CC BY
169
УДК 34 ББК 67
ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИИ: ОТ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ РАССУЖДЕНИЙ К DE LEGE FERЕNDA
АЛЛА ВАСИЛЬЕВНА ЕНДОЛЬЦЕВА,
доктор юридических наук, профессор, заместитель начальника Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя по научной работе Научная специальность 12.00.08 — уголовное право, криминология,
уголовно-исполнительное право; 12.00.09 — уголовный процесс E-mail: [email protected]
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация: Освобождение от уголовной ответственности рассматривается как комплексный межотраслевой институт уголовного права и уголовно-процессуального права. При этом, учитывая, что уголовно-правовые и уголовно-процессуальные нормы, регулирующие однородные отношения, не могут существовать независимо, а должны функционировать только во взаимосвязи и взаимопроникновении, предлагается новое видение материально-правового института освобождения от уголовной ответственности как освобождение от уголовного преследования.
Ключевые слова: освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела, прекращение уголовного преследования, освобождение от уголовного преследования, комплексный правовой институт, межотраслевой институт, принцип презумпции невиновности, de lege ferenda.
Annotation. In this paper, the exemption from criminal responsibility is considered by the author as an integrated interdisciplinary institution of Criminal law and Criminal procedure law. In this case, taking into account that Criminal law and Criminal procedural norms regulating homogenous relationship cannot exist independently, but must function only in interconnection and integration, a new vision of the material-legal institution of exemption from criminal responsibility as criminal prosecution exemption is suggested.
Keywords: exemption from criminal responsibility, termination of criminal proceedings, termination of prosecution, criminal prosecution exemption, complex legal institution, interdisciplinary institution, the presumption of innocence principle, de lege ferenda.
Эффективность правового регулирования общественных отношений достигается во многом за счет улучшения качества взаимодействия всех структурных элементов системы права и, в частности, правовых институтов, которые обеспечивают цельное регулирование определенной группы родственных отношений. Правовой институт является необходимой первичной общностью юридических норм, взаимосвязанных по предметно-функциональному признаку и охватывающих конкретные видовые общественные отношения1.
В уголовном праве имеется большая группа норм, которые регулируют общественные отношения, складывающиеся после совершения лицом преступления по поводу его постпреступного социально полезного поведения. Совокупность таких уголовно-правовых норм представляет собой институт освобождения от уголовной ответственности2. При этом в уголовном праве указываются основания и условия освобождения от уголовной ответственности, а уголовно-процессуальное право регламентирует порядок принятия компетентными субъектами уголовного судопроизвод-
ства соответствующего процессуального решения.
Таким образом, освобождение от уголовной ответственности возможно только при наличии к тому основания и условий, закрепленных в уголовном законе, и в порядке, строго определенном уголовно-процессуальным законом. При этом материально-правовые основания и условия освобождения от уголовной ответственности при установлении их судом, прокурором, следователем и дознавателем становятся уголовно-процессуальными основаниями прекращения уголовного дела или уголовного преследования. Заметим, что в ряде случаев уголовно-процессуальные нормы напрямую отсылают к положениям уголовного закона (например, ст. 25, 28, 281 УПК РФ). В содержании же норм Уголовного кодекса нетрудно усмотреть и уголовно-процессуальные термины и положения (например, явка с повинной и раскрытие преступлений (ст. 75 УК РФ); потерпевший (ст. 76 УК РФ); приостановление и возобновление сроков давности, уклонение лица от следствия и суда, задержание лица (ч. 3 ст. 78 УК РФ); указание на орган, который принимает решение о
применении сроков давности (ч. 4 ст. 78 УК РФ).
Вместе с тем, следует отметить, что в уголовно-процессуальном праве словосочетание «освобождение от уголовной ответственности» не используется. Однако представляется, что данное понятие является предметом, как уголовного права, так и теории уголовного процесса, поскольку освобождение от уголовной ответственности следует рассматривать и как в качестве результата уголовно-процессуальной деятельности, находящего свое выражение в постановлении о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, в случаях, предусмотренных п. 3 ч. 1 ст. 24, ст. 25, п. 3 ч. 1 ст. 27, ст. 28, 281 УПК РФ.
Таким образом, институт освобождения от уголовной ответственности является комплексным уголовно-правовым и уголовно-процессуальным институтом, то есть межотраслевым правовым институтом, представляющим собой комплексное материально-процессуальное образование, включающее в себя систему уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, регулирующих однородные общественные отношения, сущностью которых является отказ государства от реализации уголовной ответственности лица, совершившего деяние, запрещенное под угрозой наказания уголовным законом, и правомерная реализация в лице компетентных государственных органов и должностных лиц такого принадлежащего ему права посредством прекращения уголовного дела или уголовного преследования.
