CC BY
34
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2019. № 2
вопросы методологии юридической науки
А. А. Кененов, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ* И. п. Кененова, кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета МГУ
деконструкция базовых понятий публичного права как методологическая проблема постсоциалистической правовой науки
В статье рассматривается методологический аспект деконструкции базовых правовых феноменов на примере публично-правовых понятий конституционализма и основ общественного (конституционного) строя. Авторы обращают внимание на то, что отказ от стереотипного восприятия данных понятий (явлений) в меняющейся политической ситуации «постсоциалистического пространства» позволит более точно уяснить их действительное практическое значение. В частности, даже при отрицании политическим руководством некоторых ценностей конституционализма в стране, где сохраняются независимость судебной власти и правозащитная функция конституционных принципов, существует перспектива восстановления правопорядка, основанного на конституционных ценностях.
Ключевые слова: теория государства и права, правовая методология, конституционное право, конституционализм, основы конституционного строя, конституционные принципы, основы общественного строя, сравнительное конституционное право.
The article discusses the methodological aspect of the deconstruction of basic legal phenomena on the example of public law concepts of constitutionalism and the foundations of social (constitutional) order. The authors draw attention to the fact that the rejection of the stereotypical perception of these concepts (phenomena) in the changing political situation of the "post-socialist space" will make it possible to more precisely understand their real practical significance. So, in particular, even if the political leadership denies certain values of constitutionalism, in a country where the independence of the judiciary and the human rights function of constitutional principles remain, there is the prospect of restoring the rule of law based on constitutional values.
Keywords: theory of state and law, legal methodology, constitutional law, constitutionalism, foundations of the constitutional system, constitutional principles, foundations of social order, comparative constitutional law.
Попытки переосмыслить содержание устоявшихся базовых юридических понятий и принципов, используемых в постсоциалистическом политико-правовом пространстве, посредством разрушения стереотипов отношения к ним в экспертной среде или включения в новый социально-политический контекст требуют внимательного изучения, поскольку искажение восприятия таких юридических феноменов, как, например, конституционализм и основы конституционного (а в период социализма — общественного) строя, неизбежно приведет к ложным шагам в их применении.
Комментируя процесс деконструкции данных понятий, стоит принять во внимание высказывание известного словенского философа Славоя Жижека, который отмечал, что все используемые нами для описания современных социальных реалий основные понятия — «борьба с террором», «демократия и свобода», «права человека» (в этом ряду найдется место и для «конституционализма») — являются ложными в том смысле, что они искажают наше восприятие реальной ситуации, вместо того чтобы позволить ее понять1.
Понятие конституционализма вполне устоялось как в науке конституционного права2, так и в практике толкования органами конституционного контроля (принципа/принципов конституционализма). Конвенционное понимание данного термина в отечественной юридической науке объединяет три аспекта его восприятия: идеологический, нормативный и функциональный (практический). Иными словами, это феномен, имеющий три проявления: система идей, направленных на ограничение осуществления публичной власти ради обеспечения свободы личности и защиты ее прав; система конституционных норм, воплощающих данные идеи, в первую очередь в виде основополагающих правовых принципов, а также реальные общественные отношения (практика реализации норм), возникающие на основе следования конституционным предписаниям.
Данное понятие, подобно многим фундаментальным категориям общественных наук, подвергается в настоящее время деконструкции. Отчасти эта деконструкция стала следствием мировой экспансии конституционных идей, которые вышли далеко за пределы первоначального ареала западной традиции права и заметно изменились
1 См.: Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / Пер. с англ. А. Смирного. М., 2002. С. 9-10.
2 См.: Конституционное право. Общая часть / под ред. Н. А. Богдановой. М., 2017. С. 61.
