CC BY
36
ностные, которые можно подразделить на психологические
- «уметь понимать, слышать людей», «знать психологию, быть аналитиком, уметь слышать коллектив», «может использовать все самые интересные и сильные стороны своих работников, сгладить их слабости, «притереть» людей друг к другу и этим добиться максимальной отдачи»; нравственные - «быть честным», «Один неосторожный поступок, один раз подвести клиента, партнера, акционера, коллектив
— и конец», «быть порядочным», «управленец не должен быть хамом и непорядочным человеком, он не может быть нечестен по отношению к собственнику и коллективу», «должен уметь оглядываться на свои дела и решения, оценивать, не заврался ли он, не считает ли себя умнее всех»; волевые -«обладать энергетикой — умение работать с отдачей, фокусироваться на задаче и делать так, чтобы другим эта энергия передавалась», «должен быть очень энергичным, потому что такие вещи нельзя делать расслаблено»; «нужно быть более инициативным, предприимчивым, масштабным».
Среди вышеперечисленных высказываний отметим гума-нистичность современного российского менеджмента. Во главу угла ставится человек в его профессиональном проявлении,
Библиографический список
понимание которого невозможно без знаний из области психологии (лидерства), менеджмента, жизненного опыта. Модальность долженствования «должен быть» подчеркивает обязательность наличия того или иного свойства у претендента на роль эффективного руководителя.
Российские бизнесмены и руководители крупных компаний признают, что эффективность и успешность бизнеса зависит не только от того, кто является главным в том или ином экономическом процессе. Современный подход к ведению бизнеса подразумевает командный стиль работы, соответственно наличие высокого профессионализма у всех участников.
Проблема изучения когнитивных стилей, а также стилей руководства и поведения людей в профессиональном аспекте представляется сегодня актуальной для лингвистов, учитывая неразрывную связь с когнитологией. Когнитивный стиль - это репрезентация ментальных структур сознания человека, проявляющаяся, в том числе, и в языковом поведении. Анализ когнитивного стиля по предложенным нами критериям позволяет решать вопросы о взаимосвязи поведения (типа лидерства, управления) и уровня интеллекта делового человека, системы его ценностей, их языковой репрезентации.
1. Рузин, И.Г. Философские аспекты лингвистического исследования / И.Г. Рузин // ВМУ. Сер. 7. Философия. - М., 1993. - № 3.
2. Кубрякова, Е.С. Смена парадигм знания в лингвистике ХХ века / Е.С. Кубрякова // Лингвистика на исходе ХХ века: итоги и перспективы: тезисы Международной конференции. Ч. 1. М., 1995а.
3. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания.
- М., 1994. - № 4.
4. Ковалев, С.В. Введение в современное НЛП. Психотехнологии личностной эффективности / С.В. Ковалев. - М.: Московский психо-лого-социальный институт: Флинта, 2004.
5. Алексеев, А.А. Пойми меня правильно, или книга о том, как найти свой стиль мышления, эффективно использовать интеллектуаль-
ные ресурсы и обрести взаимопонимание с людьми / А.А. Алексеев, Л.А. Громова. - СПб.: Экон. шк., 1993.
6. Стернин, И.А. О национальном коммуникативном сознании. / И.А. Стернин Лингвистический вестник. - Ижевск, 2002. - Вып. 4.
7. Шкуратова, И.П. Когнитивный стиль в общении / И.П. Шкуратова. - Ростов на/Д., 1994.
8. Баранов, А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика / А.Н. Баранов. - М.: Флинта: Наука, 2007.
9. Батаршин, А.В. Диагностика профессионально важных качеств / А.В. Батаршин, И.Ю. Алексеева, Е.В. Майорова. - СПб.: Питер, 2007.
Статья поступила в редакцию 16. 03.09
УДК 413
А.В. Тарыма, преподаватель Тывинского государственного университета, г. Кызыл
ОСВОЕНИЕ ЭКЗОТИЗМОВ 0 ТЕКСТАХ РУССКИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПЕРЕВОДОВ С ТУВИНСКОГО ЯЗЫКА И ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКОЯЗЫЧНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ ТУВЫ
Тувинская художественная литература прошла большой путь в своем развитии, было создано много талантливых произведений. Эти произведения были переведены на русский язык известными переводчиками, получили широкую известность в русскоязычной читательской среде. Однако несмотря на это, переводы в настоящее время являются недостаточно изученными. Впервые был проведен системный анализ способов освоения тувинизмов.
