CC BY
73
Оспаривание сделок, в совершении которых имеется заинтересованность, в России и в штате Делавэр (США): сравнительно-правовое исследование
Свиридов Ярослав Сергеевич,
аспирант, кафедра теории и истории государства и права, ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный экономический университет» E-mail: [email protected]
Статья посвящена оспариванию сделок, в совершении которых имеется заинтересованность, в России и в штате Делавэр (США). Анализируется институт недействительности сделок с заинтересованностью и история его развития в российской правовой системе и правовой системе штата Делавэр. Исследуется вопрос о распределении бремени доказывания при оспаривании сделок с заинтересованностью в России и в штате Делавэр. На основе проведенного сравнительно-правового исследования разработаны предложения по совершенствованию российского регулирования института недействительности сделок с заинтересованностью.
Ключевые слова: сделки с заинтересованностью; оспаривание сделок с заинтересованностью; распределение бремени доказывания; хозяйственные общества; бизнес-корпорации.
S2
сэ см о см
Введение
Ежедневно российскими хозяйственными обществами, а именно акционерными обществами и обществами с ограниченной ответственностью, совершается тысячи сделок с заинтересованностью. За двадцатипятилетнюю историю существования исследуемого института в российской правовой системе произошли фундаментальные изменения правил о недействительности сделок с заинтересованностью, смысл которых первоначально состоял в защите, прежде всего, интересов миноритарных участников (акционеров). Все проведённые реформы рассматриваемого правового института главным образом были направлены на обеспечение баланса интересов участников корпоративных отношений (общества, участников (акционеров), менеджмента корпораций) и повышение стабильности гражданского оборота.
С учётом сложившейся российской судебной практики в 2016 году в законодательство о хозяйственных обществах в части регулирования крупных сделок и сделок с заинтересованностью были внесены значительные изменения (Федеральный закон от 03.07.2016 № 343-ф3 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» и Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» в части регулирования крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» [1] (далее - Закон № 343-Ф3)). Разработчики данной реформы видели её основную цель в повышении стабильности гражданского оборота, которая достигается, с одной стороны, путём изменения процедуры совершения сделок с заинтересованностью, а именно отмены обязательного одобрения таких сделок, а с другой - с помощью повышения стандартов оспаривания сделок с заинтересованностью. Указанные новеллы гражданского законодательства значительно влияют на реализацию защиты прав и законных интересов участниками (акционерами) хозяйственных обществ и требуют переосмысления, в т.ч. с учетом опыта, накопленного в развитых зарубежных правопорядках.
Недействительность сделок с заинтересованностью в российской правовой системе
Для российской правовой системы институт сделок с заинтересованностью является относительно новым (1995 г.)1 по сравнению с рядом иностранных юрисдикций. Например, в Великобритании он был выработан прецедентным правом ещё
1 Был введен Федеральным законом от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» [2] (далее - Закон об АО).
в XIX в. [3], во Франции правовое регулирование сделок с заинтересованностью появилось также в XIX в. [4, 1].
Изначально в российском Законе об АО был закреплён недостаточно чёткий подход, согласно которому было неясно, являются сделки с заинтересованностью недействительными или ничтожными, т.к. в п. 1 ст. 84 Закона об АО указывалось лишь на возможность признания их недействительными. Закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» [5] (далее - Закон об ООО), принятый почти на три года позднее, не содержал в данном отношении технико-юридический неточностей. В частности, в п. 5 ст. 45 Закона об ООО указывалось: «Сделка, в совершении которой имеется заинтересованность и которая совершена с нарушением требований, предусмотренных настоящей статьей, может быть признана недействительной по иску общества или его участника». Соответственно, сделки с заинтересованностью были отнесены к категории оспоримых, а не ничтожных, и могли быть признаны недействительными по ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации [6] (далее - ГК РФ) («Недействительность сделки, нарушающей требование закона или иного правового акта») при наличии нарушений требований специальных законов о хозяйственных обществах к совершению таких сделок. При этом в правоприменительной практике было выработано второе основание -акционеры при предъявлении исков об оспаривании сделок с заинтересованностью должны были доказать нарушение их прав и законных интересов в результате совершения обществом указанных сделок (абзац 2 п. 38 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 № 19 [7], п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 20.06.2007 № 40 [8]).
