CC BY
16
УДК 801.56
10.36622/AQMPJ.2021.97.41.014
Воронежский государственный технический университет
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Новикова О.В.
Россия, г. Воронеж, тел. +7(473)271-50-48 e-mail: oljanovik@mail.ru
Voronezh Technical State University The chair of Russian language and cross-cultural communication PhD, associate professor Novikova O.V.
Russia, Voronezh, tel. + 7(473)271-50-48 e-mail: oljanovik @mail.ru
Воронежский государственный технический университет
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Лапынина Н.Н.
Россия, г. Воронеж, тел. +7(473)271-50-48 e-mail: nn.lapynina@mail.ru
The chair of Russian language and PhD, associate professor Lapynina N.N.
Russia, Voronezh, tel. + 7(473)271-50-48 e-mail: nn.lapynina@mail.ru
Voronezh Technical State University
О.В. Новикова, Н.Н. Лапынина
ОСОБЕННОСТИ СИНТАКСИСА А. ВАРЛАМОВА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА «ДУША МОЯ ПАВЕЛ»)
Статья посвящена анализу особенностей синтаксической организации текста романа А. Варламова «Душа моя Павел», которые отражают как характерные черты «классического» (синтагматического) типа художественной прозы, возвращая читателя к традиционной системе ценностей, так и современные тенденции - монтажное построение текста и его ритмико-грамматическая организация. Монтажное построение текста возникает в результате использования, синтаксических конструкций с рядами разнообразных однородных членов. Часто однородные члены распространены квалификаторами: единичными словами, словосочетаниями или даже придаточными предложениями. Обилие эпитетов, согласованных и несогласованных, распространенных и нераспространенных, создает звуко-цветовую картину материального мира и эмоциональное настрое героев. Особую роль играют глаголы, придающие динамичность тексту, ощущение движения. Обилие разных по структуре синтагматически разветвленных предложений, интегрирование отдельных предложений в «сложный синтагматический цикл» и такие стилистические приемы, как градация (чаще восходящая, иногда из распространенных членов предложения), повтор, инверсия, парцелляция, период, и др. создают особое эмоциональное напряжение, актуализируют смыслы. Их выразительность еще более усиливается, когда поддерживается ритмико-синтаксическим строением фразы (выравнивание однородных членов по количеству слогов, использование разнообразных стихотворных размеров). Кроме того, для прозы А. Варламова характерна концентрация синтаксических средств и стилистических приемов в определенных точках текста, что приводит к так называемой сосредоточенной стилистической конвергенции, основанной на взаимодействии стилистических средств одного или разных уровней языка в результате выполнения ими единой стилистической функции. Это позволяет весьма эффективно актуализировать смыслы и создавать неповторимый эмоционально-экспрессивный настрой произведения.
Ключевые слова: «классический» (синтагматический) тип прозы, однородные члены, монтажное построение текста, ритмизация, градация, повтор, инверсия, парцелляция, период, стилистическая конвергенция.
The article is devoted to the analysis of the peculiarities of the syntactic organization of the text of A. Varlamov's
© Новикова О.В., Лапынина Н.Н., 2021
O.V. Novikova, N.N. Lapynina
SYNTAX PARTICULARITIES OF A. VARLAMOV (ON THE EXAMPLE OF THE NOVEL "SOUL MY PAUL")
novel "My Soul Pavel", which reflect both the characteristic features of the "classical" (syntagmatic) type of fictional prose, returning the reader to the traditional system of values, and modern trends - montage construction of the text and its rhythm. -grammatical organization. The montage construction of the text arises as a result of the use of syntactic constructions with rows of various homogeneous members. Often homogeneous members are spread by qualifiers: single words, phrases, or even subordinate clauses. The abundance of epithets, consistent and inconsistent, widespread and uncommon, creates a sound-color picture of the material world and the emotional mood of the characters. A special role is played by verbs that give dynamism to the text, a sense of movement. The abundance of syntagmatically branched sentences of different structure, the integration of individual sentences into a "complex syntagmatic cycle" and such stylistic techniques as gradation (often ascending, sometimes from common sentence members), repetition, inversion, parcellation, period, etc. create a special emotional tension , actualize meanings. Their expressiveness is even more enhanced when supported by the rhythmic-syntactic structure of the phrase (alignment of homogeneous members by the number of syllables, the use of various poetic sizes). In addition, A. Varlamov's prose is characterized by the concentration of syntactic means and stylistic devices at certain points in the text, which leads to the so-called concentrated stylistic convergence based on the interaction of stylistic means of one or different levels of language as a result of their performance of a single stylistic function. This allows us to very effectively actualize the meanings and create a unique emotional and expressive mood of the work.
