CC BY
74
УДК 343.14 ББК 67.4
© 2018 г. М. В. Лапатников,
доцент кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России кандидат юридических наук. E-mail: maks4@mail.ru
ОТДЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ВВЕДЕНИЯ ИНСТИТУТА ДЕПОНИРОВАНИЯ ПОКАЗАНИЙ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Статья посвящена анализу новеллы киргизского уголовно-процессуального права - института депонирования показаний. Новый институт рассматривается как ограничитель монополии обвинительной власти на формирование доказательственной базы на досудебном этапе уголовного процесса. Автор анализирует влияние уголовно-правовой реформы на дифференцию форм досудебного производства по уголовным делам в Кыргызской Республике.
Ключевые слова: депонирование, показания, монополия.
M. V. Lapatnikov - Associate Professor of the Department of Criminal Procedure of Nizhny Novgorod Academy
of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Candidate of Legal Sciences.
SINGLE QUESTIONS OF INTRODUCTION OF THE INSTITUTE OF THE DEPOSITION OF EVIDENCE
TO THE PROCEDURAL CRIMINAL LAW OFTHE KYRGYZ REPUBLIC
The article is devoted to the analysis of the novel of the Kyrgyz criminal procedural law - the institution of deposit ofevidence. The new institution is regarded as a restrictor of the monopoly of the prosecuting authorities for the formation of an evidence base at the pre-trial stage of the criminal process. The author analyzes influence of criminal and legal reform on differential offorms ofpre-judicial production on criminal cases in the Kyrgyz republic.
Keywords: deposition, indications, monopoly.
Одной из мер по развитию состязательных начал в уголовном судопроизводстве называют введение института депонирования доказательств. Как правило, под депонированием в уголовном процессе понимается дача участниками процесса в суде показаний на этапе досудебного производстве при наличии оснований полагать, что более поздний их допрос по объективным причинам может оказаться невозможным. Считается, что преимущества депонирования заключаются в том, что судебный формат получения показаний обеспечивает состязательную, а не следственную процедуру закрепления показаний, что влечет расширение возможностей защиты по представлению своих доказательств.
В России, как известно, законодательство не предусматривает депонирования доказательств, хотя среди научной общественности этот вопрос периодически поднимается. Но в то время как российский законодатель демонстрирует образцовый консерватизм, в одной из республик бывшего СССР проведена радикальная реформа уголовной юстиции. В 2019 году в Кыргызской Республике ожидается введение в действие ряда осново-
полагающих нормативных актов в этой области, в том числе и нового Уголовно-процессуального кодекса [1]. Последний в числе значимых новелл [2] ввел новый институт депонирования показаний (гл. 26 УПК КР).
Указанный институт тесно связан с появлением в киргизском уголовном процессе новой фигуры - следственного судьи. Отметим, что киргизский следственный судья это не судья-следователь, а тот самый судья «по арестам», то есть должностное лицо судебной власти, реализующее функцию по принятию решения о применении мер процессуального принуждения, следственных (в том числе специальных) и иных процессуальных действий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина, рассмотрение жалоб на действия и решения субъектов досудебного производства, утверждение соглашения между сторонами (ч. 1 ст. 31 УПК КР). И именно на следственного судью возложена обязанность депонировать показания (п. 3 ч. 3 ст. 31 УПК КР).
Не углубляясь в суть дискуссий относительно преимуществ и недостатков введения фигуры следственного судьи в отечественный
уголовный процесс, в целом уже освещенной в ряде публикаций [3], лишь выразим надежду на реализацию тех ожиданий, которые связываются в Киргизии с ней. Надеемся, что следственный судья в Кыргызской Республике станет не очередным чиновником, штампующим решения по «подсказке» исполнительной власти, а лицом, наделенным надлежащими полномочиями по независимой проверке и оценке представленных в суд фактических данных. Предназначение следственного судьи в состязательном процессе (как в России, так и в Киргизии), на наш взгляд, емко и в то же охарактеризуется следующим образом: «автономно выделенный из структуры судов районного звена, организационно независимый от диктата вышестоящих судебных инстанций, изначально наделенный необходимыми процессуальными средствами для независимой и всесторонней проверки действий и решений следственных органов и прокурора, институт специализированных следственных судей может и должен стать необходимым звеном в системе сдержек и противовесов в механизме правового регулирования. В том числе выступая, с одной стороны, противовесом для незаконных или необоснованных притязаний публичных органов уголовного преследования; с другой стороны, ограждая суд, призванный к разрешению дела по существу, от предрешающей оценки действий, решений и результатов деятельности обвинительной власти» [4].
