CC BY
353
В. П. Федорова
ОТ МИФА К СКАЗКЕ (К проблеме эстетики сюжета о Царевне-Лягушке)
При анализе любой сказки, особенно волшебной, надо учитывать, что она отразила ряд эпох и представляет собой многослойное явление. Каждая эпоха вносила что-то свое, опираясь на более ранние формы сюжета, когда он еще не был собственно сказкой, не отвечал законам сказочного эпоса.
• Появление многих сказочных сюжетов, образов связано с мифологическими воззрениями. Мифология широко отразилась в сказках разных народов. Русский сказочный эпос в этом отношении не исключение.
Особенно ярко древние мифологические представления проявляются в сказках о чудесном рождении героя (от змеи, рыбы, животного, птицы), чудесном супруге или чудесной жене. Они отразили низшие ступени культуры, для которой характерен "социальный институт, известный под именем тотемизма"1. Считалось, что у каждого клана, рода есть животное — первопредок, тотем, покровитель. Круг тотемных первопредков в русском фольклоре довольно широк: от лягушки, лебедя, змеи до медведя. Тотемные животные и люди предстают в крепкой кровной связке. Тотемы помогают своим потомкам, но при условии, если те почитают, уважают свои истоки. Отрыв от первопредка всегда наказуем.
Тотемистические представления проявляются то совершенно открыто, то затененно дымкой времени, в неясных отголосках. Так, в сказке "Иван Быкович" прародителями выступают рыба и корова2. Съела рыбу царица, посуду с остатками рыбы-ерша златоперого подлизала кухарка, а помои выпила корова. Одновременно у них родились сыновья: Иван-царевич, Иван-кухаркин сын и Иван Быкович. Брак с животными рассказчиками воспринимается как нечто естественное. Унес Кощей Бессмертный королевскую дочь от отца, от матери, "хотел взять за себя замуж", да она над ним насмеялась. Он же превратил ее в змею лютую. Финист Ясный Сокол женится на Марьюшке [№234 ]. Превращения его ничем не объясняются, да это как будто и не нужно. Как самое обыденное подается сватовство сокола к Марье Моревне: "Здравствуй Иван Царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом: хочу у тебя сестрицу Марью-Царевну посватать". — "Коли люб ты сестрице, я ее не унимаю — пусть с богом идет!" Марья-Царевна согласилась: Сокол женился и унес ее в свое царство! В сказке "Девушка и медведь" медведь, утаскивая старших сестер, прячет их в чулане, а младшую "в жены взял" .
Величие тотемных животных подчеркивается их возможностью войти в земную семью вместе с божествами высшей мифологии. В сказке N«43 собрания А. Н. Афанасьева зятьями старика стали Солнце. Месяц и Ворон Воронович.
Особенно богат мифологическими тотемными образами, сюжетами, мотивами фольклор народов ранней стадии развития — родового строя. Интересные в этом плане примеры дают записи духовной культуры наших северных народов, сохранивших в конце XIX — начале XX века материнскую родовую организацию. В одном из рассказов значится:
"Мальчик-сирота, одетый в собачью шкуру, рожденный собачьей женщиной, жил со старухой и быстро рос. Маленьким игрушечным луком он убивал птиц и диких оленей и кормил старушку"4. По требованию старушки он посватался к девушке-охотнице, которая отвергала всех женихов. Он победил ее в беге и взял в жены. У эскимосов тотемным животным может быть кит5.
В свете древних тотемистских представлений брак с животными изображается как большая удача. Он выпадает только положительным героям. В африканской сказке девушка, выйдя замуж за змея, гордится, что муж у нее "не человек, он великий змей". "Ни земля, ни небо не могут с ним тягаться красотой и силой"6. В бирманской сказке красавец принц-черепаха достался младшей дочери короля — послушной и доброй7. Тотемистические супруги избранникам всегда приносят счастье. Чудесные помощники их, наделенные необычайными качествами, лишний раз подтверждают мысль о том, что на ранних стадиях развития общества тотемные животные воспринимались как божества.