Key words: "classical" (syntagmatic) type of prose, homogeneous members, montage construction of the text, rhythmizing, gradation, repetition, inversion, parcellation, period, stylistic convergence.
Есть книги, читая которые испытываешь непередаваемое удовольствие от языка текста, его богатства, эмоциональности и вдруг ловишь себя на мысли, что ты читаешь вовсе не прозу, а что-то сродни поэзии. Именно такое впечатление возникает при чтении произведений А. Варламова - современного русского писателя, творчество которого «опирается на лучшие традиции русской классической литературы» [1, с. 3] и возвращает читателя к ее «традиционной системе ценностей» [2, с. 3].
Как же автору удается так заворожить читателя? Какие приемы синтаксического построения текста помогают это сделать? Остановимся на некоторых, самых ярких особенностях синтаксиса прозы А. Варламова на примере романа «Душа моя Павел».
Самое первое, что бросается в глаза, когда читаешь роман, это обилие синтаксических конструкций с однородными членами, сравните:
Он был с юных лет мечтателен и глуп и на стене у себя повесил физическую карту Советского Союза, которую мысленно исходил и изъездил, по-хозяйски размышляя о богатстве ее недр, любуясь и гордясь красотой и протяженностью ее напряженных границ, переливами зеленого равнинного и горного красного цвета от запада к востоку и от севера к югу, голубизной ее великих озер и внутренних морей, извивами вольных рек, изрезанными линиями океанского побережья, причудливыми цепочками островов, полярными льдами, пустынями, солончаками, архипелагами и полуостровами; ему нравилось вглядываться в маленькие цифры, обозначавшие высоту ее снежных пиков и вулканов, глубину ее морских и озерных впадин, он любил все ее города, поселки, села и деревни и однажды попросил отца: «А покажи наш город на карте». [3, с. 12]
Так, только в одном приведенном выше сложном предложении встречаются ряды однородных сказуемых (мечтателен и глуп; исходил и изъездил), дополнений (красотой и протяженностью, переливами, голубизной, извивами, цепочками ...; высоту, глубину; города, поселки, села и деревни), обстоятельств (размышляя, любуясь и гордясь) и определений (зеленогоравнинного и горного красного). Часто это не одиночные слова, а распространенные конструкции с обилием эпитетов. Так, в приведенном предложении представлена богатая цветовая гамма: переливы зеленого равнинного и горного красного цвета, голубизна озер и морей. А дальше даже при отсутствии определений наше воображение продолжает видеть белизну льдов и снежных вершин, жёлто-коричневые оттенки пустынь, бело-серо-голубые оттенки солончаков ...
В результате создается впечатление, что мы смотрим кино, где один кадр сменяется другим. Таким образом, однородные члены передают разнообразие реалий, природных ландшафтов страны, создают впечатление панорамного движения кинокамеры, которое активизирует наше воображение и эмоции, соотнося описание с уже знакомыми образами. Н.В. Пушкарева называет это «монтажным построением текста», что характерно для прозы XXI века [4].
