Особенности сопротивления ойратов на заключительном этапе уничтожения джунгарского ханства: "махачин" Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Д.Г. Кукеев*

Особенности сопротивления ойратов на заключительном этапе уничтожения Джунгарского ханства: «махачин»

АННОТАЦИЯ: Во времена уничтожения Джунгарского ханства войсками Цинской империи имелась прослойка ойратов, бежавших в леса и горы, чтобы оказывать дальнейшее сопротивление бесчинствам завоевателей. Именно это противостояние ойратов порождает невиданное ранее для кочевого социума новое социальное явление, которое в китайских официальных источниках презрительно именуется ЩР^'Ь махацинь, или «махачин» от монгольского «махчин», т.е. «хищник».

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: ойраты, эпоха Цин, Джунгарское ханство, китайские источники об ойратах, махачин.

И.Я. Златкин в фундаментальном труде «История Джунгарского ханства» справедливо указывал на истребительный характер ведения боевых действий цинскими войсками по отношению к ойратам, приводя в доказательство многочисленные источники о массовом уничтожении ойратского населения. При этом датой ликвидации последнего оплота ойратов в горах Юлдуза войсками маньчжурского императора он назвал 1759 г. [4, с. 303]. Спустя полвека после его исследования в китайских материалах были обнаружены новые сведения, дополняющие и расширяющие хронологические и географические рамки отмеченных им жестоких действий цинских войск.

Помимо присутствия в Циньдин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ («Высочайше утверждённое описание усмирения джунгаров») и Цин

* Кукеев Дорджи Геннадьевич, к.и.н., научный сотрудник Отдела истории и археологии Калмыцкого института гуманитарных исследований Российской академии наук, г. Элиста, Россия; E-mail: kukeevd@list.ru

© Кукеев Д.Г., 2018

13

шилу («Правдивые записи [об эпохе] Цин»), термин «махачин» встречается в произведениях жанра чжигуай сяошо («рассказы о чудесах»), для которого характерно описание необыкновенных случаев и встреч с потусторонними силами. Одним из таких произведений является Юэвэй цаотан бицзи («Заметки из хижины

„Великое в малом"»), автором которого был сосланный в недавно образованный Синьцзян цинский чиновник Цзи Юнь (17241805). Здесь я хочу вкратце рассмотреть «махачин», который имел место в истории ойратов, но является малоизвестным в отечественном востоковедении. Сведения, которые я использую при изучении данной темы, находятся в основном в китаеязычных материалах, увидевших свет в результате деятельности специально созданных цинских комиссий, целью которых являлась выработка официального видения исторических событий, и в рукописном произведении осуждённого чиновника, тесно связанного с этим цинским двором XVIII в. Кроме того, я использую два труда современных китайских историков начала XXI в. Необходимо отметить, что я не прибегал к поиску в русских архивных материалах и углублённому изучению маньчжурских цзоу-чжэ1, которые определённо содержат нужные нам сведения. Ойратские источники же хранят молчание по этому поводу. К сожалению, такая ситуация с собственно ойратскими источниками характерна для всей истории Джун-гарского и Хошутского ханств, поэтому исторические факты черпаются исследователями из разного вида источников, в основном не ойратских, что связано с их повсеместным изъятием цинскими властями в XVIII в. Данная особенность в свою очередь снижает достоверность данных официального цинского источника по истории ойратов. Учитывая это, современным исследователям удаётся приблизиться к исторической действительности прибегая к другим первоисточникам — используя русские архивные материалы, мань-чжуроязычные цзоу-чжэ, тщательно анализируя немногочисленные ойратские источники, оказавшиеся вне досягаемости цинских властей или написанные немного позже уничтожения Джунгарско-го ханства, а также персоязычные источники, написанные представителями мусульманской элиты из оазисов восточного Туркестана за пределами Цин.

1 Цзоу-чжэ — это т.н. «доклады, сложенные гармошкой», очень

ценный источник, поскольку является неофициальным видом информации от императора к чиновнику и наоборот. Цзоу-чжэ содержат сведения о «махачин» на маньчжурском языке (см. [13]).

