CC BY
1357
(—
5
Литературоведение
И.Ф. Герасимова
Трагизм изображения первой мировой войны в творчестве М.А. Шолохова и его старших литературных современников
В статье анализируется изображение первой мировой войны в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» и поэтических произведениях, написанных современниками и участниками этого исторического события. В ходе анализа выявлено, что выводы, сделанные авторами, проявляют сходные ментальные основы, проявляющиеся в изображении антигуманной сущности войны и стремлении личности противостоять трагическим обстоятельствам.
Ключевые слова: М. Шолохов, «Тихий Дон», поэзия периода первой мировой войны, антигуманная сущность войны.
Первая мировая война как одно из величайших и трагических событий ХХ в. затронула многочисленные страны и народы, низвергла их в пучину горя, привнеся в их жизнь неисчислимые страдания. Свой вклад в летопись эпохи внесли такие мастера слова, как классик бельгийской литературы Эмиль Верхарн, английские поэты Руперт Брук, Герберт Эсквит, Роберт Грейвз, французские - Шарль Пеги, Аллар Меюс, Луи Жандро, русские - В. Брюсов, А. Блок, Ф. Сологуб, З. Гиппиус, Н. Гумилев, С. Есенин.
Интерес к Первой мировой войне, ее влиянию на судьбы современников не ослаб и после ее завершения, в 1920-е гг. Одним из наиболее известных произведений советской литературы, в котором первая мировая война занимает не менее значимое место, чем революционные выступления масс или иные судьбоносные для страны исторические события [16, с. 70-71], является роман М.А. Шолохова «Тихий Дон». «Великая война», «Вторая Отечественная», «германская», «империалистическая», как было
Литературоведение
принято называть первую мировую войну в официальном и повседневном общении в период между первой и Второй мировой войнами, по воле автора увидена глазами донских казаков, ими же воспринята и пережита. Заметим, что казачья тема и в годы первой мировой была актуальна, к ней неоднократно обращались как известные авторы (В. Гиляровский), так и те, чьи имена почти забыты ныне (Н. Агнивцев, В. Воинов, В. Опочи-нин, С. Толстов, Н. Грушко и др.) или вновь возвращаются к современному читателю после долгих лет забвения (Н. Туроверов).
Казачья тема пронизывает весьма широкий литературный контекст. Так, в произведении В. Гиляровского «Казаки» они «сила могучая», поднявшаяся
... сквозь дикие стоны Байкала,
Сквозь вьюгу и вой Иртыша...
Из плавней безвестных Кубани,
Из Терских песчаных гребней [5, с. 10].
И вот уже
Малка, Сунжа, буйный Терек,
Желтоводная Кубань,
Что ни горка, что ни берег Казаки - куда ни глянь [Там же, с. 11].
По зову «удальцов-атаманов ... батюшка-Дон всколыхнулся», проснулся сам Ермак Тимофеевич, ожили старинные песни, и На запад туманный, кровавый С востока степные полки Идут безудержною лавой [Там же, с. 10].
Идут, потому что «из-под кочек, из-под пней // Лезет враг кровавый» [1]. Именно так объясняет устремления казаков Н. Агнивцев. В бой их ведут атаманы-удальцы, и даже сам Суворов дал имя одному из казачьих полков [Там же, с. 14-15]. Именно поэтому казакам «в налетах страх не ведом», в бой же они идут исключительно за славой [Там же, с. 10]. Причем за славой не столько личной, сколько за славой Отечеству, испокон веков приходившему на помощь братьям-славянам.
Многочисленны произведения, в которых казаки представлены не ведающими страха воинами. Так, Л. Столица пишет:
От цветных степей донецких В глубь седых болот немецких Он, удалый, поскакал На коне гнедом, поджаром,
С ликом темным, юным, ярым,
Обнажив зубов оскал.
Здесь - цветов веселых звезды,
Шутки, шумные разъезды.
Там, вдали, - Бог знает, что...
Не засада ль ямы волчьей?
Не застава ль шашек кольче?
Все равно: ему ничто [3, с. 108].