Таким образом, на первом этапе регулирования недействительности сделок с заинтересованностью хозяйственных обществ в России был установлен подход, в соответствии с которым законодатель не проводил видимой разницы между убыточными и прибыльными сделками с заинтересованностью. Поэтому в судебном порядке могли быть оспорены любые сделки с формальной заинтересованностью, которые были совершены с нарушением установленных законодательством процедурных требований к их одобрению.
Федеральным законом от 19.07.2009 № 205-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [9] п. 1 ст. 84 Закона об АО и п. 5 ст. 45 Закона об ООО был дополнен положением, касающимся оснований, при наличии которых суд был обязан отказать в иске о признании сделки с заинтересованностью недействительной. Так, был установлен следующий закрытый перечень оснований для отклонения иска: голосование процессуального истца не могло повлиять на результаты голосования по вопросу об одобрении сделки; недоказанность факта причинения убытков обществу либо процессуальному истцу или возникновения
неблагоприятных последствий для них; представлены доказательства последующего одобрения оспариваемой сделки; доказано, что другая сторона не знала и недолжна была знать о совершении сделки с заинтересованностью с нарушением законодательных требований об одобрении.
Таким образом, оспаривание сделок с заинтересованностью было значительно усложнено, прежде всего, для миноритарных участников обществ. Данные новеллы были «промажоритарны-ми» и направленными на защиту общества от злоупотреблений со стороны миноритариев («гринмэ-йла»).
В 2014 г. подход к оспариванию сделок с заинтересованностью был существенно скорректирован, а именно увеличился круг норм, в соответствии с которыми такие сделки могли признаваться недействительными. В частности, в п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» [10] было указано, что нормы о сделках с заинтересованностью являются специальными по отношению к правилам статьи 173.1 («Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления») ГК РФ и пункта 3 ст. 182 ГК РФ (о недействительности сделок, совершенных представителем в отношении себя лично). Одновременно с этим в п. 2 данного Постановления подчеркивался субсидиарный характер вышеприведенных положений ГК РФ о недействительности сделок. В частности, ВАС РФ были даны разъяснения о том, что «Сделки ... не подпадающие под действие ... норм о ... сделках с заинтересованностью, могут быть оспорены в соответствии с общими правилами, предусмотренными статьей 173.1 и пунктом 3 статьи 182 ГК РФ».
Новеллы, внесенные в законодательство о хозяйственных обществах в части правового регулирования сделок с заинтересованностью Федеральным законом № 343-ФЗ, который вступил в силу 01.01.2017 г., значительно изменили подход, выработанный ранее в судебной практике. Так, абз. 2 п. 1 ст. 84 Закона об АО и абзац 2 п. 6 Закона об ООО устанавливают, что сделка с заинтересованностью «.может быть признана недействительной (пункт 2 статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации) ., если она совершена в ущерб интересам общества и доказано, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) о том, что согласие р на ее совершение отсутствует. При этом отсут- ИД ствие согласия на совершение сделки само по се- Ч
т
бе не является основанием для признания такой К сделки недействительной». ё
Следует обратить отдельное внимание на но- у вый подход к решению вопроса о распределении А
бремени доказывания оснований недействительности сделок с заинтересованностью.
Во-первых, бремя доказывания факта убыточности сделки интересам общества распределяется в зависимости от наличия или отсутствия одновременно двух критериев: принималось ли решение по оспариваемой сделке и была ли истцу в процессуальном смысле представлена информация о том, что сделка не нарушает интересов общества (п. 1.1 ст. 84 Закона об АО, абзацы 4-6 п. 6 ст. 45 Закона об ООО). Если решение об одобрении сделки с заинтересованностью принято, то бремя доказывания того, что сделка причинила ущерб интересам общества, возлагается на истца (пункт 1 статьи 84 Закона об АО, пункт 6 статьи 45 Закона об ООО, абз. 4 п. 24 Постановления Пленума № 27 от 06.07.2018 г. «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» [11] (далее - Постановление Пленума ВС РФ № 27)). При этом презумпция причинения ущерба интересам общества применяется только в случае, если истцом доказано, «...что другая сторона оспариваемой сделки знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение» (абзац 1 п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27).
