CC BY
47УДК 343.139 DOI 10.25724/VAMVD.MMNO
ББК 67.410.213.1
Л. А. Александрова, Е. Ю. Никифорова
ОТКАЗ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ ОБВИНЕНИЯ:
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ
В статье анализируется противоречивость норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих действия правоприменителя при отказе прокурора от обвинения, во взаимосвязи с общими правилами окончания производства по уголовному делу в суде — как с прекращением, так и с постановлением приговора. Установленный российским законодателем порядок действий сравнивается с регулированием отказа от обвинения на постсоветском пространстве, в частности, последовательностью его заявления, оформления и возможной процессуальной перспективой. Проводится сравнительный анализ оснований, влекущих как прекращение уголовного дела, так и вынесение оправдательного приговора. Отмечается противоречивость норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, содержащих правила их применения. Уточняются пределы отказа от обвинения, рассматривается такая возможность на стадии назначения и подготовки судебного разбирательства. Делается вывод о неоднозначности данного института с точки зрения принципа состязательности, поскольку в рамках его применения исключаются из правового поля некоторые права потерпевшего. Предлагается выход из сложившейся противоречивой ситуации с учетом позиций Конституционного Суда Российской Федерации, Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: государственный обвинитель, отказ от обвинения, процессуальная перспектива, постановление, прекращение уголовного дела, оправдательный приговор, потерпевший, процессуальные пределы.
L. A. Alexandrova, E. Yu. Nikiforova
REFUSAL OF THE PUBLIC PROSECUTOR TO CHARGE:
SOME ISSUES OF LAW ENFORCEMENT PRACTICE
The article analyzes the inconsistency of the norms of the criminal procedure legislation that regulate the actions of the law enforcement officer when the Prosecutor refuses to file charges in accordance with the General rules for the end of criminal proceedings in court, both termination and sentencing. The procedure established by the Russian legislator is compared with the regulation of the rejection to file charges in the post-Soviet space, in particular, the sequence of its application, statement and possible procedural perspective. A comparative analysis of the grounds that involve both termination of the criminal case and acquittal is given. A contradiction in the regulation of the Criminal procedure code of the Russian Federation, containing the rules of their application is observed. The limits of the rejection to file charges are specified, and this possibility is considered at the stage of appointment and preparation of the trial. It is concluded that this institute is ambiguous from the point of view of the adversarial principle, since its application excludes certain rights of the victim from the legal field. The authors propose a way out of this contradictory situation considering the positions of the Constitutional Court of the Russian Federation, Plenum of the Supreme Court, as well as the rights and legitimate interests of participants of criminal proceedings.
Key words: Public Prosecutor, rejection of the charges, procedural perspective, judgment, termination of the criminal case, acquittal, victim, procedural limits.
Институт полного или частичного отказа государственного обвинителя от обвинения, а также изменения обвинения в сторону смягчения регламен-
тирован чч. 7, 8 ст. 246 Уголовно-процес-суального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ). В то же время уголовно-процессуальный закон
содержит немало противоречий и пробелов в регулировании подобных ситуаций, что приводит к неопределенности в правоприменении. Законодатель не устанавливает форму отказа прокурора от обвинения, размыты процессуальные пределы отказа, крайне противоречиво изложены его основания. При кажущейся простоте изложения норм ст. 246 УПК РФ, если рассматривать их во взаимосвязи с положениями, регулирующими порядок разрешения уголовного дела по существу, можно говорить об отсутствии определенности правовых последствий отказа от обвинения.
На основании п. 7 приказа Генерального прокурора Российской Федерации от 25 декабря 2012 г. № 465 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» [1] (далее — Приказ № 465) отказ от обвинения должен быть выражен в письменной форме, что представляется разумным и соответствующим букве и духу закона, так как и постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, и обвинительное заключение (обвинительный акт) предполагают письменную форму своего выражения. Она не установлена уголовно-процессуальным законом Российской Федерации, однако можно обратиться к опыту государств постсоветского пространства.
