CC BY
52
УДК 812.161.
ОТКЛИК НА СОБЫТИЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В ЖУРНАЛЕ «КУРСКИЙ ТЕАТР» (1915-1916 ГГ.)
© 2015 И. П. Михайлова
канд. филол. наук, ст. преподаватель e-mail: mihailovairin@mail.ru
Курский государственный университет
В статье представлены материалы, посвященные изучению отклика литераторов на события Первой мировой войны в литературно-художественном журнале «Курский театр» (1915-1916 гг.). Данные тексты представляют интерес в связи с внесением определенного вклада в создание образа войны в русской литературе.
Ключевые слова: поэты Курского края, поэтические отклики, сострадание, трагические события, ратный подвиг.
Мой незатейливый рассказ, героев долга вспоминая, пусть ляжет как простой венок на позабытые могилы.
А. Ушакова
Издание «Курского театра», первого в губернии художественно-
иллюстрированного журнала, пришлось на годы Первой мировой войны, поэтому, конечно же, одно из заметных мест среди публикаций занимали материалы военной тематики. Редакция проявляла подчеркнуто сдержанное отношение к войне и, не допуская крикливо-пафосных высказываний, выражала уверенность в том, что «дни отечественной непогоды сочтены, что скоро замолкнет грохот пушек и коварный враг с позором будет изгнан из пределов России, и над последней вновь заблестит заря творческого преуспевания» [Стрельский1916: 2]. Авторы, сотрудничавшие с «Курским театром», стремясь способствовать укреплению у читателей чувства патриотизма, освещали на страницах издания тему войны «как всенародного подвига, поднимающего дух нации на небывалую высоту» [Там же]. В оценке событий они прошли путь, характерный для большинства представителей русского общества: «от всеобщей растерянности первых дней войны до резкого ее осуждения, от идеализации целей и задач военной кампании до определения ответственных за бедствия народа и утверждения гуманистических принципов, характерных для русской литературы» [Михайлова 2014: 76]. Трагедия войны воспринималась и осмысливалась ими в контексте общей беды всего человечества. Их произведения (публицистические, прозаические и поэтические), созданные в тылу и на фронте в тяжелейшие для русской армии и народа 1915-1916 гг., отражали живые реалии и духовную атмосферу военной поры. В настоящее время корпус текстов курских литераторов, к сожалению, относящихся к числу забытых, думается, может представлять интерес не только для исследователя, но и для современного читателя, и не столько в силу художественных особенностей, сколько в связи с внесением определенного вклада в создание образа войны в русской литературе.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НА УКИ
Среди авторов, непосредственно участвовавших в войне и присылавших корреспонденции с фронта, был Николай Фотиев. В произведениях Фотиева внимание было уделено описанию не сражений и подвигов воинов, а внутреннего мира человека, ввергнутого в бедствие разразившейся военной катастрофы. В элегии «Когда мы были молоды» (передовые позиции у Вулька Угруска, июль 1915 г.) автор делился с читателями своим наблюдением: война, разделившая время на «тогда» и «теперь», разобщила людей, лишила их будущего. Тогда, в довоенное время, «жизнь рисовала заманчивые перспективы», хотелось «не пропустить ни единого звука счастливой песни <...> ты сам в рядах певцов и громко с ними оглашаешь людные улицы громадного города. О, эти песни будущности! Сколько в них силы и задора молодости!» Теперь, на войне, слышны другие напевы, «незнакомые, грозные»,«голос заглушается ревом орудий и тихо, тихо тоскует о прошлом<...> Это уже не радостные гимны о будущности, а крики ослепших от безумной злобы людей, безумные крики...» Нарушается логика жизни, поэтому два временных измерения оказываются непримиримыми между собой. Если «тогда в красивые минуты жизни» перед тобой был открыт весь мир, то теперь твое жизненное пространство ограничено окопом и лишено «высоких порывов». Автор, чтобы усилить представление о войне как о действе, пренебрегающем ценностью человеческого существования, использует риторические вопросы, в тексте их достаточно много, часть их функций передают восклицания: «Жизнь светлая, радостная, прекрасная! Где ты? Где же твои высокие порывы? Разве они были созданы для того, чтобы замолкнуть навсегда здесь, в окопах?» [Фотиев 1915: 11].