Сюжеты с тотемными животными изображают мир как универсальную родовую общину, где существа разного порядка связаны между собой. Первопредки должны быть понятны и близки людям. Естественно, предок выбирался из знакомого круга бытия. Тотемизм до собирателей русского фольклора дошел чаще всего в отголосках. Пребывание в облике животного объясняется колдовством. Например, в сказке "Белая уточка" [№265] княгиня превращается в белую уточку по воле злой женщины. Но дети у нее — люди, хотя и вывелись из утиных яиц, в утином гнездышке.
Надо сказать, что сказка о царевне-лягушке привлекала внимание отечественной фольклористики, начиная с работ А.Н.Афанасьева. Интересные
о
наблюдения о генетических истоках данной сказки сделаны Б.А.Рыбаковым . Посвящена ей отдельная статья В.П.Аникина9.
Мировая культура сохранила веру в лягушку — божество. Так, в египетском городе Гермополе было поставлено изначально четыре пары космических божеств. "Бога изображались с головами лягушек, а богини — с головами змей"10. Одна из лягушек — хекет — считалась богом плодородия. Народы майя оставили изображение бога — лягушки11. Она олицетворяет собой первоначальный ил ( или грязь ), из которого возник мир. У мексиканских индейцев лягушка считается прародительницей всего человеческого рода. "В схеме древа мирового или трех космологических зон лягушка (вместе с другими тотемическими животными ) приурочена соответственно к нижнему миру, прежде всего, к подземным водам" . С лягушкой связывается представление о сотворении мира. Лягушка подобно черепахе, рыбе или какому-либо другому животному держит на своей спине мир. У алтайцев она предстает культурным героем. Ей люди обязаны первым огнем, который добывается из березы и камней, обнаруженных лягушкой. Квакушка наделена мудростью В лаосской сказке, например, лягушка посрамила спесивого слона. Увидев слона, лягушка дружелюбно поздоровалась с ним. Дружеский тон лягушки пришелся слону не по нутру. Он разозлился, подхватил лягушку хоботом, поднял высоко вверх и затрубил: "Ах ты, ничтожная тварь! Как смеешь ты разговаривать со мною, самим
1 ч
слоном? Я накажу тебя за непочтительность" . Такая дерзость не прошла ему даром: он таки рухнул в воду, поломал оба бивня и совсем увяз в топком иле. Лягушка оказывается умнее даже змей, славящихся мудростью. На африканском континенте рассказывается о том, как змея хотела проглотить лягушку, а та ее попросила: "Не глотай меня. Приоткрой рот пошире и скажи "а". "Сказала змея "а", но только она раскрыла рот — лягушка как бросится в воду! Страшно удивилась змея. А лягушки в пруду нахваливают подругу: какая она хитрая да ловкая!14 В эпосе народов бари (Африка) лягушка пугает льва и спасает людей15.
В соответствии с мифологическими представлениями лягушка наделяется способностью к превращению людей в иные существа. Представление это уходит в века столь же глубоко, как и тотемизм. Так, в одном из южноамериканских мифов лягушка, являясь воспитателем детей, оказалась способной так преобразить ребенка, что его не может узнать родная мать.
Божественная природа лягушки сказывается и в мотиве необходимости захоронения ее на горе как культовом месте. Известно, что на горах сооружались культовые жертвенники, посвященные богам. Не случайно лягушке из корейской сказки "Почему лягушки плачут, когда идет дождь" понадобилось быть похороненной именно на горах. Зеленая лягушка, чувствуя прйближение смерти, наказывает своему неслуху-сыну похоронить ее на берегу реки. «На самом же деле лягушка хотела, чтобы ее похоронили на горе. Но она знала, что сын ее делает все наоборот... "Расчеты бедняжки не оправдались. "Умерла мать, и затосковал лягушенок. Трудно ему стало. Все по дому теперь сам делает. Долго он горевал и плакал. Наконец он вытер слезы и решил: ... "исполню я хоть ее последнюю просьбу". И сын бережно отнес тело матери к реке и похоронил». Но с тех пор, когда идет дождь, лягушонок плачет, боясь, что унесет водой могилу матери16.
