CC BY
71
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 164-172. УДК 930
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(3).164-172
К. В. Черепанов
ОТ БИПОЛЯРНОГО МИРА К МНОГОПОЛЯРНОСТИ. ЭВОЛЮЦИЯ ЛИДЕРСТВА
Затрагивается проблема «лидерства» в международных отношениях второй половины ХХ в. На основании анализа известного исторического материала с учётом позиций отечественных и зарубежных политиков, автор стремится рассмотреть процесс эволюции лидерства при переходе от «биполярной» системы послевоенного мироустройства к современной «многополярности». Обосновывается мысль о том, что, как удержание, так и утрата лидерских позиций напрямую связаны с успехами в межгосударственной конкуренции и соперничестве.
Ключевые слова: биполярность; однополярность; многополярность; лидерство; «организованное соперничество»; США; Россия; Китай.
Тезис о «многополярном мире» в российском дискурсе во многом был введён в оборот крупнейшим отечественным учёным-востоковедом, дипломатом, политиком и государственным деятелем Е. М. Примаковым. Ещё в 1996 г. в своей программной статье он отмечал: «После окончания холодной войны получила развитие тенденция перехода от конфронтационного двухполюсного к многополюсному миру» . Для самого Е. М. Примакова, по крайней мере, на тот момент, многополюсный мир ещё не сформировался и оставался желанной и наиболее реалистичной перспективой на «переходный период от конфронтационного к демократическому ми-ру»2. Ставшая популярной в российском руководстве, с лёгкой руки маститого дипломата и политика идея «многополярного мира» в конце 1990-х - начале 2000-х гг. должна была компенсировать на ментальном уровне поражение прежней мировой «сверхдержавы» Советского Союза в более чем 40-летнем противостоянии «холодной войны» с «западным миром», а фактически с другой «сверхдержавой» США. Очень быстро российское руководство увязало сохранение своих лидерских позиций и авторитета с пропагандой и утверждением концепции «многополярного мира», в рамках которой современному российскому государству было бы гарантировано место одного из конструируемых по-
люсов силы и влияния. Об этом президент РФ В. В. Путин открыто заявил в 2007 г. на международной конференции по безопасности в Мюнхене: «...надо отталкиваться от поиска разумного баланса между интересами всех субъектов международного общения. Тем более сейчас, когда "международный ландшафт" столь ощутимо и столь быстро меняется - меняется за счёт динамичного развития целого ряда государств и регионов. Не стоит сомневаться, что экономический потенциал новых центров мирового роста будет неизбежно конвертироваться в политическое влияние и будет укреплять многополярность. В этой связи серьёзно возрастает роль многосторонней дипломатии. Открытость, транспарентность и предсказуемость в политике безальтернативны, а применение силы должно быть действительно исключительной мерой так же, как и применение смертной казни в правовых системах
3
некоторых государств» .
Нынешнее поколение российских политиков и руководителей, к которому принадлежит и нынешний российский президент, сформировалось во времена величия советской державы и соперничества с ведущей капиталистической державой мира. Нет ничего странного и удивительного в том, что, приобщившись ныне, в том или ином виде, к рычагам руководства страны, значительная
часть правящей элиты России пытается если не воспроизвести это состояние «великолепного соперничества», то, по крайней мере, воссоздать некоторые его наиболее зримые и значимые элементы. Открытая реанимация модели «мобилизационного развития» ещё не произошла, но многие её составляющие и компоненты уже вполне зримо присутствуют в российском информационном и медийном пространстве.