По наблюдениям исследователей, в современных художественных прозаических текстах «однородность на уровне простого предложения» может количественно превосходить «все остальные виды осложнения простого предложения» [5, с. 160]. Подобное явление весьма характерно и для синтаксиса А. Варламова. Члены однородного ряда могут быть нераспространенными, но чаще «обрастают» одиночными и распространенными квалификаторами, другими всевозможными распространи-
телями, в том числе весьма объемными придаточными предикативными единицами, что позволяет говорить об «усложненных цепочках однородных членов»:
Просыпаясь, он первым делом подбегал к окну проверить: всё ли в городе на месте? Но ничто не исчезало: ни заповедный лес, где зимой катались на лыжах, а летом просто гуляли, но ягоды и грибы не собирали; ни красивое искусственное озеро, на которое можно было бесконечно смотреть, но ни купаться, ни ловить рыбу в нем не разрешали; ни разноцветные двухэтажные и одноэтажные домики, в которых жили инженеры и ученые; ни стадион, а еще дальше, если поднять глаза, — тайга и темные горы на горизонте. Всё было на месте, и только на карте не значилось ничего... [3, с. 13];
... и теперь парил над землей, и видел все очень отчетливо: поле, которое они убирали, окружавший его лес и полянку, где несколько дней назад он разводил костер, разговаривал с Сыроедом, а потом сидел до утра, тоскуя об Алене ... [3, с. 79] (здесь и далее выделения наши).
Такая синтаксическая организация и создает возможность для реализации «монтажного принципа» строения текста, когда блоки информации, сменяя друг друга, создают впечатление укрупнения кадра и его расширения до панорамного. Сравните также:
А трактор, нещадно подбрасывая двух парней на рытвинах и ухабах, рыча, взобрался на пригорок, откуда открылась долина неизвестной реки, поле, продолговатое озеро с изрезанными берегами и разноцветными деревьями; солнце садилось за дальний лес, подсвечивая сквозь остроконечные верхушки елей редкие облака на темно-синем небе, где вот-вот должны были появиться звезды; тоска, обида, злость и жажда мщения отпустили Павлика, и мир показался ему таким прекрасным, что он порывисто повернулся к своему спутнику [3, с.49].
Особую роль в создании не только многообразия материального мира, но и эмоционального настроя героев и читателей играют определения, которые могут выстраиваться в длинные цепочки: Павлик не переставал поражаться тому, как были непохожи эти картофелины одна на другую: большие, маленькие, средние, круглые, продолговатые, сросшиеся, фигуристые, простые, замысловатые, шершавые, гладкие [3, с. 52].
Часто встречаются предложения, где каждое существительное сопровождается эпитетом: ... Солнце садилось за дальний лес, подсвечивая сквозь остроконечные верхушки елей, редкие облака на темно-синем небе ... [3, с. 50].
А. Варламов в большом количестве использует как согласованные, так и несогласованные нераспространенные и распространенные определения: В телогрейках, теплых куртках и сапогах, закутанные шерстяными платками, с запыленными, обветренными лицами и грязными волосами, они, казалось, стыдились своего вида ... [3, с. 44]; А в самой деревне смотреть было не на что: разбитая тракторами улица, печальные низенькие дома с невзрачными окошками, огороды, плетни, лужи, заросший грязный пруд, коровник с прохудившейся крышей, ларек, гостевая изба, похожая на усовершенствованный барак, которую называли зеленым домиком, хотя стены у нее были бледно-голубые, и пустовавший неподалеку лазарет с плотно занавешенными окнами [3, с.50].
Кинематографическую динамичность тексту придают именно цепочки однородных членов, и прежде всего - глагольных форм, хотя «смысловая и синтаксическая нагрузка» может перемещаться и на имена: Денис мешки принимал, высыпал, выкидывал пустые, и всё начиналось по новой: грядка, корзина, мешок, телега и бесконечное поле, которое они должны были убрать, каждой картофелинке поклонившись [3, с. 52]; Они вообще многое что впервые в своей жизни здесь увидели, узнали, открыли, испытали и теперь смотрели, задрав голову, махали руками, кричали, как малые дети ... [3, с. 57-58].
Вновь перед нами один кадр сменяет другой, создавая ощущение движения.
