CC BY
19
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2023. Т. 64. № 2
Научная статья УДК 342
и. п. Кененова*
от «перестройки» к «новому конституционализму»: путевые заметки
Аннотация. В статье на примерах осмысления природы конституционных принципов и применения сравнительно-правового метода к изучению конституционализма в государствах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) показаны возможности методологии соединения в исследовательской деятельности приемов «вычисляющего» мышления и «осмысляющего раздумья», предложенных М. Хайдеггером. В частности, рассмотрена структура содержания конституционно-правовых принципов (смысловое ядро и периферия) и их двойственного регулирующего воздействия на социальные отношения (в качестве базовых ориентиров для деятельности публичной власти и дополнительных инструментов защиты прав — наряду с детальными нормами). Показано на примере подхода китайских авторов значение осознанного восприятия национального опыта конституционно-правового строительства как основы для более точного выбора направления сравнительно-правовых исследований. Раскрывается природа «ловушки простого выбора» применительно к конституционно-правовым ценностям и парадигмам развития конституционализма. В частности, ограничивая себя идеологической альтернативой выбора между социалистическими ценностями и либеральными, исследователь может уклониться от осмысления подлинной природы конституционализма. Представлены основные аспекты движения стран ЦВЕ к «новому конституционализму», значимые для отечественной доктрины и практики. Даны комментарий и оценка трансформации отношения к либеральным конституционным ценностям в ЦВЕ (от полного принятия до выборочного отказа), которые следует учитывать в связи с преобразованиями российского конституционного права.
Ключевые слова: методология конституционно-правовых исследований, конституционные реформы в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ), конституционные принципы, либеральные конституционные ценности, либеральный транзит в ЦВЕ, конституционализм .
* Ирина Павловна Кененова — кандидат юридических наук, доцент; доцент кафедры конституционного и муниципального права, юридический факультет, МГУ имени М . В . Ломоносова (Москва, Россия); а .кепепоуа@уаМех .ги © Кененова И . П ., 2023.
Для цитирования: Кененова И. П. От «перестройки» к «новому конституционализму»: путевые заметки // Вестник Московского университета . Серия 11. Право . 2023 . № 2 . С . 68-85 .
001: 10 . 55959/М^Ш130-0113-11-64-2-5
Введение . На жизненном маршруте автора кафедра государственного права и советского строительства появилась в 1982 г. , когда, согласно учебному плану, состоялся выбор специализации . Прекрасное сообщество ученых находилось в своей золотой поре, что было заметно уже тогда, и отчетливо осознано сейчас — на расстоянии почти сорока лет . И дело даже не в том, что на кафедре трудились девять профессоров (С . С . Кравчук, Г. В . Барабашев, А. А. Мишин, С . А. Авакьян, Д . Л . Златопольский, Л . Д . Воеводин, О . Е . Кутафин, Р . Ф . Васильев), трое доцентов (Н . А. Богданова, В . А. Баранчиков, Е . В . Кукушкин) и ассистент С . М . Шахрай — все по-своему блистательные, остроумные, полные энергии . Конституционное (государственное) право — отрасль, как известно, «статусная», и состав кафедры тоже был «статусным» в плане научного авторитета и преподавательских дарований, но без малейшей чванливости и надменности . Масштабные индивидуальности наших учителей, их дружеское живое общение между собой и с нами, профессиональные достижения не только вызывали восхищение, но и по-особому влияли на нашу (студентов и аспирантов) умственную активность . Их мышление было свободным. В нем соединялся высокий класс реалистичного инструментального подхода к затейливым профессиональным проблемам, которые в изобилии ставило перестроечное время, со стремлением не покидать сложного пути «осмысляющего раздумья». Именно об исчезновении последнего предупреждал М . Хайдеггер еще в конце 50-х гг . ХХ в ., удрученный тем, что «сегодняшний человек спасается бегством от мышления»', в чем наших учителей как раз нельзя было упрекнуть . Они заражали выпускников кафедры того периода своим научным азартом, открытостью новому. Мэтры не были для нас «старшим поколением», снисходительно поглядывающим с высоты своих достижений на скромные попытки студентов и аспирантов состояться в профессии . С ними хотелось быть в диалоге, который на самом деле, по-видимому, продолжается . Еще тогда возникли некоторые вопросы, которые и сегодня по-прежнему побуждают к размышлениям .
1. «Разговор на проселочной дороге» . Книга М . Хайдеггера с таким названием вышла в издательстве «Высшая школа» в 1991 г . , как раз в разгар конституционных реформ, и содержание включенного в нее эссе «Отрешенность» было созвучно тому напряжению, которое возникло в пространстве государственно-правовой мысли перестроечного
1 См .: Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сб . М ., 1991. С. 103 .