Во-вторых, как указано в абз. 2, 3 п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27, «Бремя доказывания того, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности в сделке и об отсутствии согласия (одобрения) на ее совершение, возлагается на истца. Применительно к сделкам с заинтересованностью судам надлежит исходить из того, что другая сторона сделки (ответчик) знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности, если в качестве заинтересованного лица выступает сама эта сторона сделки или её представитель, изъявляющий волю в данной сделке, либо их супруги или родственники, названные в абзаце втором пункта 1 статьи 45 Закона об ООО и абзаце втором пункта 1 статьи 81 Закона об АО».
Соответственно, в результате реформирования гражданского законодательства общие нормы ГК РФ и особенные положения Закона об ООО и Закона об АО, касающиеся признания сделок с заинтересованностью недействительными, были гармонизированы. При этом очевидно, что законодатель, ратуя за стабильность гражданского оборота, выражающуюся в сокращении случаев оспаривания сделок с заинтересованностью, старался выработать подход, согласно которому признать недействительными такие сделки будет сложнее. В итоге акцент защиты прав участников (акционеров) хозяйственных обществ был смещен с оспа-Е ривания сделок с заинтересованностью на взы-2 скание убытков, причиненных в результате совершения данных сделок. еЗ Однако данная реформа не была однозначно ав поддержана в научной среде.
Исследователями обращается внимание на то, что в российском правопорядке при оспаривании сделок с заинтересованностью возложение на истца бремени доказывания факта причинения возможного или действительного ущерба интересам юридического лица остаётся большим препятствием для миноритариев [12].
Также высказывается контраргумент относительно распределения бремени доказывания того, что контрагент по сделке знал или должен был знать о наличии элемента заинтересованности, и (или) то, что отсутствует согласие (одобрение) на её совершение, связанный с особенностями отечественной бизнес-среды. В частности, отмечается, что перенесение бремени доказывания с ответчика на истца не снимает с первого издержек по проверке контрагента, т.к. в российском экономическом обороте уровень обмана по-прежнему высок [13].
Обозначенная дискуссия также актуальна в силу эконометрических исследований, выявивших, что для российских компаний характерна высококонцентрированная собственность, которая свидетельствует о низкой защите инвесторов в стране [14, с. 67]. При этом недостатком данной модели корпоративной собственности является существование высокого риска ущемления прав миноритариев со стороны крупных собственников [Там же, с. 53].
Для того чтобы дать оценку новому правовому регулированию недействительности сделок с заинтересованностью хозяйственных обществ в российской правовой системе, целесообразно обратиться к изучению опыта, имеющегося в развитых зарубежных правопорядках, а именно в штате Делавэр (США).
Недействительность сделок с заинтересованностью в корпоративном праве штата Делавэр (США)
Первоначально в прецедентном праве штата Делавэр (США), корпоративное право которого, как известно, служит образцом для подражания в других штатах [15, с. 116], была выработана концепция per se оспоримости сделок с заинтересованностью, совершенных с нарушением порядка их одобрения [16]. Однако в отличие от российской правовой системы, в Делавэре такие сделки оспаривались исходя из доктрины совершения директором сделок в личных интересах (director self-dealing), означающей, что фидуциарий (директор, контролирующий акционер или должностное лицо) не может извлекать личную выгоду при совершении сделки с субъектом, перед которым он исполняет фидуциарные обязанности [17].