14

Проводимая цинскими властями т.н. «литературная инквизиция» всего того, что носило информацию о джунгарах , сменилась последовавшим за этим, по распоряжению имперских властей Цин, заполнением возникшей информационной пустоты официальными цин-скими полиязычными (на китайском, маньчжурском и нередко монгольском) трудами: Хуанъюй Сиюй туч^юи Я [Ш ^^ ^ лл («Высочайше утверждённое географическое описание Западного края с картами»), Циньчжэн пиндин Шомо фанлюэ («Высочайше утверждённое описание усмирения земель к северу от пустыни»); Циньдин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ («Высочайше утверждённое описание усмирения джунгаров»), Дунхуа сюйлу («Продолжение записей [из павильона] Дунхуа»), Циньдин вайфань мэнгу хуэйбу вангун бяочжуань («Биографии инородческих, монгольских и восточнотуркестанских князей, составленные по высочайшему предписанию»), Хуан Цин чжигун ту М^Шлй («Иллюстрации данников августейшей Цин»), Хуанчао фаньбу яолюэ («Краткое описание вассальных владений августейшей династии [Цин]»), которые являлись результатом компилятивной работы специально созданных для этой цели комиссий. Кроме того, цинские сановники на местах, литераторы-патриоты империи Цин и ссыльные чиновники создавали такую частную литературу, как Шэнъу цзи («История священных войн» [или «Записки о вой-

нах совершенномудрых [императоров]». — А.К.]), Циньбянь цзилюэ ШШ^й^ («Краткая история западной окраины»), Сиюй шуйдао цзи («Записи о водных путях в Западном крае»), Сиюй вэньцзянь лу («Описание виденного и слышанного о Западном крае»), Сичуй цзун-тун шилюэ («Общее обозрение западных границ»), Сичуй яолюэ («Обзор западных границ»), Шофан бэйшэн («Готовьте колесницы в страну полуночную»), Юэвэй цаотан бицзи3.

2 В первой половине XVIII в. пленённый джунгарами швед Иоганн Ренат открыл в Джунгарии типографию с подвижным шрифтом. Современник джунгарского правителя Галдан-Цэрена (1727-1745) немец Миллер уже наблюдал огромнейшую кочевую «библиотеку из 100 верблюжьих вьюков» ("a hundred camel-loads of books"), которая перевозилась вслед за правителем кочевого государства [20, S. 451; 16, p. CLXVIII]. По всей видимости, эта типография и являлась одним из источников пополнения «библиотеки». Не исключено и то, что в этой «библиотеке» хранились не только рукописи и книги, но и такие документы, связанные с административно-хозяйственными делами ханства, как сведения о налогах, о переписи населения, указы, карты и т.д. К сожалению, на данный момент не было обнаружено ни одного источника из этой «библиотеки из 100 вьюков».

3 Из этого правила есть одно исключение: литератор Лян Фэнь, будучи патриотом Китая, но был сторонником китайской империи Мин (1368-

15

Цинский император пошёл ещё дальше и записал своё видение цинско-джунгарского противостояния на каменных стелах и даже отразил в памятниках архитектуры. В 1697 г. по распоряжению императора Канси было создано 5 стел, где описывалась его победа над джунгарским Галданом. Одна стела была помещена на важном участке сражения Зун-Мод, 3 стелы поставлены на окружающих эту местность горах, где император наблюдал за сражением, и 1 стела установлена в Имперской академии в Пекине. Затем в 1755 и 1757 гг. были также установлены стелы, на которых описывалась победа Цин над джунгарами. Влияние цинской архитектуры выразилось в создании копии знаменитого джунгарского храма Гулз, воспроизведённого в 1764 г. в Комплексе императорских летних дворцов в Чэндэ4 и именуемого по-китайски Аньюань-мяо ^ЙШ (Храм, умиротворяющий отдалённые территории5), для нужд принявших подданство Цин людей ойратского князя Даши-Давы численностью 12 тысяч человек, которые были расселены в местности Жэхэ. Этот храм в настоящее время располагается на восточном берегу р. Улехэ Й^М, занимает территорию 0,5 км в окружности и располагает воротами, выходящими на каждую сторону света. Главное сооружение этого храма, Пуду-дянь — трёхэтажное здание с двухкозырчатым и фронтонным

коньком крыши, покрытой отполированной чёрной черепицей [17, р. 39; 19, р. 50], а этот цвет не присущ ойратской архитектуре.