по ходу «укоренения» в новых культурных пространствах. Некогда обеспечившие возвышение конституции как особого правового документа, а равно конституционализма как идеологической системы и набора практических приемов управления, эти ценности теперь и в Европе подвергаются ревизии, в том числе с учетом практики конституционализма постсоциалистических государств. Содержание понятия «конституционализм» стало в этой связи предметом дискуссии как на теоретическом уровне, так и в сфере публичной политики Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ)3.
Учеными данных стран обосновывается факт существования особого типа конституционализма в регионе ЦВЕ — защищающего народ, основанного на традиционных моральных ценностях (семьи и брака), антиплюрализме (в аспектах защиты национальной идентичности и особого положения христианских конфессий), коллективизме без абсолютизации канонического понимания верховенства права и разделения властей.
В нормативном аспекте акцент делается не на обеспечение и защиту прав индивида, а на коллективные ценности. Именно нация, определяемая на этнической основе, заслуживает особой конституционной защиты. В отличие от либеральной демократии, когда человек независимо от его социальных характеристик находится в основе конституционного строя, в «нелиберальной» демократии (в Венгрии именуемой «христианской демократией») титульная нация и отдельные ее представители могут обладать большими правами по сравнению с остальными лицами. Этот конституционный подход обеспечивает идею общего блага, понимаемого как благо большинства. Принижается роль правосудия, конституционного правосудия в первую очередь, как гаранта верховенства права. Утверждается приоритет демократии по сравнению с верховенством права и, соответственно, «политического конституционализма» перед «юридическим конституционализмом»4. При этом утверждается, что сама государственная власть должна подвергаться меньшему количеству ограничений, если она осуществляется эффективно и обеспечивает общее
3 Данная тематика достаточно подробно представлена в конституционно-правовых публикациях последнего времени, а также в профессиональной блогосфере (см., напр.: МедушевскийА. Конституционная ретрадиционализация в Восточной Европе и России // Сравнительное конституционное обозрение. 2018. № 1(122); Мрозек А., Следзиньска-Симон А. Легитимность конституционных судов и принцип верховенства права: сравнительный взгляд на польский конституционный кризис // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 1 (116); Avbelj M. There is No Such Thing As a Particular "Center and Eastern European Constitutionalism": URL: https://verfassungsblog on matters constitutional /there-is-no-such-thing-as-a-particular-center-and-eastern-euro-pean-constitutionalism/ (дата обращения: 01.02.2019)).
4 Мрозек А., Следзиньска-Симон А. Указ. соч.
благо. В институциональном плане это напрямую связано с меньшей потребностью в сложной системе сдержек и противовесов.
В связи со столь далеким от привычной парадигмы пониманием конституционализма возник предмет дискуссии: каковы допустимые пределы изменения и уточнения содержания этого понятия, насколько оно эластично, какого рода трансформации превращают конституционализм в иной феномен5?
Если признать, что эластичность понятия «конституционализм» ограничена его конвенционной версией, основанной на классических либеральных ценностях, то из этого следует, что не существует особого типа конституционализма, характерного для указанной группы стран. Зато в ряде стран ЦВЕ сложились неконституционные режимы, которые заслуживают данной характеристики в той мере, в какой они отрицают своей политической практикой базовые конституционные принципы верховенства права, независимости судебной власти, демократии, достоинства и свободы личности, ее равноправия как в горизонтальных, так и в вертикальных отношениях.
Имея в виду упомянутые ранее наблюдения С. Жижека, нельзя не заметить, что экспертные оценки обновления конституционализма в постсоциалистических государствах зачастую строятся на основе принудительной логики выбора между либеральной демократией и нелиберальным/недемократическим режимом (авторитаризмом и т. п.). Такая логика рассуждений, подсказывая «правильное» направление развития правовых институтов, нередко препятствует точному восприятию действительного положения вещей и в то же время позволяет уклониться от анализа сложной, непознанной пока реальности. Как отмечает Жижек, вы свободны принимать решения при условии, что вы делаете правильный выбор. Приводя в пример дилемму «демократия или фундаментализм», словенский философ задается вопросом о том, можно ли на языке данного выбора выбрать «фундаментализм»? «Проблематичным в том способе, которым правящая идеология навязывает нам этот выбор, является не "фундаментализм", — заключает Жижек, — но скорее сама демократия: как если бы единственной альтернативой "фундаментализму" была политическая система парламентской либеральной демократии. Так парадоксальным образом наши "свободы" служат тому, чтобы скрывать и поддерживать нашу глубинную несвободу»6.