Фольклорные материалы свидетельствуют о том. что в различных
мифологических системах лягушка имеет две функции. С одной стороны,
она играет в судьбах людей положительную роль, чаще всего, помогая в
браке. В русской сказке "Поди туда — не знаю куда, принеси то — не
знаю что"17 лягушка-скакушка, раздувшись подобно копне, переносит на
себе через огненную реку героя, помогая ему добыть чудесного помощника.
Но лягушка может приносить и беду человеку. Так, в австралийской сказке
18
она выпивает всю воду, почти погубив людей . В Бирме и Индокитае с образом лягушки нередко связывается злой дух, который проглатывает луну (поэтому лягушка считается причиной затмения). Однако сюжетов с отрицательной ролью лягушки мало. В основном от нее исходит доброе начало. Пожалуй, самое показательное — это связь квакушки с плодородием. Наделенная даром предсказания (немецкая сказка), она предрекает бездетной королеве, мечтающей о ребенке, следующее: "Твое желание исполнится: не пройдет и года, как родишь ты на свет дочь". И что лягушка сказала, то и случилось: родила королева девочку, и была она такая прекрасная, что король не знал, что и придумать ему на радостях, и вот он устроил большой пир19. Проглоченную лягушку мифологическое мышление воспринимает как причину беременности. Плодоносная сила лягушки отражена в
русском фольклоре, в частности, в приметах: "Лягушки кричат — пора сеять", "Лягушка квачет — овес скачет", "Лягушка с голосом — сей овес", "Если лягушки заквакают и опять замолкнут, то будет такая же помеха, когда хлебу красоваться"20.
С чем же связана плодородная суть лягушки? Ответ находим в устной прозе разных народов. Во-первых, лягушка как божество связана с небесными богами первой величины: солнцем, месяцем, богом-громовержцем. Она небожительница, а земля — ее второй дом, вторичное место обитания. Мотив небесного происхождения лягушки обнаруживается в африканском фольклоре. В рассказе народа ошанти говорится о том, как бог неба Ньяма препоручил ей охранять свой божественный колодец на земле. Особенность колодца — вечная жизнеспособность, неиссыхаемость.
о 21
В нем всегда есть вода — источник жизни .
Мотив небесного происхождения лягушки переплетается с мотивом ее водной сути, то есть связи с одним из главных мифологических богов — водой, основой всей жизни. Так, в китайском устном слове лягушки на землю падают вместе с водой. По русским приметам получается, что лягушки квакают перед дождем.
Некоторые русские сказки содержат намек на связь лягушки с культом предков, которые помогают благодарным потомкам плодоносной силой. В сказке "Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что" лягушка оказывается помощницей Бабы-Яги. Вдвоем они поспособствовали герою обрести жену22.
Итак, лягушка соединила две огромных плодоносных силы: солнце и воду. Это дивное соединение привело мифологическое сознание к выводу о плодоносной силе лягушки, что и отразилось в мировом фольклоре. Содержание мифа воспринималось как реальное, и различие между реальным и сверхъестественным не проводилось.
Сюжет о чудодейственной силе лягушки вошел и в сказку.
В.Я.Пропп рассматривал фольклорные сюжеты в развитии: мы "имеем
дело не с застывшими явлениями, а с процессами, то есть некоторым 23
движением" . Развитие сюжета, сформированного мифом, ведет к сказке Это разные художественные явления. Характер сказочного вымысла своеобразен. Прислушаемся к заключению известного фольклориста Ю.И.Юдина: "Сказка соединяет вымысел и реальность. В целом мир сказки оказывается невероятным, но не за счет искажения действительности, а за счет присоединения к ней реальности иного порядка. Эта реальность в историческое время уже не воспринимается как нечто возможное и составляет фантастический стой сказочного повествования"24. Какую же реальность иного порядка вобрала сказка? Это реальность эпохи первобытнообщинного строя с ее родовыми институтами, верованиями, обрядами. Сказка отразила и первобытную реальность, и последующую ее трансформацию. Отдельные "мотивы, эпизоды, фабула могут отражать какие-то очень древние представления, которые были раньше, чем создалась сказка. Сказки еще нет, но те представления, те образы, те фантастические или реальные
события, о которых она повествует, могли иметь место в досказочных образованиях или даже в действительности"25.