Прежде чем прогнозировать возвращение прежнего принципиального соперничества, нужно уяснить, что состояние мира, длившееся с 1945 по 1989 г., носило скорее уникальный для международных отношений характер и являлось следствием не столько всемерного усиления заокеанской демократии, сколько гипертрофированного возрастания роли и влияния Советского Союза, вынесшего на себе в полной мере большую часть тягот и утрат, пришедшихся на долю стран европейского континента. Сверхнапряжение, предпринятое советским народом в годы Великой Отечественной войны, позволило советской стране не только внести решающий вклад в разгром гитлеровского нацизма, но и далеко расширить своё влияние за пределы даже царской империи. Включение стран Восточной и Центральной Европы в орбиту СССР, осуществление в них просоветских переворотов и конструирование режимов «народной демократии» закрепило за Советским Союзом роль восточноевропейского гегемона, которому никто из стран европейского запада бросить вызов не мог.
Возможно, сколько-нибудь осмысленное и эффективное сопротивление советским гегемонистским планам в Европе смог бы оказать Уинстон Черчилль, но он лишился такой возможности после парламентских выборов в Великобритании в июле 1945 г. Знаменитая «фултонская» речь Черчилля в марте 1946 г. даже в качестве частного лица, а не главы государства расценивается до сих пор как объявление «холодной» войны советскому тоталитаризму, какими бы были его действия в качестве главы правительства всё ещё могущественной Британской империи?! Но не сложилось. Желающих открыто противостоять советскому диктатору в Европе более не было.
То, чего Черчилль пытался избежать, призывая в Фултоне свободные страны сплотиться против советского тоталитаризма, всё-таки произошло. «Железный занавес» над Восточной Европой опустился, однако американские атомные бомбы, консолидированная позиция стран Запада во главе с США по поводу претензий Сталина к Турции и Ирану, события «Берлинского кризиса» 1948 г., создание Североатлантического Альянса возвели заслон дальнейшим сталинским намерениям на Западе. Но осенью 1949 г. в Китае пришли к власти коммунисты, и образовалась вторая по влиянию и значению в послевоенном мире коммунистическая держава. Советский Союз, казалось, достиг пика своего могущества, закрепив свои позиции, полученные в Европе, и обозначив успехи в противостоянии с западной державой № 1 - США - в Азии.
Довоенный мир сам по себе уже был воплощением «многополярности», являвшейся следствием существования нескольких центров силы, причём каждый из них представлял собой относительно независимую военно-политическую конструкцию, находившуюся, как правило, в отношениях соперничества друг к другу. Англия и Франция - демократические державы «статус-кво», фашистская Италия и нацистская Германия - основа и фундамент «ревизионистского» блока, СССР - «отечество и депо мировой революции». Это всё в Европе, а помимо этого со своими амбициями и претензиями на подмостках мировой политики межвоенного периода с различной степенью успеха, но крайне громко и радикально выступала Японская империя, и, конечно, не забудем о США, влияние которых с точки зрения военно-политической было несоизмеримо мало по сравнению с их экономическими возможностями.
Это было, конечно, далеко от того состояния, которое определялось президентом США В. Вильсоном в его обращении к сенату конгресса США 27 января 1917 г., как «равновесие сил» или «организованное со-перничество»4. В представлениях американского президента - «проповедника», отныне государства, пережившие Великую войну, по мнению американского специалиста по международным отношениям Уолтера Рассела
Мида, «должны были создать порядок, при котором признавались бы принудительные правовые ограничения и внутри страны, и на международной арене» [1]. Только такой порядок, по его мнению, мог бы предотвратить будущие конфликты. Концепция «организованного соперничества» должна была прийти на смену прежним конфликтам и войнам. Причем «успешность» в соперничестве во многом определялась соображениями именно внутриправового характера. Но предпринятая президентом США попытка конструирования «нового, справедливого» миропорядка тогда разбилась о скалы европейского национализма и мировой революции.