5 См., напр.: Matej А. Op. cit.
6 Жижек С. Указ. соч. С. 9-10. Рассуждая таким образом, Жижек следует за Гилбертом К. Честертоном, растолковавшем имплицитный парадокс кантианского рассуждения о том, что свобода мысли не только не подрывает существующее в обществе рабство, но служит его опорой: если освободить разум раба и научить его сомневаться, желает ли он свободы, то он и не захочет ее. Честертон, по мнению Жижека (с которым
О ловушке либеральной идеологии, подталкивающей исследователей выдавать мифологизированный образ либеральной демократии за неизбежную перспективу развития общества, хотя и в несколько ином ключе, чем С. Жижек, предупреждал и Норбер Рулан. Он обращал внимание на то, что когда государство с его правом претендует на могущество, это не столько обусловлено рациональностью предлагаемых им решений, сколько стремлением продемонстрировать свое превосходство индивидам и обществу. Ради самоутверждения и доминирования над обществом государство использует многочисленные мифы, включая миф индивида и либеральный тотемизм7.
Сходной проблемы зауженного поля восприятия предмета исследования в современной конституционной компаративистике касается и Рената Уитц, отмечая, что попытки определить направления в сравнительных исследованиях часто диктуются приверженностью идеально-типической модели (линейного) прогресса в сторону либеральной демократии, конституционализма или успешной европейской интеграции. Данные устремления заставляют выдавать желаемое за действительное. При этом исследователи не замечают сигналов, указывающих на такое развитие политических процессов, «которое не вписывается в многообещающий контекст мирового триумфального шествия конституционной демократии»8.
Обобщая предостережения Жижека, Рулана и Уитц, стоит обратить внимание на непродуктивность ограничения алгоритма исследования «постсоциалистического конституционализма» движением по шкале «плохо/хорошо». Важнее увидеть и осознать как можно более отчетливо основные характеристики реального конфликта конституционных правил с теми отношениями, которые они призваны регулировать, и особые (специфичные в каждой из стран) причины, породившие этот конфликт.
Как уже было отмечено, понятие конституционализма имеет, условно говоря, идеологическую, фактическую и нормативную составляющие, причем последняя представляет собой воплощение его принципов в институте основ конституционного строя (государства и общества)9, определяемого как совокупность общественных отноше-
вполне можно согласиться), очень точно раскрыл антидемократический потенциал самого принципа свободы мысли.
7 Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999. С. 244-246.
8 Уитц Р. Как обнаружить развитие нелиберальной демократии? Новые вопросы, которые ставит перед сравнительным конституционным правом Венгрия // Сравнительное конституционное обозрение. 2015. № 5. С. 55.
9 Ответ на вопрос, почему это строй государства и общества, можно получить в результате наблюдений за процессом формирования конституционного строя: государственный аппарат упорядочивает жизнь общества, используя для этого ресурсы публичной власти и права, иными словами — придает обществу форму при помощи этих средств. Таким образом возникает государственно организованное общество.
ний, упорядоченных национальной системой права в духе идеологии конституционализма и в соответствии с положениями конституции. Основы конституционного строя — это непосредственно закрепленные в конституции нормы-принципы, определяющие главные системообразующие начала конституционного правопорядка.
