CC BY
103
УДК 1:792 + 316.74:792
М.И. Орлов
ОТ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА К ОБЩЕСТВУ ЗНАНИЙ: КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО
РАЗВИТИЯ
Рассматриваются проблемы концепции общества знаний, подвергается критике технологический подход, акцентирующий внимание только на технико-коммуникативных аспектах функционирования знаний, а также рассматриваются социальные и методологические предпосылки понимания общества знаний в качестве новой парадигмы цивилизационного развития.
Общество знаний, парадигма, социальный институт, образование, информационное общество
M.I. Orlov
FROM AN INFORMATION SOCIETY TO A SOCIETY OF KNOWLEDGE: CONCEPTUALIZATION A NEW PARADIGM OF CIVIZATION DEVELOPMENTS
Problems of the concept of a society of knowledge are considered, the technological approach focusing attention only on technical-communicative aspects of functioning of knowledge is exposed to criticism, and also social and methodological preconditions of understanding of a society of knowledge as a new paradigm of civization developments are considered.
A society of knowledge, a paradigm, social institute, formation, an information society
В социально-философских теориях второй половины XX века общей теоретической установкой становится выявление роли информации в изменении экономической, социальной и политической структуры современного общества. Вместе с тем природа этих изменений может трактоваться в зависимости от методологических ориентиров авторов данных теорий различным образом.
Основоположники концепции информационного общества, прежде всего, И. Масуда и Д. Белл, связывали возникновение нового типа общественного устройства с таким явлением как усиление фундаментальной направленности знаний1. Новой тенденцией социальноэкономического развития становится кардинальное изменение отношений между теорией и практикой. Научные достижения превращаются из частного случая поисков ответа на конкретную проблему в заранее спрограммированную парадигму внедрения теоретических образцов в практическую деятельность индивидов. По словам Ю.Н. Афанасьева, «современное общество нуждается уже не столько в профессионализме - он-то как раз
1 См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Академия, 1999. С. 16-18. 236
может воспроизводиться действующими машинами, - сколько в универсализме и социальной мудрости, подразумевающей наличие простора для действительно образованного человека, мышление которого не ограничено торной колеей профессионализма»2.
Такая позиция впоследствии была подвергнута критике, причем основным направлением этой критики стал статус теоретического знания (проблема определения его специфики), а также вопрос о характере происходящих в современном обществе изменений, поскольку принципиальная установка на теоретизацию знаний является продуктом декартовского рационализма. С точки зрения Ф. Уэбстера, «эта мысль осталась до конца Д. Беллом не развитой и занимает в его трудах явно второе место», уступая первое вопросам занятости. В трудах Белла она прописана слишком общо, чтобы ее можно было применить по поводу новизны и значимости этого феномена»3.
Общность концепций информационного общества и общества знаний заключается в их принципиальном согласии относительно сути протекающих в современном обществе процессов - интенсификация социальных и экономических процессов, возрастание значимости нематериальных факторов в процессе изменения человеческой жизни. Вместе с тем необходимо отметить и существенные методологические различия, которые позволяют обосновать специфику концепции общества знаний как самостоятельного элемента социально-философского анализа общественной жизни.
Концепция общества знаний представляет собой продукт принципиально иной методологии, нежели концепция информационного общества, потому что обращает особое внимание не на онтологический характер изменений социального пространства, а на его антропологические и гносеологические характеристики, на компетентностный характер современного социального пространства. Если для Д. Белла и Э. Тоффлера в 70-е годы становление информации в качестве основного экономического ресурса знаменовало собой кардинальное изменение всей системы социальных отношений, вплоть до установления равенства и возможности свободного обмена информацией, то, например, М.З. Згуровский, разрабатывая концепцию общества знаний, не столь оптимистичен в своих прогнозах. С его точки зрения, новые информационные технологии приносят и новые способы осуществления социального неравенства (цифровое неравенство), которое проявляется в том, что для адекватного использования и обработки информации необходимы соответствующие технологии, производство которых ограниченным набором компаний делает эти компании игроками не только на экономической, но и на политической арене4. Существенным обстоятельством является и потребность в институализации знаний, то есть в создании четких механизмов воспроизводства интеллектуальной и технологической элиты, что приводит к возрастанию роли образования, причем непрерывно обновляющегося и модернизирующегося. По словам Г.Б. Клейнера, «в понятии института отражается своеобразное сочетание концепций свободы воли и предопределенности выбора экономических субъектов, к которым относится данный институт. С одной стороны, само понятие института означает выделение в качестве самостоятельной сущности нормы, инвариантной относительно поведенческих особенностей субъекта в конкретной ситуации. Институциональный подход, следовательно, предполагает расщепление мотивов поведения субъекта в целом на две группы факторов: фиксированную, определяемую ситуационно независимыми нормами (институциональные факторы), и переменную, определяемую особенностями ситуации, в том числе, интересами субъектов»5.