Вся пёстрая и неустойчивая картина мироустройства, именуемая часто Версальско-Вашингтонской системой, возникшая на обломках прежних европейских империй, была разрушена и уничтожена в пожарище Второй мировой войны. То, что пришло ей на смену, во многом лишь случайно обрело форму «биполярного» мира. Самый могущественный на тот период правитель демократического Запада, втянувший свою страну в мировой конфликт, - президент Соединённых Штатов Ф. Д. Рузвельт - предполагал сконструировать такой послевоенный миропорядок, в котором четыре «мировых полицейских» несли бы ответственность за сохранение мира и порядка. Помимо резко усилившихся благодаря своему вкладу в дело разгрома гитлеризма и японского милитаризма самих США и Советского Союза в роли таких «полицейских» должны были выступать Британская империя и националистический Китай. Такая мировая силовая конструкция была выгодна прежде всего самим Соединённым Штатам. Она позволяла, обозначив доминирование заокеанской демократии, сохранить влияние и контроль над всеми потенциальными мировыми центрами силы, не говоря уж о дробных частях и элементах этой предполагаемой к созданию системы. Предполагавшаяся Рузвельтом к созданию конструкция законно может рассматриваться как вторая попытка «вильсонианцев» реализовать принципы справедливого мирового устройства после разгрома тоталитарных Германии, Италии и Японии.
Смерть ли президента либо общее стечение обстоятельств не позволили тогда реа-
лизоваться этому плану. Конструкция «четырёх полицейских» была подвергнута ревизии как послерузвельтовскими администрациями самих США, так и, в большей степени, советским руководством. С одной стороны систематический подрыв позиций дряхлеющего «британского льва» со стороны США, а с другой - успешные для Сталина попытки восстановления статуса великой державы со всеми вытекающими отсюда последствиями для Франции и аннигиляция гоминьданов-ского Китая в угоду амбициям и претензиям на власть лидера КПК Мао Цзедуна. Несомненно, что фигура советского партийного и государственного руководителя И. В. Сталина оказалась ключевой в истории перерастания отношений руководимой им страны и Запада из союзнических в состояние так называемой «холодной войны», продолжавшейся с большей или меньшей степенью интенсивности до начала горбачёвской «перестройки».
Благодатная почва для «альтернативщи-ков», но, похоже, именно после смерти Сталина была впервые упущена реальная возможность наполнить претензии на статус «мировой сверхдержавы» реальным содержанием. Арест в конце июня 1953 г. Л. П. Берия и последовавшая за этим его казнь похоронили на долгое время всякие попытки «модернизации» или, по крайней мере, «рационализации» советского социализма. В чём-то послесталинские советские руководители оказались ещё более узкомыслящими догматиками даже по сравнению с Иосифом Виссарионовичем. Попытки «исправить упущения и недочёты», предпринимаемые как в годы хрущёвского, так и брежневского правления были обречены на провал и заканчивались выхолащиванием даже робких элементов рынка и элементарного здравого смысла в экономике.
«Биполярность» послевоенного мира рассматривалась кремлёвскими руководителями как главное завоевание Советского Союза и объявлялась основополагающим принципом всей системы международных отношений, находя своё идеологическое обоснование в самом факте наличия разных социально-экономических систем и возможности «мирного сосуществования» между ними при сохранении жёсткой конкуренции
и соперничества. Хрущёвская крамольная новелла в марксистскую практику о возможности мирного сосуществования различных социально-экономических систем переводила прежний антагонизм на уровне «кто - кого?» в область количественных и качественных успехов, прежде всего экономического характера, где у советского государства возможности соперничества были изначально сомнительны. Становление советской державы в 1920-1930-е гг. происходило в исключительно неблагоприятных для Запада социально-экономических и общественно-политических обстоятельствах, что создавало иллюзию его «загнивания» и смертельной болезни. В тех условиях различные модели «мобилизационного развития», дань одной из которых, самой последовательной и радикальной, отдавал и Советский Союз, выглядели куда более динамичными и привлекательными.