Понятие основ конституционного строя сформировалось именно в российской науке конституционного права. Считается, что конституционный строй символизирует единство человека, государства и общества, построенного на конституционном фундаменте 1 0. С. А. Авакьян, формулируя понятие основ конституционного строя, указывает, что в Российской Федерации после принятия Конституции 1993 г. ими стали: народовластие (народный суверенитет); наличие Российского государства как всеохватывающей организации народа; признание человека, его прав и свобод высшей ценностью; демократия как основа образа жизни в России и ее политического (государственного) режима; идеологическое многообразие и политический плюрализм; свобода хозяйствования и многообразие форм собственности11.
Институт основ конституционного строя считается основополагающим элементом современной системы конституционного права России: ему в Конституции посвящена первая глава. В конституциях зарубежных государств также закреплены основополагающие правовые принципы, однако целостного конституционно-правового института с подобным наименованием нет. Такое расхождение не является случайностью и применительно к России обусловлено определенной преемственностью с предшествующим социалистическим этапом в развитии конституционного (государственного) права.
Институт основ конституционного строя «вырос» из предшествовавшего ему (в социалистический период) института основ общественного строя, утвердившегося тогда и в конституциях других социалистических стран12. Эта предыстория института основ консти-
Если государство упорядочивает общественную жизнь, руководствуясь предписаниями конституции, и общество развивается в целом согласно с ними, то складывается конституционный строй общества и государства, устанавливается конституционный правопорядок.
10 См.: Авакьян С. А. Конституционное право России: Учеб. курс: В 2 т. М., 2010. Т. 1. С. 363.
11 Там же. С. 366.
12 Первая глава «Общественный строй» существовала в Конституциях Венгрии 1949 г. и Чехословакии 1960 г.; с определенными модификациями этот институт закреплялся в основном законе Болгарии 1971 г. (первая глава — общественно-политическое устройство, вторая — общественно-экономическое устройство). В двух Конституциях социалистических государств Азии — КНДР 1972 г. и Вьетнама 1992 г. имеются по две главы, близкие по своей значимости к понятию «общественный строй» (например, в Конституции Вьетнама «Политическая система» и «Экономическая система»).
туционного строя важна для понимания особенностей его современной роли и места в массиве конституционно-правовых норм.
«Общественный строй (или устройство) — это исторически конкретная система общественных отношений, другими словами — организация общества, обусловленная определенным уровнем производства, распределения и обмена продуктов, характерными особенностями общественного сознания и традициями взаимодействия людей в разных сферах жизни и охраняемая государством и правом»13. Из приведенного определения ясно, что его автор придерживается марксистского понимания развития социума и структуры общественных отношений, которые в совокупности, согласно этому подходу, составляют определенную общественно-экономическую формацию и подразделяются на «базисные» (экономические) и «надстроечные» (политические, социальные, духовно-культурные), причем развитие экономических отношений предопределяет динамику всех остальных.
Сам факт закрепления в конституции положений, характеризующих очередную стадию развития коммунистической общественно-экономической формации, с позиций советского государствоведе-ния должен был побуждать общество к поступательному развитию в направлении к этому конституционному идеалу.
Объясняя причины включения в сферу конституционного регулирования основ общественного строя, советские ученые в первую очередь отмечали такой фактор, как потребность в закреплении достижений общества, идущего по социалистическому пути, когда в конституционно-правовом регулировании нуждается все более широкий круг общественных отношений, в том числе тех, которые затрагивают основы экономического строя, социального развития и культуры14.
Примечательно, что в отличие от романо-германской и англосаксонской правовых семей, доминирующих в западной традиции
Наличие в указанных конституциях понятия «общественный строй», как отмечал известный советский государствовед Д. Л. Златопольский, «означало закрепление политической системы общества, т. е. власти трудового народа, а равно экономической системы государства, в которой решающая роль принадлежит государственной социалистической собственности всего народа» (Златопольский Д. Л. Государственное право зарубежных стран Восточной Европы и Азии. М., 2000 С. 56-57).