Вторая элегия Фотиева «Красные маки», присланная с передовых позиций на р. Буге в июле 1915 г., звучала как скорбный плач по убитым. Это по ним венгерская земля, изуродованная войной и не разбиравшая, где свой, а где чужой, роняла «красные слезы», усеяв маками бранные поля: «Словно чаровница природа хотела облегчить страдалицу землю красными слезами, дать ей измученной выплакаться, кричать о боли, заявлять о зверствах и насилиях<... > Цветами кровавых слез!» Фотиев писал об увиденном и пережитом, которое казалось ему адом: «при стонах сражавшихся, средь грома орудий и моря огня, под звуки напевных пуль веселящихся, снарядов убийственных ад посылающих, маки, красные маки... Все же цветут!». Автор выразил надежду, что «когда стихнет злоба и мир воцарится над вечно прекрасной и юной землей, то маки расскажут про эти долины, где нынче дыхание смерти...» [Фотиев 1915:10]. Необходимо сказать, что подобное восприятие событий встречаем в описаниях у других участников боев в Венгрии. Например, Ф.А. Степун в эпистолярном романе «Из писем прапорщика-артиллериста» писал о беспрерывных, «безумных боях», когда «бежали сквозь кромешный ад <...> Разрывы тяжелых снарядов непрерывно вскидывали к небу сотни пудов черной земли, издали казалось, что всюду плещутся грандиозные нефтяные фонтаны» [Степун 2000: 81]. А.И. Верховский (русский военный деятель) в воспоминаниях «На трудном перевале» тоже упоминал о кровопролитных сражениях среди маковых полей, «где живому существу невозможно удержаться в крошеве взлетавших камней и осколков снарядов» [Верховский 1959: 83]. Не будет преувеличением сказать, что даже у воюющих по разную линию фронта порой совпадало отношение к войне. Не случайно, что элегия Фотиева перекликалась со стихотворением Джона Маккрея «На полях Фландрии», в котором говорилось о неприятии войны, и красные маки тоже являлись символом скорби по погибшим на полях сражений (кстати сказать, произведения Фотиева и Маккрея были написаны и изданы почти в одно время, июнь - июль 1915 г.)
Из поэтических откликов на военные события, присланных с фронта в «Курский театр», заслуживают внимания стихи Виталия Вячеславского (псевдоним поэта,
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
Михайлова И. П. Отклик на события Первой мировой войны в журнале «Курский театр» (1915—1916 гг.)
беллетриста Висчинского Виталия Вячеславовича). Вячеславский ушел на фронт летом 1914 г. во время всеобщей мобилизации, «редакция заручилась его согласием на постоянное сотрудничество», поэтому произведения поэта неоднократно
публиковались в журнале. В стихах Вячеславского было ощутимо дыхание войны, бесчеловечной и жестокой, где «смерть вокруг, смеясь, плетет венок», где «кровью свежей политы поля». Тесно сплелись в лирике героическое и трагическое начала в изображении войны: за успешными военными операциями, каждая из которых куплена ценой жизни многих сотен русских воинов, слышны «павших в битве стоны»:
Вот виден крест в кустах, там свежая могила.
И мимо, серебрясь, бежит река из гор,
Кого же здесь судьба за храбрость обвинила,
Безжалостно исполнив страшный приговор?
Печально мы идем к могиле за рекою,
Чернеет жутко крест и порванный мундир.
Там надпись сделана неопытной рукою:
«Товарищ здесь лежит Фесенко бомбардир».
[Вячеславский 1916: 12].
При всех одержанных победах и высоких целях война оставалась противоестественным состоянием для человека. И как следствие тому следы, оставленные ею: бесчисленные могилы убитых на земле, где шли бои, и незажившие раны в душе тех, кто остался жив.
В стихотворении Вячеславского «Пожар войны», построенном на антитезе, отражено противоречие в восприятии автором военных событий.С одной стороны, понимание необходимости выполнения воинского долга: «попав пылинкой в миллионы, / иду сейчас войне навстречу я», а с другой - неприятие происходящего: «меня объял неведомый кошмар»; с одной стороны, гордость за проявленную воинскую доблесть, когда слышен «гром побед», с другой - боль утрат, когда слышны «павших в битве стоны»:
Тревожных снов и дум мятежных Меня объял неведомый кошмар,
А в отблесках зари лучисто-нежных Все ярче вспыхнувший войны пожар.