Ключевые слова: художественный перевод, способы освоения, освоенное слово.
Освоение иноязычных слов - это их приспособление к языковым нормам заимствующего языка, это вхождение заимствованных слов в систему языка-приемника.
В научных исследованиях представлено множество толкований понятия «освоенное слово». При этом учитываются различные - графические, орфографические, фонетические, лексико-семантические, словообразовательные, морфологические, синтаксические - признаки, различные критерии ос-
военности слов - словообразовательная активность, возникновение новых значений экзотизмов, характер их употребления в тексте - окказиональный, ситуативный и др., а также освоенность или неосвоенность обозначаемых ими реалий другими народами.
Среди способов представления экзотизмов в тексте русских переводов в первую очередь отмечается их употребление без дополнительных комментариев, характерное для слов, ши-
роко известных в русском языке, - «широких» экзотизмов тюркского происхождения: аал, айран, бай, джут, той, юрта и др. Подобная подача слов, относящихся к экзотической лексике, связана с высокой степенью их освоенности.
Вхождение экзотизмов в систему русского языка в научной литературе обозначается по-разному: «освоение», «усвоение», «адаптация», «ассимиляция». Теоретические разработки вопросов освоения заимствованных слов в русском языке связаны с именами таких лингвистов, как П.К. Денисов, Л.П. Ефремов, А.В. Калинин, Л.П. Крысин, Н.Г. Михайловская, Ю.С. Сорокин, А.Е. Супрун, О.Б. Шахрай, Д.Н. Шмелев. В лингвистической литературе нет единой классификации заимствованной лексики по степени ее освоенности. При изучении заимствуемых слов появляется необходимость выделения среди этой лексики освоенных слов, то есть слов, вошедших в лексико-семантическую систему заимствующего языка, и неосвоенных, то есть слов, находящихся в процессе освоения.
В научной литературе в понятие «освоенное слово» вкладываются различные значения. В одних работах учитываются все стороны этого процесса и указываются лексико-семантические, морфологические, словообразовательные, фонетикографические признаки освоенности слова, в других - упор делается лишь на формальные признаки (уподобление иноязычного слова в фонетическом, орфографическом, грамматическом плане, без учета лексико-семантического уровня освоения). В третьих - вхождение иноязычного слова в систему языка-приемника определяется только на основе некоторых лексико-семантических признаков.
Различные пласты иноязычной лексики характеризуются различной степенью освоенности (ассимиляции) в языке-приемнике. Причем, ни один из критериев [24, с. 87 -95] освоенности сам по себе не является достаточным. Дифференциация «широких» и «узких» экзотизмов производится прежде всего по наличию тех или иных критериев. Так, например, «широкий» экзотизм юрта характеризуется способностью к дальнейшему словопроизводству, в котором мы можем представить его как мотивирующее слово. Ср.: юртовый - юртовый войлок. А тувинизм бова «лепешка» такой способностью не обладает, и мы не можем его представить в подобной конструкции и вне ее в качестве мотивирующего слова.
«Узкие» экзотизмы не являются полностью освоенными экзотизмами - они являются частично ассимилированными, в тексте, словами. Сущность ассимиляции (освоения) состоит в проявлении тенденции соответствия заимствуемого слова нормам заимствующего языка. Зачастую освоение экзотизма происходит неравномерно на разных языковых уровнях. Освоение заимствованных слов представляет собой многоплановое явление, которое может быть представлено в виде единства отдельных аспектов целостного процесса.
Характерной особенностью «узких» осваиваемых экзотиз-мов является их частичная ассимиляция в пределах текста. Однако частичная ассимиляция может происходить (и происходит) на всех уровнях языковой системы.
1. Графическое освоение
Графическое освоение - это передача заимствуемого иноязычного слова буквами заимствующего языка. Побуквенная передача слов, записанных с помощью одной графической системы, средствами другой графической системы получила в научной литературы название «транслитерация» [1, с. 518]. Однако, поскольку в каждой графической системе есть «свои», неповторимые графемы, транслитерация допускает условное употребление букв. Так, например, субститутами тувинских букв е и у являются русские буквы о и у.