Подобные мотивы находим и в стихотворении «Еще вчера твоею страстью...» Натальи Грушко - внучки атамана Сечи, летавшего «на врагов орлом»:
И слышу я: шумят знамена,
Бегут тевтонские полки,
Славянских братьев из полона Ведут с собою казаки [8, с. 56-57].
Обращает на себя внимание и то, что среди стихотворений, героями которых являются казаки, немало произведений, посвященных именно донским казакам. Вероятно, это может быть объяснено, в том числе, и тем, что «донские казачьи части в годы Великой войны составляли треть от всей казачьей конницы» [14, с. 46].
Примечательно, что один из разделов первой части сборника «Современная война в русской поэзии», изданного в 1915 г., назван «Казаки». Открывает его стихотворение «В станице» В. Опочинина, в котором запечатлена картина мобилизации:
Что это? Праздник сегодня?
Люди у каждых ворот,
Отперта церковь Господня,
Валом к ней валит народ.
Из-за садов переулка Сколько сбежалось ребят...
Колокол тяжко и гулко Разом ударил в набат...
Около той водокачки Что-то читается вслух, -Плачут, я вижу, казачки,
Скачет казак во весь дух...
Лица задумчиво строги,
Замер подавленный крик...
На повороте дороги Крестится дряхлый старик.
Сбор объявили сегодня,
Вечером выступит полк [15, вып. 1, с. 104-105] ...
Филологические
науки
Литературоведение
Исполненные непридуманного драматизма картины мобилизации находим и в романе М. Шолохова: На площади густела толпа. В рядах -лошади, казачья справа, мундиры с разными номерами погонов. На голову выше армейцев-казаков, как гуси голландские среди мелкорослой домашней птицы, похаживали в голубых фуражках атаманцы.
Кабак закрыт. Военный пристав хмур и озабочен. У плетней на улицах - празднично одетые бабы. Одно слово в разноликой толпе: «мобилизация». Пьяные разгоряченные лица. Тревога передается лошадям - визг и драка, гневное ржание. Над площадью - низко повисшая пыль, на площади - порожние бутылки казенки, бумажки дешевых конфет [18, т. 1, с. 246-247]. Обратим внимание: и в стихотворении, и в романе описывается атмосфера тревоги, столь естественной перед лицом грозной опасности, и всеобщего смятения, вызванного неопределенностью будущего.
Участник первой мировой войны, офицер, поэт Н. Туроверов в стихотворении «1914 год» нарисовал обобщенную картину происходящего в те годы:
Казаков казачки проводили,
Казаки простились с Тихим Доном.
Разве мы, их дети, позабыли,
Как гудел набат тревожным звоном?
Казаки скакали, тесно стремя Прижимая к стремени соседа.
Разве не казалась в это время Неизбежной близкая победа?.. [13, с. 48]
Обреченность судьбы отправлявшихся на фронт воинов подчеркнута неоднократно и М. Шолоховым: сказанным «пьяненьким старичком железнодорожником», заглянувшим «под Воронежем в вагон, где парился с остальными тридцатью казаками Петро Мелехов», словом: «Милая ты моя... говядинка!» [Там же, с. 249]; описанием состояния станичников после объявления войны: ... перед глазами тысяч казаков - не шелк знамен, шурша, клонился к ногам, а свое буднее, кровное, разметавшись, кликало, голосило: жены, любушки, неубранные хлеба, осиротелые хутора, станицы... [Там же, с. 274].
Общеизвестно, что в процессе написания романа М. Шолохов общался с участниками первой мировой войны, этим и объясняют исследователи его творчества поразительную точность в передаче деталей, «образа и давления времени», которое он сам помнить не мог в силу юного возраста. Известно также, что писатель хорошо знал не только казачий фольклор, поместив на страницах своего романа многочисленные образцы разножанровых песен, описания обрядов и тексты народных молитв, но и творчество
поэтов рубежа Х1Х-ХХ вв., цитируя некоторые их произведения. Например, в сцене расстрела красного конника Валета приведены переиначенные строки стихотворения графа Арсения Голенищева-Кутузова «В годину смут...» (1876) [17, с. 30]. Следовательно, вполне вероятно, что атмосферу тех грозовых лет М.А. Шолохов воспринимал и через произведения поэтов - современников (и участников) войны. И этим его великое произведение сродни созданным непосредственно по следам событий.