13 Конституционное (государственное) зарубежных стран: Учеб.: В 4 т. / Отв. ред. Б. Д. Страшун. М., 1993. Т. 1. С. 127. В самом широком смысле слова общественный строй, по утверждению Д. Л. Златопольского, представляет собой совокупность общественных отношений, их наиболее концентрированное выражение. Упомянутый автор определял также общественный строй республики как политическую систему общества, экономическую систему государства и его социальную основу (см.: Злато-польский Д. Л. Указ. соч.).
14 См.: Теоретические основы советской конституции / Отв. ред. Б. Н. Топорнин. М., 1981. С. 26.
права, по точному замечанию Рене Давида, в социалистической правовой семье «роль права состоит не только в том, чтобы установить определенный порядок и принципы решения конфликтов, но прежде всего в том, чтобы служить орудием преобразования общества, его движения к коммунистическому идеалу. Открыто признается, что право — это инструмент, используемый властями государства, которые в социалистических странах ... вооружены учением марксизма-ленинизма, знают цели, к которым нужно следовать в соответствии с объективными закономерностями, определяющими развитие общества. У права те же цели, что и у политики»15. Именно поэтому так важно закрепить основы общественного строя как модели, к которой должен стремиться в своем развитии социум. Показательными в этом плане являются утверждения советских авторов о том, что данный институт «способствует усилению единства, целеустремленности и взаимодействия в развитии всех составных частей общественного механизма [экономической, политической, социальной духовно-культурной подсистем общества]». Считалось, что Конституция, таким образом, лучше выполняет свое назначение регулятора и стимулятора продвижения общества по пути к коммунизму и способствует повышению уровня организованности общества16.
Из приведенных суждений также видно, что идеологическая и политическая функции института основ общественного строя мыслились советскими государствоведами приоритетными по сравнению с правовой. Это отразилось и на форме изложения «основ» в конституции. Их не всегда можно было идентифицировать как правовые принципы, многие из этих предписаний представляли собой политические декларации, которые должны «настраивать», «вдохновлять», «воспиты-вать»17, а не регулировать общественные отношения правовыми мето-
15 Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988. С. 45.
16 Теоретические основы советской конституции. С. 26—27.
17 В качестве примера можно обратиться к тексту Конституции СССР 1977 г., где в ст. 15 установлено: «Высшая цель общественного производства при социализме — наиболее полное удовлетворение растущих материальных и духовных потребностей людей. Опираясь на творческую активность трудящихся, социалистическое соревнование, достижения научно-технического прогресса, совершенствуя формы и методы руководства экономикой, государство обеспечивает рост производительности труда, повышение эффективности производства и качества работы, динамичное, планомерное и пропорциональное развитие народного хозяйства». Конституция Венгерской Народной Республики в ред. Закона № 1 1972 г. об изменении Закона 1949 г. включает в себя гл. 1 «Общественный строй Венгерской Республики», в которой содержатся сходные по стилистике предписания: «Отечественный народный фронт объединяет силы общества для полного построения социализма, для решения политических, экономических и культурных задач» (§ 4(2)); «Государство в Венгерской Народной Республике защищает свободу и власть трудового народа, независимость страны, борется против любой формы эксплуатации человека человеком, организует силы общества для полного построения социализма» (§ 5 (1)).
дами. Правовая функция этих норм состояла только в том, чтобы быть ориентиром для законодателя, обеспечить единство правовой системы страны, тогда как инструментом защиты прав граждан и организаций данные нормы не являлись. Органы конституционного контроля (надзора) не создавались в период социализма в России (СССР), как и в зарубежных социалистических странах18. На практике нормы об основах общественного строя не стали ни в СССР, ни в других странах социалистического блока непосредственно действующим юридическим инструментом в той мере, в какой они могли бы им стать, если бы применялись судами в качестве средства защиты прав.