2 Афанасьев Ю.Н. Образовательная антиутопия // Отечественные записки. 2002. № 1. С. 15.
3 Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект-Пресс, 2004. С. 80.
4 Згуровский М.З. Общество знаний и информации — тенденции, вызовы, перспективы // Зеркало недели. 2003. № 19. С. 4.
5 Клейнер Г.Б. Особенности процессов формирования и эволюции социально-экономических институтов в России. М., 2009. С. 6.
Можно сказать, что суть социальных преобразований, знаменующих собой переход от индустриального общества к обществу знаний, и составляет постепенная трансформация информации в знания, понимание важности функционирования механизмов порождения и воспроизводства знаний, а также их потребления. В современном обществе резко изменяется сам характер знаний, порядок их производства, а также востребованность обществом, что заставляет по-новому обращаться в социально-философском дискурсе к таким, казалось бы, вечным проблемам - что такое «знание», как оно производится и какую роль оно играет в обществе. Важно понимать, что «знание» является лишь представлением о знании, то есть всегда существует только в определенных социальных рамках, соответственно знание, вырабатываемое в архаическом, индустриальном или постиндустриальном обществе, обладает своими специфическими чертами, отражающими востребованность социальными структурами то или иной формы описания окружающего мира и человеческих взаимоотношений. По точному сравнению П. Бергера и Т. Лукмана, в повседневной реальности человек воспринимает все слова без кавычек - как реальные сущности, философ-онтолог стремится поставить каждое слово в кавычки, чтобы понять его смысл, а социальный философ исследует то, каким образом определенные социальные группы
придают словам значения, делая их элементами той самой реальности, в которой сами эти
6
группы существуют .
Из этого следует, что социально-философской предпосылкой исследования общества знаний должно стать выявление тех социальных контекстов, в рамках которых знания приобретали тот или иной из присущих им смыслов.
В античности прирост знаний был предельно персонифицирован, поскольку зависел от усилий конкретного исследователя, при этом получаемое знание носило компенсаторный характер. Архаические мифы компенсировали недостаточность обыденной коммуникации обращением к идеальным формам коммуникации - между человеком и божеством, человеком и природой. Знание характеризовало мир вечного и неизменного (мир платоновских идей), противопоставляемый изменчивой и непостоянной повседневной коммуникации, результатом которой являлись единичные мнения7. В этом случае знание приобретало сакральный характер, а основной стратегии манипулирования знаниями становилась их сокрытость, поскольку однажды открытое знание означало доступ к миру вечного и неизменного. Процесс получения знаний сопровождался сложными социальными ритуалами, стремящимися максимально затруднить этот путь и, соответственно, увеличить социальный статус обладателей знаний.
Индивидуализация знаний оказалась устранена с появлением системы коллективного доступа к знанию, которая начинает активно развиваться с появлением первой институционально оформленной структуры профессиональных ученых - средневековых университетов. Тем не менее, как отмечает А.Ю. Ашкеров, между первыми университетами и монастырями существует целый ряд одинаковых черт, которые не позволяют игнорировать принципиальную схожесть этих социальных институтов в качестве орудий получения знаний нового типа8.
К таким чертам можно отнести:
1. Собственный устав, регламентирующий как внутренние взаимоотношения, так и контакты с внешним миром.
2. Стабильное место обитания с четко очерченными границами.
3. Ставка на особое избранничество.
4. Автономия, ограничивающая административное и идеологическое вмешательство.
6 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 4-5.