Однако уже в первые послевоенные годы выяснилось, что конкурировать на равных с рыночными экономиками свободных западных стран Советский Союз и его восточноевропейские сателлиты были не в состоянии. Отсюда и постоянные «кризисы» в международных отношениях, инициатором или активным участником которых каждый раз становился СССР как лидер всего лагеря «реального социализма». Демонстрация силы и угроза её применения заменяли «социалистическому лагерю» отсутствие зримых успехов в любых видах развития. Лидерство Советского Союза в так называемом «социалистическом лагере» обеспечивалось сочетанием «кнута и пряника», причём «кнут» систематически применялся в отношении подконтрольных стран Восточной Европы, найдя своё логичное обоснование в рамках так называемой «доктрины ограниченного суверенитета», на Западе известной больше как «доктрина Брежнева».
При этом с конца 1950-х гг. Советскому Союзу приходилось уже конкурировать или вести борьбу «на два фронта». К блоку демократических государства Запада во главе с США как к основному конкуренту СССР после десятилетия «великой дружбы» подключился маоистский Китай. Неприятный, но, как казалось сперва, лишь досадный эпизод с титовской Югославией, повторился
с самой важной страной для жизненного существования подконтрольного Москве «социалистического лагеря». Сначала как политический и идеологический конкурент в рамках самого «марксистского проекта», а затем уже и как геополитический конкурент и соперник, подвергавший сомнению всю послевоенную конструкцию ялтинского «биполярного» мира. И если для Соединённых Штатов конкуренция с ригидным маоистским Китаем была, действительно, лишь незначительным неприятным эпизодом (прежде всего с военно-политической точки зрения), то Советский Союз в полной мере погрузился в это противостояние, продолжавшееся почти три десятилетия и закончившееся, по сути, победой Китая, уже, правда, не маоистского, а Китая Дэн Сяопина - глубоко и целеустремлённо реформированного и модернизированного.
Говорить о существовании «биполярной» конструкции мира к моменту распада СССР было уже, как минимум, явной натяжкой и преувеличением. По словам мастодонта американской внешней политики Г. Киссинджера, имевшего самое прямое отношение к американской позиции по Китаю, ошарашенные китайцы сообщили ему о том, что во время визита генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва в Пекин в мае 1989 г. он просил у них денег на стабилизацию экономического положения в СССР [2, с. 555]. О какой «великодержавности» могла идти речь, если советский лидер просил денег у вчерашнего непримиримого противника?! Впрочем, так же охотно и часто «архитектор советской перестройки» просил денег и у стран Запада.
Любителям «имперского величия» СССР времён расцвета «биполярной» системы и радетелям современной «многополярности» стоило бы помнить о тех непомерных расходах, которые несла советская страна, удерживая из последних сил бремя этой самой «великодержавности». Многочисленная «клиентела» по всему миру от стран «народной демократии» в Восточной Европе до африканских и азиатских стран «социалистической ориентации», участие прямое или косвенное во многих военных конфликтах по всему свету, поддержка (весьма затратная) бесчисленных «народно-освободительных»
и, по сути, террористических движений и, наконец, десятилетнее участие в самой длительной и самой катастрофической по своим итогам для Советского государства Афганской войне. И не коварные и хитроумные «внешние враги» развалили «союз нерушимый», а крайне непроизводительная, затратная и неконкурентоспособная экономика. И чем менее эффективной становилась советская экономика, тем больше вирус «гегемонизма» и «великодержавности» поражал её руководство.