Далее непосредственно рассмотрим вопрос о депонировании показаний. Так, глава 26 УПК КР носит название «Депонирование показаний», из чего видно, что речь идет о депонировании показаний, а не других видах доказательств. Законодательно депонирование показаний закреплено в п. 7 ст. 5 УПК КР, где указывается, что под депонированием показаний свидетеля и потерпевшего следует понимать проведение в ходе досудебного производства следственным судьей допроса свидетеля или потерпевшего по ходатайству одной из сторон с целью заблаговременного обеспечения (сохранения) судебных доказательств при наличии объективных оснований, так как в силу объективных причин впоследствии допросить их в ходе судебного разбирательства станет невозможным, либо необходимости обеспечения безопасности свидетеля или потерпевшего.
Анализ вышеобозначенной дефиниции и норм главы 26 УПК КР позволяет выделить следующие нормативные основы института депонирования показаний в уголовном процессе Кыргызской Республики:
1) депонирование показаний допускается по всем делам, независимо от квалификации общественно опасного деяния как проступка или преступления (ст. 198 УПК КР);
2) депонированию подлежат исключительно показания свидетеля и потерпевшего (ст. 198 УПК КР);
3) в качестве оснований для депонирования показаний в суде со стороны обвинения выступают данные, указывающие на потенциальную невозможность более позднего допроса. Тем не менее законодатель ограничивает возможность оценочного толкования оснований депонирования, установив исчерпывающий перечень ситуаций, которые могут выступать в качестве основания для депонирования; а) опасность для жизни и здоровья; б) тяжелая болезнь; в); предстоящий выезд за пределы Кыргызской Республики; г) постоянное проживание в других странах (ч. 2 ст. 198 УПК КР);
4) решение о депонировании принимает следственный судья по ходатайству сторон (ч. 1 ст. 199 УПК КР);
5) решение об отказе в депонировании может быть обжаловано в судебном порядке, при этом отказ не препятствует повторному обращению при возникновении новых оснований (ч. 3, 4 ст. 199 УПР КР);
6) допрос осуществляется следственным судьей в судебном заседании по правилам состязательного судебного процесса (ч. 1 ст. 200 УПК КР); обязательно присутствие лиц, которые ходатайствовали о депонировании; предусматривается оповещение другой стороны о предстоящем депонировании. Однако депонирование допускается в отсутствие стороны защиты по причине неявки, в интересах безопасности и по причине отсутствия в уголовном деле подозреваемого (ч. 2-4 ст. 200 УПК КР);
7) лица, чьи показания задепонированы, не подлежат повторному допросу, кроме ситуаций, когда необходимо уточнить их показания или выяснить новые обстоятельства (ст. 201 УПК КР);
8) число лиц, показания которых могут быть задепонированы, законом не ограничено.
Таким образом, под депонированием в киргизском уголовном процессе следует понимать фиксацию показаний потерпевшего и свидетелей на этапе досудебного производства посредством их допроса в суде. Роль депонирования показаний следует рассматривать в двух аспектах: 1) обеспечение большей сохранности и достоверности показаний по сравнению с предварительным расследованием; 2) усиление возможностей защиты на досудебном производстве.
Первое направление реализуется судебным способом закрепления показаний, так как последний означает, что допрос осуществляется как минимум формально независимым и незаинтересованным лицом, а результаты его фиксации (протоколы) будут находиться в суде и следственных органах.
Второе направление подразумевает большее нормативное ограничение следственной монополии по одностороннему формированию доказательственной базы по уголовному делу. Анализ главы 26 УПК КР позволяет обозначить следующие элементы компенсационного механизма неравенства сторон на предварительном расследовании: 1) ходатайство о допросе подается непосредственно представителю судебной власти (следственному судье), а не следователю; 2) предусматривается обязательное присутствие защитника при допросе; 3) решение судьи об отказе в депонировании может быть обжаловано; 4) депонирование предполагает проведение допроса путем судебной процедуры, где каждая стороны теоретически имеет возможность принять в нем участие.
Вышеуказанное свидетельствует о том, что при надлежащем функционировании институт депонирования показаний может стать реальным проявлением состязательного начала на досудебном производстве, хотя бы несколько ограничив монополию следственного способа формирования доказательств. Как справедливо отмечается в процессуальной литературе, «если уголовный закон реализуется в форме предварительного расследования или на его результатах (следственных доказательствах) - это инквизиционный (следственный) тип уголовного процесса. В нем не суд, а следователь является официальным или неофициальным хозяином уголовного дела» [5].