7См. подробнее о социальной специфики знаний в античности: Петров М.К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М.: Росспэн, 1995. С. 127-129.
8 Ашкеров А.Ю. Экспертократия. Управление знаниями. Производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма. М.: Европа, 2009. С. 26.
238
5. Специфический дисциплинарный порядок, позволяющий регламентировать любые
9
аспекты жизнедеятельности .
Таким образом, университеты стали местом порождения мифа об универсальности и абсолютности знаний, а также об их включенности в процесс освобождения человека от природной необходимости. Институализированная система производства знаний отчетливее всего выражена в так называемой «гумбольдтовской модели». Эта модель была нацелена, прежде всего, на воспроизводство структур порождения знаний, а не на их публичное потребление, но парадоксальным образом поддерживала свою жизнеспособность за счет трансляции идеи прогресса и подчеркивания собственной автономности, синонимичной непредвзятости и объективности получаемого знания.
В рамках индустриального общества такой подход к знаниям нашел свое отражение в выстраивании определенной структуры производства нового знания - формализации целого ряда операций со знанием, основанной на его восприятии как своеобразного продукта, аналогичного результату операций машинного производства.
В рамках технократического подхода, разделяемого Д. Беллом и П. Друкером, знание в современном обществе представляет собой продукт массового производства, с успехом заменяющий собой в структуре распределения общественных благ производство реальных аграрных или индустриальных продуктов, на которые в современной экономике стран «золотого миллиарда» затрачивается лишь 30% процентов рынка трудовых и денежных ресурсов. В.Л. Иноземцев подчеркивает, что в современной экономике развитых стран действительно на сектор производства услуг и потребления приходится около 70% процентов экономических ресурсов, но простая констатация этого факта еще не позволяет проанализировать с социально-философской точки зрения причины такого распределения и, тем более, утверждать объективную заданность процессов производства знаний10.
Технократический подход констатирует, что производство знаний в современном обществе становится массовым процессом, отражением чего в социальной теории становится возникновение концепции общества знаний. Аналогично этому современное производство также является массовым процессом, ядром которого являются высокие технологии. Надо отметить, что процесс работы со знаниями включает несколько ключевых этапов.
Первым из них является извлечение знаний или процесс преобразования информации в знание, когда посредством процедур декодирования набор определенных данных (от простейшего бинарного кода до сложных систем) превращается в продукт, который может использоваться в дальнейшей деятельности. На этом этапе происходит тесное взаимодействие технического сотрудника (инженера) с экспертом, который берет на себя ответственность по приведению информации в тот вид, который окажется наиболее эффективным для дальнейшего использования.
Естественным продолжением предыдущей операции является структурирование знаний или приведение их в ту форму, которая позволяет использовать их наиболее операционально. По определению И. Масуды, «под структурированием знаний (или концептуальным анализом) понимается процесс анализа информации, полученной от источника знаний, и синтез ее (или кодирование) в некоторые структуры, не зависящие от какой-либо программной реализации»11. В данном контексте извлечение знаний и их последующее структурирование выступают двумя сторонами одного и того же процесса, цель которого состоит в том, чтобы обеспечить использование данных в определенной системе, задаваемой целями исследователя.
А.Д. Урсул отмечает, что в современном информатизированном обществе наиболее отчетливым проявлением извлечения и структурирования знания является создание компьютерной базы данных, которая обеспечивает оперативный ввод новых данных,
9 Там же.
10 Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.,
Логос, 2000. С. 64.
11Masuda Y. Managing in the information society: Relesing synergy Japanese style. Oxford, Cambridge, 1990. P. 11.
получение и использование уже заложенных в данную базу знаний, а также возможность перевода знаний в ту форму, которая окажется востребованной в процессе дальнейших исследований12. Таким образом, с точки зрения технократического подхода, исследующего коммуникационно-технологические аспекты формирования и функционирования знаний, выстраивается следующая схема перехода от информации к знаниям:
- представление знаний в памяти человека (эксперта);
- концептуальное или полуформализованное представление знаний как результат взаимодействия эксперта и инженера по знаниям (возможно на бумажных носителях);
- формализованное представление знаний на специализированных языках искусственного интеллекта (на бумажных или электронных носителях);
- представление знаний на машинных носителях информации (база знаний)13.