Нефтедоллары, хлынувшие в страну после очередной арабо-израильской войны в 1973 г., создавали ощущение всемогущества и успешности модели социально-экономического развития экономики «развитого социализма». Многократный рост непроизводительных расходов, достигший своего максимума к середине 1980-х гг., наложился на стремительное и катастрофическое падение цены на нефть, поставив руководство страны перед проблемой поиска пути дальнейшего развития. Последовавший распад многонациональной страны положил, уже и формально, конец «биполярной» мировой конфигурации. «Однополярность» мира, завязанная на единственной сверхдержаве -США, - наступившая после развала СССР, таким образом, была закономерным результатом краха советской экономической системы, лишённой стимулов к внутреннему саморазвитию и вписывавшейся в мировое экономическое пространство только в качестве сырьевого придатка и рынка потребления дешёвого ширпотреба. Уникальное для Соединённых Штатов состояние мировых отношений в конце 1980-х - начале 1990-х гг., связанное с резким ослаблением и дальнейшим стремительным распадом основного стратегического конкурента и происходившей не менее стремительно трансформации экономики ещё недавно догматического и отсталого Китая, предоставляло заокеанской демократии шанс, который невозможно было не реализовать.
Успешное и плодотворное для обеих стран американо-китайское сотрудничество, зародившееся в 1970-е гг. на фоне совместного противостояния советскому «гегемонизму», в последующие десятилетия получило фундаментальную экономическую основу.
КНР реально добилась того, чего десятилетиями пытался добиться послевоенный Советский Союз, а после его развала, по крайней мере, на словах, и Российская Федерация. Пореформенный Китай смог стать в максимально короткий исторический период «школой выучки» для десятков миллионов тружеников «социалистической рыночной экономики», а затем и «мастерской всего мира». Являясь, пожалуй, самой крупной из всех автаркических экономик ХХ в., китайская - стремительно трансформировалась с использованием мирового рыночного хозяйственного инвентаря в эффективную и конкурентную структуру, по своей сложности и грандиозности мало в чем уступающую экономике ведущих стран мира, а то и превосходящую их.
Советская экономика при всех своих количественных успехах и показателях никогда и близко не приближалась к такому успешному и конкурентоспособному состоянию. Угрозы, исходившие от СССР для США, имели экзистенциальный характер, но не несли с собой никаких базисных, экономических вызовов. Поэтому ограничение советских вооружений, связывание его различными договорённостями и взаимными обязательствами было, прежде всего, в интересах США и объективно ослабляло возможности Советского Союза как второго, альтернативного центра мира. Ведь ничего другого, кроме своего грозного и масштабного военного потенциала страна советов противопоставить Америке не могла. Мы продолжали покупать у неё зерно и заимствовать, по мере возможностей, последние технологические секреты.
Иное дело пореформенный Китай. Обладавший неисчислимыми трудовыми ресурсами, традиционно славившимися трудолюбием и креативными возможностями, Китай смог не просто успешно и глубоко модернизировать свою социалистическую, по сути, экономику, но и, придав ей колоссальный импульс, превратить её реально во вторую экономику мира, при этом обогнав и процветавшую десятилетиями Японию, и созданный Евросоюз. Ошеломляющий успех модели «социализма с китайской спецификой», изумляющий не только российское руководство, но и куда более осведомлённое в вопросах успешного и эффективного экономи-
ческого развития руководство стран западного мира, вплотную подводит нас к вопросу: чего не хватило Советскому государству, чтобы, начав реформы и преобразования, прийти к схожему по своей высокой степени успешности и эффективности, результату? И пусть период перестройки в Советском государстве начался почти на десятилетие позже, но в нём уже проводились некие, пусть во многом и паллиативные модерниза-ционные мероприятия, да и стартовый уровень советской экономики и советского общества к началу «горбачёвских» преобразований был куда более значительным и основательным.