Второй этап эволюции института недействительности сделок с заинтересованностью в штате Делавэр трансформация правила безусловной оспоримости данных сделок после введения в 1967 г. раздела 144 Общего закона штата Делавэр о корпорациях (Section 144 of the DGCL) (да-
лее - DGCL), согласно которому «сделка с конфликтом интересов, заключенная между корпорацией и 1 из её директоров или сотрудников, либо между корпорацией и другой корпорацией, партнерством, ассоциацией или другой организацией, в которой 1 или несколько директоров или сотрудников являются директорами или сотрудниками либо имеют финансовый интерес, не может быть аннулирована либо оспорена только на этом основании или только потому, что директор или сотрудник присутствует или участвует в собрании правления или комитета, который одобряет договор или сделку, или лишь потому, что какие-либо голоса такого директора или сотрудника были учтены в указанных целях, если: (1) существенные факты, касающиеся отношений или интересов директора или должностного лица, а также договора или сделки, раскрываются или известны правлению или комитету, и правление или комитет добросовестно одобряет договор или сделку посредством получения положительных голосов большинства независимых директоров, даже если незаинтересованных директоров было меньше кворума; или (2) существенные факты, касающиеся отношений или интересов директора или должностного лица, а также договора или сделки, раскрываются или известны акционерам, имеющим право голоса, и договора или сделки, которые специально добросовестно одобрены голосованием акционеров, или (3) договор или сделка справедливы в отношении корпорации с момента его (её) утверждения, одобрения или ратификации правлением, комитетом или акционерами» [18]. Цель данного положения DGCL состоит в валидации («исцелении») сделок с заинтересованностью, которые подпадают хотя бы под один из пунктов указанного правила, т.к. в данном случае применяется правило делового решения (business judgment rule), а не стандарт справедливости сделки (fairness rule).
Так, стандарт проверки действительности сделки (validation standard), приведенный в разделе 144 DGCL, не является единственным: большее значение при рассмотрении исков об оспаривании сделок с заинтересованностью имеет стандарт полной справедливости (entire fairness standard) [19, с. 5], т.к. именно он применяется судом в случае, если сделка с конфликтом интересов не подпадает под регулирование раздела 144 DGCL. Стандарт полной справедливости был выработан в прецедентном праве Делавэра и означает, что директор должен доказать, что оспариваемая сделка соответствует одновременно следующим элементам: во-первых, процедурному понятию «справедливое проведение сделки» (a fair dealing) («процедурная справедливость»), во-вторых, материально-правовому понятию «справедливая цена» (a fair price) («материальная справедливость») [20]. Первый элемент подразумевает, прежде всего, полное раскрытие информации и отсутствие принуждения со стороны членов органов управления или контролирующего лица при одобрении сделки правлением или акционерами
с целью обеспечить, чтобы взаимодействие между фидуциарием, с одной стороны, и компанией или миноритарным акционером, с другой стороны, было максимально приближено к переговорам между независимыми сторонами. Тогда как второй критерий призван отразить существенные достоинства сделки с конфликтом интересов, т.е. насколько указанная сделка была выгодна компании. Причём следует иметь в виду, что справедливая цена сделки с заинтересованностью не может быть определена точно, а лежит в диапазоне приемлемой стоимости [19, с. 7-8].
Таким образом, на втором этапе развития института недействительности сделок с заинтересованностью в штате Делавэр сложился подход, в соответствии с которым такие сделки не могли быть оспорены до тех пор, пока фидуциарий получал выгоды от такой сделки честно. В результате количество сделок с формальным конфликтом интересов, не являвшихся убыточными для корпорации и её акционеров, однако попадавших в круг недействительных, значительно сократилось.
Впоследствии в 1990-х гг. из-за неверного понимания судами раздела 144 (а) DGCL данный подход был скорректирован. А именно сделка с заинтересованностью, одобренная независимыми и незаинтересованными директорами, подвергалась проверке только на соответствие правилу делового решения, которое на практике было труднопреодолимым для истца. Между тем проверка сделки с конфликтов интересов на предмет её соответствия стандарту справедливости практически не осуществлялась [21, с. 60, 62].
С учетом понимания отрицательных последствий такого подхода, главное из которых заключается в том, что многие сделки с реальным конфликтом интересов попали в круг «исцеляемых» правилом делового решения, в штате Делавэр была выработана позиция, согласно которой у истца появилась возможность оспорить надлежаще одобренную директорами или акционерами сделку с заинтересованностью в случае, если он мог доказать, что сделка не соответствует критерию материальной справедливости, т.е. причиняет ущерб корпорации и её акционерам [22]. Соответственно, при одобрении сделки с заинтересованностью незаинтересованными директорами либо большинством незаинтересованных акционеров суд может освободить ответчика от доказывания факта соблюдения процедурной справедливости и при этом возложить бремя доказывания несоответствия сделки критерию материальной справедливости на истца.