Попав пылинкой в миллионы,
Иду сейчас войне навстречу я,
Там гром побед и павших в битве стоны,
Там кровью свежей смочены поля.
[Вячеславский 1916:12 ].
Природа диссонирует с войной: покой вечернего заката с «лучисто-нежными» отблесками нарушает пожар войны (заря - пожар). Детали пейзажа приобретают символическое значение, окрашиваются в апокалиптические тона. Само название стихотворения как символ разбушевавшегося бедствия, то есть война уподоблена пожару, уничтожающему все вокруг себя, она представлена как явление родственное разрушительной стихии, в которую человек оказывается вовлеченным.
Тематика «тыловых» публикаций в журнале была разнообразна:
благотворительная деятельность актеров курских театров, дела горожан, направленные на содействие армии, поддержка и помощь жителей города, оказанная беженцам и раненым. Самым оперативным, самым популярным жанром произведений военных лет, созданных в тылу, являлась поэзия. Именно поэзия, как писал Ф. Сологуб, показала «особенное отношение русского духа к войне. Никакого стремления к громким словам, к торжественным заявлениям, во всем величавая, спокойная простота, столь
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НА УКИ
согласная с духом и судьбою России» [Сологуб 1915: 4]. Поэзия связывала сражавшихся на фронте и оставшихся в тылу, отражала чувства людей, хотя и находившихся за сотни километров вдали от передовой, но воспринимавших близко к сердцу все тяготы затянувшейся войны. В качестве примеров процитируем отдельные строки из некоторых стихотворений, опубликованных на страницах «Курского театра». Так, поэт М. Кривицкий в «Прощальном привете» передал чувства уходящего на фронт: грусть перед неизбежностью расставания с тем, что дорого, тревога перед неизвестностью, которая ждет впереди. Эмоциональное состояние человека и особенность его восприятия мира в конкретный тревожный момент жизни дано через описание природы:
День угасал, и в небесах лиловых Лениво реяли толпою облака.
Был вечер полн напевов бюрюзовых,
Была мрачна застывшая река...
[Кривицкий 1915: 6].
Стихотворение «23 июля 1915 года» Н. Арбенина (псевдоним Антей) посвящено событиям в Польше. Как отмечал А.И. Иванов, один из современных исследователей темы Первой мировой войны в русской литературе, «польский вопрос занял в отечественной поэзии (особенно в первые месяцы войны) одно из первых мест. Нераздельное единство личного и гражданского прозвучало в стихах о Польше» [Иванов 2006: 72]. Арбенин тоже как личное горе воспринимал взятие Варшавы. Прибегая к гиперболе «грязные, с кровавыми руками, / с ненавистью в глазах и лицами в крови», чтобы передать ужас трагедии, он в то же время предрекал захватчикам постыдный исход:
...Но вам насильникам холодное презренье Победа мнимая в Варшаве принесла.
А впереди бесславное, без чести пораженье И ужас близкого позорного конца...
[Антей 1915: 13].
Женский взгляд на войну отразили А. Ушакова и Е. Шумская, писавшие о непреходящих ценностях, которые давали силу воинам выстоять, и о тех, кто ждал и верил. Строки их стихов созвучны поэзии А. Ахматовой, Н. Тэффи, З. Гиппиус:
Этот «кто-то» на молитве Плача просит у Творца,
Чтобы он в жестокой битве Спас отважного борца.
[Шумская 1915: 12].
Таким образом, следует отметить, что различные по тематике стихотворения курских поэтов объединяло чувство сопричастности военным событиям. Сотрудники «Курского театра» понимали, что «во время войны очень важно сочувствие и единение населения - в нем источник бодрости и твердости духа армии» [Сологуб 1915: 3], поэтому нужны были примеры из жизни тыла или деятельности людей в тылу, в которых прослеживалось бы проявление самоотверженности и патриотизма и которые могли бы воздействовать на чувства и настроения читателей. Так, героиней очерков Д. Стрельского, редактора «Курского театра», стала знаменитая русская певица Н. Плевицкая. Жизнь и творчество певицы, любимицы и гордости курян (она родилась в с. Винниково, Курской губернии), всегда были в центре внимания ее земляков. В очерках Стрельского «О Плевицкой», «В гостях у Н.В. Плевицкой» и др. рассказывалось о ее благотворительных вечерах и концертах в Курске, сбор от которых шел в пользу семей воинов, а также раненным, находившимся на излечении в госпиталях города. Своим подвижническим трудом Плевицкая служила людям, ее великий талант объединял,
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2015. № 2 (34)
Михайлова И. П. Отклик на события Первой мировой войны в журнале «Курский театр» (1915—1916 гг.)