Связь транслитерации с фонетическим освоением особенно заметна в том, что читатель воспринимает представленные в тексте экзотизмы одновременно и транслитерированными и транскрибированными
Тувинский вокализм состоит их трех групп гласных звуков, которые принято распределять по трем параллельным рядам соотносительных фонем: а) чистые гласные нормальной долготы (краткие) - а, ы, э, (е), и, о, у, о, у; б) гласные фарингализованные - ъ; в) долгие гласные - аа, ээ, уу, УУ, оо, ее, ыы, ии [2, с. 9-13].
Передача гласных нормальной долготы особых затруднений не вызывает, поскольку им подбираются соответствия -русские а, ы, э(е), и, о, у. Данные соответствия, впрочем, имеют относительный характер. Так, если в тувинском языке о и е дифференцируются как огубленный, полуширокий заднего ряда (первый) и огубленный полуширокий переднего ряда (второй), то в русских текстах они отождествляются. То же самое происходит с огубленным узким заднего ряда у и огубленным узким переднего ряда у. Ср. русское написание: моге, кожээ, хоректээш, Чульдум (имя собственное^, хуре — и тувинское: мвге, квжээ, хвректээш, Чульдум, хуре.
Примеры из русских текстов: «Скоро к нам придут моге-маадыры (герои-силачи - А.Т.), снимут шишку (знак власти -А.Т.)у нойона и дадут аратам волю» [3, с. 44]; «Вот начнем хоть с тебя, для примера: дочь Чульдума... Чульдумовна -Вера» [4, с. 66]; «Надо немедленно послать человека в Нижнее хуре» [5, с. 198].
Передача на письме фарингализованных гласных - «глоточных гласных звуков» (фонем), служащих для смыслового различения, например, чаъс «дождь» - час «весна», кыъс «сжимать» - кыс «стремиться» в нашем материале представлена лишь в двух случаях: оътчу «мудрец», «маг», «кудесник», оъжук - перевод в контексте. Например: «Жил в нашем крае такой человек, по уровню знаний он считался оътчу <.. .> Свои секреты оътчу и чатчы (уст., рел. волшебник, вызывающий дождь, - 6, с. 522) передают только ими же избранным людям, больше никому» [7, с. 35]; « ? Смотри! Оъжук. Ой. — Что, что? — Удивился брат. — Снег, который лежит на ветках, называется «оъжук» [8, с. 96].
Данные случаи мы квалифицируем как исключительные, поскольку фарингализованные гласные не всегда обозначаются даже в тувинских текстах - тех словах, где они имеются, например, ирт «баран», баш «голова» [2, с. 26].
Обозначение ъ в представленных примерах вызвано, на наш взгляд, целым комплексом причин: 1) рассматриваемые тувинизмы отсутствуют в словарях; 2) для объяснения их значений требуется контекст; 3) обозначение фарингализо-ванных гласных являет собой средство дополнительного маркирования особенностей значения и произношения, что, в свою очередь, приводит к усилению стилистической функции экзотизмов.
Основу фонетического освоения тувинизмов составляет практическая транскрипция - запись заимствуемого слова средствами русского алфавита с учетом его произношения. Она базируется на правилах передачи букв и буквенных сочетаний тувинского языка буквами и буквенными сочетаниями русского языка. В отличие от транслитерации, практическая транскрипция учитывает, как буквы и буквенные сочетания «произносятся» в каждом отдельном случае.
Одной из характерных особенностей фонетического строя тувинского языка, как и других тюркских языков, является наличие долгих гласных (двойных гласных, слияние гласных). Этих гласных тоже восемь: аа, ээ, ее, ыы, оо, уу, ии, уу. Все они обозначают самостоятельные фонемы. Долгота является
одним из основных признаков, определяющих фонемное качество этих звуков. Примеры: таар «мешок из холста», оваа «жертвенник», ааржи «сушеный творог», таалын «переметная сума», буура «верблюд», буур «лось», оол «парень, сын», боова «лепешка», боорзак «печенье», хоомей «вид горлового пения», тоогучуу «историк», ууже «запас замороженного мяса», диис «кошка», сыын «марал», хирээ «пиала», когээр «кожаная фляга», эдирээ «зазубренная палка для выделки овчин».
