Отказ в возврате доли участия в корпорации в реалиях финансово-правового прессинга иностранных государств. Часть вторая: оценка категория «справедливость» в тексте нормы п. 3 ст. 65.2 ГК РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО

DOI 10.24412/2227-7315-2022-4-87-93 УДК 346.12+347.721

Г.В. Колодуб, Д.А. Мальбин

ОТКАЗ В ВОЗВРАТЕ ДОЛИ УЧАСТИЯ В КОРПОРАЦИИ В РЕАЛИЯХ ФИНАНСОВО-ПРАВОВОГО ПРЕССИНГА ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ОЦЕНКА КАТЕГОРИЯ «СПРАВЕДЛИВОСТЬ» В ТЕКСТЕ НОРМЫ П. 3 СТ. 65.2 ГК РФ

Введение: настоящая статья является продолжением публичной дискуссии, поднятой авторами на страницах ведущего научного журнала. Содержание второй статьи связано с обоснованной критикой положений нормы п. 3 ст. 65.2 ГК РФ, которая формирует положение об отказе в возврате доли участия в корпорации. Цель: используя описанные в первой статье мотивы и установки, предложить непротиворечивое научное видение о том, что норма п. 3 ст. 65.2 ГК РФ является неэффективной и дефектной. Методологическая основа: ведущим общенаучным методом исследования выступает системно-структурный подход, благодаря которому норма об отказе в возврате доли участия в корпорации и положения о защите добросовестного приобретателя рассматриваются не только как единый элемент механизма осуществления гражданских прав и исполнения гражданских обязанностей, но и как необходимое средство нивелирования негативных последствий финансово-правовых санкций со стороны иностранных государств. В числе использованных методов юридической науки выделяется метод толкования правовых норм (буквальный, системный). Результаты: усматривается практическая неприменимость такого условия для отказа в возврате доли как возможность наступления негативных социальных и других публично значимых последствий; критикуется решение законодателя создать конкуренцию исков о компенсации и возмещении убытков; доказывается ошибочность внедрения в российское корпоративное право института справедливой компенсации за утрату доли участия в

© Колодуб Григорий Вячеславович, 2022 11

Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права (Саратовская государственная )

юридическая академия); e-mail: kolodub-ssla@lenta.ru 2

© Мальбин Дмитрий Андреевич, 2022 S

Кандидат юридических наук, ассоциированный партнер юридической фирмы «ЮСТ», адвокат, ведущий эксперт Института проблем административно-правового регулирования (Национальный исследовательский университет («Высшая школа экономики»)); e-mail: malbin@yust.ru

© Kolodub Grigory Vyacheslavovich, 2022

Candidate of Law, Associate Professor, Department of Civil Law (Saratov State Law Academy) © Malbin Dmitry Andreevich, 2022

Candidate of Law, Associate Partner of the law firm «YUST», attorney, leading expert of the Institute of Problems of Administrative and Legal Regulation of the National Research University «Higher School of Economics» 87

корпорацию. Выводы: эффективная конструкция иска о возврате доли участия в корпорации должна связываться с необходимостью имплементации института защиты добросовестного приобретателя в корпоративное право.

Ключевые слова: механизм осуществления гражданских прав, гарантирован-ность гражданского права, восстановление корпоративного контроля, право участия, доля в уставном капитале, корпорация, справедливость, добросовестность, добросовестный приобретатель, компенсация.

G.V. Kolodub, D.A. Malbin

DENIAL OF RETURN A SHARE IN A CORPORATION

IN THE REALITIES OF FINANCIAL

AND LEGAL PRESSURE FROM FOREIGN STATES.

PART TWO: EVALUATION CATEGORY «FAIRNESS»

IN THE TEXT OF THE NORM, PARAGRAPH 3 OF ART. 65.2

OF THE CIVIL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION

Background: this article is a continuation of the public discussion raised by the authors on the pages of the leading academic journal. The content of the second article is associated with a well-founded criticism of the provisions of paragraph 3 of article 65.2 of the Civil Code of the Russian Federation, which forms the provision on the refusal to return the share of participation in the corporation. Objective: using the motives and attitudes described in the first article, to offer a consistent scientific view that the norm of paragraph. 3 of article 65.2 of the Civil Code of the RF is ineffective and defective. Methodology: the leading general scientific method of research is the system-structural approach, thanks to which the rule on the refusal to return the share of participation in a corporation and the provisions on the protection of a bona fide purchaser are considered not only as a single element of the mechanism for exercising civil rights and fulfilling civil obligations, but also as a necessary means leveling the negative consequences of financial and legal sanctions by foreign states. Among the methods used in legal science, the method of interpreting legal norms (literal, systematic) stands out. Results: the article sees practical inapplicability of such condition for refusal of return of a share as the possibility of occurrence of negative social and other publicly significant consequences; criticizes the legislator's decision to create a competition of claims for compensation and damages; proves erroneous introduction into the Russian corporate law of the institute of fair compensation for loss of a share in a corporation. Conclusions: effective design of claim for return of participation interest in a corporation should be associated with the need to implement the institute of bona fide purchaser protection in corporate law.