Представляется, что в состязательном процессе должен доминировать судебный стан-
дарт получения доказательств. Следственный, досудебный, а точнее - внесудебный, формат формирования доказательств должен быть «свергнут с пьедестала» и сведен к минимуму, если речь идет, конечно же, о состязательном процессе как о реальном, а не имитационном правовом явлении. Именно обеспечение состязательности сторон обозначалось в качестве одной из задач судебной реформы в Кыргызской Республике, при этом следует отметить, что данная проблема актуальна и для России. В противном случае все останется «на круги своя», и следственная модель будет по-прежнему определять уголовно-процессуальное бытие Кыргызстана, когда «судебно-следственная власть государства, единая и неделимая, проводит доказывание сквозь все стадии процесса к единой цели - объективной истине. При таком заинтересованном совместном расследовании обстоятельств дела естественно предположить, что суд и следователь выступают союзниками в разрешении вопросов, возникающих относительно допустимости доказательств, полученных предварительным расследованием (обвинительных доказательств), принципиальной оценки от суда трудно ожидать» [6, с. 257].
Состязательный способ собирания доказательств предполагает наличие независимого арбитра, непосредственно (а не опосредованно) по возможности с участием сторон получающего и фиксирующего показания участников процесса. Депонирование позволяет получить доказательство вне следственной процедуры, что, конечно же, ослабляет следственную монополию на получение процедурного знания и способствует некоторому нивелированию неравенства сторон до суда.
Однако здесь необходимо указать и на те ограничения потенциала депонирования показаний, которые, на наш взгляд, в значительной мере могут подорвать его правозащитную направленность.
т» и
В первую очередь это чрезвычайный, исключительный характер оснований для депонирования. В качестве таковых выступают либо опасность для жизни и здоровья лица, либо возможность его выезда за пределы Кыргызстана. Никакого иного, расширительного толкования в этом случае закон не предусматривает, что означает исключительный, экстраординарный характер процедуры депонирования.
Безусловно, исключительный характер применения депонирования определяется финансовой и кадровой составляющими. Опасения законодателя о том, что тотальное депонирование может привести к чрезмерной загрузке следственных судей и затягиванию либо даже параличу досудебного производства, можно понять. Однако опять же с позиции необходимости компенсации доминирования априорного неравенства возможностей сторон на досудебном производстве ограничение применения депонирования только экстраординарными случаями нецелесообразно и непрактично.
Более оптимальным видится дополнение оснований депонирования следующим: ходатайство защиты о депонировании любых свидетелей, потерпевших при наличии обоснованных опасений о применении в отношении них неправомерного воздействия. Устанавливать наличие или отсутствие обоснованных опасений должен следственный судья. И хотя такое правило потенциально может привести к злоупотреблению правом на депонирование путем «забрасывания» судьи соответствующими ходатайствами, с предложениями об ограничении количества депонентов сторон по аналогии с судопроизводством США согласиться нельзя [7]. Предпочтительно рассматривать этот вопрос в рамках общей проблематики злоупотребления правом в уголовном процессе, в том числе закрепления нормативной дефиниции «злоупотребление правом» и его последствий.
Между тем из содержания ч. 1 ст. 198 УПК КР не совсем ясно, допускается ли ходатайство защиты о депонировании только по вышеобозначенным исключительным основаниям, на что указывает п. 7 ст. 5 УПК КР, либо они относятся только к депонированию по ходатайству лица, осуществляющего расследование, так как в ч. 2 ст. 198 УПК КР говорится о следователе и должностном лице органа дознания. Думается, что этот вопрос нуждается в прояснении.
Далее отметим, что депонированию подлежат только показания свидетеля и потерпевшего. Считаем, что, учитывая в исторически большую роль пыток и иных насильственных средств в получении признательных показаний лица, привлекаемого к ответственности, в порядке императивной обязанности, возможно предусмотреть депонирование показаний подозреваемого, за исключением его
отказа от дачи показаний, по крайне мере по делам о преступлениях как наиболее общественно опасных деяниях. Причем отдельно должна быть оговорена императивная обязанность следователя направить соответствующее ходатайство и недопустимость отказа со стороны судьи в таковом. Полагаем, что при наличии независимого суда судебное закрепление признательных показаний подозреваемого на предварительном расследовании позволит поставить определенный барьер на пути использования «выбивательных технологий».
Следующее, на что, по нашему мнению, следует обратить внимание киргизскому законодателю, - это правило, позволяющее осуществить депонирование в отсутствие защиты, если по уголовному делу еще не привлечен подозреваемый (ч. 3 ст. 200 УПК КР). Хотя полномочие задепонировать показания в отсутствие защиты обусловлено исключительностью самих оснований, нельзя не отметить тот факт, что оно предоставляет обвинению большие возможности по умалению прав защиты, в том числе задавать вопросы лицу, дающему показания против подозреваемого. В этой связи считаем, что предпочтительнее отказаться от ограничения на повторный допрос в суде таких лиц (ст. 201 УПК КР).