В связи со сказанным уголовно-правовые и уголовно-процессуальные нормы, регулирующие рассматриваемые однородные отношения, не могут существовать независимо, а должны функционировать только во взаимосвязи и взаимопроникновении. Учитывая сказанное, следует изложить видение института освобождения от уголовной ответственности de lege ferenda. Основная идея заключается в том, что при материально-правовой конструкции освобождения от уголовной ответственности следовало бы учитывать положения уголовно-процессуального законодательства.
Уголовно-правовая концепция института освобождения от уголовной ответственности состоит в том (и это никем не оспаривается), что «освобождение виновного лица от уголовной ответственности за совершенное преступление заключается в освобождении его от вынесения отрицательной оценки его поведения в форме обвинительного приговора»3.
Если такую трактовку развить в процессуальном плане, то получается, что в ходе предварительного расследования следователь или дознаватель, прекращая уголовное дело и (или) уголовное преследование по нереабилитирующим обстоятельствам, воспринимая потенциальный обвинительный приговор как некую правовую данность, освобождают лицо от его вынесения и тем самым освобождают это лицо от уголовной ответственности. Однако решение суда хотя и является прогнозируемым, a priori не является очевидным. А именно данное решение (обвинительный приговор) и должно констатировать факт совершения преступления, т.е. наличие (или отсутствие) юридических фактов, порождающих материальные правоотношения.
Отсюда следует, что юридически невозможно освободить кого-либо от того, что еще не определено и не установлено. «Здесь-то и лежит основной порок нынешней конструкции освобождения от уголовной ответственности», — утверждает Л.В. Головко4, и с ним следует согласиться.
Руководствуясь конституционным принципом презумпции невиновности, считаем, что до того, как лицо будет признано виновным приговором суда, его нельзя освободить от «вынесения отрицательной оценки его поведения в форме обвинительного приговора», т.е. от уголовной ответственности. Однако нет никаких препятствий для того, чтобы освободить данное лицо от рассмотрения вопроса о возможности отрицательной оценки его поведения в форме обвинительного приговора, т.е. от уголовного преследования. «Лицо в данном случае, освобождается, — как считает тот же Л.В. Головко, — не от уголовной ответственности в материально-правовом смысле, а от уголовного преследования в смысле процессуальном, так как уголовное преследование, составляющее стержень уголовного процесса, вовсе не обязательно должно завершиться постановлением обвинительного приговора»5.
Совершенно закономерно, что дореволюционное русское уголовное право не знало, так же как и современная западная доктрина не знает освобождения от уголовной ответственности как материально-правового института, хотя последней хорошо знакомы различные процессуальные механизмы условного или безусловного освобождения от уголовного преследования, равно как институт освобождения от наказания. Освобождение от уголовной ответственности — это плод законодательства и доктрины исключительно советской эпохи6.
Выход из создавшейся коллизии, особенно связанной с тем, что, по мнению многих авторов, институт освобождения от уголовной ответственности противоречит принципу презумпции невиновности, видится таким — переименовать институт освобождения от уголовной ответственности (как материально-правовой институт) в институт освобождения от уголовного преследования, использовав понятие, выработанное процессуальным правом.
При таком подходе к решению рассматриваемой проблемы вопросы материального уголовного права по конкретному уголовному делу остаются открытыми, так как государство сознательно и правомерно (при наличии к тому оснований и условий, установленных в уголовном законе), воздерживается от принадлежащего ему права совершать дальнейшие процессуальные действия в целях изобличения лица в совершении преступления. В том числе остается открытым и вопрос о виновности соответствующего лица, причем целесообразно его в данных случаях называть «лицом, подлежащим уголовному преследованию» или «лицом, совершившим деяние, содержащего признаки состава преступления», а не «лицом, совершившим преступление». Разница очевидна, так как поскольку существует институт оправдательного приговора, то и лицо, подлежащее уголовному преследованию, необязательно становится лицом, совершившим преступление.
Напомним, что в соответствии с п. 55 ст. 5 УПК РФ уголовным преследованием является процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Участниками уголовного процесса со стороны обвинения, которые вправе прекратить уголовное дело и (или) уголовное преследование по нереабилитирующим обстоятельствам являются следователь (с согласия руководителя следственного органа) и дознаватель (с согласия прокурора). Полномочиями по прекращению уголовного дела или уголовного преследования, помимо названных должностных лиц, обладает также суд.