Неудивительно, что во многом цинский проект касательно истории джунгаров удался, и на протяжении чуть более двух веков востоковеды нередко опирались на официальные цинские источники и вышеописанные частные труды людей, прославляющих действия империи Цин в Центральной Азии, пока в 70-х гг. ХХ в. Чжуан Цзифа [15],

1644), а не маньчжурской Цин (1644-1911). Указанные им сведения совершенно не согласуются с антиджунгарской пропагандой цинского двора. Он является автором одного из источников по истории ойратов — Циньбянь цзилюэ, где описаны меры, принятые Галданом для развития промышленности в кочевом государстве: добыча золота, обучение ойратов тактике и ведению боёв с огнестрельным оружием у мусульман Туркестана и отмечено следующее: ШШШШ, ПШЯ&, МШЙЖо ^

шшвд, тш^Ъо хштттш, шш, ш, ж*

Шо т\шл [6, с. 421].

4 По мнению последователей школы т.н. «новой истории Цин» (New Qing History), Цин являлась многоэтничной империей и потому, наряду со многими иными особенностями, имела такую: государственное правление не было полностью зависимым от китайской традиции, и именно поэтому для лучшего управления всеми народами была отстроена новая столица в Чэндэ [21].

5 По-монгольски именуемый "Qola Dakin-i AmurjiYuluyci".

16

Окада Хидэхиро [22; 23] и Чэнь Цзесянь [18] не стали привлекать маньчжурские цзоу-чжэ из архивов Дворцового музея Гугун в Тайбэе, а впоследствии коллеги из КНР — публиковать материалы из Первого исторического архива в Пекине, начав с истории торгутов [7]. В XXI в. самым наглядным свидетельством важности использования маньчжурских цзоу-чжэ послужила статья Оюунбилига, где отмечается не только ценность цзоу-чжэ, но и степень фальсификации официальных сочинений, которые ранее считались базовыми первоисточниками. Оюунбилиг в основном привлекал маньчжуроязычные материалы из Первого исторического архива в Пекине [10].

В данной статье сведения о «махачин» взяты из официального источника Циньдин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ, частного сочинения Юэвэй цаотан бицзи, а также статьи Ван Цимина [2], где он указывает на ещё одну публикацию, в которой упоминаются «махачин» [12]. Принимая во внимание вышеизложенное, к этим сведениям надо подходить критично. Для начала следует отметить, что нам неизвестно настоящее наименование группы лиц, ушедших в горы, а «маха-чин» — это прозвище, которое использовали творцы цинской официальной историографии по отношению к этим ойратским повстанцам. Так, известно, что в официальных цинских источниках джунгаров именуют ницзэй ЖШ («бандиты»), а в монгольском варианте они именуются хулахачи («воры»). Поэтому я прибегаю к кавычкам при упоминании «махачин». Выглядело бы странным, если бы ойраты друг друга именовали «хищниками», «ворами» и «бандитами», как это преподносится официальными цинскими источниками на трёх языках: китайском, маньчжурском и монгольском.

Что касается произведения Юэвэй цаотан бицзи, то как уже упоминалось, этот труд принадлежит жанру чжигуай сяошо («рассказы о чудесах»), поэтому «махачины» у Цзи Юня — это этнические ойраты, но ввиду своеобразия используемого литературного жанра, в котором явь смешивается с вымыслом, иногда их речь описывается как «щебетание птиц», и они сравниваются с горными духами [11, с. 422]6.

Если пытаться выяснить природу «махачин», то на первый взгляд в голову приходит параллель с институтом абречества на Кавказе, но имеются и заметные отличия. Если абреки на Кавказе, как правило, являлись людьми, вынужденными жить в горах, потому что прерывали всякую связь со своим родом, то ситуация с джунгарскими

6 Здесь необходимо отметить, что вариант текста, переведённый О. Л. Фишман, был неполным, поскольку в другом списке произведения Цзи Юня сведения о «махачин» обширнее. Так, в цз. 9, Цзи Юнь отмечает: ЩР

Ф [8, с. 203].