Законодательство Таджикистана вообще не предполагает ни наличия процессуального документа в данном случае, ни мотивировки решения об отказе от обвинения. Судья не связан позицией прокурора — он должен прекратить производство по делу, только если потерпевший ее поддержит (чч. 9, 10, 11 ст. 279 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан). Надо полагать, что заявления этих участников просто заносятся в протокол судебного заседания. Уголовно-процессуальный кодекс Украины, напротив, предполагает в данном случае вынесение прокурором отдельного постановления [2, с. 89], что также спорно.
Как известно, постановление — это форма процессуального решения, которое может быть принято только лицом, в производстве у которого находится уголовное дело. Ходатайство как форма также исключается, поскольку оно предполагает вариантность ответа при его рассмотрении, что законодатель категорично исключил. Возможно, здесь было бы уместно заявление об отказе от обвинения, однако любая процессуальная форма предполагает соответствие требованиям закона, а это значит, что у судьи гипотетически есть возможность не принимать его, как, например, не соответствующее формальным требованиям. При этом понятны опасения законодателя, устранив-
шегося от решения этого важного процессуального вопроса.
Не определены и процессуальные пределы отказа от обвинения. Законом не указывается, в какой части судебного разбирательства может быть заявлен отказ от обвинения, и, следовательно, это может произойти в любой момент до удаления суда в совещательную комнату для вынесения решения по делу. Однако Приказ № 465 устанавливает, что государственный обвинитель может отказаться от обвинения только после всестороннего исследования доказательств.
Остается открытым вопрос о возможности прокурора с учетом данного требования отказаться от обвинения на предварительном слушании в стадии назначения судебного заседания. Часть 5 ст. 236 говорит лишь об изменении прокурором обвинения, в связи с чем может быть изменена подсудность уголовного дела. В то же время ч. 1 ст. 239 УПК РФ в качестве основания прекращения судьей уголовного дела называет отказ прокурора от обвинения в соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ. Не лишним будет упомянуть, что данная норма раскрывает участие обвинителя в контексте общих условий судебного разбирательства и в самой статье подразумевается отказ от обвинения только на этой стадии судопроизводства. Пленум Верховного Суда Российской Федерации (далее — Пленум ВС РФ) в п. 29 постановления «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», толкуя применение чч. 7 и 8 ст. 246 УПК РФ, также говорит только о стадии судебного разбирательства [3].
На практике отказ заявляется государственным обвинителем либо по окончании судебного следствия после исследования всех доказательств обвинения и защиты, либо непосредственно во время выступления в прениях с обязательным представлением суду обвинительной речи в письменном виде в порядке ч. 7 ст. 292 УПК РФ.
Отметим, что ни в практике, ни в правовой доктрине не вызывает сомнений то обстоятельство, что отказ от обвинения является обязательным для суда, о чем, в частности, говорит Пленум ВС РФ, разъясняя судам, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, а также изменение им обвинения в сторону смягчения предопределяют принятие судом решения в соответствии с позицией государственного обвинителя. Это объясняется тем, что уголовно-процессуальное законодательство исходит из того, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и рав-
ноправия сторон, а формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются обвинителем.
В данном контексте представляется формальной позиция Пленума ВС РФ, выраженная в том же постановлении (п. 29), предполагающая принятие судьей решения только после завершения исследования материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания об обоснованности позиции государственного обвинителя [3]. Эти исследования и мнения обретают характер фикции, поскольку уже не влияют на окончательное решение. Возвращаясь к принципу состязательности, можно отметить в связи с этим его внутреннее противоречие — если суд является единственным органом правосудия, самостоятельно оценивающим доказательства, прокурор не может предопределять процессуальную судьбу уголовного дела. Виновность и невиновность подсудимого может установить только суд.
Противоречивость принципа уголовного судопроизводства влечет возникновение ряда вопросов в правоприменении, касающихся последствий заявленного государственным обвинителем отказа от обвинения. О необходимости в данном случае выносить «постановление о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования полностью или в соответствующей его части, а не оправдательного приговора» говорится в п. 15 постановления Пленума ВС РФ «О судебном приговоре» [4]. В то же время в УПК РФ нет такого четкого указания относительно формы итогового решения. Проблема возникает у судов в связи с применением ч. 7 ст. 246 УПК РФ без учета положений ч. 8 ст. 302 УПК РФ, а между тем во взаимосвязи эти нормы являются взаимоисключающими.