Key-words: mechanism of realization of civil rights, civil law guarantee, restoration of corporate control, right of participation, interest in share capital, corporation, fairness, good faith, good faith purchaser, compensation.

| Со времени существования римского права категория «справедливость»

| являлась мерилом верности толкования и применения нормы права наряду с категорией «добросовестность» [1, с. 108], в связи с чем, нет сомнений в том, что добросовестность приобретателя должна учитываться при разрешении вопроса о возврате доли участия в корпорации утратившему ее лицу.

Категория добросовестности хорошо известна цивилистической науке, ее исследованию посвящено немало научных работ [2, с. 12; 3, с. 7; 4, с. 241; 5, с. 88 490], а содержание категории добросовестности в гражданском праве почти не

вызывает споров. Применительно к фигуре добросовестного приобретателя добросовестность заключается в отсутствии знаний о приобретении имущества у лица, которое не имело права им распоряжаться [6]. Названное условие, которое наряду с другими условиями защиты приобретателя, играет существенную роль в распределении риска между правообладателем и приобретателем и обеспечении стабильности гражданского оборота. При этом, по общему правилу, имущество не может быть истребовано (возвращено) от добросовестного приобретателя, если имущество приобретено возмездно.

Принимая во внимание, что условие о выбытии имущества из владения упра-вомоченного лица является важным условием для достижения баланса интересов спорящих сторон и такое условие закреплено в том числе применительно к защите добросовестного приобретателя доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью п. 17 ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (в ред. от 2 июля 2021 г.) (далее — Закон об ООО), то имеются основания полагать, что в п. 3 ст. 65.2 ГК РФ содержатся неточности юридико-технического характера, а под несправедливым лишением права участия в корпорации других лиц следует понимать возврат такого права от добросовестного возмездного приобретателя, когда такое право было утрачено правообладателем по его воле.

В настоящее время законодательство об акционерных обществах (один из видов корпораций) не содержит положения, аналогичного п. 17 ст. 21 Закона об ООО. Вместе с тем законодательное установление п. 3 ст. 65.2 ГК РФ призвано установить общий (генеральный) способ защиты права участия в корпорации при утрате его в результате неправомерных действий третьих лиц, поэтому с принятием п. 3 ст. 65.2 ГК РФ отсутствует необходимость имплементации в акционерное законодательство нормы, аналогичной п. 17 ст. 21 Закона об ООО, а сама норма п. 3 ст. 65.2 ГК РФ должна иметь действие, аналогичное п. 17 ст. 21 Закона об ООО.

Учитывая, что институт защиты добросовестного приобретателя приобрел межотраслевой характер [7, с. 18], то к институту защиты добросовестного приобретателя в корпоративном праве подлежат применению по аналогии разъяснения, предусмотренные для добросовестного приобретателя в вещном праве, в том числе о приобретении права на имущество таким приобретателем (ст. 223 ГК РФ и п. 13 Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»1). Следовательно, не подлежит возврату право участия также от лица, хотя бы и приобретшего это право безвозмездно, если ранее имело место добросовестное возмездное приобретение такого права добросовестным приобретателем, поскольку при совокупности вышеназванных условий правообладатель утрачивает право участия в корпорации, а добросовестный приобретатель, напротив, такое право приобретает, в связи с чем, дальнейшее распоряжение добросовестным приобретателем названным правом является правомерным.

Вторым условием отказа в возврате доли участия в корпорации является наступление крайне негативных социальных и других публично значимых по-

1 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10; Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Российская газета. 2010. № 109. 89

следствий. В данном случае законодатель также использует широкие оценочные категории, не устанавливая хотя бы примерных ориентиров их содержания. При этом наступление негативных социальных последствий как условие наступления юридических последствий используется в ряде законодательных актов:

участок недр может быть включен в перечень участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции при наличии ряда условий, в том числе если прекращение разработки данного участка недр приведет к негативным социальным последствиям (ст. 2 Федерального закона от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции»1);

контрольный орган вправе применять меры по предупреждению банкротства страховой организации и негосударственного пенсионного фонда в целях предотвращения негативных социально-экономических последствий и снижения устойчивости финансового рынка (ст. 184.1-2 и 186.1-1 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»2).