периода . Заботы наших старших коллег охватывали не только целенаправленный поиск конкретных правовых материалов и инструментов для создания нового государственного механизма, но и раздумья о смысле и существе этого перехода . Размышляли о том,
• как радикальные конституционные преобразования отразятся на судьбе отдельных людей и общества, сформировавшегося на территории СССР к началу перестройки;
• как реформировать федеративное государство, функциональность и целостность которого оказались под угрозой;
• существуют ли универсальные конституционные ценности, которые давно пора утвердить в отечественном государственном праве, или необходимо искать свой особый путь, лишь по мере необходимости используя либеральные конституционные стандарты (неизменное противостояние «славянофилов» и «западников» оживилось тогда и в правовом контексте);
• как соотнести (уравновесить) в пределах, доступных для конституционного права, частные интересы с публичными; конкуренцию индивидов и сообществ с их взаимным доверием и солидарностью;
• стоит ли признавать уместными в новых условиях и сохранять систему Советов, другие достижения социалистического конституционализма или все они оказались мнимыми, поскольку обозначенный в конституционных документах механизм лишь прикрывал лицо авторитарного (тоталитарного) государства, где по образному выражению югославского политика и мыслителя М . Джиласа, «новый класс» (привилегированная прослойка, включающая преимущественно партийную бюрократию), возглавляемый «партийной олигархией», вел себя как собственник всего общественного богатства, лишь формально принимая конституционные ограничения2
Некоторые из названных вопросов так и осталась без ответа, или этот ответ частично разочаровывал и не был созвучен общему благу, ради которого, казалось бы, проводились масштабные конституционные реформы . Вместе с тем усилия в этом направлении учеными и практиками прилагались, в результате чего конституционно-правовая сфера обогатилась новыми инструментами, созданными в том числе с использованием сравнительно-правового метода, что дает основания для вывода о достойной профессиональной подготовке современного поколения конституционалистов
2 См.: Джилас М. Лицо тоталитаризма. М ., 1992 . С. 112,118 .
Но наступило время конституционной реформы (в 2020 г ) и появились вызовы для конституционалистов, сопоставимые по масштабам и содержанию с перечисленными выше . Вновь уместным видится в этой связи обращение к методологически значимым и своевременным мыслям М . Хайдеггера .
Рассуждая о своих современниках, немецкий ученый отмечал, что они будут напрочь отрицать бегство от мышления и настаивать на обратном, обращая внимание на то, «что никогда еще не было таких далеко идущих планов, такого количества исследований в самых разных областях, проводимых так страстно, как сегодня»3 . Иронизируя по поводу их самодовольства, Хайдеггер замечает: «так тратиться на хитроумие и придумывание по-своему очень полезно и выгодно»4 . И хотя без такого мышления человечество не обойдется — это лишь один из видов умственной деятельности, особенность которого состоит в том, что он заставляет исследователя приспосабливаться к заданным обстоятельствами условиям исходя из определенной заранее цели, рассчитывая на определенные результаты . Такое мышление, по убеждению ученого, будет «вычисляющим» даже тогда, когда не оперирует цифрами . «Оно беспрерывно калькулирует новые, все более многообещающие и выгодные возможности», но «не способно подумать о смысле, царящем во всем, что есть»5
Хайдеггер полагал, что даже если опасность третьей мировой войны будет устранена, гораздо более серьезной угрозой станет то, что «однажды вычисляющее мышление останется единственным действительным и практикуемым способом мышления» . Человек, ослепленный и соблазненный достижениями этого вида мышления, просто потеряет способность осмыслять действительность, а значит, потеряет себя . И хотя осмысляющее раздумье не помогает справиться с повседневными делами и кажется бесполезным в практической жизни, но именно в нем Хайдеггер видел «глубочайшую сущность человека» и перспективу его развития . Отрешенность от рутины и открытость неизвестному дает, по его мнению, возможность по-новому осознать привычный мир и понять его
Применение этих суждений к сфере конституционного права выявляет не только его прикладную (калькулирующую — в терминах Хайдеггера), инструментальную функцию, но и способность указать на те ценности, которые не всегда нацелены на непосредственное регулирование общественных отношений
Они выступают зачастую в форме конституционных принципов, как буквально закрепленных в конституции, так и порожденных твор-
3 Хайдеггер М. Указ . соч . С . 104 .
4 Там же .С . 105 .
5 Там же .С . 106 .
ческой активностью судей (например, принцип правовой определенности), проявившейся в ходе толкования норм . Именно выявление и закрепление этих ценностей, а также применение последних в правовой сфере может стать результатом того самого осмысляющего раздумья о реальности, от которого призывал не отказываться Хайдеггер .
2. двойственная природа конституционных принципов . Примечательно, что несмотря на предельно широкое содержание конституционных принципов и изначальное отсутствие в них юридически определенной структуры, такого рода нормы могут проявлять как свою основополагающую, так и непосредственно прикладную функцию, дополняя и корректируя цели и смысл более конкретных норм . В этой связи обращает на себя внимание важная особенность упомянутых предписаний — двойственное регулятивное воздействие на социальные отношения
С одной стороны, будучи основополагающими правилами, — данные принципы призваны предопределять действия законодателя по детализации конституционных предписаний в рамках отраслевого правотворчества . Это влияние во многом видится формальным, номинальным . Его трудно измерить и проверить, и все же, недооценка данного влияния будет напрасной . В своем общем смысле принципы-ценности устанавливают базовые правила для самого государства, ориентируя его определенным образом как в сфере правотворчества, так и в сфере правоприменения6 . Например, система государственных органов, построенная в соответствии с советским принципом, фиксирующим единую природу народной власти, будет заметно отличаться от системы, созданной на основе принципа разделения властей . Поэтому так важно, чтобы подобные основополагающие принципы появлялись в конституции именно как результат «осмысляющего раздумья», а не механического перебора имеющихся в наличии правовых конструкций («калькуляции» — в терминах Хайдеггера), ограниченного установкой — «третьего не дано» . Воспринятые как регуляторы-посредники, конституционные принципы призваны в конечном счете упорядочить все те общественные отношения, которые имеет смысл урегулировать при помощи права в пределах конкретного общества (взятого в определенных координатах времени и пространства)
С другой стороны, непосредственный эффект воздействия конституционных принципов на отношения с участием граждан и их организаций оказывается более заметным, и даже определяющим судьбу данных отношений, когда органу конституционного контроля для решения конкретной проблемы не хватает ресурса детальных норм
6 Убедительное подтверждение данного тезиса дает, например, содержание ст .18 действующей Конституции Российской Федерации .