В рамках этой теоретической позиции становится возможным рассмотрение знаний в качестве определенной стадии развития информации, выявляются закономерности и этапы превращения информации в знание, но практически полностью игнорируется как социальный контекст протекающих процессов, так и следствия производства знания в сфере индивидуального и коллективного бытия человека.
Таким образом, критика технологического подхода, по сути, воспринимающего общество знаний в качестве определенной стадии развития информационного общества, связана с осознанием потребности в углубленном изучении той роли, которые играют знания во всех сферах современной жизни. Наиболее важным становится понимание как концепции информационного общества, так и концепции общества знаний как методологических конструктов, играющих важную роль в описании определенных социальных тенденций, но не претендующих на онтологический статус. В этом смысле общество знаний должно рассматриваться не как продолжение информационного общества, а как особая парадигма цивилизационного развития, обладающая набором специфических качеств и социальнополитических характеристик.
В целом можно согласиться с мнением многих исследователей о том, что концептуализация общества знаний в качестве социально-философского понятия находится на стадии становления. Необходимо заметить, что акцент исследований стал перемещаться с исследование специфики знаний в качестве продукта интеллектуальной деятельности на выявление социальных механизмов его получения, усвоения и переработки. Кризис идеи автономности знаний, институционально закрепленной в «гумбольдтовской» модели университета, приводит к необходимости рассмотрения производства знаний в качестве отдельного аспекта социального контроля, являющегося результатом сплетения сугубо политических, экономических и символических стратегий власти.
На настоящий момент университеты во всем мире пребывают в состоянии кризиса, причем проблемы, стоящие как перед западной, так и перед российской высшей школой, во многом схожи. Рассматривая кризис классической модели университетского образования, профессор Института образования Лондонского университета Барнетт Рональд говорит о том, что «западный университет умер», поскольку «сомнительность, неопределенность и непредсказуемость можно рассматривать как те ключевые понятия, с помощью которых трактуется современный университет»14. Он связывает это, с одной стороны, с проблемой знания (амбивалентность эпохи: знание как ценность и идеал и знание как практический перформанс), с другой - с «концом идеологии» Просвещения и заменой её на идеологию «реализации своих возможностей».
В подобном же ключе рассуждает А. Ашкеров, говоря о том, что у научнопедагогического сообщества оказалось размытым представление об университете как центре,
12Урсул А. Д. Информатизация общества. Введение в социальную информатику. М.: АОН, 1990. С. 76.
13 Там же. С. 150-151.
14 Рональд Б. Осмысление университета // http://charko.narod.ru/tekst/alm1/bamet.htm 240
где вершится познание истины. Знание обязательно должно быть «экспертным», то есть практически применимым к окружающей действительности, а не «универсалистским».
В основном исследователи исходят от анализа так называемой «гумбольдтовской модели» университета в сравнении с современным состоянием высшей школы. Университет представлялся всегда как образцовое социальное учреждение, из которого возникает новое европейское государство, связывающее собственное существование с принципом рационализации жизни превращением подданных в граждан-субъектов. А. Ашкеров проводит аналогию между классическим университетом и монастырем, говоря о «ставке на особое избранничество», «автономии, ограничивающей административное и идеологическое вмешательство», а также «специфическом дисциплинарном порядке», сложившихся в обоих социальных институтах.
Современный университет непоследователен и противоречив, что непосредственно связано с таким культурным явлением как постмодерн. Н.А.Селезнева и А.И.Субетто рассуждают в этом контексте о переходе к «тотальной неклассичности человеческого бытия»15. Постмодерн в сфере образования проявляется в полном отрицании универсалий, характерных для классического университета и для Модерна в целом. В качестве таковых универсалий могут выступать понятия «истины» и «знания». В современном мире не может быть единой образовательной идеологии, единого видения мира, ценностей, даже понимания собственных концептуальных рамок Я. Все это является глубинным порождением процессов глобализации, децентрализации. Развитие информационных сетей трансформировало представление о способах получения знания и его статусе.
Современность утратила свойство стабильности, поскольку понятия «истины» и «знания» оказываются не адекватными существующей реальности.