Примкнув к либеральной конституционной традиции, Россия и бывшие социалистические страны провели «деидеологизацию» конституций и освободили их тексты от элементов коммунистической доктрины. Вследствие этого в Конституции России основы общественного строя уступили место основам конституционного строя19. Причем к последнему из институтов перешли от его предшественника моделирующие идеологическая и политическая функции: теперь общество побуждалось нормами, включенными в институт конституционного строя, к установлению правопорядка на основе либеральных ценностей. Вместе с тем появилась у этой группы норм и новая правовая функция (наряду с базовой, обеспечивающей единство правового массива страны): выступать в качестве средства защиты прав граждан и организаций. Именно эту роль за основополагающими конституционными принципами закрепила практика органов конституционного контроля в «старых демократиях».
Иное происхождение у основополагающих правовых принципов, закрепленных в конституциях стран за пределами социалистического лагеря: они возникли как особого рода правовые инструменты во многом благодаря правоприменительной практике судов, в первую очередь из деятельности органов конституционного контроля по толкованию конституций. Еще одним фактором, повлиявшим на закре-
18 Исключением в этом плане является Югославия, где был создан орган конституционного контроля. Статус Конституционного Суда Югославии был закреплен в главе VII Конституции Югославии 1974 г., но в период социализма данный орган фактически бездействовал.
19 Нормы, относящиеся к институту основ общественного строя, кардинально отличались по содержанию и ценностному потенциалу от норм, включенных в главу об основах конституционного строя. Принципы руководящей роли коммунистической (рабочей) партии, доминирующего положения социалистической собственности, планового хозяйства, «от каждого по способностям — каждому по труду», советский принцип организации государственного механизма — явно были противоположными по смыслу политическому плюрализму, множественности и равной правовой защите разных форм собственности, включая частную собственность, свободной конкуренции, свободе труда, разделению властей.
пление данных принципов в первых главах основных законов, стало повышение авторитета общепризнанных принципов и норм международного права, ратифицированных международных договоров20, постановлений ЕСПЧ. Например, последний в своих постановлениях опирается на принципы правовой определенности 2 ', человеческого достоинства22, терпимости, социальной стабильности, запрета дис-криминации23.
Немаловажную роль при формировании комплексов конституционных принципов отдельных государств сыграли и конституционные заимствования, при осуществлении которых авторы европейских конституций второй половины ХХ в. не обошли вниманием социалистическую доктрину, особенно в ее социальных и экономических аспектах. Так, например, в положениях Конституции Италии 1947 г. можно обнаружить определенное влияние данной идеологии. Это касается положений вводной части «Основные принципы», части I «Права и обязанности граждан», главы которой именуются соответственно «Гражданские отношения», «Этико-социальные отношения», «Экономические отношения» и «Политические отношения» — в этих главах наряду с правами, свободами и обязанностями человека и гражданина закреплены и соответствующие принципы государственной политики24.
Наконец, еще одним фактором, обусловившим появление новых конституционных принципов в конституциях стран Запада, стал процесс расширения предмета конституционно-правового регулирования в связи с развитием негосударственных институтов публичной власти, публично-правовых аспектов регулирования экономических,
20 Одним из важнейших документов, предопределивших включение в конституции национальных государств целого ряда конституционных принципов стала Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (см.: Бюллетень международных договоров. 2001. № 3).
21 Utsaeva and others v. Russia: Judgment of 29 May 2008; Medov v. Russia: Judgment of 8 November 2007; Chitayev and Chitayev v. Russia: Judgment of 18 January 2007; Solmaz v. Turkey: Judgment of 16 January 2007.