и регулятивного потенциала собственных правовых позиций . В таком случае, применяя различные приемы толкования (системное, телеологическое, историческое и др ), суд может не только сформулировать новый конституционный принцип, но и выявить дополнительный содержательный аспект уже существующего . Благодаря этим усилиям высших судов конституционные принципы постепенно приобретают некоторую содержательную структуру, в которой уже можно обнаружить «ядро» — ключевое для раскрытия смысла принципа положение и «периферию» — ситуативные интерпретации отдельных проявлений принципа . Выразительным примером подобного процесса структурирования содержания принципа является развитие в правовых позициях высших судов конституционного принципа достоинства. Его содержательное ядро составляет адресованное прежде всего государству (но пригодное и для ограничения практики других обладателей публичной власти) предписание — воспринимать человека как субъекта права, а не как объект правового воздействия . Причем эта установка в различных ситуациях была отнесена высшими судами не только к живым лицам, но также к умершим и нерожденным . Вместе с тем в содержательный объем принципа достоинства входят также запрет пыток, медицинских и иных экспериментов над людьми, проводимых не на добровольной основе, иные запреты конкретных деяний, унижающих достоинство или реально угрожающих ему Интересно то, что, руководствуясь дедуктивным методом при интерпретации данного принципа, толкователь может защитить как индивидуальный интерес, так и публичное благо.
В целом деятельность по толкованию конституционных принципов показывает динамические перспективы соотношения «осмысляющего раздумья» и «вычисляющего» мышления в государственной практике, являясь его индикатором Понятно, что механическое, без учета реального социально-политического контекста, использование конституционно-правовых ценностей и инструментов, не только обрекает их на неэффективность, но и углубляет противоречия между государством и обществом
Рассуждая об опасности переоценки значения вычисляющего типа мышления для развития общества, Хайдеггер все же возлагал надежду на то, что человек — это мыслящее, т. е. осмысляющее существо, которому для размышления «отнюдь не требуется перепрыгнуть через себя» . «Достаточно остановиться на близлежащем и подумать о самом близком: о том, что касается каждого из нас — здесь и сейчас, здесь, на этом клочке родной земли, сейчас — в настоящий час мировой истории»7
7 Хайдеггер М. Указ . соч . С . 106 .
Это несколько пафосное эмоциональное суждение содержит призыв, о котором полезно также помнить, применяя сравнительно-правовой метод в конституционно-правовых исследованиях . Только глубокое понимание отечественной проблематики позволит выбрать из «международного банка» конституционно-правовых технологий те, что будут работать в условиях России
3. осмыслить национальный опыт, не отказываясь от компаративистского метода . Примечательно, что мысль о возможности утраты способности видеть собственные национальные проблемы и исследовать их, увлекшись решением задач по приобретению новых зарубежных инструментальных навыков и технологий, тревожит и современных китайских исследователей . Так, например, бывший вице-президент и главный экономист Всемирного банка Линь Ифу отмечал, что пока китайские экономисты не сумели должным образом оценить опыт собственных реформ . Этот авторитетный эксперт признал, что в области соблюдения стандартов и увеличения числа публикаций в зарубежных экономических журналах китайскими авторами достигнут большой прогресс, однако проблема заключается в том, что китайские исследователи используют отечественные данные для проверки и подтверждения тех западных концепций, которые уже сложились, опираясь в своих исследованиях на опыт развитых стран. Подобную практику Линь Ифу сравнил с «добычей угля на месторождении золота», тогда как «золотым месторождением для обновления теории» должен стать, по его мнению, опыт успешных китайских реформ, которые трудно описать и точно оценить с помощью имеющихся западных концепций8
А пока китайские авторы обнаруживают определенные параллели между западными экономическими доктринами и китайскими Так, обращая внимание на роль государства в развитии хозяйства страны как на центральную тему традиционной экономической мысли Китая, где соперничали идеи государственного вмешательства и поощрения свободной конкуренции, китайские ученые отмечают, что ранние конфуцианцы отдавали приоритет решению задачи «обогащения народа» и выступали против того, чтобы государство «боролось с народом за прибыль», Конфуций и Мэн-цзы также считали, что вмешательство государства в экономику следует свести к минимуму, тогда как сторонники другой точки зрения (легисты) ставили на первое место обогащение государства и предостерегали от допущения значительного разрыва между богатством и бедностью
Очевиден «этический характер» древнекитайской экономической мысли: в ней добродетель была «корнем», а материальное богат-
8 См .: Борох О. Н. Современный китайский взгляд на историю экономической мысли (размышления над книгой) // Общественные науки и современность . 2019 . № 2 .С. 91-103 .
ство «ветвями»9 . В этом контексте китайские власти ориентируют все общественные науки на создание собственной дискурсивной системы и описание проблем в китайских понятиях10
Таким образом, и размышления выдающегося немецкого мыслителя ХХ в ., и суждения современных китайских авторов подводят к выводу о том, что овладение инструментами и технологиями (в контексте данной статьи — конституционно-правовыми), работающими успешно в зарубежной среде, не отменяет необходимости непредвзятого, вдумчивого изучения отечественного опыта для того, чтобы соответствующие правовые конструкции были применены с пользой .
