CC BY
52УДК 343.1
Рифат Рахмаджон РАХМАДЖОНЗОДА,
начальник факультета N 1
Академии МВД Республики Таджикистан (г. Душанбе), кандидат юридических наук, доцент
Ireefat@yandex.ru
ОТКАЗ ПРОКУРОРА ОТ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНЕНИЯ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ ТАДЖИКИСТАНА
REFUSAL OF THE PROSECUTOR FROM THE STATE CHARGE IN THE CRIMINAL PROCEEDINGS OF TAJIKISTAN
В статье исследуется отказ прокурора от государственного обвинения в уголовном судопроизводстве Таджикистана в контексте сравнительно-правового анализа уголовно-процессуальной науки и практики. Рассматриваются проблемные моменты прокурорской деятельности, связанные с полным или частичным отказом от государственного обвинения, также предлагаются авторские рекомендации по совершенствованию норм уголовно-процессуального законодательства.
The article examines the refusal of the Prosecutor from the state charge in criminal proceedings in Tajikistan in the context of comparative legal analysis of criminal procedure science and practice. The author considers the problematic aspects of Prosecutor's activity related to the complete or partial rejection of the state prosecution, as well as offers author's recommendations for improving the norms of criminal procedure legislation.
Ключевые слова: полный отказ, частичный отказ, обвинение, прокурор, государственный обвинитель, уголовное судопроизводство, Таджикистан, состязательность, уголовное преследование.
Keywords: complete rejection, partial rejection, prosecution, Prosecutor, public Prosecutor, criminal proceedings, Tajikistan, adversarial, criminal prosecution.
Вопрос отказа государственного обвинителя от обвинения имеет большое значение в науке уголовно-процессуального права как с теоретических, так и с практических позиций. С теоретической точки зрения, исходя из того, что уголовное преследование, в том числе поддержание обвинения в суде, - это реализация функции обвинения, законодатель нормативно не стал ограничивать государственного обвинителя в возможности отказаться от реализации данной функции на любом этапе рассмотрения уголовного дела
в суде первой инстанции. Практическое значение определения процессуального момента отказа государственного обвинителя от обвинения обусловлено правовыми последствиями такого отказа для суда, потерпевшего и иных участников судебного заседания.
Как справедливо указывал профессор М.С. Строгович, основной обязанностью прокурора в состязательном процессе является доказывание в суде обвинения, помощь суду в разрешении дела, а в случаях, когда обвинение не подтвердилось, - отказ
от обвинения [21, с. 175-180]. А.М. Ларин утверждал, что отказ от обвинения - один из возможных итогов участия прокурора в функции уголовного преследования, но не переход к защите [14, с. 4].
Н.П. Кириллова утверждает, что принцип состязательности не предполагает поддержания государственного обвинения во что бы то ни стало и любыми средствами, а реализация правозащитной функции прокуратуры предусматривает обязанность государственного обвинителя отказаться от обвинения, если оно не нашло подтверждения в суде [11, с. 96].
Отказ государственного обвинителя от обвинения в современном российском уголовном процессе вытекает из социальной ценности уголовного судопроизводства, заключающейся в том, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных (ч. 2 ст. 6 УПК РФ). Отказ от обвинения в этой связи необходимо рассматривать как важный процессуальный механизм, реализующий назначение уголовного судопроизводства в части недопущения уголовного преследования невиновных, что, с одной стороны, является неотъемлемым признаком состязательного уголовного процесса, а с другой -обеспечивает в ходе судебного производства по уголовному делу должный баланс интересов государства и личности, в отношении которой осуществляется уголовное преследование, а также лиц и организаций, потерпевших от преступлений [17, с. 154].
Рассматривая различные аспекты суда присяжных, И.Л. Петрухин утверждает, что если потерпевший не согласен с отказом прокурора от обвинения, то рассмотрение уголовного дела должно быть продолжено. Парадоксально, что в этом случае потерпевший поддерживает государственное обвинение, от которого государство в лице прокурора отказалось (такого правила нет в англо-американском процессе). При этом прокурор продолжает участвовать в судебном разбирательстве, включая выступление в прениях сторон, но обвинение не поддерживает. По-
сле отказа от обвинения прокурор не вправе возобновить его [19, с. 151-152]. При отказе прокурора от обвинения с учетом юридической неграмотности потерпевшего бремя доказывания виновности подсудимого перемещается на суд, но выполнять такую функцию суд не должен [16, с. 176].