22 Nilsen v. United Kingdom: Judgment of 9 March 2010.
23 Ivanov v. Russia: Judgment of 20 February 2007.
24 Так, ст. 35 гласит: «Республика охраняет труд во всех его формах и проявлениях. Она заботится о подготовке и профессиональном росте трудящихся. Она содействует международным договорам и организациям, имеющим целью утвердить и урегулировать трудовые права. Она признает свободу эмиграции при условии выполнения обязанностей, установленных законом в общих интересах, и охраняет труд итальянцев за границей». Параллели просматриваются и с Конституцией Испании 1978 г., где в часть I «Об основных правах и обязанностях» включена глава третья «О руководящих принципах социальной и экономической политики», содержащая целый ряд обязанностей публичных властей и государства по отношению к человеку и обществу. Кроме того, в Конституцию включена часть VII «Экономика и финансы», где также предусмотрены обязанности публичных властей, включая государство, в социально-экономической сфере.
социальных, экологических отношений. Новые идеи, которые должны стать основой для отраслевого регулирования, заслуживали возведения на конституционный уровень не только ради выполнения правовых функций (упорядочивающей и защитной), но в определенной мере — и для выполнения политической и идеологической задач.
Способы объективации конституционных принципов также отличаются в России по сравнению с другими государствами, в том числе и постсоциалистическими.
Это может быть создание отдельной главы, подобной по содержанию гл. 1 Конституции России, хотя и с иным названием: «Основные принципы» (Итальянская Республика), «Основные положения» (Словакия, Чешская Республика); «Основные начала» (Болгария); «Общие принципы» (Румыния), «Вводный раздел» (Королевство Испания) и т. п.
Возможна и ситуация, когда основополагающие конституционные принципы преимущественно расположены в двух главах: вводной и посвященной правам и свободам. Например, в Польше ряд конституционных принципов закреплен в разд. 1 «Республика», а также в начальной части «Общие принципы» разд. 2 «Свободы, права и обязанности человека и гражданина»25.
Конституционные принципы могут быть «рассеяны» по разным главам, как, например, в Основном Законе ФРГ26. Более того, конституционные принципы могут не иметь непосредственного конституционного закрепления, а выводиться путем толкования органами конституционного контроля. Именно так и происходит, в частности, в США, где данные принципы непосредственно не сформулированы в Конституции, а выводятся Верховным судом путем толкования ее статей на основе правоприменительной практики. Однако и в тех государствах, где конституционные принципы прямо включены в текст основных законов, органы конституционного контроля могут выявлять новые основополагающие принципы путем толкования смысла тех статей конституций, где они буквально не зафиксированы. Так, например, возник из практики Конституционного Суда РФ
25 Аналогичная модель размещения конституционных принципов избрана и авторами Конституции Португальской Республики 1976 г. Данные принципы включены в вводную часть — «Основные принципы», а также в разд. 1 «Общие принципы» ч. 1 «Основные права и обязанности».
26 Например, равенство всех людей перед законом (ст. 3. (1)) закреплено в гл. 1 «Основные права»; положение о том, что Федеративная Республика Германия является демократическим, социальным, федеративным государством (ст. 20. (1)), — в гл. 2 «Федерация и земли», а принцип разграничения компетенции федерации и земель (право законодательствовать в той мере, в какой Основной закон предоставил законодательные полномочия Федерации и ее субъектам) (ст. 70. (1)) — в гл. 7 «Законодательство Федерации».
и ЕСПЧ принцип правовой определенности как конституционный
принцип27.
Разной может быть и юридическая сила (правовое значение) основных конституционных принципов в соотношении с другими конституционными предписаниями. Например, в России положениям первой главы Конституции не должны противоречить иные ее нормы (ст. 16). В зарубежных государствах приоритетное положение базовых конституционных принципов перед иными статьями конституции прямо не устанавливается, но зато обеспечивается (как и в России) особая защита основополагающих конституционных предписаний: они изменяются в усложненном порядке28 или вовсе должны оставаться неизменными, какие бы трансформации не производились с конституционным текстом29.