В 2014 г. диапазон применения правила делового решения был расширен Верховным Судом Штата Дэлавер. В частности, в прецеденте по делу Kahn v. M&F указывается, что в случае, если к одобрению сделки был привлечён независимый специальный комитет и при этом сделка была одобрена большинством миноритарных акционеров, применяется правило делового решения, и сделка может не исследоваться судом на предмет полной справедливости [23].
5 -а
сз
<
Таким образом, стандарт полной справедливости сделки считается соблюденным, а сделка -действительной при условии, что цена является справедливой, даже если директора заинтересованы в её совершении и отсутствует процедурная справедливость [24]. При этом истец не лишается возможности оспорить надлежаще одобренную сделку, которая, однако, убыточна для корпорации и акционеров, если докажет несоответствие сделки критерию справедливой цены.
Сравнительно-правовой анализ института оспаривания сделок с заинтересованностью в России и Делавэре
Анализ эволюции института недействительности сделок с заинтересованностью в России и в Делавэре (США) и функциональное сравнение этапов развития данного института в российской правовой системе и в указанном Штате позволяют выявить схожие черты и отличия, а также сформулировать предложения по изменению правового регулирования рассматриваемого вопроса в РФ.
1. Специальные правила об оспаривании сделок с заинтересованностью хозяйственных обществ в российском правопорядке конструируются на основании общего положения Гк Рф о недействительности сделок, совершенных органом юридического лица в ущерб интересам корпорации либо её участников (п. 2 ст 174 ГК РФ). В то же время право штата Делавэр исходит из концепции совершения директором сделок в собственных интересах (director self-dealing). Несмотря на такие различные подходы к недействительности сделок с заинтересованностью в рассмотренных правовых системах общим с позиции функционального сравнения является то, что регулирование рассматриваемого вопроса выстраивается исходя из стремлений обеспечить стабильность гражданского оборота, максимально не допуская оспаривания сделок с заинтересованностью, соответствующих правам и законным интересам корпорации и её участников, с одной стороны, и выработать правовые средства для признания недействительными таких сделок, которые совершены с соблюдением всех требуемых корпоративных процедур, однако, являются убыточными для корпорации и её участников, с другой.
2. Правило справедливости, разработанное прецедентным правом Делавэра, с точки зрения функционального сравнения является аналогом российских положений законодательства о хозяйственных обществах об оспаривании сделок с заинтересованностью. В частности, элементы стандарта полной справедливости штата Делавэр схожи с основаниями недействительности сделок с заинтересованностью, установленными в российской правой системе. Так, критерий справедливой цены по своему содержанию близок к такому основанию
недействительности сделки с заинтересованностью, как причинение ущерба интересам корпорации или её участникам, а процедурной справедливости - условию оспоримости сделки с заинтересованностью, согласно которому другая сторона такой сделки знала или должна была знать о том, что данная сделка является сделкой с заинтересованностью, и (или) о том, что согласие на совершение сделки отсутствует.
3. В Делавэре истец имеет возможность оспорить сделку с заинтересованностью, которая соответствует процессуальной справедливости, но является убыточной для корпорации. Однако если ответчиком доказано, что сделка соответствует одному из элементов правила делового решения, то признать сделку с заинтересованностью недействительной достаточно сложно, т.к. бремя доказывания её несправедливости переносится на истца. В данном случае сделка с заинтересованностью может быть оспорена в таких исключительных ситуациях, как дарение или растрата корпоративной собственности [25]. Между тем вопрос о распределении бремени доказывания факта причинения ущерба интересам общества в результате совершения сделки с заинтересованностью в РФ решается с учетом п. 1.1 ст. 84 Закона об АО, абз. 4-6 п. 6 ст. 45 Закона об ООО и их судебного толкования. В частности, презумпция причинения ущерба интересам общества применяется, только если отсутствует решение об одобрении сделки с заинтересованностью, при этом обществом не предоставлена информация о неодобренной сделке процессуальному истцу и если последнему удалось доказать, что контрагент по оспариваемой сделке знал или заведомо должен был знать о том, что сделка являлась для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение (абзац 1 п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27). В свою очередь, «активация» данной презумпции при наличии рассмотренных условий, очевидно, влечёт за собой перенесение бремени доказывания обратного на ответчика. Несмотря на то, что данный подход оправдан с точки зрения снижения значительных издержек по проверке каждой сделки на предмет наличия в ней элемента заинтересованности, соблюдения обществом внутренних корпоративных процедур и др., возлагаемых на контрагентов хозяйственных обществ, всё же его недостатком является то, что круг убыточных сделок с реальной заинтересованностью, которые были одобрены, однако должны быть эффективно оспорены, необоснованно сужается до случаев, когда стороной сделки является само заинтересованное лицо либо её представитель, либо их супруги или родственники, указанные в абзаце 2 пункта 1 статьи 45 Закона об ООО и абзаце 2 пункта 1 статьи 81
Закона об АО (абз. 3 п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27). Соответственно, акцент защиты прав хозяйственных обществ и их участников сместился в сторону взыскания убытков с заинтересованных лиц. Считаем, что сужение сферы применения правил о недействительности сделок с заинтересованностью в данном случае не всегда оправданно, поскольку участники корпорации чаще всего преследуют цель сохранить бизнес, вернув выведенные из общества активы обратно, а не возместить убытки, причиненные неправомерными действиями заинтересованных лиц. Вместе с тем данный интерес наилучшим образом обеспечивается в результате признания сделки с заинтересованностью недействительной и применения последствий недействительности сделки в виде возврата сторон в первоначальное положение.