Долгота и краткость выполняют смыслоразличительные функции. Ср.: оол «сын, парень» - ол «он», ыыт «звук» - ыт «собака», аас «рот» - ас «горностай».
Тувинские долгие гласные в русских текстах передаются неодинаково: иногда наблюдается вариативность - передается и одна, и две гласные. В первом случае главным образом учитываются произносительные возможности русского читателя, во втором - особенности тувинского произношения. Например: «Старик Магадылаар запел хоомей» [9, с. 53] -«Он начал петь свое «угу-угу», совсем как певцы поют хо-мей» [10, с. 70]; «Далган подали, тараа поставили с топленым маслом» [5, с. 84] - «Не ползали возле них чумазые ребятишки, не стучали топорами мужчины, не веяли тару — просяную крупу — женщины» [11, с. 64]; «Рев воды чем-то напоминал горловое пение тувинцев-аратов — их сложное «каргыраа» [7, с. 81] - «Каргыра свой не оставлю» [12, с. 101]; «Херээжен - имя высокое» ? название второй части романа М. Кенин-Лопсана «Тувинка» [7, с. 115] - «Херэжэн»
- название стихотворения С. Сарыг-оола [13, с. 13].
Однако чаще все-таки передаются в переводе долгие гласные, что в решающей степени обусловливается стремлением к точности перевода. Корреляция гласных по долготе-краткости в тувинском вокализме и ее отсутствие в русском вокализме является одним из факторов, осложняющих задачу перевода. Наличие долгих гласных в текстах переводов - это яркие, зримые примеры фонетической неосвоенности экзотизмов.
Примерами фонетической неосвоенности являются слова: уургай «яма для хранения зерна», хааржак «ящик, шкатулка», сааскан «сорока», ширээ «низенький столик», шуурун «аппарат для приготовления араки», таалын «переметная сумка», буура «верблюд», шаагай «орудие пыток, широкий кожаный ремень» и др. Например: «В юрте княжеской бурханы на ши-рээ стоят рядами. Перед ними строй сосудов, где богам хранится пища» [3, с. 23]; «...что досталось всей семье за труд тяжелый, в небольшой уургай засыпал» [14, с. 44].
В предложении: «Ох, и погулял же тогда шаагай» [14, с. 171] - представлена модель метонимического переноса «орудие действия - действие - обозначенный в контексте субъект действия». В примере: «Чиновники снова стали бить шаага-ем по щекам» ? сочетание фонетической неосвоенности и морфологической освоенности - русская форма творительного падежа (значение орудийности), флексия -ем. Нами зафиксировано двадцать случаев употребления данного слова, сочетающего фонетическую неосвоенность с морфологической освоенностью ? в неизменном значении, что свидетельствует о его лексическом освоении в текстах переводов.
Связь транслитерации с фонетическим освоением просматривается в том, что читатель одновременно воспринимает переведенный текст как транслитерированный и транскрибированный.
2. Фонетическое освоение
Фонетическое освоение - это приспособление иноязычного слова к нормам русского произношения, замена «чужих» звуков «своими». Фонетическое освоение тувинизмов не ограничивается только субституцией отдельных звуков. Неред-
ко в заимствованных словах происходит ряд фонетических изменений, основанных на ассимилятивных процессах. Например, тувинские слова когээр «большая кожаная фляга», когэ-эржик «кожаная фляжка» в анализируемых текстах могут передаваться как когэр, когэржик или кугер, кугержик, кугер-чик. Это примеры коплексного - графического, фонетического, орфоэпического - освоения экзотизма. Ср. также: «Нагнали араки шесть когээров» [12, с. 153]; «Другой снял с пояса когэр и араки дал всем глотнуть» [15, с. 174]; «В палатке Идам-Сюрюн угощался аракой из кугеров» [5, с. 140]; «В когээржиках еще булькало, и Хорек время от времени останавливался — «подтянуть подпруги» [14, с. 205]; «Немного погодя, Даваа достал заветный кугерчик» [16, с. 145].