Анализируя прежнюю «смешанную» модель советского уголовного процесса, профессор А.И. Долгова утверждает, что прокурор участвовал в уголовном судопроизводстве не только узко в качестве обвинителя. Обвинителем он становился при поддержании обвинения по результатам судебного следствия. Он был обязан отказаться от обвинения в случае, когда, по его мнению, оно не нашло подтверждения. Ролью прокурора была роль «представителя органа высшего надзора за законностью», призванного обеспечивать законные права и интересы двух сторон - потерпевшего и обвиняемого. Это было важно в плане обеспечения законности уголовного процесса [6, с. 274].
Крайне дискуссионным выглядит мнение П.Х. Алиевой, что в случае полного отказа государственного обвинитель от обвинения по ходатайству потерпевшего участие адвоката в качестве его представителя обеспечивается судом и в таких случаях расходы на оплату труда адвоката принимаются за счет государства. Такие правки она предлагает внести в ч. 2 ст. 42 УПК Республики Таджикистан [2, с. 66, 68, 80-89, 91, 125]. В настоящее время в Таджикистане начиная с 2015 г. оказывается «первичная бесплатная правовая помощь населению» на основе Концепции оказания бесплатной юридической помощи в Республике Таджикистан, утвержденной постановлением Правительства республики от 2 июля 2015 г. N 425.
В 2009 г. после принятия УПК Республики Таджикистан процессуальный статус потерпевшего, реализация его процессуальных полномочий оставались одной из острых и актуальных тем обсуждения как в научных кругах, так и в различных средствах массовой информации. Особенно дискуссионными являлись вопросы осуществления прав потерпевшего в различных стадиях уголовного судопроизводства. Ко всему спектру проблем
добавился еще и отказ государственного обвинителя от обвинения в контексте прав потерпевшего. Указанные направления, безусловно, нуждаются в устранении и оптимизации.
В этой части результатом долгих дискуссий и полемики стало содержание ч. 5 ст. 24 УПК Республики Таджикистан: «Отказ прокурора от обвинения не лишает лицо, пострадавшее от преступления, права поддерживать обвинение». Приведенная выдержка имеет методологическое значение, поскольку именно в ней закреплено субсидиарное обвинение, а именно так называемое право потерпевшего поддерживать обвинение в случае отказа в суде от обвинения государственного обвинителя. Наряду с данной нормой этот институт охватывает своим действием еще несколько других корреспондирующих статей УПК Республики Таджикистан (ч. 5 ст. 24; ч. 5 ст. 36; ч. 10 ст. 279; ч. 11 ст. 279; ч. 1 ст. 288; ч. 2 ст. 288; ч. 1 ст. 268; ч. 2 ст. 268).
Более обстоятельные выводы и некоторые авторские суждения будут приведены чуть ниже. Для полноты исследования предлагаем провести сравнительный экскурс по данной проблематике, который охватывает помимо некоторых отличительных нюансов правоприменительной практики также и позиции авторитетных процессуалистов России.
Как показывают практика и уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации, полный или частичный отказ прокурора от обвинения в процессе судебного разбирательства приводит к полному прекращению уголовного дела или уголовного преследования в соответствующих частях (ч. 7 ст. 246 УПК РФ). В подобных ситуациях потерпевший (его представитель), поддерживающий обоснованность совершенного преступления конкретным лицом, не могут ничего предпринять для самостоятельного продолжения уголовного преследования, что создает безысходное положение потерпевших в уголовном судопроизводстве России.
Как правильно отмечает профессор Л.В. Головко, предоставление потерпевшему права единолично поддерживать обвинение в случаях отказа от него гособвинителя - это не решение проблемы института отказа прокурора от обвинения, а совершенно иной
проблемы - прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве. Иначе говоря, если в уголовном деле имеется конкретный потерпевший, то его права не должны быть ущемлены. Это - аксиома. Но она существует безотносительно к институту отказа прокурора от обвинения [5, с. 52-53].
Ограничение прав потерпевшего в подобных случаях представляется недопустимым, он должен быть наделен правом просить о пересмотре решения об отказе от уголовного преследования. Европейский Суд по правам человека признал, что в случаях необоснованного отказа в уголовном преследовании государство может быть признано виновным в нарушении положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе о восстановлении нарушенных прав и свобод [1, с. 18].