В частности, Богдановичским городским судом Свердловской области было рассмотрено дело № 1-22/2016 по обвинению Н. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), а также С. по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ. Государственный обвинитель в судебных прениях отказался от обвинения Н. по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ в связи с тем, что указанный состав преступления был вменен излишне.
Постановлением Богдановичского городского суда Свердловской области от 3 марта 2016 г., оглашенным после возвращения суда из совещательной комнаты до провозглашения приговора, было прекращено уголовное преследование в отношении Н. в совершении преступления, преду-
смотренного п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, в связи с отсутствием в деянии состава преступления и отказом государственного обвинителя от данной части обвинения.
Приговором Богдановичского городского суда Свердловской области от 3 марта 2016 г. Н. и С. были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ, и назначено соответствующее наказание.
Постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Н. от 3 марта 2016 г. было впоследствии отменено судебной коллегией по уголовным делам Свердловского областного суда, а уголовное дело в отношении Н. в этой части возвращено на новое рассмотрение [5].
В силу положений ч. 8 ст. 302 УПК РФ суд должен в таком и аналогичных случаях выносить оправдательный приговор в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения. В данной норме прямо указывается на то, что если основания прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования обнаруживаются в ходе судебного разбирательства, то суд продолжает рассмотрение уголовного дела в обычном порядке до его разрешения по существу. В случаях, предусмотренных пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 и пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, суд выносит оправдательный приговор.
В то же время отказ государственного обвинителя от обвинения в соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ также является основанием для применения судом пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 и пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, что в совокупности и системном их толковании с нормой ч. 8 ст. 302 УПК РФ должно служить обстоятельством, влекущим вынесение оправдательного приговора, а не отдельного постановления о прекращении уголовного преследования. Законодатель вольно или невольно допускает ту или иную форму итогового решения по уголовному делу в зависимости от того, кто первый обнаружил и заявил о наличии оснований освобождения лица от уголовной ответственности. Сравнительный анализ ч. 7 ст. 246 и ч. 8 ст. 302 УПК РФ позволяет полагать, что при отказе прокурора от обвинения по реабилитирующим основаниям подразумевается наступление исключительного случая и действует специальная норма, в соответствии с которой должно выноситься постановление о прекращении производства по уголовному делу или уголовного преследования. Если обвинитель об этом сам не заявляет, а соответствующие обстоятельства стали известны суду в ходе рассмотрения дела по существу, действует ч. 8 ст. 302 УПК РФ и выносится оправдательный приговор.
Тем не менее ч. 8 ст. 302 УПК РФ не конкретизирует, кем были обнаружены эти основания. В таком случае положение ч. 7 ст. 246 УПК РФ может иметь значение уточнения или выступать специальной нормой по отношению к ч. 8 ст. 302 УПК РФ. Однако, увлекаясь формой окончания производства, законодатель забывает об интересах участников судопроизводства. Оправдательный приговор неравнозначен постановлению о прекращении уголовного дела. Поскольку в основе того и другого решения лежат реабилитирующие основания, преимущество должно отдаваться приговору, хотя бы потому что он имеет преюдициальное значение (ст. 90 УПК РФ). Этим подтверждается необходимость ограничить процессуальные пределы отказа от обвинения рамками прений сторон до удаления суда в совещательную комнату. Таким образом, соответствующими духу закона можно признать только случаи отказа от обвинения после полного и всестороннего исследования доказательств по делу, т. е. после завершения судебного следствия. Это будет соответствовать как принципу состязательности (ст. 15 УПК РФ), так и назначению уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ).
Как представляется, при противоречивости формулировок действующего уголовно-процессуального закона нельзя четко определить, может ли быть заявлен отказ от обвинения на ранних этапах судебного производства, включая предварительное слушание. В таких условиях можно разграничить порядок применения ч. 7 ст. 246 и ч. 8 ст. 302 УПК РФ по субъектам (кто обнаружил наличие оснований прекращения уголовного дела) и по этапу (когда произошел отказ от обвинения — исследованы ли обстоятельства совершенного деяния и доказательства, предоставленные сторонами).