В исследованиях, посвященных экзотической лексике, в первую очередь выделяется фонетическое, морфологическое, словообразовательное освоение. Наиболее продуктивный и в то же время наиболее сложный подход - это комплексный учет разноуровневых изменений экзотизма, то есть изменений, происходящих в процессе его освоения на всех уровнях системы заимствующего языка. Так, в приведенных примерах, наряду с перечисленными видами освоения, отражается морфологическое и словообразовательное освоение: окончания -ов, -ах - это русские падежные формы (р.п., п.п.); семантическое освоение: тувинизмы вошли в русский текст как однозначные слова, сохранив узуальный объем значений; синтаксическое: они выполняют в предложении функции, свойственные их русским аналогам «фляга», «фляжка»; в семантической структуре предложений достаточно четко репрезентирована родовая интегрирующая сема «сосуд для хранения жидкости».
На фонетическое и орфографическое освоение экзотиз-мов влияет много условий: особенности русской фонетики, фонологии и орфографии; особенности редукции безударных гласных в русском языке; знания тувинского языка - писателей и переводчиков. Все они создают определенные трудности установления правил соответствия русских и тувинских звуков (фонем) в заимствованных словах.
В процессе фонетического освоения экзотизмов некоторые слова заимствуются без существенного изменения гласных и согласных звуков: чайлаг, чавага, кайгал, эмчи и др.
Субститутами тувинских согласных в русском языке выступают: -б, -в, -г, -д, -ж, -з, -к, -л, -м, -н, -п, -р, -с, -х, -ч, -ш.
В процессе ассимиляции тувинские согласные звуки-фонемы утрачивают свои специфические признаки, начинают полностью соответствовать русским звукам-фонемам. Так, они приобретают отсутствующие в консонантизме языка-источника признаки твердости-мягкости. Например, -ш тувинского языка - сильно смягченный шипящий согласный - в освоенных заимствованиях становится твердым. Мягкий вариант, как и в русском языке, отсутствует: шилен «цапля», шиви «ель», «еловый», шигбей «шило».
Звук -ж, являясь звонкой парой тувинскому -ш, произносится мягче и менее энергично, чем в русском языке, в результате ассимиляции становится «безальтернативно» твердым: эжиг «дверь», кежиг «брод».
Согласный -ч отличается от русского -ч тем, что он произносится менее энергично - с едва заметным предзвучием. В процессе фонетического освоения эти отличия нейтрализуются. Независимо от характера транслитерации, особенностей буквосочетания (чы — чи) -ч в русском языке всегда произносится мягко: в русском консонантизме твердый -ч отсутствует. Ср.: произношение сургакчы «пропагандист» - сургакчи. В русском языке они произносятся одинаково.
В силу отсутствия в тувинском консонантизме разграничения звуков по твердости и мягкости, отдельные согласные могут передаваться в русских текстах и как твердые, и как мяг-
кие: идиш «посуда», идик «обувь» - тувинская орфография; идиш-идыш, идик-идык - русская орфография.
Например: «Подоив коров в идыши иль в кугер большой с закваской, молоко сливают в чаши» [3, с. 66] - «Потом разбрызгал на все четыре стороны чай из идиша» [16, с. 3]; «Подбей мне эти идики» [5, с. 157] - «Калдарак визжал, тянул зубами голенища дедовых идыков» [17, с. 74].
Вариативность в данном случае не что иное как неполное фонетическое и орфографическое освоение тувинизмов.
Примером неполного фонетического и орфографического освоения являются слова хомус «музыкальный инструмент», содак «борцовский костюм». Например: «Каким-то образом ему удалось смастерить подобие хомуса» [10, с. 130]
- «Сангыстпаа любит и хомей, и грустное дребезжанье хомуза» [11, с. 55]; «Хан согласился. И Адыжок Лосиный надел содак!» [18, с. 43];
«Был прежде всадник удальцом!
Имел коня, шодак!
Теперь считают молодцом,
Кто в грамоте мастак» [19, с. 15]
Коррелятивность -с / -ш в слове содак фиксируется и в художественных текстах и в словаре [6, с. 379, 577], коррелятивность -с / -з в слове хомус - только в текстах.