Хорошо известно китайское решение задачи нахождения баланса между применением национального опыта в сочетании с зарубежным: «китайское — основное, все остальное — для использования» . Эта несколько загадочная формула, означает отказ от ориентации на ригоризм идеологических установок «или—или» . Как известно, китайский социализм конца ХХ—начала ХХ1 в . не отверг частную собственность ради сохранения идеологической чистоты социалистической доктрины хозяйствования и в конечном счете приравнял конституционный статус этой «буржуазной» формы собственности к статусам «классических» социалистических форм собственности
То, какие перспективы дает отказ от идеологической категоричности применительно к использованию либеральных конституционных ценностей в процессе реформирования правопорядка, показывает практика конституционного строительства постсоциалистических государств Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), которые после распада СССР и социалистического блока в целом оказались в ситуации как бы «свободного выбора» . Оценивая особенности этого выбора, стоит учесть, что их собственный путь конституционного развития, определившийся в начале ХХ в . как либеральный, был прерван реваншем авторитарных режимов, Второй мировой войной, а затем — социалистической трансформацией . Наряду со стремлением восстановить эту линию конституционного развития, природу конституционных реформ конца ХХ в . , в ЦВЕ предопределяли такие факторы, как: антикоммунистическая ориентация политического класса и желание восстановить связи с европейской конституционной традицией, чтобы добиться «нормализации» государственного развития Однако вызовы начала ХХ1 в . , стали тем обстоятельством, которое побудило некоторых видных политиков стран данного региона изменить отношение к либеральным конституционным ценностям
9 Там же .С .96 .
10 В этом духе создан фундаментальный труд (2016 г. ) «История экономической мысли в новой редакции» (в 11 т . ) (там же) .
4. новые члены Ес в поисках «нового конституционализма» . Двигаясь по маршруту конституционных реформ, важно не терять из вида бывших попутчиков по социалистическому лагерю и не пренебрегать их опытом . Его необходимо осмыслить в начале нового этапа отечественных конституционных преобразований, оценив итоги либерального транзита и причины его несостоятельности в ряде стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ)11, родственных России по проблематике развития конституционного правопорядка
Идеологические постулаты движения к «новому конституционализму» были провозглашены премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном еще в июле 2014 г ., когда в одном из своих публичных выступлений он указал на отличия «западной» модели демократии, опирающейся на либеральные ценности, от названного им «восточным» подхода к организации публичной власти . Последний, по мнению Орбана, сориентирован на реализацию идеи сильного государства при слабой оппозиции и номинальных сдержках и противовесах Данное суждение венгерского лидера дополнил призыв не преувеличивать значимость антикоммунистического триумфа 1989 г ., в результате которого в Венгрии произошел переход к свободным выборам и активной реализации населением широкого объема гражданских прав . Политик также выразил скептическое отношение к идеалам европейской интеграции . Рассуждая о слабости Запада, Орбан упомянул и о том, что современные либеральные ценности «воплощают коррупцию, секс и насилие» . Наряду с этими обличительными суждениями, лидер Венгрии выразил предположение, что лучшие перспективы создания успешных и конкурентоспособных обществ доступны не либеральным, а, возможно даже, и не демократическим государственным системам, сославшись на примеры Китая, России, Турции, Сингапура и Индии . Орбан также поддержал мажоритаризм, обратив внимание на преувеличение благотворной роли системы сдер-жек и противовесов, а также положительного влияния гражданского общества на государственную власть, которое в действительности, по
11 Данное понятие широко используется в социальных науках, в том числе в конституционном праве зарубежных стран. Для целей данной статьи предлагается понимать под ним постсоциалистические государства Центральной, Восточной, Юго-Восточной Европы (часть из них входила в Организацию Варшавского Договора), в том числе: Венгрию, Польшу, Чехию, Словакию, Словению, Хорватию, Сербию, Черногорию, Боснию и Герцеговину, Северную Македонию, Румынию, Болгарию . Вместе с тем приведенный перечень стран не вполне согласуется с классификациями по строго географическому принципу (см ., напр .: Маркова Е. Понятие Центральной и Восточной Европы: проблемы идентификации группы государств в целях сравнительного правоведения // Сравнительное конституционное обозрение . 2009 . № 5(72) . С. 5-15) . Часть из упомянутых стран (Венгрия, Польша, Чехия, Словакия, Словения) вступили в ЕС в 2004 г . , некоторые в 2007 г . (Румыния, Болгария), и в 2013 г . (Хорватия), а иные пока находятся за пределами данной организации .