При исследовании данного вопроса, как представляется, следует учитывать и тенденцию совершенствования международного и национального законодательства в сфере защиты прав потерпевшего. В некоторых положениях УПК Республики Таджикистан своевременно инкорпорированы положения международно-правовых актов.
В такой ситуации выглядит обоснованным и соответствующим современным требованиям высказанные многими учеными предложения о законодательном закреплении права потерпевшего продолжать уголовное преследование, не учитывая тем самым отказ прокурора или согласование данной процедуры. Следовательно, не имеет значения, как будет именоваться обвинение, поддерживаемое самим потерпевшим (субсидиарным, неофициальным, дополнительным и т.п.), судебное разбирательство в полном объеме сохранит состязательный характер, а потерпевший (участвующий в осуществлении уголовного преследования) получит фактическую возможность осуществлять данную деятельность. Необходимо отметить, что от укрепления состязательных начал уголовное судопроизводство выиграет и станет более демократичным и прозрачным.
Типичный постсоветский вариант ответа на вопрос о процессуальных последствиях отказа прокурора от обвинения был най-
ден с принятием в 1997 г. УПК Казахстана и чуть позже (1999 г.) - УПК Белоруссии и УПК Кыргызской Республики. Суть предложенного решения свелась к закреплению состязательного начала с одновременным «реверансом» в сторону принципа материальной (объективной) истины посредством предоставления потерпевшему права на субсидиарный уголовный иск в случае отказа от обвинения должностного обвинителя [5, с. 51].
По мнению профессора Л.В. Головко, таджикский законодатель закрепил «компромиссную парадигму»1 в абсолютно хрестоматийном виде (ч. 10 и ч. 11 ст. 279 УПК Республики Таджикистан), полностью присоединившись в данном аспекте к своим казахским (ст. 317 УПК Казахстана), белорусским (ст. 293 УПК Белоруссии) и кыргызским (ч. 2 ст. 27 УПК Кыргызстана) коллегам.
Таким образом, в уголовном судопроизводстве Таджикистана сделаны первые шаги по закреплению за потерпевшим права осуществления уголовного преследования в случаях, когда от поддержания государственного обвинения отказывается государственный обвинитель (ч. 5 ст. 24 УПК Республики Таджикистан). Прокурору предоставлено право отказа от уголовного преследования и обвинения до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора (ч. 5 ст. 36 УПК Республики Таджикистан).
Концепция о субсидиарном обвинении принадлежит к числу малоизученных в доктрине уголовного процесса. УПК Таджикистана ни в дореволюционный, ни в советский периоды не знал подобного термина. Особого анализа требует позиция профессора З.Х. Искандарова, который иначе определяет данный институт, частично совмещая с положениями УПК РФ, где после отказа гособвинителя в судебном разбирательстве уголовное дело прекращается, несмотря на позицию потерпевшего [8, с. 278, 281; 9, с. 115]. Конкретные факты и обобщающие данные отсутствуют в аргументациях профессора З.Х. Искандарова.
Необходимо отметить, что в рамках большого очерка председатель Суда района Яван Хатлонской области Таджикистана юрист высшего класса генерал-майор юстиции Юсуф Салимов, анализируя различные проблемы УПК Республики Таджикистан, утверждает, что в судебной практике еще не было случаев отказа прокурора от государственного обвинения. Далее Ю. Салимов свое высказывание обуславливает тем фактом, в связи с которым отказ прокурора не противоречит принципу состязательности и что прокурор не должен во что бы то ни стало поддерживать каждое необоснованное обвинение. По его мнению, в главе 3 УПК Республики Таджикистан и в других статьях данного закона роль и положение прокурора противоречат ст. 93 Конституции Республики Таджикистан, и в этом контексте он предлагает прокурора освободить от не свойственных ему функций, а именно: от осуществления функции предварительного расследования по уголовным делам и ответственного по раскрытию преступлений, и оставить только надзор за органами прокуратуры [20, с. 2].