4. Ввиду вышеизложенного предлагаем расширить перечень случаев, при которых следует считать доказанным, что другая сторона сделки (ответчик) знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности, что позволит эффективно оспаривать убыточные сделки с заинтересованностью, решение об одобрении которых было принято, однако впоследствии выяснилось, что в данной сделке участвовали лица, имевшие реальную заинтересованность и предварительно не раскрывшие её членам органа управления, одобряющим данную сделку. В частности, считаем необходимым дополнить абзац 3 п. 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27 после знака «точка» следующей формулировкой: «..., либо истцом доказано, что в собрании по вопросу одобрения сделки принимали участие члены совета директоров, либо участники (акционеры), заинтересованные в совершении данной сделки и признаваемые таковыми в соответствии с п. 1 ст. 81 Закона об АО и п. 1 ст. 45 Закона об ООО, не исполнившие обязанность по уведомлению общества о заинтересованности в совершении обществом сделок, установленную п. 82 Закона об АО и п. 2 ст. 45 Закона об ООО, и получившие личную выгоду в результате совершения обществом явно убыточной сделки с заинтересованностью (например, заключение обществом договора дарения, договора купли-продажи актива по явно нерыночной цене и др.), если голоса указанных заинтересованных лиц могли повлиять на результаты голосования по вопросу об одобрении такой сделки».
5. Представляется, что предложенные изменения абзаца третьего пункта 27 Постановления Пленума ВС РФ № 27 будут способствовать повышению уровня защиты прав и законных интересов миноритариев, ещё большей стабильности гражданского оборота и, таким образом, повлияют на улучшение инвестиционной привлекательности российской экономики.
Литература
1. Федеральный закон от 03.07.2016 № 343-ф3 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» и Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» в части регулирования крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» // «Российская газета», № 149, 08.07.2016.
2. Федеральный закон от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» // «Российская газета», № 248, 29.12.1995.
3. Будылин С.Л. Крупные сделки и сделки с заинтересованностью. Опыт регулирования в Великобритании // Арбитражная практика для юристов. 2014. № 3. С. 116-125.
4. Helleringer, G., Related Party Transactions in France - A Critical Assessment (December 1, 2018). ECGI-Law Working Paper. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=3316570 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3316570.
5. Федеральный закон от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» // «Российская газета», № 30, 17.02.1998.
6. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ // «Российская газета», № 238-239, 08.12.1994.
7. Постановление Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах» // «Вестник ВАС РФ», № 1, 2004.
8. Постановление Пленума ВАС РФ от 20.06.2007 № 40 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью» // «Вестник ВАС РФ», № 8, август, 2007.
9. Федеральный закон от 19.07.2009 № 205-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // «Российская газета», № 133, 22.07.2009.
10. Постановление Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью» // «Вестник ВАС РФ», № 6, июнь, 2014.
11. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» // «Бюллетень Верховного Суда РФ», № 8, август, 2018.