его мнению, только мешает созданию в Венгрии эффективной альтернативы либерализму . Премьер-министр также обратил внимание на то, что оппозиционные институты гражданского общества — это не просто неправительственные организации, а «платные политические активисты», которые пытаются обеспечить интересы зарубежных бенефициаров в Венгрии12
Опыт государственного строительства в ЦВЕ с 80—90-х гг. XX в. до настоящего времени оказался противоречивым . С одной стороны, это примеры успехов в создании и деятельности либерально-демократических институтов (конкурентные выборы, реальный политический плюрализм, формирование механизмов защиты комплекса конституционных прав, включая обновленную судебную систему в целом и конституционные суды в частности) . С другой — социальные ожидания от установления нового конституционного механизма, основанного на либеральных ценностях, оказались завышенными, общество постепенно отказалось от утопического еврооптимизма в пользу евроскепсиса, популярность получила этноцентристская идеология, которая обрела опору в конституционном праве (например, в Венгрии) . Наблюдение за динамикой конституционно-правовых отношений, нормативных конструкций и доктринальных позиций в ЦВЕ побуждают задаться вопросом, сохранился ли в них сам смысл конституционализма
Так, в частности, некоторые исследователи этого региона готовы интерпретировать содержание современного конституционализма не в привычном либеральном ключе, а как совокупность правовых инструментов и практики, направленных на защиту народа, основанных на традиционных моральных ценностях (семьи и брака), антиплюрализме (в аспектах защиты национальной идентичности и особого положения традиционных христианских конфессий), коллективизме, без абсолютизации канонического понимания верховенства права и разделения властей13
Например, в венгерской интерпретации конституционализма акцент сделан не на обеспечении и защите прав индивида, а на коллективных ценностях. В частности, нация, определяемая на этнической основе, нуждается в особой конституционной защите . Венгерская «христианская демократия» вполне допускает, что лица, которые этнически принадлежат к титульной нации, могут обладать большими правами по сравнению с остальными жителями страны . При этом общее благо понимается именно как благо большинства . Принижается
12 См . : Кененова И. Конституционализм и политическое лидерство в странах Центральной и Восточной Европы: проблемы и перспективы // Сравнительное конституционное обозрение . 2018 . № 5 (126) С . 11—41.
13 Там же . С. 31.
роль правосудия в целом, конституционного правосудия — прежде всего как гаранта верховенства права
Примечательно, что идеи о приоритете демократии по сравнению с верховенством права, и соответственно, о превосходстве «политического конституционализма», транслируемого парламентом, над «юридическим конституционализмом» (его представляет судебная власть) придерживаются и некоторые польские исследователи14 . При этом сторонники подобных позиций исходят из того, что политическую власть следует в меньшей степени ограничивать, если она осуществляется эффективно и обеспечивает общее благо, причем конструкция сдержек и противовесов окажется невостребованной
В связи со столь далеким от привычной парадигмы пониманием конституционализма возник предмет дискуссии: каковы допустимые пределы изменения и уточнения содержания этого понятия, насколько оно эластично, какого рода трансформации превращают конституционализм в иной феномен15?
Отвечая на вопрос о существовании особого типа конституционализма, характерного для ЦВЕ, стоит ориентироваться на практику политических режимов в этих странах, которые заслуживают характеристики недемократических в той мере, в которой они отрицают на деле базовые конституционные принципы: верховенство права, независимость судебной власти, демократию, свободу личности, ее равноправие как в горизонтальных, так и в вертикальных отношениях . В классической модели конституционализма ограничение публичной власти производится ради защиты личности, ее свободы, на юридическом уровне выраженной прежде всего в правах Означает ли в этом контексте утверждение приоритета коллективных ценностей (интересов нации) перед частными, что конституционализм «всего лишь» изменился или произошел прямой отказ от него? Думается, что если конституционные предписания реально ограничивают государственную власть ради обеспечения публичного интереса и ограждают общество от массовых нарушений прав, то конституционализм, по-видимому, в таком обществе сохраняется . Тогда как устранение «неудобных» для власти конституционных норм, ограничивающих ее, как и гарантий общественной активности, ведет к свертыванию конституционализма, поскольку последний воплощает способность общества к саморегулированию, а публичной власти — к самоограничению ради общих для властвующих и подвластных ценностей и целей .
Комментируя дискуссию о понятии конституционализма, стоит принять во внимание высказывание Славоя Жижека, который отме-
14 Там же .С . 27 .
15 Так же . С .23 .
чал, что все используемые нами для описания современных социальных реалий основные понятия — «борьба с террором», «демократия и свобода», «права человека» (в этом ряду уместен и «конституционализм») — являются ложными в том смысле, что они искажают наше восприятие реальной ситуации, вместо того чтобы позволить нам ее понять
Мы «чувствуем себя свободными» при определении этих понятий, замечает Жижек, хотя на самом деле такого рода рассуждения зачастую диктуются принудительной логикой выбора между либеральной демократией и нелиберальным/недемократическим режимом (тоталитарным или авторитарным) . Такие бинарные комбинации могут оказаться ложными мыслительными ходами в том смысле, что подменяют решение сложной проблемы элементарным тестом, «правильные» ответы на который позволят, пользуясь метафорой Хайдеггера, — убежать от мышления, уклониться от исследования непознанной реальности . Комментируя «принудительную логику» такого выбора, Жижек отмечает, что у человека, которому предстоит его сделать, есть только шанс «правильного выбора» . Приводя в пример дилемму «демократия или фундаментализм», словенский философ показывает невозможность выбора «фундаментализма» «Проблематичным в том способе, которым правящая идеология навязывает нам этот выбор, является не "фундаментализм", — заключает Жижек, — но скорее сама демократия, как если бы единственной альтернативой "фундаментализму" была политическая система парламентской либеральной демократии . Так парадоксальным образом наши "свободы" служат тому, чтобы скрывать и поддерживать нашу глубинную несвободу»16 .