Для уточнения сущности проблемы нами был направлен специальный запрос в Генеральную прокуратуру Республики Таджикистан в рамках детального изучения и анализа состояния прокурорской деятельности и были получены следующие статистические данные. Начиная с введения в действие УПК Республики Таджикистан за полные 9 месяцев 2016 года государственными обвинителями Таджикистана в соответствии с ч. 9 ст. 279 УПК Республики Таджикистан по 6 уголовным делам в отношении семи лиц полностью и по 4 уголовным делам в отношении пяти лиц частично обоснованно отказались от поддержания государственного обвине-ния2.
Приведенные данные указывают на необоснованность суждений Ю. Салимова в части отказа государственных обвинителей от поддержаний обвинения в каждом необоснованном или крайне спорном обвинении.
1 Под «компромиссной парадигмой» Л.В. Головко понимает типичный постсоветский вариант ответа на вопрос о процессуальных последствиях отказа прокурора от обвинения.
2 Ответ Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан от 25.11.2016 N 16/27-373 исх. на запрос Академии МВД Республики Таджикистан от 13.10.2016 N 32/1018.
Следует отметить, что без согласия потерпевшего уголовное дело не прекращается производством, а продолжается производством для окончательного решения вопроса о виновности или невиновности подсудимого в общем порядке (ч. 5 ст. 24, ч. 11 ст. 279 УПК Республики Таджикистан). Главным стержнем и методологическим основанием является волеизъявление потерпевшего для продолжения уголовного преследования.
Н.В. Буланова в контексте анализа данных полномочий прокурора [4, с. 57] приводит статистические данные о работе Генеральной прокуратуры Российской Федерации, согласно которым практика полного отказа государственных обвинителей от обвинения встречается достаточно редко (в 2014 г. было всего 96 таких случаев, в 2013 г. - 112, в 2012 г. - 95, в 2011 г. - 124). Немного чаще прокуроры отказываются от обвинения частично - в 2014 г. государственные обвинители отказались от поддержания обвинения по наиболее тяжкому обвинению по 358 уголовным делам, в 2013 г. - по 293, в 2012 г. - по 337, в 2011 г. - по 473.
Н.В. Буланова отмечает, что в связи с возникшими в правоприменительной практике вопросами Конституционный Суд Российской Федерации 8 декабря 2003 г. принял постановление, в котором нормы УПК РФ, предоставляющие государственному обвинителю право отказаться от обвинения, а также изменить обвинение в сторону смягчения, признаны соответствующими принципу состязательности и равноправия сторон, закрепленному в ст. 123 Конституции России (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности положений статей 125. 219, 227, 229, 236 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан»). Кроме того, в постановлении указано, что вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией прокурора, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений всех участников судебного заседания со стороны обвинения
и защиты; содержащийся в ч. 9. ст. 246 УПК РФ запрет, согласно которому потерпевший и другие участники процесса не могли обжаловать такое решение в кассационном порядке, признан не соответствующим Конституции РФ [4, с. 56-57].
Аналогичное постановление принял и Конституционный Суд Республики Таджикистан (постановление Конституционного Суда Республики Таджикистан от 20 декабря 2012 г. «Об определении соответствия ч. 5 ст. 124 УПК Республики Таджикистан ст. 14 и 19 Конституции Республики Таджикистан»), когда ч. 5 ст. 124 УПК Республики Таджикистан ограничивала процессуальный порядок обжалования судейских решений.
Если взглянуть в историю вопроса, то в первоначальной редакции советского периода отказ прокурора от обвинения не обязывал суд прекратить уголовное дело, но предполагал продолжение процесса, который мог окончиться, вопреки позиции стороны обвинения, обвинительным приговором. «Отказ прокурора от обвинения, - гласила ч. 4 ст. 248 УПК Таджикской ССР, - не освобождает суд от обязанностей продолжать разбирательство дела и разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности подсудимого» (аналогично - ч. 4 ст. 248 УПК РСФСР).
В этой связи А. Леви полагает, что в уголовно-процессуальном законе должно быть четко указано: отказ прокурора от обвинения не вызывает немедленного прекращения дела (как и было записано в ст. 248 УПК РСФСР), а должен рассматриваться как ходатайство со стороны обвинения [15, с. 43].
Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. не был связан заявлением государственного обвинителя об отказе от обвинения. По результатам судебного разбирательства суд должен был вынести обвинительный или оправдательный приговор, основанный на исследовании обстоятельств уголовного дела. Тем самым отказ государственного обвинителя от обвинения по УПК РСФСР 1960 г. не имел какого-либо правового значения для суда и носил рекомендательный характер.