У первобытных людей были только мифы. Миф и сказка — это образования стадиально различного порядка.
Имеющиеся материалы позволяют говорить о том, что в русскую сказку лягушка вошла не как открыто тотемное животное, а как превращенный, заколдованный человек. Таким образом, наша сказка донесла жизнь второй ступени сюжета. Первая ступень — о первопредке. Переходного звена от мифа к сказке о превращенном человеке-лягушке в русском сказочном эпосе как-будто нет. Но оно обнаруживается в
Л/Г
бирманской сказке "Принцесса-царевна" . В ней тесно переплелись элементы сказки и мифа. Так. от мифа идет вера в человека-лягушонка, дарующего счастье жениху. В соответствии с логикой мифотворчества героиня родилась лягушонком и выучилась говорить по-человечески. Как жена, продолжатель жизни, основатель семьи она явно тотемное существо. Но логика мифа нарушается введением нечеткого мотива превращенных людей, характерного для сказки. Выбранная принцем, лягушка тяготится своим внешним видом. Огорчается и принц, так как красавицей жена-лягушка приходила только в его снах. Так, у принца и лягушки было две жизни: в одной они были существами разных миров, в другой они, счастливые, крепко любили друг друга. Героиня не может сама избавиться от беды, как подобает тотему (финист Ясный Сокол, например). На мотив превращенное™, заколдованности указывает уничтожение принцем кожи как бы чего-то чужеродного по отношению к принцессе: "Вот как-то притворился принц, что уснул, а сам ждет, когда красавица появится. Лишь после полуночи увидел он, как из чана выпрыгнула лягушка, сбросила с себя лягушачью кожу и превратилась в прекрасную девушку. В тот самый миг вскочил принц с постели, схватил лягушачью кожу и бросил ее в огонь". Лягушка — не ее суть, кожа как бы приросла, как бы наказание. Но отсутствие мотива наказания за спаленную кожу, в свою очередь, снимает вопрос о какой-то злой силе, наславшей беду на девушку, превратившей красавицу в страшилище. Теперь красавице нечего было надеть, чтобы снова стать лягушкой. Как видим, лягушонок-то будто и ненастоящий, под лягушачьей кожей жил человек. Уничтожение кожи не повлекло за собой наказания: "С тех пор стал принц счастливейшим человеком. Он всегда видел свою возлюбленную в облике красавицы и не знал больше никаких тревог". Мотива кожи как колдовства, проклятия, превращения нет. Он вошел в сказку — особый жанр устной народной прозы.
Сказка как "художественный жанр, как явление искусства, порожден не родовым обществом, а его распадом...Создатели народной сказки уже не
'у-ч
мыслили мифологически" . хотя многое позаимствовали из первобытного фольклора, связанного с первобытным мировоззрением и родовым строем. Былая вера в тотем проявляется в отголосках, и животное-человек предстает существом заколдованным. Лягушачья шкура — проклятие, воздействие
сверхъестественных сил. Так, в филиппинской сказке в лягушку превратился' мужчина, которого жена переносила в корзине через реку.
Известным сказочным персонажем является Царевна-лягушка, превращенная умелица, младшая невестка. Один из лучших вариантов опубликован в сборнике А.Н.Афанасьева под №269. Героиня названа Василисой Премудрой. Героиня — не только обращенный человек, но и оборотень, способный снять и надеть лягушачью шкуру. Наделенная столь чудодейственным свойством, она на глазах зрителей производит чудеса, превращая вино в озеро, а кости в живых лебедей. Обратим внимание и на то, что мамки-няньки возникают в мгновение ока из ниоткуда. А путь их из царства Кощея Бессмертного не близок.
Василиса Премудрая и несчастное, и всесильное существо. Этот сплав —
результат исторического развития сюжета о тотеме женщине-животном. В
принципе-то она существо трехвидное: змея, лягушка, человек. Родившись
от Кощея Бессмертного, она должна быть змеей, родной его дочерью.