В мысленном диалоге со словенским философом тот же упрек мы можем предъявить и привычному ходу размышлений о нелиберальных политических режимах в ЦВЕ . Даже если часть политической элиты и электората принимает или отвергает либеральные ценности, то привычная маркировка такого режима как «конституционного» или «авторитарного» вряд ли приблизит к его пониманию
О ловушке либеральной идеологии, которая побуждает исследователей выдавать мифологизированный образ демократии за неизбежную перспективу развития общества предупреждал и французский исследо-
16 Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального . М ., 2002 . С . 9—10 . Рассуждая таким образом, Славой Жижек, следует за Г . К . Честертоном, указавшим на то, что свобода мысли не только не подрывает существующее в обществе рабство, но и служит его опорой: если освободить разум раба и научить его сомневаться в своем желании свободы, то он и не захочет ее . Честертон, по мнению Жижека, очень точно раскрыл антидемократический потенциал самого принципа свободы мысли . Словенский философ, желая показать ущербность «бинарных» мыслительных комбинаций, не случайно опирается на авторитет английского литератора и философа конца XIX — начала XX в . Гилберта Кита Честертона — известного «князя парадоксов» .
ватель Норбер Рулан . Он справедливо отмечал, что когда государство с его правом претендует на могущество, то это в большей степени обусловлено не столько его высоким авторитетом и перспективностью предлагаемых им решений, сколько стремлением продемонстрировать своё превосходство индивидам и обществу. Ради самоутверждения и доминирования над обществом государство использует многочисленные мифы, включая миф индивида и либеральный тотемизм17 .
Проблемы зауженного поля восприятия предмета исследования в современной конституционной компаративистике касается и Рената Уитц, отмечая ошибочность абсолютизации моделей линейного прогресса в направлении либеральной демократии, конституционализма или успешной европейской интеграции, которые скорее выдают желаемое за действительное, чем отражают реальность18 .
Обобщая предостережения Жижека, Рулана и Уитц, стоит признать непродуктивность ограничения алгоритма исследования развития конституционализма в ЦВЕ движением по шкале «плохо/хорошо» . Важнее выявить и осознать основные проявления реального конфликта конституционных правил с теми отношениями, которые они призваны регулировать, и причины, породившие этот конфликт . Тогда результаты подобного исследования могут оказаться полезными для совершенствования отечественного конституционализма
5. либеральный транзит не состоялся . Хотя в странах ЦВЕ действуют конституции, закрепившие либеральные ценности, но конституционализм как целостное явление не сложился . Пост-социалистический либеральный транзит оказался формальным, а правила, установленные национальным законодательством и политическими договоренностями (в том числе связанными со вступлением в Европейский Союз), не стали результатом естественного развития политических процессов в этих странах, а потому оказались чуждыми обществу
Старый государственный механизм советского типа был разрушен, а новый так и не обрел стабильных институциональных форм . В начале 80-х гг. XX в. либерализм привлекал электорат стран ЦВЕ идеалами материального благополучия, индивидуальной свободы, юридической справедливости и прозрачности правительства . Через два десятилетия иллюзии заметно рассеялись . В этих условиях «лидеры-популисты» сумели сохранить свою власть, сформировав конституционную основу модели управления патерналистского типа с доминированием руководящей партии (как, например, в Венгрии) . Бесперспективность конституционализации ценностей либерализма в регионе обусловле-
17 См .: Рулан Н. Юридическая антропология . М ., 1999 . С . 244-246 .
18 См .: Уитц Р. Как обнаружить развитие нелиберальной демократии? Новые вопросы, которые ставит перед сравнительным конституционным правом Венгрия // Сравнительное конституционное обозрение . 2015 . № 5 (108) . С . 38-57, 55 .
на как внутренними факторами (среди них — утраченные иллюзии активистов «бархатных революций», массовая эмиграция молодежи, равнодушие к этим ценностям большой части общества и пренебрежение ими со стороны значительной части политической элиты), так и внешними . В числе последних скомпрометированный неудачами образ «либеральной демократии Запада» , где, например, концепция мультикультурализма обернулась миграционным кризисом, а в структурах Европейского Союза утвердился авторитарный стиль управления, призванный «спасти» их от неэффективности20
Вместе с тем обнаружились новые, нелиберальные пути к материальному процветанию (пример Китая); дискредитирована тактика «демократического миссионерства» (катастрофические последствия войны в Ираке), экономический кризис 2008 г . подорвал доверие к бизнес-элитам, добившимся высокого статуса под защитой либеральной идеологии и демократических институтов21
Учеными убедительно доказано, что либеральный консенсус в странах ЦВЕ относительно конституционных и политических преобразований 80—90-х гг . XX в . был достигнут только в рамках элитарного проекта, который продвигался сравнительно небольшими группами политиков, бизнесменов, ученых и чиновников22 . Предложенная реформаторами версия либерализма лишь поверхностно
19 Иллюстрацией одной из таких неудач стал кризис мультикультурализма, проявившийся (в восприятии электората ЦВЕ) в «нашествии мигрантов», которым в последнее время политики-популисты не без успеха запугивают население государств данного региона. В материалах XIII Конференции Европейской социологической ассоциации в 2017 г . (в выступлении И . Демир) констатировалось, что в Европе растет оппозиция мультикультурализму и космополитическим идеалам . Реакция на них сопровождается антииммигрантскими и националистическими настроениями, оспаривающими ценности мультикультурализма, что грозит расколоть европейскую идентичность (см .: Вдовиченко Л. Н. Переформатирование Европы: социологический ракурс // Социологические исследования . 2018 . № 2 . С . 14) .