Устав уголовного судопроизводства 1864 г. еще более демократичнее решал та-
кие моменты, а именно: предоставлял стороне перерыв для подготовки новой позиции в случае отказа государственного обвинителя от обвинения, изменения им обвинения в судебном заседании, предоставления противной стороной новых доказательств; данное право стороны имели до революции (ст. 734 Устава уголовного судопроизводства).
К примеру, Генеральной прокуратурой Российской Федерации издан приказ от 25 декабря 2012 г. N 465 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства», в котором предусмотрены меры, направленные на обеспечение требований закона. В п. 7 этого приказа указывается, что государственный обвинитель, руководствуясь законом и совестью, может отказаться от обвинения только после всестороннего исследования доказательств. С целью исключения подобных случаев государственным обвинителям предложено тщательно готовиться к участию в судебном разбирательстве, до начала судебного заседания детально изучать материалы уголовного дела, объективно оценивая в совокупности все собранные доказательства - как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого [3, с. 88].
Аналогичные правоотношения регулирует приказ Генерального прокурора Республики Таджикистан от 15 февраля 2016 г. N 12 «Об участии прокурора при рассмотрении уголовных дел судами и за законностью судебных решений по уголовным делам».
Рассуждая об отказе государственного обвинителя от обвинения в контексте соблюдения прав потерпевшего или других участников уголовного процесса, необходимо уточнить основной момент отказа. Как нам представляется, невозможно не согласиться в данном контексте с мнением В.С. Балакшина и Н.А. Жумакановой, которые считают, что государственный обвинитель обладает правом отказа от обвинения не ранее завершения судебного следствия, когда в предусмотренном законом порядке будут исследованы имеющиеся в деле доказательства. Только после этого государственный обвинитель правомочен заявить отказ от обвинения. В противном случае не понятно, из чего исходит обвинитель при отказе от обвинения, когда
все доказательства еще не были исследованы в судебном порядке. Отказ от обвинения со стороны государственного обвинителя на этапе исследования доказательств также представляется преждевременным и необоснованным, так как доказательства не исследованы, не проверены, не оценены в их совокупности [3, с. 93].
По мнению С.А. Шейфера, выглядят обоснованными и соответствующими требованиям здравого смысла высказанные многими авторами предложения о легализации права потерпевшего продолжить уголовное преследование, несмотря на отказ прокурора от обвинения. Независимо от того, каким будет считаться обвинение, поддерживаемое в такой ситуации не государственным органом - потерпевшим (субсидиарным, дополнительным, замещающим и т.п.), судебное разбирательство в полной мере сохранит состязательный характер, а потерпевший как полноправный участник со стороны обвинения получает фактическую возможность реализовать свой процессуальный статус. Представляется, что от такого укрепления состязательного начала при судебном разбирательстве судопроизводство только выиграет [22, с. 231-234]. По мнению И.Л. Петрухи-на, С.А. Шейфер изложенной позицией преувеличивает роль потерпевшего в уголовном процессе, потерпевший не может поддерживать обвинение, которого уже нет. Прокурор еще более, чем потерпевший, заинтересован в поддержании обвинения, и если он все же отказывается от обвинения, то, видимо, для этого имеются серьезные основания. Суд, который при отказе прокурора от поддержания обвинения продолжает слушание дела, превращается в орган обвинения, что совершенно недопустимо [22, с. 11-12].
Рассмотрев данную проблематику в ином контексте, В.А. Ефанова утверждает о том, что полномочия по отказу от обвинения должен использовать прокурор, утвердивший обвинительное заключение и направивший материалы дела в суд, т.е. руководитель прокуратуры. Отсюда - прокурор должен решать судьбу государственного обвинения и в необходимых случаях отказываться от него, тогда как государственный обвинитель, являясь
должностным лицом органа прокуратуры, наделенным полномочиями по поддержанию государственного обвинения (п. 6 ст. 5 и ч. 2, 4 ст. 246 УПК РФ), должен иметь полномочие по отказу от поддержания обвинения [7, с. 263]. Аналогичного мнения придерживается и О.С. Капинус [10, с. 57-58].
Более лояльный подход предлагают С. П. Щерба и Д. И. Ережипалиев, которые справедливо отмечают, что, поскольку осуществление судопроизводства на основе принципа состязательности предполагает, что формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются обвинителем, полный или частичный отказ от обвинения в сторону смягчения предопределяет принятие судом решения в соответствии с изложенной позицией [23, с. 126].