Однако ни в одном из нормативных правовых актов не раскрывается содержание категории «наступление крайне негативных социальных и других публично значимых последствий». Учитывая, что речь идет о последствиях социальных, то очевидно такие последствия должны оказывать негативное влияние на общество в целом, а не на отдельных его субъектов. Одновременно социальные последствия рассматриваются в качестве частного случая публично значимых последствий, что прямо следует из текста нормы. Вместе с тем сложно представить, что возврат доли участия может влечь негативные последствия для социума, поскольку участники корпорации имеют корпоративные права в отношении корпорации, что прямо следует из п. 3 ст. 48 ГК РФ. Корпорация и ее участник состоят в относительном правоотношении, содержанием которого являются права и обязанности данных субъектов по отношению друг к другу, поэтому возврат доли участия утратившему ее лицу не может оказать правового воздействия на лиц, не являющихся субъектами корпоративного отношения с участием данной корпорации. Возврат лицу доли участия, как объективно представляется, не может повлечь негативных последствий для общества, поскольку ранее лицо уже обладало этой долей участия, поэтому с возвратом доли лишь восстанавливается status quo.

Условие об отказе в возврате доли ввиду наступления негативных последствий для общества фактически означает, что в ряде случаев отказ в возврате доли участия несет в себе большую пользу для общества, чем ее возврат. Однако считаем, что отказ в возврате доли участия, которая была утрачена правообладателем помимо воли в результате неправомерных действий третьих лиц, может оказать большее негативное воздействие на общество, чем ее возврат, поскольку с отказом в возврате доли у членов общества может сформироваться убеждение в правовой незащищенности, что в конечном счете может вызвать социальное недовольство.

Изложенные доводы и выводы из них очевидно свидетельствуют о «безжизненности» такого условия для отказа в возврате доли как возможности наступления негативных социальных и других публично значимых последствий. При этом для отказа в возврате доли необходимы последствия, которые можно охаракте-

1 См.: Федеральный закон от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 1, ст. 18.

2 См.: Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкрот-90 стве)» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 43, ст. 4190.

ризовать как крайне негативные, что подтверждает возможность применения нормы в этой части.

Последствием отказа в возвращении доли участия в корпорации является обязанность лиц, виновных в утрате доли, выплатить утратившему долю лицу справедливую компенсацию, размер которой определяется судом.

Установление обязанности виновного в утрате доли лица уплатить справедливую компенсацию ввиду отказа в возврате доли ведет к конкуренции названного иска и иска о возмещении убытков как генерального способа защиты нарушенного права (ст. 15 ГК РФ). При этом если до отказа в возврате доли участия очевидно наблюдается элективная конкуренция исков о возврате доли и о возмещении убытков в размере стоимости доли и предъявление одного из исков погашает другой, то характер конкуренции (кумулятивный или элективный) исков о компенсации и возмещении убытков исходя из текста закона остается не ясен.

В данной связи следует обратить внимание, что компенсация взыскивается с лица, виновного в утрате доли участия, при этом утрата доли, как следует из п. 3 ст. 65.2 ГК РФ, происходит в результате неправомерных действий, что указывает на то, что указанная компенсация в действительности является одной из мер гражданско-правовой ответственности, поскольку налицо все условия для применения таких мер:

наличие вреда в виде утраты доли участия в корпорации; незаконность действий лица, приведших к утрате доли участия в корпорации; вина лица, в результате действий которого лицо утратило долю участия в корпорации;

причинно-следственная связь между утратой доли и действиями виновного лица.

Возмещение убытков также является одной из мер гражданско-правовой ответственности, целью которой также, как и в случае с выплатой компенсации за утрату доли, является возмещение имущественных потерь пострадавшего лица. По изложенным причинам решение законодателя создать конкуренцию исков о компенсации и возмещении убытков представляется необоснованным, оснований конкурировать названным требованиям не имеется, поскольку оба иска преследуют цель восстановить имущественную сферу потерпевшего лица, поэтому при отпадении иска о возврате доли вполне достаточно иска о возмещении убытков, т.к. возмещением убытков удовлетворяется интерес пострадавшего лица в восстановлении своего имущественного положения. Введение в гражданское право института справедливой компенсации лишь усложнит защиту нарушенного субъективного права, поскольку создает ничем не оправданную конкуренцию исков, разрешить которую правоприменителю не всегда под силу, в то время как оба иска преследуют одну цель. Принимая во внимание, что удовлетворением одного иска удовлетворяется интерес, также преследуемый вторым иском, следует прийти к выводу о наличии элективной конкуренции исков о взыскании справедливой компенсации и возмещении убытков за утраченную долю.

Следует учитывать и то, что гражданское право исходит из принципа обеспечения восстановления нарушенных прав, поэтому размер справедливой компенсации за утраченную долю не может быть ниже стоимости доли, в противном случае взысканием компенсации нарушенное право не восстанавливается. Одновременно такая компенсация не может приводить к обогащению пострадавшего лица, т.к. гражданско-правовая ответственность всегда носит компенсаторно-вос-

становительный характер, поэтому размер справедливой компенсации не может быть больше стоимости утраченной доли, в связи с чем сущностных различий между справедливой компенсацией и убытками найти невозможно, что обесценивает институт справедливой компенсации за утрату доли.