Знание с каждым годом становится все более усложненным и специализированным, ставя перед человеком, получающим образование, дилемму: либо классический идеал образованности, включающий глубокие знания в какой-либо профессиональной области, либо тот необходимый минимум, который обеспечит ему успех в обществе и социальный статус.
В современности «знание» не есть обладание неким багажом, а скорее - это «способность действовать», или «приводить нечто в движение». «Деятельная способность» выделяется в качестве основной онтологической характеристики научного знания. Наука отказалась от поиска абсолютности, объективности, бесспорности истины, найдя себя в качестве новой возможности действия в социальном мире. Современное знание обязано создавать новые возможности для действия социальных агентов.
H.Г.Багдасарьян говорит в этом контексте о смене «парадигмы целей» на «парадигму ролей», которые должны обеспечить включение человека социокультурное пространство. Перефразируя Ж.-Ф. Лиотара, можно сказать, что основной функцией университетов становится поставка обществу «игроков», «способных выполнять различные роли на постах, которые требуются институтам16.
В каком направлении должна видоизменяться система университетского образования, для того что бы отвечать вызовам эпохи? Какие характеристики высшего образования могут способствовать воспроизводству наиболее востребованных представителей интеллектуальной элиты, класса экспертов? По мнению Б. Рональда, они представляются следующими:
I. Критическая междисциплинарность. Только междисциплинарность может предоставить новые перспективы для критического переосмысления действительности и стать основой дискурса, и как следствие, новых перспектив в научном знании. Тогда новый университет станет местом создания действительно новых форм знания.
2. Коллективный самоанализ. Принципиальным условием создания нового университета должен стать самоанализ на различных уровнях университетской практики.
15 Селезнева Н.А., Субетто А.И.Концепция подготовки кадров высшей квалификации по проблемам образования (магистр наук, кандидат наук, доктор наук в сфере образования) // www.lib.ua-ru.net/diss/liter/72165.html
16 Багдасарьян Н. Г. Ценность образования в модернизирующемся обществе // Педагогика. 2008. №5. С. 3-9.
3. Целевое возрождение. Университету жизненно необходимо поддерживать дискуссию о целеполагании процесса обучения. Современность ведет к тому, «что цели университета постоянно усложняются, дополняются новыми. В новую эпоху все труднее формулировать хоть сколько-нибудь долгосрочные и постоянные стратегические цели университета.
4. Подвижные границы. Университет должен отказаться от четко фиксированных границ, определяющих понятия идентичности, адекватности и строгих целей. Любые границы и барьеры должны быть минимизированы.
5. Ангажированность. В современности университет обязан взаимодействовать с самыми различными институтами и общностями, вступая в альянс с промышленными, профессиональными определениями, чтобы не упустить собственное место на рынке производства знаний.
6. Коммуникативная терпимость. Современный университет обязан создавать условия для диалога различных культур и цивилизаций, поощряя любыми возможности высказывания собственного мнения. Неортодоксальные взгляды должны поощряться.
Современному миру необходим не «интеллектуал» владеющий широким спектром энциклопедических знаний, а, скорее, эксперт, способный реализовывать в процессе жизни бесконечный процесс самообразования. Все это ставит под сомнение необходимость существования всей существующей в мире системы классического образования, идеал которого выражен организационно в форме «классического университета».
Задача интеллектуальной элиты в обществах, отличающихся слабой социальной дифференциацией, является обеспечение стабильности и согласия общества по поводу фундаментальных основ поддержания базового порядка, без необходимости внедрения каких-либо инноваций. Главным механизмом трансляции знания в социально однородном обществе становится традиция, знание является закрытой сферой только для посвященных. Неслучайно классический университет немыслим без традиций. Из изучения истории развития университетов мы можем сказать, что нередко университеты имели весьма широкую политическую и правовую автономию, представляя собой отдельное минигосударство. А. Ашкеров употребляет в данном контексте термин «символическая империя». В процессе усложнения институциональной структуры общества происходит углубление социальной дифференциации и усложнения его взаимоотношений с внешней средой, потому возникает задача новой рефлексии механизмов общественной регуляции. Предъявляются новые критерии к конечному продукту высшего образования. Университеты обязаны в новых условиях формировать новые экспертные сообщества, задача которых - внедрение инноваций. Отличие экспертного знания от классического идеала знания заключено в его постоянной практической направленности и тесной взаимосвязи со сферой экономики.