В свое время В.Ф. Крюков предлагал совершенно иной выход в таких ситуациях: когда суд не согласен с позицией прокурора об отказе от государственного обвинения, он должен отложить разбирательство дела и довести информацию о возникшей коллизии до сведения вышестоящего прокурора, который при согласии со своим подчиненным прекращает уголовное дело, в противном случае - заменяет государственного обвинителя и вновь направляет уголовное дело для рассмотрения по существу в ином составе судей [12, с. 54]. В другой работе В.Ф. Крюков пересматривает свою позицию и утверждает, что отказ государственного обвинителя в уголовном судопроизводстве по всему объему обвинения или в его части свидетельствует соответственно о полном или частичном прекращении им реализации функции уголовного преследования. Такая позиция государственного обвинителя в условиях состязательного процесса влечет полное или частичное прекращение функции защиты и в связи с утратой предмета судебного разбирательства, как следствие, приводит к невозможности дальнейшего продолжения судом осуществления функции разрешения уголовного дела [13, с. 257-258].
С выводами В.Ф. Крюкова не можем быть согласны, так как в основном все упирается в отказ от дальнейшего уголовного преследования лица, совершившего преступление, тог-
да как для прокурора или государственного обвинителя это может и не быть проблемой. Другим аспектом этой проблемы является блокировка доступа гражданам (в основном потерпевших, частных обвинителей) к возможностям осуществления правосудия в случаях отказа от государственного обвинения в дальнейших судебных стадиях уголовного судопроизводства.
Изложенная авторская концепция не претендует на высшую степень достоверности и не является окончательным анализом отказа прокурора от государственного обвинения и различных проблем субсидиарного обвинения, а послужит подспорьем и началом для критического переосмысления со стороны таджикских ученых-процессуалистов, практических сотрудников и других должностных лиц, интересующихся пробелами УПК Республики Таджикистан. Выявленные пробелы, указанные замечания, недостатки и критический анализ конкретных норм УПК Республики Таджикистан в контексте сравнительно-правового анализа поспособствуют дальнейшей оптимизации при условии, если они будут использованы и направлены в соответствующее русло законотворческой и правоприменительной деятельности.
Весьма нестандартными и более приближенные к реалиям правоприменительной прокурорской практике выглядят суждения авторского коллектива из Института проблем правоприменения. Исследуя гособвинение, коллеги приходят к выводу, что реальной угрозой и реальной проблемой для гособвинения являются следующие показатели, фактически совпадающие по смыслу: проигранные дела, то есть отказ суда формально признать обвиняемого виновным, констатация ошибки обвинения. Негласно считается, что сторона обвинения не имеет права на добросовестную ошибку. Любой проигрыш дела в суде для прокурора, представляющего обвинение, означает «разбор полетов» и почти автоматически официальный выговор. Такими показателями коллеги считают количество отказов от обвинения. Далее они утверждают, что, если прокурор опасается оправдания, он может сам отказаться от обвинения, чтобы не допустить такого исхода. Это тоже большой
минус и влечет за собой разбирательство по каждому конкретному случаю, но не такой радикальный, как официальное оправдание [18, с. 305-306].
Резюмируя изложенное, мы полагаем, что полный или частичный отказ от обвинения прокурора или государственного обвинителя не лишает лицо (потерпевшего, частного обвинителя) права продолжать уголовное
преследование лица, совершившего преступление, так как в этот момент включается дополнительное право потерпевшего / частного обвинителя на субсидиарное обвинение, а именно так называемое право потерпевшего поддерживать обвинение в случае отказа в суде от обвинения государственного обвинителя независимо от усмотрений соответствующих должностных лиц.
Библиографический список
1. Алексеева, Л.Б. Право на справедливое судебное разбирательство : дис. ... докт. юрид. наук / Л.Б. Алексеева. - М., 2003.
2. Алиева, П. Х. Правовое положение потерпевшего в уголовном судопроизводстве Республики Таджикистан : монография / П.Х. Алиева. - Душанбе : «Андалеб-Р», 2016.
3. Балакшин, В.С. Отказ прокурора от обвинения: вопросы теории и практики: монография / В.С. Балакшин, Н.А. Жумаканова. - М. : Юрлитинформ, 2016.