Ответ на поставленный вопрос, на наш взгляд, находится в прямой связи с очередным переформатированием всей ялтинско-потсдамской системы мироустройства, начавшимся в конце 1980-х гг. Советский Союз, а за ним и новоявленная Российская Федерация, не имея реальной возможности и сил, да и желания, нести бремя одной из двух существующих «сверхдержав», фактически отказались от всех обязанностей и расходов, связанных с этой ролью. Позднесоветское руководство, как и руководство Российской Федерации, отказалось прежде всего от роли альтернативного Западу центра мира. Признало свою несостоятельность в качестве такового и поражение в конкуренции со свободными рыночными экономиками. «Сдача» своих позиций должна была, по мнению Горбачёва и его постсоветских российских наследников, быть скомпенсирована коллективным Западом преобразованием послевоенного «биполярного» мира в некий «американо-российский» кондоминиум с сохранением позиций державы-гегемона хотя бы на постсоветском геополитическом пространстве. И, возможно, это благое для отечественных руководителей пожелание и могло бы сбыться, если бы не фактор резкого и качественного взлёта Китая, начало которого пришлось как раз на время не менее резкого и глубокого ослабления Советского и появившегося на его обломках Российского государства.
Китай в конце 1980-х гг., в самый разгар грандиозной социально-экономической трансформации, столкнулся, по всей видимости, с самым острым общественно-политическим
кризисом, когда-либо поражавшим китайское социалистическое государство. Подъем массового недовольства, начавшийся ещё зимой 1986 г., достиг своей кульминации к маю-июню 1989 г. Наложившийся на раскол партийно-государственных элит кризис повлёк за собой самые жёсткие и решительные меры по его преодолению со стороны «архитектора китайской перестройки» Дэн Сяопина и консервативно-охранительной части партийно-государственного руководства, стоившие жизни и свободы десяткам тысяч людей. Вошедшие в последующем в историю как «события на площади Тянь-аньмэнь», они во многом предопределили как внутренние процессы модернизации и реформирования в Китае, так и дальнейшую трансформацию конфигурации международных отношений. Внутри страны в течение более чем трёх следующих лет «закручивались гайки» и реанимировались некоторые аспекты, казалось бы, уже почившей в бозе командно-административной системы. Западный мир отреагировал на трагическое применение насилия со стороны китайского коммунистического режима санкциями и критикой в адрес положения с «правами человека» в Китае.
Не могу не отметить, что чисто тактически для тогдашнего советского и российского ельцинского периода руководства, неожиданно сложились незаслуженно благоприятные условия для максимально быстрого и комфортного вхождения в орбиту западного влияния именно в качестве «преференциального и приоритетного партнёра», поскольку Китай, долгое время занимавший эту нишу, потерял прежнее политическое расположение Запада и подвергался критике и растущему давлению со стороны либеральной западной общественности. Полностью соглашусь здесь с известным российским исследователем международных отношений А. Д. Богатуровым, отмечавшим в своей фундаментальной монографии «Великие державы на Тихом океане», что «...единственное преимущество России по сравнению с КНР за годы, прошедшие с начала "перестройки", - это относительно более доверительное отношение Москвы с Западом»5. И звучащие далее по тексту ныне почти пророчески его предупреждения: «Глупо было
бы пренебрегать этим скромным активом российской дипломатии, особенно если принимать во внимание очевидную экономическую слабость России по отношению к Китаю и невозможность в обозримой перспективе компенсировать его превосходство чем-то ещё, не прибегая к наращиванию военной силы, кроме улучшения политических отношений с США»6.
Теперь, находясь на пороге новой «холодной войны», можно с уверенностью констатировать, что очередной шанс если не усилить, то, по крайней мере, сохранить остатки своего влияния как великой державы и самостоятельного центра силы, встроиться с наименьшими потерями в реформируемые западные структуры в качестве сильного, заинтересованного в сотрудничестве и конкурентоспособного партнёра, предоставленный России судьбой в 1990-е гг., так же, как и все предыдущие, был упущен. Фантомные имперские комплексы заставляли уже ельцинскую Россию раз за разом ввязываться в конфликты на постсоветском пространстве, в конце концов, погрузив её в состояние новой «кавказской войны», выход из которой произошёл уже большой кровью и с изменением самого российского политического ландшафта.