Так, в конце июля - начале августа 1914 г. стало известно о боевом столкновении донских казаков с неприятелем и о геройском поступке приказного Козьмы Крючкова, который «лично уничтожил 11 вражеских солдат, но и сам получил в ожесточенном бою целых 16 ран» [14, с. 53]. К. Крючков стал первым, кому был пожалован Георгиевский крест 4-й степени - символ солдатской доблести [12, с. 386].
М. Шолохов подробно описывает в романе это боевое столкновение, уменьшив до восьми число немецких драгун и подчеркивая «озверелость от страха» русских и немцев, противоестественность происходящего не только человеческой природе, но и всему живому: писатель называет пахоту «невеселой», лошадей - «обеспамятевшими от смертного ужаса» [18, т. 1, с. 285].
М. Шолохов пишет: Из этого позднее сделали подвиг. Крючков, любимец командира сотни, по его реляции получил Георгия. Товарищи его остались в тени. Героя отослали в штаб дивизии, где он слонялся до конца войны, получив остальные три креста за то, что из Петрограда и Москвы на него приезжали смотреть влиятельные дамы и господа офицеры... Приезжал в ставку и царь, и Крючкова возили ему на показ [Там же, с. 286]. Осмысливая реальный поступок реального человека, писатель подчеркивает трагическую сущность происходящего: А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченные. Заметим, что точка зрения писателя находит последователей: современный историк из Ростова А.В. Венков также сомневается в подлинности характеристики, данной К. Крючкову в книге «Неустрашимый герой донской казак Кузьма Крючков и его славные победы над врагами, как он один убил 11 немцев», изданной в 1914 г. [14, с. 53].
Заметим, однако: геройский поступок К. Крючкова его современниками не оспаривался. Так, Владимир Воинов посвятил «первому георгиевскому кавалеру донскому казаку Козьме Крючкову» стихотворение «Голос Дона». Автор ищет и находит истоки подвига героя
Филологические
науки
Литературоведение
в сопоставлении первой мировой войны с войной за освобождение братьев-славян - с русско-турецкими событиями 1887-1888 гг. Герой стихотворения - старый казак Данило -Припомнил... годы Бранного труда:
Как ходил в чужие страны Из родимых мест Добывать на тело раны,
На рубаху крест.
Видит старый чьи-то муки,
Боевой угар И протянутые руки Стонущих болгар [15, т. 1, с. 114]
По воле автора матерй казак Данило уходит из дома и вслед за молодыми станичниками отправляется на войну - за славой. В стихотворениях начального периода первой мировой иной исход войны не мыслился. Так, например, В. Гиляровский в стихотворном послании «Донцам-суво-ровцам» писал:
И новый подвиг яркой славой Украсит славный тихий Дон [5, с. 15].
Авторская модификация жанра послания (в подзаголовке автором указано: «Отрывки из письма». - И.Г.) усиливает достоверность сказанного. Эта особенность - фактологическая точность - присуща многим поэтическим произведениям, что придает им черты дневника, фронтовых записок, своего рода исторического документа.
К произведениям своеобразной «лирической документалистики» может быть отнесено и стихотворение Г. Апрельского «Беженцы». Глазами лирического героя увидена и запечатлена горькая картина:
Осенний день туманен и тосклив,
Струится свет безрадостный и строгий,
И вдоль сожженных, беспредельных нив Людской поток стремится по дороге...
То беженцы... Их жалкая орда Бредет трусливо с воплями о мщенье!..
Их сожжены дома, разрушены селенья,
Они бежали от родных полей [8, с. 100].
В этом произведении отчетливо выражена агитационная направленность (о чем свидетельствует рефрен: Встречайте их, встречайте, города!..), явлена бесчеловечная сущность войны так же, как и в диптихе В. Гиляровского «Беженцы». Автор уподобляет своих героев живой
волне, и это метафорическое их наименование выразительно и емко передает картину народного горя:
Дорога вся полна. Запружена окрестность.