Поэтому процессуальный аспект освобождения от уголовного преследования как института материального права (по отношению de lege ferenda) совпадает с прекращением уголовного преследования. При этом процессуальным актом, выражающим сущность принимаемого следователем и дознавателем решения, является постановление о прекращении уголовного преследования (уголовного дела).
Суд, имея право осуждать и наказывать, т.е. осуществлять правосудие по уголовным делам, вправе прекратить уголовное преследование, во-первых, когда дело уже находится в его производстве, но до момента вынесения приговора и, во-вторых, полагаем, что суд должен иметь право принять такое решение и в любой момент предварительного расследования, когда действия по уголовному преследованию входят в обязанность иных должностных лиц (на то он и суд). Так, по нашему мнению, целесообразно суд наделить полномочиями о принятии решения о прекращении уголовного преследования, если лицо, совершившее преступление, считает, что имеются все законные основания для этого, а органы предварительного расследования отказывают ему, то есть по жалобе подозреваемого, обвиняемого.
Если же суд рассматривает уголовное дело по существу, признает лицо виновным в совершении преступления в обвинительном приговоре, и, получив право на наказание этого лица, освобождает его от наказания, то такому процессу, как известно, соответствует правовой институт освобождения от наказания.
Вместе с тем, считаем, что отнесение вопроса о прекращении уголовного преследования подозреваемого, обвиняемого по основаниям, не влекущим возникновения права лица на реабилитацию, к компетенции должностных лиц, осуществляющих досудебное производство, допустимо лишь в том случае, когда основание принятия такого решения поддается однозначной оценке и не может влечь за собой наступление других уголовно-правовых последствий. В связи с этим предлагаем по отношению de lege ferenda в уголовном законе определить лишь следующие основания освобождения от уголовного преследования: в связи с истечением сроков давности, в связи с примирением с потерпевшим, в связи с психическим заболеванием лица, возникшим после совершения им преступления, в связи с наличием
иммунитета (свидетельского, дипломатического).
Поскольку данные обстоятельства имеют объективный критерий их применения, и вследствие этого принятие соответствующего решения не будет зависеть от усмотрения правоприменителя, таким видам освобождения от уголовного преследования следует придать императивный (обязательный) характер применения и предоставить полномочия по принятию решения об освобождении от уголовного преследования в данных случаях не только суду, но и должностным лицам, осуществляющим досудебное уголовное судопроизводство.
Такой подход будет являться одной из эффективных антикоррупционных мер, обеспечив предупреждение коррупционных преступлений со стороны лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, правовыми средствами. А там, где возможен процесс индивидуализации правовых последствий совершенного преступления вследствие наличия управомачивающих норм уголовного и уголовно-процессуального законов, его осуществление должно являться исключительной прерогативой суда. Такие общие условия судебного разбирательства как непосредственность, устность, гласность и открытость (глава 35 УПК РФ) позволяют в большей мере, нежели чем на досудебном производстве, избежать необоснованного процессуального решения.
1 См.: Киримова Е.А. Правовой институт // Автореф. дисс...канд. юрид. наук. Саратов, 1998. С.13.
2 См. подробнее: Ендольцева А.В. Институт освобождения от уголовной ответственности: теоретические, законодательные и правоприменительные проблемы // Дисс... докт. юрид. наук. М., 2005. С.62-68.
3 См.: Келина С.Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. М., 1974. С.31.
4 См. подробнее: Головко Л.В. Освобождение от уголовной ответственности и освобождение от уголовного преследования: соотношение понятий // Государство и право, 2000, № 6. С.47.
5 См. там же.
6 См. подробнее: Ендольцева А.В. Институт освобождения от уголовной ответственности (проблемы и пути их решения). Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. С. 22-29.
1 See: Kirimova E. A. Legal Institution // author's abstract of Candidate of Law Diss.. Saratov, 1998. p.13.
2 See more: Endoltseva A. V. Institution of exemption from criminal responsibility: theoretical, legislative and law enforcement problems // Diss. for Doctor of Law. M., 2005. p. 62-68.
3 See: Kelina S. G. Theoretical questions of exemption from criminal responsibility. M., 1974. p. 31.
4 See more: Golovko L. V. Exemption from criminal responsibility and exemption from criminal prosecution: the ratio of concepts // State and Law, 2000, No. 6. p. 47.
5 See: therein.
6 See more: Endoltseva A. V. Institution of exemption from criminal responsibility (problems and ways of their solution). Monograph. M.: YUNITI-DANA, 2004. pp. 22-29.