17

«махачинами» — иная. «Махачины» были не изгнанниками, потерявшими связь с роднёй7, а людьми, ведущими такой образ жизни по политическим мотивам7, поскольку считали свои земли оккупированными войсками империи Цин с востока и казахами — с запада. Другим важным отличием является отсутствие ойратского гражданского населения, которое могло бы вступать в контакт с «махачина-ми». Так, Вэй Юань (1794-1857), в своей истории цинских военных кампаний Шэнъу цзи оценивавший общее число джунгарского населения в 200 тысяч семей, заявлял, что в процессе этого противостояния 40% ойратов умерли от оспы8, 20% откочевали в Россию, к казахам и киргизам, а 30% погибли в сражениях с цинской армией [3, с. 72-73; 14, с. 57]. Отсюда видно, что собственно гражданского населения ойратов практически не осталось. Если на Кавказе в середине XIX в. абреки не считались преступниками и изгоями в глазах местного населения, а признавались таковыми лишь представителями имперской власти [1, с. 33], то ойратские «махачины» были лишены всякой поддержки от местного населения ввиду его отсутствия.

Сведений о структуре «махачин» немного. Цзи Юнь отмечал, что у «махачин» не было «главы», которого он обозначил термином цзюньчжан По всей видимости, им подразумевался «глава» в традиционном понимании: глава рода или племени, поскольку по сведениям Циндин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ в некоторых случаях руководство действиями осуществлялось одним лидером. Так, к 1762 г. сведения о «махачин» поступают к цинскому командованию от казахов из-за нападения «махачин». В цз. 12 Циньдин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ. Сюйбянь говорится:

Ь® [9, с. 670].

Здесь при упоминании лидера «махачин», которого зовут Сэптэн, использован термин шоучжэ («глава, главарь». — А.К.). Вызывает интерес и численность отряда Сэптэна (более 100 человек),

7 Тем не менее имелись нередкие исключения в институте абречества, в 30-е гг. ХХ в. оно на Кавказе приобретало характер социального протеста против новых порядков и носило политическую окраску. Можно увидеть некое сходство с кабардинскими «хеджретами»: князья уводили с собой весь род и подвластное население и вели борьбу с царской Россией. Однако и тут у ойратских «махачинов» имеется отличие — они не были такими многочисленными, как «хеджреты», и их возглавляли не князья-нойоны, а, видимо, простые ойраты.

8 Дело с «оспой» тоже требует дальнейшего изучения, поскольку до сих пор не прояснена ситуация, связанная с тем, что оспа свирепствовала лишь среди ойратского населения, тогда как войска Цинской империи, имея тесный контакт с ойратскими оппонентами, не подверглись эпидемии.

18

которая во много раз превышает сведения о численности у Цзи Юня, указывавшего максимум в 10 человек.

«Махачин» пребывали практически во всех горных лесах бывшей Джунгарии: у Урумчи, в местности Манас, Кур-Караусу, Или, Юлдузе, на Иртыше и даже на самой восточной окраине Баркуле. Кобуксар в Циньдин пиндин Чжуньгаэр фанлюэ именуется Хэбокэ ^ПМ^, в его районе, согласно жалобе казахов в 1762 г., были ограблены ойрат-скими «махачинами» 20 казахов во время охоты [9, с. 662]. В местности Кунгэр Уляусуту, что к северу от гор Кобуксара (здесь именуемого Сали-шань ШЖШ), 50 «махачин» напали на сопровождавших казахов цинских монголов. В 1761 г. одним из известных лидеров «махачин» был некий Сайбутэн Й Ь®, т.е. упомянутый выше Сэптэн. Против него и его отряда действовал цинский полководец Чэньгучжа-бу, который отправил 300 солдат, а также некий Ичжу, пытавшийся найти Сэптэна в местности Алтан-Тэбши Ь ^ [9, с. 663].

Поскольку казахи Аблая предостерегали своих людей от поиска «махачин» без официального подтверждения со стороны маньчжурского двора, считая их беглецами цинского государства, постольку нередко цинский двор согласовывал и совместно с казахскими отрядами проводил совместные карательные операции в отношении «махачин». Так, в 1761 г. цаньцзань дачэнь Агуй получил приказ императора Цяньлуна «зажать в тиски» «махачин» с двух сторон совместно с отрядом Чэмучукэчжабу и соединиться у Иртыша, с тем чтобы напасть на них. Интересно в этом отношении и сотрудничество войск под командованием маньчжура Агуя с казахами [9, с. 668-669], хотя это было временем, когда маньчжурские пикеты всячески старались не допускать закрепления казахов на бывших джунгарских пастбищах [24, р. 953-996].