Таким образом, хотя пути отечественного и зарубежных законодателей к закреплению в конституциях основополагающих правовых принципов, отражающих идеологию конституционализма, были разными, но функции, которые ими выполняются, сопоставимы по своему правовому и социальному значению:
• обеспечивают единообразие правового массива, его соответствие доминирующим в обществе ценностям, в первую очередь — идеологии конституционализма (упорядочивающая функция);
27 В своих решениях Конституционный Суд РФ более пятисот раз упоминал данный принцип. В качестве примера можно привести Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 2005 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности части 3 статьи 292 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами государственного учреждения культуры "Дом культуры им. Октябрьской революции", открытого акционерного общества "Центронефтехимремстрой", гражданина А. А. Лысогора и Администрации Тульской области» // Собрание законодательства РФ. 2005. № 48. Ст. 5123.
28 Так, напр., в Республике Польша, если закон об изменении Конституции касается предписаний разд. 1, 2 (эти два раздела содержат основополагающие конституционные принципы), то субъекты, имеющие право инициативы внесения изменений в Конституции, могут потребовать проведения утверждающего референдума (ч. 6 ст. 235 Конституции Республики Польша 1997 г.). Аналогичный подход можно обнаружить в конституциях других республик и конституционных монархий Европы. Так, согласно Конституции Королевства Испании 1978 г., когда вносится предложение о частичном пересмотре вводного раздела, ст. 1 гл. 2 разд. 1 «Об основных правах и гражданских свободах» или разд. 2 «О Короне», необходимо одобрение большинством двух третей от общего числа членов каждой Палаты, после чего происходит немедленный роспуск Генеральных кортесов. Вновь избранные Палаты могут утвердить решение большинством двух третей от общего числа членов каждой из Палат. Одобренный Генеральными кортесами текст изменений Конституции передается на референдум для ратификации (ст. 168).
29 Например, принцип республиканской формы правления не может стать предметом пересмотра во Франции (ст. 89 Конституции Пятой республики 4 октября 1958 г.); в Конституции Королевства Испания 1978 г. установлен запрет изменения принципа унитаризма на принцип федерализма (ч. 1 ст. 145).
♦ выступают особого рода средством защиты прав отдельных лиц
и организаций, которое дополняет, объединяет и усиливает защитные возможности других правовых инструментов — норм
детального регулирования (защитная функция).
Приведенные сведения об универсализации итогов развития института конституционных принципов (основ конституционного строя) в России и зарубежных государствах показывают, что если инструментальная (защитная) функция конституционных принципов сохранится, равно как и дееспособность органов конституционного контроля, то даже при изменении идеологических ориентиров руководства стран, «обновляющих» концепцию конституционализма, жесткость политического курса может быть скорректирована (при прочих благоприятных условиях)30 за счет «судебного активизма».
Список литературы
1. Авакьян С. А. Конституционное право России: Учеб. курс: В 2 т. М., 2010. Т. 1.
2. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.
3. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / Пер. с англ. А. Смирного. М., 2002.
4. ЗлатопольскийД. Л. Государственное право зарубежных стран Восточной Европы и Азии. М., 2000.
5. Медушевский А. Конституционная ретрадиционализация в Восточной Европе и России // Сравнительное конституционное обозрение. 2018. № 1(122).
6. Мрозек А., Следзиньска-Симон А. Легитимность конституционных судов и принцип верховенства права: сравнительный взгляд на польский конституционный кризис // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 1 (116).
7. Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999.
8. Теоретические основы советской конституции / Отв. ред. Б. Н. То-порнин. М., 1981.
9. Уитц Р. Как обнаружить развитие нелиберальной демократии? Новые вопросы, которые ставит перед сравнительным конституционным правом Венгрия // Сравнительное конституционное обозрение. 2015. № 5.
30 К таким условиям могут быть отнесены: наличие активной политической оппозиции и реальной многопартийности в стране, особенности конкретного этапа конституционного цикла, персональный состав высших судов, степень их автономии, интенсивность правозащитного движения и пр.