Очевидна связь процессуальных пределов отказа прокурора от обвинения с его основаниями. А. Спирин, анализируя институт отказа от обвинения и изменения обвинения на предварительном слушании, обоснованно полагает, что это возможно, только если прокурор пришел к выводу о необходимости исключения доказательств, полученных в досудебном производстве с нарушениями закона, когда нельзя их устранить и образуется невосполнимый пробел в доказательственном материале. Автор предлагает внести соответствующие изменения в Приказ № 465, дополнив его положениями, касающимися отказа от обвинения на предварительном слушании [6, с. 29—32]. При этом суд продолжает рассмотрение уголовного дела в обычном порядке до его разрешения
по существу. Исключение составляет изменение обвинения: в соответствии с ч. 5 ст. 236 УПК РФ судья отражает это в постановлении и направляет уголовное дело по подсудности.
Думается, с предложением А. Спирина можно согласиться лишь отчасти. Включение предлагаемых им изменений в Приказ № 465 об отказе от обвинения на предварительном слушании сделает бессмысленным дальнейшее рассмотрение уголовного дела. Вместе с тем ч. 1 ст. 239 УПК РФ содержит противоречие, не допуская прекращения производства по уголовному делу судьей по реабилитирующим основаниям, но предписывая принятие этого решения ему же, если об их обнаружении заявил обвинитель. В подобных случаях на предварительном слушании в соответствии со ст. 235 и 236 УПК РФ судья должен вынести постановление об исключении доказательств и назначении судебного разбирательства. Было бы уместным предусмотреть право прокурора при возникновении у него убеждения о недоказанности обвинения на данном этапе составить мотивированное заключение. Оглашенное на судебном следствии либо в прениях с участием сторон, оно принимает силу отказа от обвинения, которое должно быть положено в основу оправдательного приговора. Так можно будет разрешить проблему единообразного понимания и применения правила, в соответствии с которым реабилитирующие основания влекут постановление оправдательного приговора.
Позиция Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой «вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты» [7], относится к отказу от обвинения на стадии судебного разбирательства, поскольку анализу подвергаются чч. 7 и 8 ст. 246 и п. 2 ст. 254 УПК РФ. С учетом требований, обозначенных как в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, так и в Приказе № 465, отказ прокурора от обвинения должен утратить свое значение основания для прекращения производства по делу при рассмотрении его по существу, поскольку выявление реабилитирующих оснований освобождения от уголовной ответственности на этом этапе должно влечь вынесение оправдательного приговора. Свою позицию прокурор может выразить по окончании судебного следствия и в прениях сторон, тогда исследование мате-
риалов дела в суде не утрачивает своей ценности и исчерпывается противоречие принципу состязательности, отмеченное Конституционным Судом Российской Федерации еще во время действия Уголовно-процессуального кодекса РСФСР [8].
К сожалению, внутренняя противоречивость содержания ч. 7 ст. 246 УПК РФ допускает мысль о том, что прокурор может отказаться от обвинения и по нереабилитирующим основаниям. К подобным выводам авторов, вероятно, подталкивает обращение законодателя к п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, в котором, в свою очередь, содержится ссылка на пп. 1—6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т. е. как к реабилитирующим, так и нереабилитирующим основаниям. По мнению, например, А. В. Ковалевой, отказ прокурора от обвинения в связи со смертью подсудимого (п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ) не освобождает судью от выяснения согласия его близких родственников на прекращение производства по уголовному делу [9, с. 134].
Пленум ВС РФ в постановлении, посвященном вопросам применения главы 18 УПК РФ, говорит о праве на реабилитацию подсудимого, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения [10], и это дает возможность утверждать, что отказ прокурора от обвинения возможен только по реабилитирующим основаниям. Однако Пленум ВС РФ при этом также ссылается не только на п. 1, но и п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, включающий в себя как реабилитирующие, так и нереабилитирующие основания. Эту небрежность законодателя можно наблюдать и в ч. 8 ст. 302 УПК РФ, предписывающей выносить оправдательный приговор в случае обнаружения в судебном разбирательстве оснований, предусмотренных п. 1 и 2 ч. 1 ст. 24 и п. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.