В рассматривамых текстах коррелятивность в системе консонантизма - явление весьма распространенное: -б / -п, -д / -т, -г / -х: быштак — пыштак «пресный сыр», дожумет — тожумет «чиновник», бурган — бурхан «божество» и т. п. Например: «Главный аграрий страны отведал тувинские деликатесы — хан, быштак, кадык ? и поинтересовался у хозяйки юрты количеством голов в ее сельхозпредприятии» [20, с. 4]
- «А потом сбегала, принесла целый кусок вкусного пышта-ка и отдала мне» [10, с. 150]; «Затем сиятельный дожумет с наслаждением пропустил чашечку араки и приготовился к зрелищу» [7, с. 34] - «Невозможно представить, что можно будет забыть о тожумете с перьями на шапке, о ламе с косой красной полосой на халате» [10, с. 43];
«Нет в ней бронзовых бурханов,
Нету барб тяжелых с хлебом, а на женской половине всей посуды - только чаша да тонгу дырявый медный» [3, с. 7]
- «Ойт, бурган! Что за человек такой появился» [12, с. 80].
Подобное варьирование обусловливается тем, что элементы коррелятивных пар имеют сходные фонетические признаки, что подтверждается и «Грамматикой тувинского языка» [2, с. 51-57].
«Фонема [?] представляет собой специфический согласный звук тувинского языка, как и подавляющего большинства тюркских языков вообще» [2, с. 20]. Этому смычно-носовому согласному в русском языке соответствует н - сонорный, переднеязычный, зубной: ше?не (тув.) «дикий пион», «марьин корень» - шенне (русск.), хады (тув.) «береза» - хадын (русск.), хуу (тув.) «ведро» - хуун (русск.). Например: <А тополь люблю потому, что раньше из него тувинцы делали посуду: доскар — бочку для хойтпака, хуун — ведра маленькие и большие...» [21, с. 15]; «Здесь, где цветы таежные пестрели, горели в чумах дымные костры, там чай варили из шенне-цветка и забеляли струйкой молока, густого и душистого, как мед» [22, с. 111].
Трудности фонетического освоения экзотизмов обусловливаются, прежде всего, тем, что при графическом оформлении тувинских слов наблюдается несоответствие, чрезмерно широкая вариативность, вызванная, с одной стороны, стремлением переводчиков к максимально точному отражению произношения или орфографии заимствуемых слов при недо-
статочно полном учете произносительных возможностей адресата; с другой - не менее отчетливым стремлением к оформлению заимствований в строгом соответствии с правилами русской орфографии. Примерами вариативного написания могут служить следующие слова: Ажыкай (тув.) - Ажикай (русск.), Кудажы (тув.) - Кудажи (русск.), сургакчы (тув.) -сургакчи (русск.), Шымбай (тув.) - Шимбай (русск.), Тараачы (тув.) - Тарачи (русск.). Однако основная причина чрезмерной вариативности написаний кроется, как уже было сказано, в отсутствии в тувинской фонетике противопоставления согласных по твердости-мягкости. Учесть и отразить в тексте произведения данную особенность тувинского консонантизма и отсутствие в русском языке написаний -ы после -ж, -ш, -ч в одинаковой мере невозможно. Этим объясняется большое количество фонетически, графически и орфографически неосвоенных экзотизмов в текстах русских художественных переводов с тувинского языка и произведениях русскоязычных писателей Тувы. Ср. примеры из текстов: «Тараачы медленно оседал» [14, с. 220] - «Меня зовут Тарачи» [5, с. 201]; «А вот Чандаш, уезжая тайком от мужа, занесла больной мешочек сухого творога — ааржы» [7, с. 300] - «Возьми мешок аар-жи» [9, с. 190].
Наибольшие трудности фонетического и орфографического освоения связаны с именами собственными: Чакпажык, Шыдараа, Чанчык, «Шын» («Правда» - А.Т.), Чымчак и др. Например: «Неосторожно Чанчык задел железную печку и разбудил Агану» [9, с. 89]; « - Здесь будем брать орехи? — Спросил Чакпыжык отца» [9, с. 120]; «Он же быстрее всех прочитывал весь номер газеты «Шын» [9, с. 141]; « — О Бог-да! Да если он недоспит, тогда мне несдобровать! — Взмолился Чымчак» [9, с. 75].