вдохновлял, пробуждал «чувства добрые»: «Полилась могучая русская песня. То говорливо-бурливая, то нежно задумчивая, грустная, то снова задорно-живая... Просветлели израненные в боях солдатские лица» [Стрельский 1915: 1].
Гражданственность и аналитичность были присущи публицистике Раевского. Например, в очерке «Жив дух человеческий» он делился с читателями рассуждениями о том, что, несмотря на военное лихолетье, «под густым и холодным пеплом изжитых страданий и горестей, увянувших мыслей и настроений» в русских людях не иссяк дух сострадания и сочувствия, который «горит негаснущей искрой. И, рассекая враждебный пепел, вспыхивает ярким и ровным пламенем». В качестве примера автор рассказал о том, что ему было доставлено анонимное письмо с вложенными в него 100 рублями и просьбой передать их беженцам г. Вильно. Небольшое по размеру вложение, но неизмеримо ценное. Автор усмотрел в таком проявлении сострадания и сочувствия - «акт великой воли»: «Эти действия - маяки, в темную ненастную ночь указующие путь<...> значит, жив человеческий дух - даже и здесь, под свинцовыми небесами Курска» [Раевский 1915: 10].
Итак, подводя итоги, следует сказать, что журнал «Курский театр» в непростые для русского народа годы смог объединить вокруг себя местные литературные силы и сформировать круг постоянных авторов, в произведениях которых, разных по жанрам и тематике, прозвучал отклик на события Первой мировой войны. При «одинаковости» впечатлений, которая неизбежно проявлялась то в сюжете, то в деталях, каждый «писал свою войну», дал свое «глаза в глаза» видение войны. Конечно, надо отметить, что художественное мастерство авторов далеко не равноценно, поэтому не все, созданное ими, оставляет глубокий след в душе читателя, удивляет богатством и силой поэтических красок, но в то же время является ценным источником информации о развитии литературной традиции в регионе.
Материалы данной статьи не претендуют на подробное исследование, но, надеюсь, что они внесут определенный вклад в изучение курского литературного локуса периода Первой мировой войны. Кроме того, станут лептой в сокровищницу памяти этой войны как «простой венок на позабытые могилы» ее участников.
Библиографический список
АрбенинН. (Антей) 23 июля 1915 года // Курский театр: Курск, 1915. № 13. С. 13.
Верховский А.И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959. 448 с.
Вячеславский В.В. Свежая могила // Курский театр. Курск, 1916. № 8. С. 12; 1916. № 9. С. 12-13; Пожар войны // Там же. С. 12.
Иванов А.И. Русская литература периода Первой мировой войны (1914-1918 гг.). Тамбов, 2006. 251 с.
Кривицкий: 1915 Прощальный привет // Курский театр. Курск, 1915. № 15. С. 6.
Михайлова И.П. Первая мировая война в творчестве поэтов Курского края // Вестник Московского государственного областного университета. 2014. №6. С.75—82.
Раевский А.Г. Жив дух человеческий // Курский театр. Курск, 1915. № 18. С. 10-11.
Сологуб Ф.К. Предисловие // Война в русской поэзии / сост. Анс. Чеботаревская. Петроград, 1915. С. 2-3; Биржевые ведомости. 1914. № 3 14544 (9 декабря). Утр. вып. С. 3.
Степун Ф.А. Из писем прапорщика-артиллериста Томск: Водолей, 2000. 192 с.
Стрельский И.Д. Обращение к читателям // Курский театр. Курск, 1916. № 1. С. 2; В гостях у Н.В. Плевицкой // Там же. № 33. С. 11-12.
Фотиев Н. Когда мы были молоды // Там же. 1915. № 15. С. 10-11; Красные маки // Там же. С. 9-10.
Шумская Е. Мечты героя // Там же. № 33. С. 12.
