US personnel in the Pacific theater. (1991) // US General Accounting Office. - Washinton, D.C. - 152 p. - URL: https://www.gao.gov/ assets/nsiad-91-192.pdf (date of access: 02.08.2024).
NATO 2022 strategic concept. (2022) / NATO. - Brussels. - 13 p. - URL: https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf72022/6/pdf/290622-strategic-concept.pdf (date of access: 02.08.2024).
New NATO force model. (2022) / NATO. - Brussels. - 08.07. - URL: https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2022/6/pdf/220629-infographic-new-nato-force-model.pdf (date of access: 02.08.2024).
Pelosi statement marking one year since historic visit to Taiwan. (2023) / Congresswoman Nancy Pelosi. - San Francisco, CA. - 02.08. - URL: https://pelosi.house.gov/news/press-releases/pelosi-statement-marking-one-year-since-historic-visit-to-taiwan (date of access: 02.08.2024).
PM Lee Hsien Loong's interview with Nikkei Asia. (2022) / Prime Minister's Office Singapore. - Singapore. - 23.05. - URL: https://www.pmo.gov.sg/Newsroom/ PM-Lee-Hsien-Loong-interview-with-Nikkei-Asia (date of access: 02.08.2024).
President Donald J. Trump's state visit to China. (2017) / The White House. -Washington, D.C. - 10.11. - URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/president-donald-j-trumps-state-visit-china/ (date of access: 02.08.2024).
Readout of President Joe Biden's meeting with President Xi Jinping of the People's Republic of China. (2023) / The White House. - Washington, D.C. - 15.11. -URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2023/11/15/readout-of-president-joe-bidens-meeting-with-president-xi-jinping-of-the-peoples-republic-of-china-2/ (date of access: 02.08.2024).
Remarks by President Biden in a press conference. (2022) / The White House. -Washington, D.C. - 14.11. - URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/ speeches-remarks/2022/11/14/remarks-by-president-biden-in-a-press-conference-bali-indonesia/ (date of access: 02.08.2024).
Statement by Australia, Japan, New Zealand, the United Kingdom, and the United States on the establishment of the Partners in the Blue Pacific (PBP). (2022) / The White House. - Washington, D.C. - 24.06. - URL: https://www.whitehouse.gov/ briefing-room/statements-releases/2022/06/24/statement-by-australia-japan-new-zealand-the-united-kingdom-and-the-united-states-on-the-establishment-of-the-partners-in-the-blue-pacific-pbp/ (date of access: 02.08.2024).
US green berets permanently based in Taiwan for 1 st time. (2024) // Taiwan news. - Taipei. - 02.03 - URL: https://www.taiwannews.com.tw/news/5106211 (date of access: 02.08.2024).
US defense infrastructure in the Indo-Pacific: background and issues for Congress. (2023) / The US Congress. - Washington, D.C. - 06.06. - 55 p. - URL: https://crsreports.congress.goV/product/pdf/R/R47589 (date of access: 02.08.2024).
DOI: 10.31249/ape/2024.04.01
Trunov Ph.O.1 The dynamics of the US-PRC competition and the positions of the European states
Abstract. Fierce competition between the USA and China is having an increasing impact on the global world, including the positions of the European states. This article is a profile introduction to the new issue of the journal «Current Problems of Europe», dedicated to the problems associated with the attitude of European countries to the deterrence of China. The European dimension of competition in the Indo-Pacific region (IPR) has not yet been sufficiently explored. Since the establishment of relations between the United States and China in 1972, their dialogue has been carried out in the form of interaction with elements of full cooperation. The «starting point» for the degradation of relations was the failure of the United States to implement the G2 initiative in the early 2010 s. The White House perceived China's refusal to follow the mainstream of American policy as a «deception» on the part of the PRC and in response intensified its policy of deliberate ambivalence towards Taiwan, again (for the first time since 1979) demonstratively drawing closer to the authorities in Taipei. In the second half of the 2010 s, the USA established a system of the deterrence of China, acting in a national capacity. Under the Biden administration, new features have emerged in the policy of deterrence. The White House has created the system of military-political formats with the participation of partners in the ITR to the north and south of Taiwan. The issue of the participation of European allies in deterrence of the PRC, which first arose in 2021, was largely resolved in 2022. While improving the system of deterrence, the White House at the same time sought to ensure that the confrontation was manageable. The duality of US goals towards China was
1 Trunov Philipp Olegovich - PhD in Political Sciences, Leading Researcher, INION RAN; 1 [email protected] ORCID: 0000-0001-7092-4864.
clearly demonstrated at the negotiations between Joe Biden and Xi Jinping in Indonesia (November 15, 2022) and in California (November 15, 2023).
Keywords: USA, PRC, «theory of deception», policy of deliberate ambivalence, deterrence, confrontation management, Taiwan, AUKUS, Partners in the Blue Pacific, NATO, EU, European continental member states.
Статья поступила в редакцию (Received) 30.03.2024 Доработана после рецензирования (Revised) 12.04.2024 Принята к публикации (Accepted) 16.04.2024