4. Буланова, Н.В. Участие прокурора в рассмотрении уголовных дел судами : монография / Н.В. Буланова. - М.: Проспект, 2019.
5. Головко, Л.В. Институты отказа прокурора от обвинения и изменения обвинения в суде / Л.В. Головко // Государство и право. - 2012. - N 2.
6. Долгова, А.И. Концептуальные проблемы уголовного судопроизводства / А.И. Долгова // Уголовная ответственность. Фундаментальные основы теории и практики : сб. науч. тр. / под общ. ред. чл.-корр. РАН А.Н. Савенкова. - М.: ЮНИТИ-ДАНА : Закон и право, 2019.
7. Ефанова, В.А. О функциях и полномочиях прокурора и государственного обвинителя в судебных стадиях российского уголовного процесса / В.А. Ефанова // Прокуратура: вчера, сегодня, завтра (Сухаревские чтения) : сб. материалов II Междунар. науч. практ. конф. (г. Москва, 7 октября 2016 г.) / под общ. ред. О.С. Капинус. - М.: Академия Гненеральной прокуратуры Российской Федерации, 2017.
8. Искандаров, З.Х. Роль прокурора на стадии предварительного расследования в уголовном процессе Республики Таджикистан / З.Х. Искандаров // Предварительное расследование в уголовному процессе стран Центральной Азии: между состязательной и инквизиционной моделью : материалы Межд. науч. конф. (Душанбе, 12-13 октября 2010 г.) / под общ. ред. Ф. Шредера, М. Кудратова. - Франкфурт-на-Майне: Peter lang, 2012.
9. Искандаров, З.Х. Состязательный характер кассационного производства по уголовному делу / З.Х. Искандаров // Вестник Конституционного суда Республики Таджикистан. - 2012. -N 3.
10. Капинус, О.С. К вопросу о процессуальном положении прокурора в уголовном судопроизводстве / О.С. Капинус // Прокурор. - 2013. - N 2.
11. Кириллова, Н.П. Процессуальные функции профессиональных участников состязательного судебного разбирательства уголовных дел / Н.П. Кириллова. - СПб. : Изд-во юрид. фак. СПбГУ, 2007.
12. Крюков, В.Ф. Отказ прокурора от государственного обвинения : дис. . канд. юрид. наук / В.Ф. Крюков. - Воронеж, 1996.
13. Крюков, В.Ф. Правовой статус прокурора в уголовном преследовании (досудебное и судебное производство) : автореф. дис ... д-ра юрид. наук / В.Ф. Крюков. - М., 2012.
14. Ларин, А.М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции / А.М. Ларин. - М.: Юрид. лит., 1986.
15. Леви, А. Отказ государственного обвинителя от обвинения / А. Леви // Законность. -2006. - N 6.
16. Насонов, С. А. Судебное следствие в суде присяжных : законодательство, теория, практика (обобщение результатов исследования) // Вестник Саратовской государственной академии права. - 1996. - N 3.
17. Овсянников, И.В. Возбуждение уголовного преследования : век XIX и век XXI / И.В. Овсянников // Проблемы современного отечественного уголовного процесса, судебной и прокурорский деятельности : монография / под общ. ред. докт. юрид. наук, проф. В.М. Бозро-ва. - М. : Юрлитинформ, 2016.
18. Панеях, Э. Траектория уголовного дела : институциональный анализ / Э. Панеях, К. Титаев, М. Шклярук. - СПб. : Изд-во ЕУ в СПБ., 2018.
19. Петрухин, И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью) / И.Л. Петрухин. -М. : Юристъ, 1999.
20. Салимов, Ю. Уголовно-процессуальный кодекс требует пересмотра / Ю. Салимов // Джумхурият. - 2015. - N 106 (22668).
21. Строгович, М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе : монография . / М.С. Строгович - М. : Изд-во Академии Наук СССР, 1951.
22. Шейфер, С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам : проблемы теории и правового регулирования : монография / С.А. Шейфер. - М.: Норма, 2009.
23. Щерба, С.П. Прокурор в досудебном производстве по уголовным делам : функции, правовой статус, полномочия : монография / С.П. Щерба, Д.И. Ережипалиев ; под общ. и науч. ред. проф. С.П. Щербы. - М.: Юрлитинформ, 2015.