Где беженцы прошли - там опустела местность:
Картошка вырыта, потоптаны поля,
Следами смрадными покрыта вся земля.
Все уничтожено - сады и огороды,
И с грязью смешаны прудов тенистых воды.
Поела все кругом людская саранча.
А смерть их косит! Косит всех с плеча...
Кой-где оставлены неубранные трупы [6, с. 65-66] ...
Однако устами героя своего произведения автор описывает и проявления человечности людей, покидающих свой дом: Уселись в бричку. Вдруг жена к окошку: // - Скорей ломай! Забыли дома кошку!.. [6, с. 62].
Людям, застигнутым войной, трудно расстаться с домом, им дорого все, что с ним связано: об этом говорит и М. Шолохов в сценах описания эвакуации мирного населения, когда Григорий Мелехов «дивился бестолковости баб, тащивших в телеги цветочные горшки, иконы и оставлявших в хатах вещи необходимые и ценные» [18, т. 1, с. 254]. Антигуманная сущность войны со всей силой проявляется в этих выразительных художественных деталях.
Однако самый суровый приговор войне вынесен русскими литераторами на страницах произведений, основным действующим лицом которых является смерть. О гибели сторожевого пикета повествует поэт Тихобереж-ский1. Автор противопоставляет красоту земного мира (жизнь) и «груду тел» (смерть), и эта амбивалентность образов только подчеркивает хрупкость мира. Природа в этом стихотворении бесстрастна (.луна по-прежнему сияла, // Семьею звездной свод блистал...), вечность противопоставлена быстротечности человеческой жизни, для лирического героя произведения этот трагический эпизод - неизбежная данность войны [15, т. 1, с. 110].
Иное восприятие смерти на поле боя находим в романе М. Шолохова, который подчеркивает, что на теле земли после гибели сорока семи офицеров остались «глубокие шрамы на траве» [18, т. 2, с. 32]: эта одна из многочисленных, но незабываемая авторская метафора - яркое свидетельство антивоенной направленности произведения. Смерть показана через ее восприятие казаками, которые «отходили поспешно, крестясь и не оглядываясь. И после долго берегли молчание, пробираясь по узким прогалинам, спеша уйти от воспоминаний виденного» [Там же, с. 32] .
1 Настоящее имя - Владимир Михайлович Бехтерев [10, с. 169].
Филологические
науки
Литературоведение
Эпизод в романе М. Шолохова, как и стихотворение Тихобережского, завершается описанием звездной ночи, и это неслучайно: ночь выступает в этих произведениях как «символ смерти» [7, с. 10]. Как и в стихотворении, образ звезды завершает эпизод: Над лесом замыкалась темь. Ветер торопил тучи и, раздирая их, оголял лиловые угольки лиловых звезд [18, т.
2, с. 33]. Однако этот образ в интерпретации М. Шолохова иной: многозначный, он здесь «поддерживает силы духа, выступающие против тьмы» [9, с. 206], неслучайно звезды «лиловые»: писатель, как и много веков до него китайские поэты, обозначает с помощью этой цветовой детали «положительную духовную силу» [11].
Могуч ты - русский дух народа!..
Могуч ты силой и добром!..
Ты первый там - где есть невзгода...
И не отплатишь - за зло злом [4, с. 10], -утверждает в стихотворении «Народный русский дух» М. Генералов, обозначая миролюбивую суть русского национального характера. С этой его чертой связано и стихотворение «Пленные» боевого офицера кн. Ф. Касаткина-Ростовского, в котором рассказывается о пленении русскими солдат армии неприятеля:
Их целые ряды... Кроаты, Поляки,
Жиды из Кракова, Румыны и Австрийцы,
Венгерцы мрачные, тирольские стрелки,
И Чехи хмурые, Словаки и Боснийцы...
Теперь, голодные, стоят они, бледны,
Испачканы землей, печально и послушно.
Из взяли средь траншей. Толпой окружены,
Они стоят, смеются добродушно...
Вот пленный получил от нашего солдата Краюшку хлеба. - В нем отказа нет!
Забыт недавний бой, и злоба, и расплата
За цепь ночей без сна, и ужасы войны [15, т. 2, с. 105-106].