Считаем, что оглашение задепонирован-ных показаний в качестве альтернативы допросу на судебном разбирательстве может быть осуществлено только в случае смерти, стихийного бедствия или иных обстоятельств непреодолимой силы, исключающих эту возможность по объективным причинам. Во всех остальных ситуациях, в том числе и при применении мер безопасности, допрос в суде может быть проведен в условиях, исключающих визуальное наблюдение лица другими участниками процесса (ч. 6 ст. 318 УПК КР). Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года в качестве одного из основополагающих условия для признания судебного разбирательства справедливым называет право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, а также право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него (п. d ч. 3 ст. 6). Следовательно, обвиняемый и его представитель могут допросить свидетеля только при необ-
ходимости уточнить или выяснить значимую информацию (ч. 2 ст. 201 УПК КР).
Подводя итог, следует отметить, что, несмотря на отдельные недостатки, при наличии независимого следственного судьи институт депонирования в уголовном процессе в Кыргызской Республике имеет должный
Литература
1. О введении в действие Уголовного кодекса Кыргызской Республики, Кодекса Кыргызской Республики о проступках, Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики, Уголовно-исполнительного кодекса Кыргызской Республики, Закона Кыргызской Республики «Об основах амнистии и порядке ее применения». URL: https://online.zakon.kz/ Document/?doc_id=37444652#pos=0;210 (дата обращения: 01.05.2018).
2. Зинченко И. А., Фетищева Л. М. Следственный судья как участник уголовного досудебного производства // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2015. № 3 (41).
3. Смирнов А. В. Возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе. URL: http://www.iuaj.net/node/1723/
4. Ковтун Н. Н. Институт специализированных следственных судей: к дискуссии о векторах законодательной воли // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 2 (3).
5. Ковтун Н. Н. Специализированный следственный судья: за и против // Российская юстиция. 2010. № 9. URL: http://www.iuaj.net/node/ 491 (дата обращения: 01.05.2018).
6. Александров А. С. Институт следственной власти в России: краткая история возникновения, развития и дегенерации. URL: http:// www.iuaj.net/node/2080 (дата обращения: 01.05.2018).
7. Терехин В. В. Стандарт допустимости судебных доказательств в состязательном уголовном процессе: монография. Н. Новгород, 2014.
8. Ахпанов А. Н. Депонирование показаний потерпевшего и свидетеля в уголовном процессе Республики Казахстан. URL: http://www. zakon.kz/4750958-deponirovanie-pokazanijj-poter-pevshego.html (дата обращения: 01.05.2018).
потенциал для привнесения развития состязательного начала в досудебное производство и способен хотя бы отчасти компенсировать то процессуальное неравенство сторон, которое существует на этом этапе судопроизводства.
Bibliography
1. About introduction of the Criminal code of the Kyrgyz Republic, the Code of the Kyrgyz Republic about offenses, the code of Criminal procedure of the Kyrgyz Republic, the code of Penal enforcement of the Kyrgyz Republic, the Law of the Kyrgyz Republic «About Amnesty bases and the order of its application». URL: https://online.zakon.kz/ Document/?doc_id=37444652#pos=0;210 (date of the address: 01.05.2018).
2. Zinchenko I. A., Fetisova L. M. Investigative judge as a participant in the criminal pre-trial // Bulletin of the Kaliningrad branch of St. Petersburg university of MIA of Russia. 2015. № 3 (41).
3. Smirnov A. V. The revival of the institution of investigative judges in the Russian criminal process. URL: http://www.iuaj.net/node/1723/
4. Kovtun N. N. Institute of specialized investigating judges: a discussion on the vectors of the legislative will // Russian journal of legal studies. 2015. № 2 (3).
4. Kovtun N. N. Specialized investigating judge: for and against // Russian justice. 2010. № 9. URL: http://www.iuaj.net/node/491 (date of the address: 01.05.2018).
5. Alexandrov A. S. The institution of the investigating authorities in Russia: a brief history of the origin, development and degeneration. URL: http:// www.iuaj.net/node/2080 (date of the address: 01.05.2018).
6. Terekhin V. V. Standard for the admissibility of forensic evidence in adversarial criminal process: monograph. Nizhny Novgorod, 2014.
7. Ahpanov A. N. The deposition testimony of the victim and witness in criminal procedure of the Republic of Kazakhstan. URL: http://www.zakon.kz/ 4750958-deponirovanie-pokazanijj-poterpevshego. html (date of the address: 01.05.2018).