Другим вызывающим интерес моментом является одежда «ма-хачин». Так, в сведениях за 1762 г. отмечалось, что у ойратских «ма-хачин» речь и одежда сильно отличаются, они не похожи на людей из внутренних районов Китая: ШШ^МЙШШХШ^Ш

Щ^ЬЙаШет^ЙЙА^Ш [9, с. 662]. Цзи Юнь также отмечал, говоря об одежде «махачин», что она была фиолетового цвета из тибетского сукна [11, с. 422].

В начале статьи мной уже говорилось о наличии сведений в маньчжурских цзоу-чжэ, и такие упоминания можно найти в издании Циндай Синьцзян маньвэнь данъань хуэйбянь («Сборник маньчжурских архивных материалов о Синьцзяне в эпоху Цин»), что в дальнейшем определённо дополнит моё исследование:

19

- т. 33, с. 194-205:

тттш;

- т. 33, с. 256:

ШЩРШШШ;

- т. 33, с. 266-268:

штщршшвя;

- т. 33, с. 446-448:

ЩРШШ ^+-0);

- т. 34, с. 12-14:

- т. 34, с. 50-53: ^ШП-МШШД^ШШШШМ^РЙ

ттщрш (Шг.+н^+В ^+^0);

- т. 34, с. 53:

- т. 34, с. 169:

- т. 34, с. 234-239:

(ШХШ) т0);

- т. 34, стр. 244:

©ЖЭДШЯ *Л+ 0).

Подытоживая, отмечу следующее: «махачин» — социальное явление в кочевом обществе, представленное лицами, сопротивляющимися завоевателям и нападающими на пришельцев, ранее не проживавших в местности, откуда они сами родом. В нашем случае такой территорией являлись земли бывшего Джунгарского ханства, а объектами «махачин» при проведении вооружённой борьбы — военнослужащие цинских войск (маньчжуры, халха, чахар, сибо) и представители казахских субэтнических групп, расположившихся на землях бывшей Джунгарии.

Доступные материалы свидетельствуют, что «махачин», возникнув как новое социальное явление в кочевом обществе ойратов после вторжения цинских войск в Джунгарию, не получило дальнейшего развития ввиду полного исчезновения ойратского населения.

Сообщения о «махачин» до 1762 г. могут также означать отсутствие полного контроля империи Цин над территорией бывшей Джунгарии. Это значит, что сопротивление ойратов продолжалось не до 1759 г., как указывал И.Я. Златкин [4, с. 303], а как минимум до 1762 г. При этом, «махачин» является не точным названием данной прослойки людей, которые оказывали сопротивление цинским властям, а уничижительным прозвищем, использовавшимся цинской администрацией в XVIII в.

20

Литература

1. Бобровников В.О. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Вестник Евразии. 2000. № 1. С. 19-46.

2. Ван Цимин. Цин Цяньлун няньцзянь сиюйчжи махацинь («Махачин» из Западного края во времена [правления] цинского императора Цянь-луна) // Сиюй яньцзю. 2012. № 3. С. 33-35.

3. Думан Л.И. Аграрная политика цинского (маньчжурского) правительства в Синьцзяне в конце XVIII века. М.; Л., 1936.

4. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). Издание второе. М.: Наука, 1983.

5. Мирзоев А.С. Институт абречества и его трансформация на Центральном и Северо-Западном Кавказе в период с XVIII по 30-е годы XX века (на адыгском материале) // Адыги: история, культура, ментальность. Майкоп, 2015. С. 102-121.

6. Лян Фэнь. Цинбянь цзилюэ (Краткая история западной окраины). Си-нин: Цинхай жэньминь чубаньшэ, 1985.

7. Маньвэнь Туэрхутэ данань ибянь (Перевод торгутского архива на маньчжурском языке). Пекин: Миньцзу чубаньшэ, 1988

8. Мин Цин бицзи чжундэ сиюй цзыляо хуэйбянь (Сборник материалов о Западном крае, почерпнутых из трудов времён Мин и Цин). Пекин: Сюэфань чубаньшэ, 2016.