Видимо, в этом образе соединились черты двух героинь-тотемов: змеи и
лягушки. Разрушение мифологического сознания привело к выветриванию
мотива связи героини со змеей. Во многих вариантах он начисто отсутствует.
Змей — сила, уносящая красавицу. Иногда он появляется как бы мимолетом.
Так, в "Сказках Куприянихи" о родстве Марьи-царевны со змеем не
упоминается. Да и налетел-то он случайно: "На тот грех Кашшей-бяссмер-
28
тнай и унес Марью-царевну" . На первый план выдвигались черты реального, земного человека. Но в силу древней традиции опоэтизации лягушки сказка оставляет за героиней важную функцию — знание обрядов, их исполнение и чудодейство, в частности, донесены отголоски календарности и семейной обрядности. Сказка вводит обрядность, четко связанную с молодушкой-женой первого года замужества. Она приходилась, в основном, на весенний период и была направлена на активизацию плодовитости молодоженов и всего окружающего. В центре обрядов был специальный обрядовый хлеб, называвшийся каральками. В Притобольном районе современной Курганской области их привозила молодая, возвращаясь на
неделю в родительский дом на вторую или третью неделю Великого поста.
29
В Шатровском старообрядческом регионе — теща .
Но со сказочным хлебом Царевны-лягушки зауральский обрядовый хлеб роднит украшенность30. Приезд сказочных невесток не был простым визитом. Об этом свидетельствуют не только полотенца, изукрашенные "златом-серебром", хитрыми узорами, обрядовый хлеб, но и пляска с вертением и чудодейственными превращениями. Согласно давней традиции, царские невестки-молодушки становятся центром обряда, только старшие не умеют его как следует исполнять. Одна Василиса Премудрая знает все его тонкости, вплоть до необходимости иметь на такие случаи длинные рукава. Б.А.Рыбаков, сопоставив костюм Василисы с народной ритуальной одеждой для танца и костюмами языческих танцев, запечатленных на одной из миниатюр летописи, отметил своеобразную документированность сказки в изображении ритуальной пляски. "Пляска со спущенными очень длинными рукавами дожила до начала XX века"31. Соответствует древним источникам
и характер колдовской пляски, содержанием которой стало осуждаемое прповедниками-христианами "многовертимое плясание". Б.А.Рыбаков три визита невесток к царю рассматривает как подготовку и отправление русалий в честь бога растительности. Плодотворность обряда мгновенно реализуется: "Махнула правой рукой — стали леса и воды; махнула левой — стали летать разные птицы".
Выводы Рыбакова о языческом характере весенней сказочной пляски,
направленной на плодовитость всего окружающего, находят подтверждение
в исследованиях В.К.Соколовой. Она считала, что весенняя масленичная
календарная обрядность была посвящена молодоженам, способным передать
природе свою молодую, живительную, оплодотворяющую силу. Обряды,
видимо, имели двоякую силу: "Молодые, недавно женившиеся пары, по
древним воззрениям, должны были магически способствовать плодородию 32
земли" . С другой стороны, участвуя в обряде, "они как бы получали здоровье, силу, укрепляли семью, способствовали продолжению рода" .
В соответствии с историческими реалиями, то есть архаическими формами жизни, сказка показала главенствующую роль женщины в семейных и календарных обрядах, идущих из доисторических времен. Эта роль связывалась и с особой способностью женщины к оборотничеству и колдовству.
Следующая стадия сюжета о женщине-лягушке — это разрушение эстетики как мифа, так и волшебной сказки. Появляются бытовые сказки на древний сюжет, который служит цели осмеяния глупости, ориентации не на здравый смысл, а на вымысел стародавних дней. В таких сказках усмотреть мифологический подтекст трудно, так как «налицо одни лишь "бытовые" происшествия, отличающиеся от реальных большей или меньшей
эксцентричностью, которая, однако, в соответствии со сказочной условностью
33
не замечается самими сказочными персонажами» . Перед слушателями предстают не потусторонние фантастические существа, а реальные люди, животные, предметы. Однако в эти сказки входит чудесный мир волшебных сказок, необходимый для занимательности и характеристики персонажей нового времени, трезво воспринимающего действительность. В них соблюдены законы природы. Герои, нарушившие их, становятся смешными, глупыми, одним словом, дураками, не знающими жизни. Это они встречной похоронной процессии кричат: "Носить вам, не переносить". Это они на свадьбе горько-горько воют, словно по мертвому. Дураки за незнание жизни постоянно наказываются. За что только они не получают порку! Не случайно к ним прилепилась кличка "дурак набитый".