20 Примечательно, что участник XIII Конференции Европейской социологической ассоциации в 2017 г . Янис Варуфакис, греческий экономист, бывший министр финансов Греции (2015), признал неудавшимся неолиберальный эксперимент в Европейском союзе, указав на авторитаризм и неэффективность его институтов . Он обратил внимание на то, что ЕС был основан как корпоративный проект, нацеленный на ведение экономической политики исходя из либерально-демократического процесса в Европе, но произошел отход от данного проекта как на уровне отдельных стран, так и в масштабах всего Союза, поэтому перспектива процветания данного объединения стала призрачной . Между тем два названных фактора находились в основе легитимности ЕС, которая разрушается . Европа становится «националистическим Интернационалом», в котором государства защищают национальные интересы, не заботясь об общеевропейском прогрессе (там же . С . 11) .
21 Как справедливо обращают внимание Крастев и Холмс, жители ЦВЕ отвергли либерализм не столько потому, что он потерпел неудачу в их странах, сколько в силу его провала «на Западе» (Krastev I., Holmes S. Imitation and Its Discontents // J . Democracy . 2018 .Vol . 29 .N 3 . P . 117-128) .
22 См .: Кененова И. Указ . соч . С . 26 .
встроилась в общественное сознание23 . Граждане преимущественно ожидали от демократических реформ наступления материального изобилия, роста уровня жизни, социального равенства, новых рабочих мест . Их отношение к смене идеологии и типа политического режима было достаточно равнодушным24 . Итоги преобразований середины 1990-х гг. принесли предсказуемое разочарование. Даже в наиболее благополучных государствах ЦВЕ фундамент конституционализма не сложился (в виде осознанного стремления большинства к таким ценностям, как политическое равенство, свобода личности, гражданская терпимость и верховенство закона)25 .
Как только стимул присоединения к Европейскому Союзу утратил актуальность, электорат ощутил свою «второсортность», жесткое отношение европейских институтов и «старых» членов ЕС, требовавших подчинения правилам организации; был озадачен конституционными реформами сначала либеральной, а потом антилиберальной ориентации (в частности, направленными против независимости судов, верховенства права, политических свобод, включая свободу СМИ, разделения властей) . Разрушился либеральный консенсус как внутри элит, так и в их отношениях с остальной частью общества, которое не смогло консолидироваться и оказалось «в плену» государства, в результате чего демократические институты обесценились . Электорат, не обладая достаточным опытом демократического участия, довольно скоро утратил интерес к делу демократической самоорганизции . А элиты как раз устроил этот спад гражданской активности . Так развивалась ситуация имитации либерального транзита .
Подводя итоги обзору движения стран ЦВЕ к новому конституционализму, значимые в аспекте российских реформ, стоит обратить внимание на следующие моменты
В странах ЦВЕ выявилось противоречие между естественным ходом социальных процессов (политических, экономических, духовных) и навязанными внешней средой нормативными решениями в духе либерализма
23 Примечательно, что во время смены власти в Чехословакии осенью 1989 г . лишь 5% населения хотели утверждения капиталистического строя в стране, тогда как большинство (90%) — предпочитало либо реформированный социализм, либо смешанную экономику (см .: Коровицына Н. В. Сравнительный опыт общественных преобразований в постсоциалистических странах // Социологические исследования . 2002 . № 5 . С . 17) .
24 Оценивая данный факт надо учесть, что усилия по совершенствованию экономической системы социализма в Венгрии предпринимались задолго до провозглашенного перехода к рынку. Расширение возможностей материального потребления стали основой легитимации коммунистического режима после 1956 г . В Польше с начала 1980-х гг . целью сторонников движения «Солидарность» была не либерализация экономики, а переход к более справедливому, равноправному обществу, скорее улучшение социализма, чем его разрушение (там же . С. 13-14) .
25 См .: Кененова И. Указ . соч . С . 37 .
Возникла парадоксальная ситуация, когда даже в государствах с либеральными традициями конституционного строительства (Польша, Венгрия), где на первом этапе реформ (1990-2000-е гг. ) власти стремились восстановить преемственность и достигли успехов в формировании соответствующих конституционных институтов, на втором этапе (после 2008 г . ) стала подавляться независимость судов и активность гражданского общества
Казалось бы, либеральный проект — естественное продолжение пути «возвращения к европейским ценностям», но на деле он оказался вынужденным выбором государствами ЦВЕ пути имитации моделей «старых демократий» . Протест против следования навязывемым образцам социального управления воплотился в стремлении к восстановлению национального достоинства (конституционной идентичности) через сопротивление давлению со стороны структур Европейского Союза и критики «европейского экспертного сообщества» . Причем в рамках этого протеста популистам ЦВЕ удалось объединить значительную часть элит и общества
Консолидация — против (структур и требований ЕС, «юристо-кратии», мигрантов, меньшинств, экспансионистских угроз соседних государств и т. п . ) — распространенный подход популистов ЦВЕ, которым они по мере возможности пользуются и на конституционном уровне . Вместе с тем разрушился непрочный либеральный консенсус как внутри элит, так и с электоратом
Произошла девальвация либеральных ценностей, отвергнут миф либерализма как единственно возможного пути развития для государств ЦВЕ
Ожидания электоратом материального благополучия от системных реформ разошлись с реальностью, что привело к отторжению либеральной идеологии и масштабной социальной фрустрации
список литературы
1. Борох О. Н. Современный китайский взгляд на историю экономической мысли (размышления над книгой) // Общественные науки и современность . 2019 . № 2 . С . 91-103 .