В романе М. А. Шолохова также находим рассказ о милосердном отношении русских людей к пленным, ведущийся от имени убитого казака, чью записную книжку с дневниковыми записями Григорий Мелехов передал в штабе писарям: На станции видел первую партию пленных. Статный австрийский офицер со спортивной выправкой шел под конвоем на вокзал. Ему улыбнулись две барышни, гулявшие по перрону... Даже в плену чисто выбрит, галантен, желтые краги лоснятся. Я проводил его взглядом: молодой парень, милое товарищеское лицо. Столкнись с таким - и рука шашку не поднимет [18, т. 1, с. 303]. «Война выявила
такие сокровища русской души, которыми не может не залюбоваться мир... Народ своим культурным чутьем понял значение опасности занесенного над добром, накопленным мировою нравственностью, мировым разумом, бронированного немецкого кулака. Русский человек из массы народной показал культуру сердца», - писала в 1914 г. газета «Южное слово» о проявлениях милосердия по отношению к поверженному врагу, и статья как признание подлинности и всеобщности выражения народных чувств была перепечатана «Петроградскими ведомостями» [2, с. 2].
Рамки данной статьи не позволяют подробно исследовать другие параллели, существующие между поэтическими произведениями периода первой мировой войны и романом М.А. Шолохова (жизнь тыла, отношение к войне различных социальных слоев русского общества, женское восприятие войны и др.). Вместе с тем, проведенный анализ позволяет сделать выводы о том, что, несмотря на известную временную дистанцию и вполне естественные различия в идеологических акцентах, М. Шолохов и его старшие литературные современники рассматривают события первой мировой войны со сходных ценностных позиций, коренящихся в общности ментальных основ национального самосознания и единстве исторического опыта.
Писатели, о которых идет речь в нашей статье, находятся в общем онтологическом поле, что проявляется в родственном мирочувствовании: осознании антигуманной сущности войны и деятельном противостоянии разрушению личности под влиянием трагических обстоятельств.
Библиографический список
1. Агнивцев Н.Я. Казачья песня / Слова Н. Агнивцева. «Время изменится» / Слова Н.Ф. Коварского к священной войне 1914 г. М., [1915?].
2. Без названия // Петроградские ведомости. 1914. 5 (18 сентября). С. 2.
3. Война в русской поэзии / Сост. А. Чеботаревская; Предисл. Ф. Сологуба. Пг., 1915.
4. Генералов М. Новейшие песни из европейской войны. Варшава, 1915.
5. Гиляровский В. Год войны: Думы и песни. М., 1915.
6. Гиляровский В. Грозный год: Стихотворения. М., 1916.
7. Зигуненко С.Н. Знаки и символы. М., 2004.
8. Иванов А.И., Щербинин П.П. Женщина и война в поэзии и повседневности периода Первой мировой войны 1914-1918 гг. Тамбов, 2001.
9. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.
10. Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4 т. / Подгот. к печати Ю.И. Масанов; Ред. Б.П. Козь-мин. Т. 3. М., 1958.
11. Мещеряков Б. Комментарии // Антология китайской классической поэзии «ши» У1-ХУ1 вв. в переводах Б. Мещерякова. ИКЬ: http://www.lib.ru/ POECHIN/chma_shi.txt_with-big-pictures.html (дата обращения: 1.03.2012).
Филологические
науки
Литературоведение
12. Плеханов А.А., Плеханов А.М. Казачество на рубежах Отечества. М., 2009.
13. Поэты белой гвардии. Меч в терновом венце: Николай Туроверов, Арсений Несмелов, Сергей Бехтеев, Иван Савин, Марианна Колосова / Сост., вступ. ст. В. Хатюшина. М., 2008.
14. Рыжкова Н.В. Донское казачество в войнах начала ХХ века. М., 2008.
15. Современная война в русской поэзии: Вып. 1, 2 / Сост. Б. Глинский. Пг., 1915.
16. Хватов А.И. На стержне века. М., 1975.
17. Шеваров Д. На графских развалинах // Российская газета. 2011. 21 марта. С. 30.
18. Шолохов М.А. Тихий Дон // Шолохов М.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1975. Т. 1, 2.