12. Heindler, F. (2018), Unitary Legal Entities in Russia, Kluwer Law International B.V.. Available at: https://books.google.ru/books?id=Lz9sDwAA QBAJ&pg=PT78&lpg=PT78&dq=nullification+rel ated+party+transactions+burden+of+proof&sour ce=bl&ots=MrLVj4_xir&sig=ACfU3U0r6ps7Nzrg-fqTLc1TwusJp_rt1A&hl = ru&sa=X#v=onepa ge&q = nullification%20related%20party%20 transactions%20burden%20of%20proof&f=false.
13. Аралина Е.К., Насонова О.А., Мисник Л.Н. Изменение регулирования крупных сделок и сде-
5 -о
сз
<
лок с заинтересованностью. Как работать с новыми положениями // Арбитражная практика. № 10. 2016. URL: http://www.arbitr-praktika.ru/ search?q (дата обращения: 01.11.2019).
14. Быкова А.А., Молодчик М.А., Шамило-ва Е.Г. Концентрация собственности как механизм корпоративного управления в российских публичных компаниях: влияние на финансовые результаты деятельности // Прикладная эконометрика. 2017. Т. 45. С. 50-74.
15. Будылин С.Л. Права миноритарных акционеров в корпоративном праве США на примере штата Делавэр // Журнал российского права. 2008. № 7. С. 114-122.
16. Potter v. Sanitary Co. of America, Del. Ch., 194 A. 87 (1921); Kerbs v. California Eastern Airways Inc., Del. Supr., 90 A.2d 652 (1952).
17. Guth v. Loft, Inc., 5 A.2d 503, 510 (Del. 1939).
18. 8 Delaware C. 1953, § 144. Available at: https:// delcode.delaware.gov/title8/c001/sc04/index. shtml.
19. Licht, Amir N., Farewell to Fairness: Towards Retiring Delaware's Entire Fairness Review (February 8, 2019). European Corporate Governance Institute (ECGI) - Law Working Paper No. 439/2019. Available at SSRN: https:// ssrn.com/abstract=3331097 or http://dx.doi. org/10.2139/ssrn.3331097.
20. Weinberger v. UOP, Inc., 457 A.2d 701 (Del. 1983).
21. Brown, J. R., Disloyalty Without Limits: 'Independent' Directors and the Elimination of the Duty of Loyalty (March 21, 2012). Kentucky Law Journal, Vol. 95, p. 53, 2006-2007; U Denver Legal Studies Research Paper No. 07-10. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=959434.
22. Kahn v. Lynch Communication Sys., Inc., 638 A.2d 1110, 1117 (Del. 1994).
23. Kahn v. M&F Worldwide Corp., 88 A.3d 635, 64244 (Del. 2014).
24. Trados Incorporated Shareholder Litigation, 73 A.3d 17 (Del. Ch. 2013).
25. Marciano v. Nakash, 535 A.2d 400, 405 n. 3 (Del.1987).
INVALIDITY OF RELATED PARTY TRANSACTIONS IN RUSSIA AND ABROAD: COMPARATIVE LAW STUDY
Sviridov Ya.S.
Saint-Petersburg State University of Economics
The article deals with invalidity of related party transactions in Russia and Delaware State (USA). The institution of invalidity of related party transactions and its development history in the Russian and Delaware legal systems are analyzed. The question of the allocation of the burden of proof in invalidity of related party transactions in Russia and Delaware is investigated. Based on the comparative legal study, proposals were developed to improve the Russian regulation of the invalidity of related party transactions.
Keywords: related party transactions (self-interested transaction); invalidity of related party transactions; allocation of burden of proof; economic societies; business corporations.
References
1. Federal law No. 343-FZ of 03.07.2016 "On amendments to the Federal law "On joint-stock companies" and the Federal law "On
limited liability companies" regarding the regulation of major transactions and interested-party transactions" // Rossiyskaya Gazeta, No. 149, 08.07.2016.
2. Federal law No. 208-FZ of 26.12.1995 "On joint-stock companies" // Rossiyskaya Gazeta, no.248, 29.12.1995.
3. Budylin S.L. Major transactions and transactions with interest. Experience of regulation in the UK // Arbitration practice for lawyers. 2014. No. 3. P. 116-125.