В русском сказочном эпосе нет бытовой сказки о лягушке-жене. Обнаруживается она у народов Океании под названием "Как маси женился на лягушке"34. Маси — тип нашего дурака, пошехонца, который тащит корову на баню, чтобы накормить травой, выросшей на крыше. Открывается сказка сообщением о том, что однажды маси бродил по берегу реки в поисках угрей и наткнулся на лягушку. Дальнейшее повествование свидетельствует о том, что маси известны сюжеты о жене-лягушке. Он обрадовался находке и решил: "Эта лягушка будет моей женой". Жене,
как известно, положено готовить обед. Это ленивому маси хорошо известно. Он решил препоручить лягушке испечь клубни таро, собранные на огороде. Разжег огонь, положил таро на огонь и велел жене: "Испеки эти клубни нам на ужин". Приказал, а сам ушел в мужской дом. В мужском доме проходят собрания, решаются важные дела. "Женатый" маси просидел там долго, а лягушка, оставленная у огня, сидела себе, посиживала, радуясь теплу огня. Между тем, маси "был совершенно уверен, что лягушка ... готовит ему обед. Проголодался маси и пошел домой. Пришел и видит — таро сгорело и превратилось в пепел. Понятно, что он рассердился, хорошо стукнул лягушку и выгнал ее вон, а она спряталась в расщелину большого камня".
Разрушение мифологического сознания привело к тому, что лягушка стала восприниматься как символ неповоротливости, непомерных претензий на сверхзначимость, как символ безобразия. Через образ лягушки русская пословица развенчивает чванство, неповоротливость и хвастливость, претензии на талант: "Лягушке волом не быть, сколько воды не пить", "Как не дуйся, лягушка, а до вола далеко", "В своем болоте и лягушка поет", "Не поймаешь лягушку за уши", "Всякая жаба себя хвалит", "Коня куют, а жаба лапы подставляет". Близок к пословицам афоризм: "Распелась, как лягушка". С народных позиций к лягушке как к символу непомерных претензий подошел И.А.Крылов в басне "Лягушка и вол". Обращается баснописец к сниженному образу лягушки с целью осмеяния эгоизма, вздорности, тупости, безмозглости ("Лягушка и Юпитер" "Лягушки,просящие царя").
Грязная речь (сплетни, оговор, матерщина) передаются через выражение: "Лягушки изо рта валятся"35 Слово "жаба" вошло в ругательный ряд. Вот один из примеров: злого ребенка называют "жабенком" .
Испанцы мысль о неповоротливости жабы раскрыли в сказке "Жаба-торопыга"37. Говорится в ней о том, что жила-была жаба неповоротливая. Задумала она забраться по высокой лестнице в дом. Семь лет запрыгивала. Прыгнет на ступенечку, посидит. Прыгнет на вторую, соснет. А с последней ступеньки сорвалась и жалуется: "Ах, незадача! Да ведь я же тороплюсь!" А дальше сказка переводит ситуацию на людей, осуждая их нерасторопность: "Так и у людей бывает. Иной человек дело делать никак не соберется, все прохлаждается, а потом на спешку жалуется. Тогда и говорят: "ты как жаба-торопыга. Семь лет не спешил и вдруг заторопился"
Как реальное безобразное существо известна лягушка в бирманской волшебной сказке "Жемчужинка и жаба" . Лягушка в ней является наказанием за зло и бессердечие. Сюжет противопоставляет старшую и младшую дочерей. В соответствии со сказочной эстетикой, сестры были совсем разными. "Большая была грубая и злая, да еще и жадная. А Маленькая ко всем относилась с добротою и была кроткого нрава." Испытанием для сестер стала встреча с волшебницей, принявшей вид нищенки. Вежливая Младшая получила подарок: как только засмеется, так
изо рта ее сыплются жемчужины. Старшая сестра, завистливая и бессердечная, наказана: как засмеется, так сыплются изо рта лягушки.