2 . Вдовиченко Л. Н. Переформатирование Европы: социологический ракурс // Социологические исследования . 2018 . № 2 . С. 9-17 .
3 . Джилас М. Лицо тоталитаризма . М . , 1992.
4 . Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального . М . , 2002 .
5 . Кененова И. Конституционализм и политическое лидерство в странах Центральной и Восточной Европы: проблемы и перспективы // Сравнительное конституционное обозрение. 2018 . № 5 (126) С. 11-41 .
6 . Коровицына Н. В. Сравнительный опыт общественных преобразований в постсоциалистических странах // Социологические исследования 2002 № 5 .С. 9-18 .
7 . Маркова Е. Понятие Центральной и Восточной Европы: проблемы идентификации группы государств в целях сравнительного правоведения // Сравнительное конституционное обозрение . 2009 . № 5(72) . С . 5-15 .
8 . Рулан Н. Юридическая антропология . М . , 1999 .
9 . Уитц Р. Как обнаружить развитие нелиберальной демократии? Новые вопросы, которые ставит перед сравнительным конституционным правом Венгрия // Сравнительное конституционное обозрение. 2015 . № 5 (108) . С.38-57.
10 . Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге . М . , 1991.
11 . Krastev I., Holmes S. Imitation and Its Discontents // J . Democracy . 2018 . Vol . 29 .N 3 .P. 117-128 .
Статья поступила в редакцию 24. 02 .2023; одобрена после рецензирования 19. 03 .2023; принята к публикации 15 . 05 .2023 .
Original article Irina P. Kenenova*
FROM "PERESTROIKA" TO "NEW CONSTITUTIONALISM": TRAVEL NOTES
Abstract. Using examples of understanding the nature of constitutional principles and the application of the comparative legal method to the study of constitutionalism in the states of Central and Eastern Europe (CEE), the article shows the possibilities of the methodology of combining the techniques of "calculating" thinking and "comprehending reflection" proposed by M. Heidegger in research activities. In particular, the structure of the content of constitutional and legal principles (semantic core and periphery) and their dual regulatory impact on social relations (as basic guidelines for the activities of public authorities and additional tools for the protection of rights — along with detailed norms) is considered. The importance of conscious perception of the national experience of constitutional and legal construction as a basis for a more accurate choice of the direction of comparative legal research is shown by the example of the approach of Chinese authors. The nature of the "trap of simple choice" is revealed in relation to constitutional and legal values and paradigms of the development of constitutionalism. In particular, by limiting oneself to the ideological alternative of choosing between socialist and liberal values, the researcher can avoid understanding the true nature of constitutionalism. The main aspects of the movement of the CEE countries towards "new constitutionalism", significant for the national doctrine and practice, are presented. The commentary and assessment of the transformation of attitudes towards
26 * Ph. D . (Law), Dozent; Associate Professor of the Department of Constitutional and Municipal Law, Faculty of Law, Lomonosov MSU (Moscow, Russia) .
liberal constitutional values in CEE (from full acceptance to selective rejection) are given, which should be taken into account in connection with the transformations of Russian constitutional law.
Keywords: methodology of constitutional and legal research, constitutional reforms in Central and Eastern Europe (CEE), constitutional principles, liberal constitutional values, liberal transit in CEE, constitutionalism .
For citation: Kenenova, I. P. (2023) . From "perestroika" to "new constitutionalism": travel notes . Lomonosov Law Journal, 2, pp . 68—85 (in Russ . ) .
Bibliography
1 . Borokh, O . N . (2019) . Contemporary Chinese Perspective on the History of Economic Thought . Social Sciences and Modernity, 2, pp . 91—103 (in Russ . ) .
2 . Vdovichenko, L. N . (2018) . Reformatting Europe: a sociological perspective . Sociological research, 2, pp . 9—17 (in Russ . ) .
3 . Dzhilas, M . (1992) . The face of totalitarianism . Moscow (in Russ . ) .
4 . Zhizhek, S . (2002) . Welcome to the desert of the Real. Moscow (in Russ . ) .
5 . Kenenova, I . (2018) . Constitutionalism and political leadership in the countries of Central and Eastern Europe: problems and prospects . Comparative Constitutional Review, 5(126), pp . 11—41 (in Russ . ) .
6 . Korovitsyna N.V. (2002) . Comparative experience of social transformations in post-socialist countries. Sociological research, 5, pp . 9—18 (in Russ. ) .
7 . Markova, E . (2009) . The Concept of Central and Eastern Europe: Problems of Identification of a Group of States for the Purposes of Comparative Law. Comparative constitutional review, 5(72) pp . 5—15 (in Russ . ) .
8 . Rulan, N . (1999) . Legal Anthropology. Moscow (in Russ . ) .
9 . Uitts, R. (2015) . How to detect the development of illiberal democracy? New questions posed to comparative constitutional law by Hungary. Comparative Constitutional Review, 5(108), pp . 38—57 (in Russ. ) .
10 . Khaidegger, M . (1991) . Conversation on a country road. Moscow (in Russ. ) .
11 . Krastev, I . and Holmes, S . (2018) . Imitation and Its Discontents. Journal of Democracy, Vol. 29, 3, pp . 117—128 .
The article was submitted 24 .02.2023; approved 19. 03 .2023; accepted 15. 05.2023 .