Таким образом, категория справедливости в тексте нормы п. 3 ст. 65.2 ГК РФ упоминается трижды:

справедливой должна быть компенсация в пользу лица, от которого возвращается доля участия утратившему ее лицу;

справедливым должно быть лишение иных лиц их права участия для того, чтобы право участия было возвращено утратившему ее лицу;

справедливой должна быть компенсация в пользу лицу, утратившего право участия в корпорации, в случае, когда такая доля не может быть возвращена.

Однако, несмотря на столь частое обращение законодателя к категории «справедливость» в рамках одной статьи закона, сама по себе норма остается спорной и очевидно требует изменения, поскольку в текущей редакции норма склонна приводить скорее к несправедливости, чем к справедливости, ввиду отсутствия хотя бы примерных ориентиров используемой ценностной категории, что может приводить к произвольному применению нормы. Законодателю при проектировании института иска о возврате доли участия в корпорации было достаточно имплементировать институт защиты добросовестного приобретателя в корпоративное право, который широко апробирован не только в рамках вещного права, но также применяется при разрешении споров о возврате доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственности. До приведения нормы п. 3 ст. 65.2 ГК РФ в соответствие с действительным смыслом и целью данного института следует исходить из того, что под несправедливым лишением третьих лиц их доли участия следует понимать истребование доли участия в корпорации от добросовестного приобретателя, который приобрел это право возмездно, при условии, что первоначально право участия было утрачено по воле управомоченного лица.

Возможность отказа в возврате доли участия ввиду наступления крайне негативных социальных или иных публично значимых последствий блокируется невозможностью наступления названных последствий, в связи с чем норма п. 3 ст. 65.2 ГК РФ в этой части останется без применения.

Внедрение в российское корпоративное право института справедливой компенсации за утрату доли участия в корпорации влечет необоснованную конкуренции исков о взыскании справедливой компенсации и возмещении убытков. Такая конкуренция по своему характеру является элективной и с предъявлением одного из исков отпадает второй иск, поскольку достигается удовлетворение интереса, преследуемого обоими исками. Однако сущностных различий между справедливой компенсацией и убытками найти сложно, что делает бессмысленным нововведение.

Библиографический список

1. Савельев В.А. Юридическая техника римской юриспруденции классического периода // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 108-115.

2. Богданов Е.В. Категория добросовестности в гражданском праве // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 12-14.

3. Михайлова И.А. Категория «добросовестность» в гражданском праве // Цивилист. 2013. № 2. С. 7-9.

4. Волков В.А. Добросовестность и разумность в концепции «злоупотребление гражданским правом» // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 3(12). С. 240-250.

5. Голубцов В.Г. Субъективная добросовестность в структуре общего понятия добросовестности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. № 3. С. 490-518.

6. Мальбин Д.А. Знание о неуправомоченности отчуждателя как условие защиты добросовестного приобретателя // Нотариус. 2021. № 8. С. 15-19.

7. Челышев М.Ю. Система межотраслевых связей гражданского права: цивилисти-ческое исследование: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Казань, 2009. 40 с.

References

1. Saveliev V.A. Legal Technique of Roman Jurisprudence of the Classical Period // Journal of Russian Law. 2008. No. 12. P. 108-115.

2. Bogdanov E.V. The Category of Good Faith in Civil Law // Russian Justice. 1999. No. 9. P. 12-14.

3. Mikhailova I.A. The Category of "Good Faith" in Civil Law // Tsivilist. 2013. No. 2. P. 7-9.

4. Volkov V.A. Conscientiousness and Reasonableness in the Concept of «Abuse of Civil Law» // Actual Problems of Russian Law. 2009. No. 3(12). P. 240-250.

5. Golubtsov V.G. Subjective Conscientiousness in the Structure of the General Concept of Conscientiousness // Bulletin of the Perm University. Legal Sciences. 2019. No. 3. P. 490-518.

6. Malbin D.A. Knowledge of the Lack of Authority of the Alienator as a Condition for the Protection of a Bona Fide Purchaser // Notary. 2021. No. 8. P. 15-19.

7. Chelyshev M.Yu. The System of Interbranch Relations of Civil Law: Civil Law Research: extended abstract dis. ... doc. of law. Kazan, 2009. 40 p.

о

го

о ^

О

Sc о

n

д

QJ T3

0 т

го ф

1 I

о

Sc

5

тз

S

д

X ф

о ж О Sc а ж

ш д

ф §

ю —

4

)

2 О N) N)