Можно подвести следующие итоги рассмотрения методологических предпосылок концептуализации общества знаний в качестве новой стадии цивилизационного развития.
1. В условиях общества знаний все источники информации носят открытый характер, но проблема использования данной информации заключается в наличии у индивида определенных компетенций, формирование которых становится задачей институциональных изменений в образовательном пространстве, а также преобразованию ценностных оснований жизненного пространства человека. Таким образом, общество знаний не избавляется от социальной манипулятивности, а возводит ее на новый уровень, поскольку спекулирует не на недостатке знаний, а на их устаревании и невозможности своевременного использования.
2. Становление общества знания обозначает не только возникновение новых сфер деятельности или формирование новых социальных групп, но и формирует принципиально иной, инновационный характер цивилизационного мировоззрения. Концептуализация понятия «общество знаний» наталкивается на определенные трудности, поскольку возникает необходимость отграничения идеологических конструктов от реальных стратегий цивилизационного развития. В этом аспекте общество знаний не является реально существующей формой социального устройства, а представляет собой социальный проект, 242
осуществление которого является итоговым результатом современных тенденций цивилизационного развития.
3. Знание в отличие информации обладает особыми характеристиками: способность выступать материальным ресурсом, зависимость от интеллектуальных и технических условий обладателя, коммуникационный характер и включенность в систему политических взаимоотношений. Общество знаний становится источником возникновения инновационных технологий, и в этом качестве оно не только является фактором, воздействующим на совершенствование отдельных областей или сфер человеческой деятельности, но и начинает определять контуры цивилизационного развития, продуцируя новые формы человеческих взаимоотношений и способы социального производства.
4. Можно выделить основные социально-философские характеристики общества
знаний: теоретический характер знаний, их включенность в динамизирующиеся
социокультурные ситуации, способность выступать в качестве фактора воспроизводства социального неравенства, а также выработка на основе выработанных знаний-компетенций устойчивого позиционирования личности в обществе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьев Ю.Н. Образовательная антиутопия // Отечественные записки. 2002. № 1. С. 10-18.
2. Ашкеров А.Ю. Экспертократия. Управление знаниями. Производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма. М.: Европа, 2009. 132 с.
3. Багдасарьян Н. Г. Ценность образования в модернизирующемся обществе // Педагогика. 2008. №5. C. 3-9.
4. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Академия, 1999. 612 с.
5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995.
190 с.
6. Згуровский М.З. Общество знаний и информации - тенденции, вызовы, перспективы // Зеркало недели. 2003. № 19. С. 4-10.
7. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа,
противоречия, перспективы. М., Логос, 2000. 554 с.
8. Клейнер Г.Б. Особенности процессов формирования и эволюции социальноэкономических институтов в России. М.: Наука, 2009. 32 с.
9. Петров М.К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М.: РОССПЭН, 1995. 140 с.
10. Рональд Б. Осмысление университета // http://charko.narod.ru/tekst/alm1/barnet.htm (Дата обращения: 18.03.2011)
11. Селезнева Н.А., Субетто А.И.Концепция подготовки кадров высшей квалификации по проблемам образования (магистр наук, кандидат наук, доктор наук в сфере образования) // www.lib.ua-ru.net/diss/liter/72165.html (Дата обращения: 18.03.2011)
12. Урсул А.Д. Информатизация общества. Введение в социальную информатику. М.: АОН, 1990. 176 с.
13. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект-Пресс, 2004. 312 с.
14. Masuda Y. Managing in the information society: Relesing synergy Japanese style. Oxford, Cambridge, 1990. P. 11.
Орлов Михаил Игоревич - Orlov Mihail Igorevich -
аспирант кафедры теоретической The post-graduate student of chair of
и социальной философии Саратовского theoretical and social philosophy
государственного университета of the Saratov state university of a name
имени Н.Г. Чернышевского N.G.Chernyshevsky
Статья поступила в редакцию 01.05.2011, принята к опубликованию 10.05.2011