Впрочем, шанс принять участие в возможном противостоянии США и КНР у России, конечно, остаётся. И китайская сторона это прекрасно понимает. Отголоски подобных опасений прорываются в статьях и выступлениях китайских политологов и специалистов по международным отношениям. Сошлюсь на доклад Ван Лицзю, главного научного сотрудника Китайской Академии современных международных отношений, сделанный им на международной конференции «КНР - Россия - США. Трёхсторонние отношения: состояние и перспективы». По словам автора, «Китай не приемлет концепцию бицентричного мира или идею совместного с США или с Россией управления миром. Страна выступает в защиту многополярного мира, придерживаясь принципа центральной роли ООН в международных вопросах, и противостоит идее доминирования одной страны либо группы стран на международной арене» [3, с. 94]. В этих словах звучит не просто повторение привычных для
пекинских дипломатов и руководителей тезисов о неприемлемости бицентричного и желательности многополярного мира, но и предупреждение российским властям не становиться на сторону США. В противном случае, добавим от себя, у Российского государства, возможно, не останется другой альтернативы, как превратиться в поле битвы между Западом и Востоком, частью ни того уже, ни другого ещё не являясь.
Китай, переживший и трагедию «событий 1989 г.», и стремительный и масштабный развал мировой социалистической системы и Советского Союза, откатившийся «назад» в своём движении на пути к «социалистической рыночной экономике», смог вовремя остановиться, сделать правильные выводы из всего произошедшего и, взяв новый старт реформам и преобразованиям после XIV съезда КПК в октябре 1992 г., через два десятилетия добиться положения новой мировой сверхдержавы, успешно конкурируя и соперничая с США во всех областях соприкосновения и фактически превратив Россию в своего военно-политического партнёра, источник сырья и гарантированный рынок для сбыта своей самой разнообразной продукции. Одно важное и любопытное суждение позволю себе напоследок. Китай дважды во второй половине ХХ в. обжёгся на попытках скопировать или позаимствовать наиболее сущностные компоненты общественно-политической и социально-экономической структуры иностранных обществ. Первоначально, положившись на быстрые, радикальные и, как тогда казалось, успешные методы преобразований, позаимствованные у «старшего северного брата» и приведшие страну в тупик после четвертьвекового правления Мао Цзэдуна, а затем излишне доверившись новым западным партнёрам, удобным в вопросах борьбы против «советского гегемонизма», но несущим с собой опасные для коммунистического Китая принципы демократии, плюрализма и верховенства прав человека. Именно творческое и критическое в своём итоге знакомство с содержательными элементами обеих послевоенных «сверхдержав» позволило китайскому государству избежать судьбы пусть важнейшего, но все-таки элемента «биполярной» системы послевоенного мироустройства и, превратившись
в самостоятельный геополитический центр международных отношений ещё в 1960-е гг., добиться статуса мировой «сверхдержавы» к настоящему моменту времени.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Примаков Е. М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы // Международная жизнь. - 1996. - № 1. - URL: https://xn—ftbdbb7agkaebfddpxbq1 irc3 a7e.xn--p1 ai /library/authors/primakov-e-m/mezhdunarodnye-otnosheniya-nakanune-xxi-veka-problemy-perspektivy (дата обращения 04.03.2021).
2 Там же.
3 Путин В. В. Выступление на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. 10.02.2007 // Президент России : офиц. сайт. -URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts /24034 (дата обращения: 07.03.2021).
4 Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после Второй мировой войны (1945-1995). - М. : Конверт - МОНФ, 1997. - С. 29.
5 Там же. С. 294.
6 Там же.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мид У. Р. Конец Вильсоновской эры // Россия в глобальной политике. - 2021. - № 1. - URL: https://globalaffairs.ru/articles/konecz-vilsonovskoj-ery/ (дата обращения: 04.03.2021).
2. Киссинджер Г. О Китае. - М. : АСТ, 2020. - 768 с.