Написание -ы после -ж, -ш, -ч вызвано, как нам представляется, вызвано не только стремлением учесть и отразить тувинскую фонетику и орфографию, но и стремлением к индивидуализации характеров и детализации, «маркированию» образов, чтобы сделать их «узнаваемыми».
Как показывает исследованный языковой материал, не все экзотизмы подвергаются фонетическим и орфографическим изменениям в одинаковой мере. Так, свойственные тувинскому, но не свойственные русскому языку сочетания -кы, -гы, -хы, передаются без изменений: хылба «черемша», каргыраа, сыгыт «виды горлового пения», башкы «учитель». Например: «Славился Дембил трудолюбием и прирожденным музыкальным даром: каргыраа, сыгыт или хоомей — эти разновидности тувинского горлового пения были ему по силам» [7, с. 103]; «Расскажите, башкы, о мече» [23, с. 131].
Итак, в составе исследованых переводческих и непереводческих художественных текстов лексические заимствования используются в соответствии с требованиями русской графики, орфографии и фонетики. Лексические единицы, заимствуемые другим языком, ассимилируются, приобретают некоторые черты заимствующего языка. Однако не все экзотизмы, по нашим наблюдениям, подвергаются орфографическим и фонетическим и другим изменениям в одинаковой мере. Во многих случаях заимствуемая лексика не полностью утрачивает специфические черты — те черты, которые были свойственны языку — источнику. Считаем, что такая ситуация в значительной степени обусловливается стремлением передать особенности национального колорита. Иначе говоря, заимствованные слова подвергаются названным изменениям не в одинаковой мере. Отражение специфических черт национального языка следует рассматривать, в совокупности со стилистическими тропами - сравнениями, метафорами, олицетворениями и т. д., - как элементы поэтики художественных произведений.
Библиографический список
1. Лингвистический энциклопедический словарь [Текст] / Под редакцией В.Н. Ярцева. ? М.: Советская энциклопедия, 1990.
2. Исхаков, Ф.Г., Пальмбах А.А. Грамматика тувинского языка [Текст] / Ф.Г. Исхаков, А.А. Пальмбах. - М., 1961.
3. Ермолаев, В.П. Легенда о Саине [Текст] / В.П. Ермолаев. ? Кызыл: Тув. кн. изд., 1966.
4. Козлова, С.В. Красные дороги [Текст]: стихи и повести в стихах / С.В. Козлова. ? Кызыл: Тув. кн. изд.,1972.
5. Тока, С.К. Слово арата [Текст] / С.К. Тока. - М.: Современник, 1982.
6. Тувинско-русский словарь [Текст] / Под редакцией Э.Р Тенишева. ? М., 1968.
7. Кенин-Лопсан, М.Б. Тувинка [Текст]: роман / М.Б. Кенин-Лопсан. - М.: Советский писатель, 1990.
8. Ондар, Б.Л-С. Пути-дороги [Текст]: рассказы / Б.Л.-С. Ондар. - Кызыл: Тув.кн.изд., 1977.
9. Кенин-Лопсан, М.Б. Стремнина великой реки [Текст]: роман / М.Б. Кенин-Лопсан. - Кызыл: Тув. кн. изд., 1970.
10. Сарыг-оол, С.А. Повесть о светлом мальчике [Текст] / С.А. Сарыг-оол. - М.: Современник, 1974.
11. Саган-оол, О.К. Счастливая звезда [Текст]: повесть / О.К. Саган-оол. - М.: Дет. лит.,1964.
12. Сюрюн-оол, С.С. Глухая речка [Текст]: повести / С.С. Сюрюн-оол. - Кызыл: Тув. кн. изд., 1975.
13. Сарыг-оол, С.А. Хомус поёт [Текст] / С.А. Сарыг-оол. - М.: Сов. Россия, 1981.
14. Кудажи, К-Э.К. Улуг-Хем неугомонный [Текст]: роман / К.-Э.К. Кудажи. - М.: Современник, 1984.