Следовательно, если буквально толковать рассматриваемые нормы и внимательно отслеживать все ссылки, при обнаружении одних и тех же оснований уголовно-процессуальный закон предписывает принимать три вида окончательных решений по уголовному делу: вынесение оправдательного приговора, вынесение обвинительного приговора с освобождением осужденного от наказания и прекращение уголовного дела в связи с отказом прокурора от обвинения. Очевидно, что законодатель совершенно излишне сослался на п. 2 ч. 1 ст. 27 в ч. 7 ст. 246 и в ч. 8 ст. 302 УПК РФ, допустив повторение и логическую ошибку: достаточно было бы в этих нормах перечислить пп. 1 и 2 ст. 24 и п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ либо использовать
термин «реабилитирующие основания», чтобы не допустить различного толкования закона.
Таким образом, для единообразного понимания и применения уголовно-процессуального закона необходимо внести некоторые уточнения:
— прокурор может отказаться от поддержания обвинения на стадии судебного разбирательства после исследования материалов уголовного дела по окончании судебного следствия (ст. 291 УПК РФ) или на этапе прений сторон (ст. 292 УПК РФ);
— прокурор излагает отказ от обвинения в мотивированном заключении, копии которого выдаются участникам судопроизводства со стороны обвинения и защиты;
— при полном или частичном отказе государственного обвинителя от обвинения суд продолжает рассмотрение уголовного дела в обычном порядке с вынесением оправдательного приговора при полном отказе от обвинения или оправдания подсудимого в той части, в которой был заявлен отказ от обвинения;
— на предварительном слушании прокурор может изменить обвинение в сторону смягчения, что может повлечь направление уголовного дела по подсудности.
В правоприменении возникает также вопрос о том, что делать суду вышестоящей инстанции в случае обжалования судебного акта в связи с неправомерным отказом государственного обвинителя от обвинения либо изменения обвинения в сторону смягчения.
В настоящее время судебная практика складывается таким образом, что вынесенный приговор может быть обжалован как самим государственным обвинителем, так и вышестоящим прокурором.
Суд вышестоящей инстанции зачастую признает приговор, вынесенный на основании отказа обвинителя от обвинения, незаконным и направляет дело для нового рассмотрения в суд первой инстанции.
Считаем, что указанная практика не в полной мере соответствует действующему законодательству и вызвана законодательным пробелом, который требует урегулирования.
С одной стороны, ст. 389.9 УПК РФ не содержит каких-либо исключений, указывающих на невозможность проверки вынесенного судебного акта, в том числе и в той части, в которой имел место отказ от обвинения.
С другой стороны, ст. 15 УПК РФ закреплен принцип состязательности сторон в уголовном судопроизводстве. Кроме того, в соответствии со ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство про-
водится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. При этом закон не содержит каких-либо исключений или изъятий применительно к апелляционным, кассационным стадиям уголовного судопроизводства, а также к стадии пересмотра судебных актов в порядке надзора. Получается, что суд апелляционной (и вышестоящих инстанций) не вправе не только отменять, но и исследовать приговор в части оправдания лица в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, хотя вышестоящий прокурор может не согласиться с подчиненным. При этом неудивительно, что ст. 389.21 УПК РФ в перечне оснований отмены приговора или иного решения суда с прекращением уголовного дела не называет отказ прокурора от обвинения.
В то же время согласно ст. 389.24 УПК РФ при наличии представления прокурора или жалобы потерпевшего судебное решение может быть отменено или изменено в сторону ухудшения поло-
жения осужденного (оправданного или лица, в отношении которого производство прекращено). Если обвинение вновь может поддержать вышестоящий прокурор, внесший представление по итогам отказа коллеги от обвинения в суде первой инстанции, то неизвестно, как быть в случае, если потерпевший заявляет о незаконном решении, а обвинение поддерживать некому.
Нельзя забывать, что целью уголовного судопроизводства, помимо прочего, является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (ст. 6 УПК РФ).