3. Ван Лицзю. Взаимодействие и перспективы развития отношений между Китаем, Россией и США в новой международной обстановке // Китай - Россия - США трёхсторонние отношения: состояние и перспективы : материалы Междунар. науч. конф. - М. : Весь Мир, 2018. - С. 87-95.
Сведения об авторе
Черепанов Константин Владимирович -
кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: [email protected]
SPIN-код РИНЦ: 7934-4831; AuthorlD: 818667
ORCID: 0000-0002-0736-9383
Информация о статье
Дата поступления 16 января 2022 г.
Дата принятия в печать 20 июля 2022 г.
Для цитирования
Черепанов К. В. От биполярного мира к многополярности. Эволюция лидерства // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 164-172. й01: 10.24147/2312-1300.2022.9(3).164-172.
K.V. Cherepanov
FROM A BIPOLAR WORLD TO MULTIPOLARITY. LEADERSHIP EVOLUTION
The article touches upon the problem of "leadership" in international relations of the second half of the 20th century. Based on the analysis of well-known historical material, taking into account the positions of domestic and foreign politicians, the author seeks to trace the evolution of leadership during the transition from the "bipolar" system of the post-war world order to the modern "multipolarity". The whole motley and unstable picture of the world order, often referred to as the Versailles-Washington system, which arose on the ruins of former European empires, was destroyed and destroyed in the conflagration of the Second World War. What came to replace it in many ways only accidentally took the form of a "bipolar" world. A status of peace that lasted from 1945 to 1989 rather, it was rather unique for international relations and was the result not so much of the all-out strengthening of overseas democracy, but of the hypertrophied growth of the role and influence of the Soviet Union, which bore most of the hardships and losses that fell on the countries of the European continent. The supertension undertaken by the Soviet people during the Great Patriotic War allowed the Soviet country not only to make a decisive contribution to the defeat of Hitlerite Nazism, but also to expand its influence far beyond even the tsarist empire. A new factor that radically changed the entire post-war system of international relations was the emergence of a third center of power that broke away from the Soviet bloc and eventually turned into a new "superpower" - the PRC. The idea is substantiated that both retention and
loss of leadership positions are directly related to success in interstate competition and rivalry. The late Soviet leadership, like the leadership of the Russian Federation, refused, first of all, from the role of an alternative center of the world to the West. Recognized its failure, as such, and defeat in competition with free market economies.
Keywords: bipolarity; unipolarity; multipolarity; leadership; "organized rivalry"; USA; Russia; China.
REFERENCES
1. Mid W.R. Konets Vil'sonovskoi ery [End of the Wilson era]. Rossiya vglobal'noipolitike [Russia in Global Affairs], 2021, no. 1, available at: https://globalaffairs.ru/articles/konecz-vilsonovskoj-ery/ (accessed: 04.03.2021). (in Russian).
2. Kissinger H. O Kitae [On China], Moscow, AST Publ., 2020, 768 p. (in Russian).
3. Van Liczju. Vzaimodeistvie i perspektivy razvitiya otnoshenii mezhdu Kitaem, Rossiei i SShA v novoi mezhdunarodnoi obstanovke [Interaction and prospects for the development of relations between China, Russia and the United States in the new international environment]. Kitai - Rossiya - SShA trekhstoronnie otnosheniya: sostoyanie i perspektivy [China-Russia-US Trilateral Relations: Status and Prospects], proceedings of the International scientific conference, Moscow, Ves' Mir Publ., 2018, pp. 87-95. (in Russian).
About the author
Konstantin V. Cherepanov - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of General History of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected]
RSCI SPIN-code: 7934-4831; AuthorlD: 818667
ORCID: 0000-0002-0736-9383
Article info
Received
January 16, 2022
Accepted July 20, 2022
For citations
Cherepanov K.V. From a Bipolar World to Multipolarity. Leadership Evolution. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, vol. 9, no. 3 (35), pp. 164-172. DOI: 10.24147/2312-1300.2022.9(3). 164-172 (in Russian).