15. Кенин-Лопсан, М.Б. Киноварь [Текст]: стихи и поэмы / М.Б. Кенин-Лопсан. - Кызыл: Тув. кн. изд., 1972.
16. Тока, С.К. Обновление [Текст]: очерки, статьи С.К. Тока. - Кызыл: Тув. кн. изд., 1967.
17. Кенин-Лопсан, М.Б. Калдарак [Текст]: повесть / М.Б. Кенин-Лопсан. - Л.: Дет. лит., 1985.
18. Сюрюн-оол, С.С. Синие горы [Текст]: стихи и поэмы / С.С. Сюрюн-оол. - Кызыл: Тув. кн. изд., 1975.
19. Даржай, А. Звон стремян [Текст]: стихи и поэмы / А.Даржай. ? Кызыл: Тув. кн. изд-во, 1980.
20. Оюн, Д.И. Наадым [Текст] / Д.И. Оюн // Информ-плюс. ? 16 июня 2004. ? № 24.
21. Емельянов, А.Ф. Широкоствольная лиственница [Текст]: повесть А.Ф. Емельянов // Улуг-Хем, 1994. ? № 28.
22. Козлова, С.В. Сила преодоления [Текст]: стихи, поэмы, баллады / А.Ф. Емельянов. ? Кызыл: Тув. кн. изд., 1982.
23. Кюнзегеш Ю.Ш. Сказания у костра [Текст]: стихотворения и поэмы / Ю.Ш. Кюнзегеш. ? Кызыл: Тув. кн. изд., 1986.
Статья поступила в редакцию 18.05.09
УДК 800:159.9
Ю.В. Гуз, аспирант БПГУ им. В.М. Шукшина, г. Бийск
ИССЛЕДОВАНИЕ К0НН0ТАТИВН0Г0 ЗНАЧЕНИЯ ЦВЕТА МЕТОДОМ СЕМАНТИЧЕСКВТВ ДИФФЕРЕНЦИАЛА НА ПРИМЕРЕ РУССКОГО, КИТАЙСКОГО, НЕМЕЦКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ
В работе рассматриваются коннотативные значения базовых наименований цвета, выявленные методом семантического дифференциала в экспериментах с русскоязычными, китайскоязычными, немецкоязычными и англоязычными носителями.
Ключевые слова: коннотативное значение, базовые наименования цвета, метод
семантического дифференциала, фактор, шкала.
Метод семантического дифференциала принадлежит к методам психолингвистики и экспериментальной психосемантики. Данный метод также широко применяется в социологии, психологии, рекламе и области эстетики. В.Ф. Петренко объясняет популярность данного метода тем, что “исследователи получили возможность определять такие интимные процессы, как отношение субъекта к миру вещей, социальному окружению и самому себе” [1, с. 92].
Метод семантического дифференциала был разработан в середине 50-х годов группой американских психологов во главе с Ч. Осгудом для изучения эмоционального отношения людей при восприятии объекта. В качестве объекта могут выступать как физические, так и социальные процессы. В психолингвистике в качестве объектов исследования выступают знаковые единицы. При помощи семантического дифференциала в психолингвистике выявляется коннотативное значение слова путем оценивания его по шкале, задаваемой прилагательными-антонимами.
Для того чтобы выстроить семантическое пространство базовых наименований цвета у представителей разных куль-
тур, нами был проведен ряд экспериментов с носителями русского, китайского, немецкого и английского языков с использованием метода семантического дифференциала. В экспериментах приняло участие 200 человек, в каждой группе носителей языков участвовало по 50 человек.
Гипотеза исследования основывалась на том, что каждый цвет имеет определенное относительно стабильное коннота-тивное значение.
Целью исследования являлось изучение коннотативного значения цвета как внутри каждой экспериментальной группы, так и между социокультурными группами.
В ходе эксперимента измерялись значения базовых наименований цвета в русском, китайском, немецком и английском языках по 9-ти семизначным шкалам семантического дифференциала. Испытуемые оценивали понятия - базовые наименования цвета (красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, фиолетовый, розовый, коричневый, серый, белый, черный; в эксперименте с русскоязычными данный ряд понятий был пополнен словом голубой) по семибальной шкале, записывая цифру (от 1 до 7), соответствующую их представлению о предъявляемом слове.