9. Пиндин Чжуньгаэр фанлюэ. Сюйбянь (Высочайше утверждённое описание усмирения Джунгарии. Заключительная часть) / Серия «Цзиньин Вэньцзиньгэ сыку цюаньшу». Тайбэй: Тайвань шанъу иньшугуань, 19831986. Т. 359.

10. Уюньбилигэ Бо (Оюунбилиг Борджигидай). Канси хуанди ди эр цы циньчжэн Гаэрдань дэ маньвэнь вэньшу цзи ци лючуань — «Фанлюэ» (Бо-догон-и Битхэ) лэйшишудэ шиляосюэ пипань. (Источниковедческая критика писем императора Канси на маньчжурском языке [во время его] второй кампании против Галдана и их применение в материалах «Фанлюэ» (Bodogon-i Bithe)) // Шици шицзи мэнгу ши луньвэньцзи. Хух-Хото: Нэймэнгу жэньминь чубаньшэ, 2009. С. 88-159.

11. Цзи Юнь. Заметки из хижины «Великое в малом» (Юэвэй цаотан бицзи) / Пер. с кит., предисл., комм. и прилож. О.Л. Фишман. М., 1974.

12. Ци Циншунь. 1759-1949 нянь Синьцзян доминьцзу фэньбу гэцзюйдэ синчэн (Структура многонациональной среды и мест проживания в Синьцзя-не с 1759 по 1949 гг.). Урумчи: Синьцзян жэньминь чубаньшэ, 2010.

13. Циндай Синьцзян маньвэнь данъань хуэйбянь (Сборник маньчжурских архивных материалов о Синьцзяне при династии Цин). Гуйлинь: Гуанси шифань дасюэ чубаньшэ, 2012. 283 т.

14. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М.: Наука, 1990.

15. Чжуан Цзифа. Циндай Чжуньгаэр шиляо чубянь (Исторические материалы эпохи Цин о джунгарах). Тайбэй: Шивэньчжэ, 1977.

16. Baddeley John F. Russia, Mongolia, China. Vol. 1. L., 1919.

21

17. Chayet Anne. Architectural wonderland: an empire of fictions // New Qing Imperial History: The making of Inner Asia empire at Qing Chengde. L.; N.Y.: Routledge Curzon, 2004. P. 33-52.

18. Chen Chieh-hsien. The Manchu Palace Memorials. Taipei: National Taiwan University, 1987.

19. History of civilization of Central Asia. Vol. V. P.: UNESCO, 2003.

20. Müller G.F. De scriptis tanguiticis in Siberia repertis commentatio // Commentarii Academia scientiarum imperialis petropolitanae. T. 1. SPb., 1738. S. 430-451.

21. New Qing Imperial History: The making of Inner Asia empire at Qing Chengde. L.; N.Y.: Routledge Curzon, 2004.

22. Okada Hidehiro. Kokitei no Tegami (Письма императора Канси). Tokyo: Chuko Shinsho, 1979.

23. Okada Hidehiro. Mongoru shinseiji no Shoso no Manbun shoken (Письма императора Канси на маньчжурском языке о монгольских [военных] кампаниях) // Nairiku Ajia no Shakai to Bunka / Ed. Mori Mosao. Tokyo: Ya-makawa Shuppansha, 1983. P. 303-321.

24. Toru Saguchi. Kazakh pastoralists on the Taibaghatai Frontier under the Ch'ing // Proceedings of International Conference on China Border Area Studies / Ed. Lin En-hsien. Taipei, 1985. P. 953-996.

Dordzhi Kukeev*

Some features of the Oirat's resistance at the final stage of the annihilation of Zunghar khanate: "makhachin"

ABSTRACT: At the time of destruction of Zunghar khanate by the troops of Qing empire, there was a category of Oirat men, who had to escape into the forests and mountains and to resist the outrage of the aliens. This military stalemate did generate a new social phenomenon, never seen earlier in Oirat nomadic society, and according to Chinese official sources named as "mahaqin" If^'fr, originated from Mongolian language "makhchin"

KEYWORDS: Oirat, Qing empire, Zunghar khanate, Chinese sources of Oirat, mahaqin.

Kukeev Dordzhi, PhD (History), research fellow of the History and Archeology Department at the Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences, Elista, Russia; E-mail: kukeevd@list.ru

22