Итак, сюжет о лягушке-жене прошел длительный путь развития. Сложившись в доисторические, родоплеменные времена, он изменялся с изменениями самой жизни. Можно наметить три этапа бытования сюжета. Первый — первобытный повествовательный фольклор, опоэтизировавший тотем. Второй этап — это жизнь сюжета по законам эстетики волшебной сказки. Третий — свидетельство абсолютного разрушения как мифа, так и волшебной сказки, что проявилось в сказках о глупцах. Мифологема их выявляется в сопоставлении с мифами и волшебными сказками. Ряд сюжетов пародиен по отношению к мифологическому персонажу и персонажу волшебной сказки. Утратив связь с древней религией, бытовая сказка снизила былой уровень идеального героя-тотема. Реальная действительность вызвала к жизни эпические произведения, в которых предстает реальная лягушка. Ее образ используется в фольклоре и литературе для обличения человеческих пороков.
Примечания
I Тейлор Э. Первобытная культура: Пер. с англ. М.: Соцэкгиз, 1939.
С.403.
•у
См.: Русские народные сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. М., 1958. Т.1. №58 (в дальнейшем — номер сказки указывается по этому изданию в тексте статьи).
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / Подг. А.П.Евгеньева, Б.Н.Путилов. М., 1958. С.6.
4 Сказки Терского берега Белого моря / Сост. Д.М.Балашов. Л., 1970. С.76.
5 Богораз В.Г. Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Калымском округе. Ч. 1. СПб., 1900. С.165—166.
6 Там же. С.115.
См.: Сказки народов мира: В 3 т. Т. VI: Сказки народов Африки," Австралии и Океании. М., 1991. С.161. (В дальнейшем — Сказки народов мира, с указанием номера тома).
8 См.: Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988. С.691—696.
9 См.: Аникин В.П. Волшебная сказка "Царевна-лягушка" // Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия по фольклористике: Учеб. пособие для вузов / Сост. Ю.Г.Круглов. М., 1986. С.250—261.
10 Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. II. М., 1982. С.238.
II Там же. С.448.
12 Там же. С.84.
13
Сказки народов мира. Т. 3. С.371.
14 Там же. С.42—43.
15 Там же. С.149—153.
16 Там же. С.182.
17
Русские народные сказки / Сост., вступит, ст. и примеч.
В.П.Аникина. М., 1985. С.206. (В дальнейшем — Аникин).
1 к
См.: Сказки народов мира. Т. VI. С.378.
19 См.: Сказки народов мира. Т. IV. С.517—521.
20
Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
Т.Н. СПб., 1881. С.286.
21
Сказки народов мира. Т. VI. С.81. 22 Аникин. С.193—211.
Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. 2-е изд. JI., 1986. С.32. (В дальнейшем — Пропп).
24 Юдин Ю.И. Сказка и история / / Фольклор и этнография: У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Л., 1984. С.93.
25 Пропп В.Я. Русская сказка. Л., 1984. С.263.
26 Сказки народов мира. Т. III. С.444—449.
27 Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. М., 1958. С.256.
28
Сказки Куприянихи / Сост. А.М.Новикова, И.А.Оссоведкий. М-,. 1938. С.25.
9Q
См.: Федорова В.П. Зауральская невесткина неделя / / Сибирский фольклор: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1980. С.4.
30 Федорова В.П. Свадьба на Ирюме. Челябинск, 1991. С.115—116.
31 Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988. С.695.
32 Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев, белорусов. М., 1979. С.42.
33 Юдин Ю.И. Обычай и песня: Русские народные песни о молодой жене, стремящейся побывать в родительском доме / / Поэзия и обряд: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1989. С.94.
34 Сказки народов мира. Т. VI. С.471—472.
35 Даль Вл. Указ. соч. Т. II. С.286.
36 Там же. Т. I. С.523.
3/ Сказки народов мира. Т. IV. С.397. 38 Там же. Т. III. С.452—453.