4. Helleringer, G., Related Party Transactions in France - A Critical Assessment (December 1, 2018). ECGI-Law Working Paper. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=3316570 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3316570.
5. Federal law No. 14-FZ of 08.02.1998 "On limited liability companies" // Rossiyskaya Gazeta, no.30, 17.02.1998.
6. "Civil code of the Russian Federation (part one)" from 30.11.1994 № 51-FZ // "Rossiyskaya Gazeta", № 238-239, 08.12.1994.
7. Resolution of the Plenum of the SAC of the Russian Federation of 18.11.2003 No. 19 "on some issues of application of the Federal law" on joint-stock companies "/ / "Vestnik SAC of the Russian Federation", No. 1, 2004.
8. The resolution of Plenum YOU the Russian Federation from 20.06.2007 № 40 "About some questions of practice of application of legal provisions on related party transactions" // "The Bulletin YOU the Russian Federation", No. 8, August, 2007.
9. Federal act of 19.07.2009 № 205-FZ "On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation" // Rossiyskaya Gazeta, № 133, 22.07.2009.
10. The resolution of the Plenum of the RF from 16.05.2014 № 28 "On some issues related to challenging major transactions and related party transactions" // "the Bulletin YOU the Russian Federation", No. 6, June, 2014.
11. The resolution of Plenum of the Supreme Court of 26.06.2018 No. 27 "Concerning the contestation of major transactions and transactions in which the interest exists" // "Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation", No. 8, August, 2018.
12. Heindler, F. (2018), Unitary Legal Entities in Russia, Kluwer Law International B.V.. Available at: https://books.google.ru/ books?id=Lz9sDwAAQBAJ&pg=PT78&lpg=PT78&dq=nullifi-cation+related+party+transactions+burden+of+proof&source=-bl&ots=MrLVj4_xir&sig=ACfU3U0r6ps7Nzrg-fqTLc1TwusJp_ rt1A&hl=ru&sa=X#v=onepage&q=nullification%20related%20 party%20transactions%20burden%20of%20proof&f=false.
13. Aralina E. K., Nasonova O.A., Misnik L.N. Changes in the regulation of large transactions and related-party transactions. How to work with new provisions // Arbitration practice. # 10. 2016. URL: http://www.arbitr-praktika.ru/search?q (accessed: 01.11.2019).
14. Bykova A. A., Molodchik M.A., Shamilova E.G. Concentration of property as a mechanism of corporate governance in Russian public companies: impact on financial performance // Applied econometrics. 2017. Vol. 45. Pp. 50-74.
15. Budylin S.L. Rights of minority shareholders in us corporate law on the example of Delaware // Journal of Russian law. 2008. No. 7. P. 114-122.
16. Potter V. Sanitary Co. of America, Del. Ch., 194 A. 87 (1921); Kerbs v. California Eastern Airways Inc., Del. Supr., 90 A.2d 652 (1952).
17. Guth V. Loft, Inc., 5 A.2d 503, 510 (Del. 1939).
18. 8 Delaware C. 1953, § 144. Available at: https://delcode.dela-ware.gov/title8/c001/sc04/index.shtml.
19. Licht, Amir N., Farewell to Fairness: Towards Retiring Delaware's Entire Fairness Review (February 8, 2019). European Corporate Governance Institute (ECGI) - Law Working Paper No. 439/2019. Available at SSRN: https://ssrn.com/ab-stract=3331097 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3331097.
20. Weinberger v. UOP, Inc., 457 A.2d 701 (Del. 1983).
21. Brown, J. R., Disloyalty Without Limits: 'Independent' Directors and the Elimination of the Duty of Loyalty (March 21, 2012). Kentucky Law Journal, Vol. 95, p. 53, 2006-2007; U Denver Legal Studies Research Paper No. 07-10. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=959434.
22. Kahn V. Lynch Communication Sys., Inc., 638 A.2d 1110, 1117 (Del. 1994).
23. Kahn V. M&F Worldwide Corp., 88 A.3d 635, 642-44 (Del. 2014).
24. Trados Incorporated Shareholder Litigation, 73 A.3d 17 (Del. Ch. 2013).
25. Marciano V. Nakash, 535 A.2d 400, 405 n. 3 (Del.1987).