Очевидно, законодателю необходимо внести в уголовно-процессуальный закон изменения, предусматривающие применение общего порядка пересмотра судебного решения, вынесенного судом первой инстанции при отказе прокурора от обвинения и обжалованного потерпевшим или его представителем.
1. Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства: приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 25 декабря 2012 г. № 465. Документ опубликован не был // Генеральная прокуратура Российской Федерации: сайт. URL: https://genproc.gov.ru (дата обращения: 18.01.2020).
2. Белоусова Е. О. Отказ прокурора от поддержания государственного обвинения в суде и его правовые последствия по новому уголовному процессуальному кодексу Украины // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2013. № 4. С. 86—91.
3. О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. № 1 (ред. от 01.06.2017). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
4. О судебном приговоре: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
5. Архив Богдановичского городского суда Свердловской области. Приговор Богдановичского городского суда Свердловской области от 3 марта 2016 г. по уголовному делу № 1—22/2016.
6. Спирин А. Отказ от обвинения и изменение обвинения прокурором на предварительном слушании // Законность. 2017. № 10. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
1. Order of the Prosecut or General's office of Russia No. 465 of 25 December 2012. "On participation of prosecutors in the judicial stages of criminal proceedings". The document was not published. Available from: https://genproc.gov.ru. Accessed: 18 January 2020.
2. Belousova E. O. Refusal of the Prosecutor to support the state prosecution in court and its legal consequences under the new criminal procedure code of Ukraine. Bulletin of the Volgograd Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2013; 4: 86—91.
3. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 1 of 5 March 2004 (ed. of 1 June 2017). "On the application by courts of the norms of the Criminal procedure code of the Russian Federation". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
4. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of No. 55 of 29 November 2016 "On the court verdict". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
5. Archive of Bogdanovichsky city court of Sverdlovsk region. Verdict of Bogdanovichsky city court of Sverdlovsk region of 3 March 2016 in criminal case No. 1—22/2016.
6. Spirin A. Refusal of the charge and change of the charge by the Prosecutor at the preliminary hearing. Legality. 2017; 10. Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
7. По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 г. № 18-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
8. По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. № 7-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
9. Ковалева А. В. Смерть подсудимого как причина отказа прокурора от обвинения в суде // Северо-Кавказский юридический вестник. 2016. № 2. С. 134—140.
10. О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 г. № 17. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
© Александрова Л. А., Никифорова Е. Ю., 2020
7. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 18-P of 8 December 2003 "On business about check of constitutionality of provisions of articles 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 and 408 and chapters 35 and 39 of the Criminal procedure code of the Russian Federation in connection with requests of courts of General jurisdiction and citizens complaints". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
8. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 7-P of 20 Aprile 1999 "On business about check of constitutionality of provisions of paragraphs 1 and 3 parts of first article 232, the fourth part of article 248 and of part one of article 258 of the Criminal procedure code of the RSFSR in connection with inquiries of Irkutsk district court of Irkutsk region and the Soviet district court in Nizhny Novgorod city". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
9. Kovaleva A. V. The death of the defendant as the reason for the Prosecutor's refusal to charge in court. North Caucasian legal Bulletin. 2016; 2: 134—140.
10. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 17 of 29 November 2011. "On the practice of applying by courts the norms of Chapter 18 of the Criminal procedure code of the Russian Federation regulating rehabilitation in criminal proceedings". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
© Alexandrova L. A., Nikiforova E. Yu. 2020
Александрова Людмила Анатольевна,
доцент кафедры уголовного процесса Уральского государственного юридического университета, кандидат юридических наук, доцент; e-mail: ml1970@yandex.ru
Никифорова Елена Юрьевна,
доцент кафедры уголовного процесса Уральского государственного юридического университета, кандидат юридических наук, доцент; e-mail: advokatunix@yandex.ru
Alexandrova Lyudmila Anatolyevna,
associate professor
of the Department of criminal procedure of the Ural State Law University, candidate of juridical sciences, associate professor; e-mail: ml1970@yandex.ru
Nikiforova Elena Yurievna,
associate professor
of the Department of criminal procedure of the Ural State Law University, candidate of juridical sciences, associate professor; e-mail: advokatunix@yandex.ru
* * *