Вообще, следует отметить, что динамическими центрами разных по объему моно- и полипредикативных синтаксических построений в произведениях А. Варламова обычно служат глаголы, что, наряду с эксплицированностью синтаксических отношений и связей, обилием разных по структуре синтагматически разветвленных предложений, интегрированием отдельных предложений в «сложный синтагматический цикл», позволяет отнести прозу писателя к «классическому» (иерархическому, синтагматическому) типу художественной прозы [6, с. 191 - 195; 7]:
Он стоял перед этим от руки синим фломастером написанным призывом и ничего не понимал, а за его спиной шумели, гудели, толкались, что-то выкрикивали, перебивая друг друга, и подписывали какое-то коллективное обращение. Здесь были все, весь факультет. И никто тоже не понимал, что случилось и почему. С сачка волнение как огонь побежало на восьмой, и на девятый, и на десятый этажи, ворвалось на кафедры, в профком, в партком, в комитет комсомола, и из маленьких аудиторий и лингафонных кабинетов, из аудиторий устной речи, фольклорных и диалектологических комнат
архивов и отделов посыпались студенты, аспиранты, сотрудники и преподаватели, и все бурлили, шумели, и повсюду появлялись надписи: «Верните нашу Музу! Руки прочь от факультета! Да здравствует Мягонькая!» На стенах, досках, в лифте на всех языках -романо-германских, финно-угорских, славянских, кавказских, азиатских, африканских, искусственных и древних, живых и мертвых, агглютинативных и флективных, аморфных и полисинтетических - «Верните нам нашего декана!».
Эмоциональное напряжение в романе нередко усиливается с помощью градации: Очередь была разнолика, невесела, тревожна [3, с. 10]; ... раздражало, провоцировало и дразнило мнимой доступностью [3, с. 59]; ... но здесь всё было иное - нарочито усложненное, соперничающее, высокомерное [3, с. 60]; Ты же ничтожество, недоразумение, пупсик ... [3, с. 73]; ... а еще нравилось, что не вызывала в нем грубой чувственности, а только нежность, уважение, умиление [3, с. 74].
В приведенном выше синтагматическом цикле тоже содержатся глагольные и другие градационные ряды.
А. Варламов использует в основном восходящую градацию, причем выстраиваться в эмоционально нарастающую последовательность могут, как видно из приведенных примеров, разные члены предложения. Интересны случаи, когда градацию образуют распространенные члены предложения: Это было их первое жизненное поражение, удар по самолюбию, крушение надежд, утрата веры в себя, страшное чувство одиночества, вины и несправедливости ... [3, с. 10].
Градация становится еще более выразительной, если поддерживается ритмико-синтаксическим строением фразы. Так, в предыдущем примере ритмизация происходит в однородных членах: 1 член (первое жизненное поражение) - это дактиль, остальные - ямб.
Подобных примеров в тексте достаточно много. Сравните:
Он влюблялся во всё далёкое, недостижимое и невозможное ... [3, с. 59] - дактиль.
Но его другое увлекло, соблазнило, совратило ... [3, с. 70] - анапест, хотя и происходит некоторый сбой во втором слове; но все три однородных члена с ударением на третьем от начала слоге, что позволяет сохранить ритм.
О подобной тенденции русской прозы нашего времени пишет Ю.Б. Орлицкий, называя такой прием «метризацией» [8], Н.А. Яковлева использует термин «ритмизация» [9]. Исследуя ритм прозы С. Соколова на синтаксическом уровне, она отмечает: «Воспринимаясь скорее на интуитивном уровне, ритм раскрывает специфический, уникальный рисунок произведения, позволяя в большей мере ощутить его целостность во взаимодействии структурного, композиционного, семантического и других пластов [9, с. 39].
Особенно интересную ритмическую структуру образуют однородные несогласованные определения, например: Павлик поймал себя на мысли, что ничего более прекрасного, чем этот день с застывшими облаками, с девчонками в разноцветных платках и серых телогрейках, с гогочущими гусями и ровными рядами картофельных грядок, на свете нет [3, с. 58]. Здесь происходит выравнивание определений по размеру: количество слогов в первом и третьем членах - 8, во втором и четвертом (с учетом конца предложения на свете нет) - 17.
Выравнивание строк примерно одинакового объема между знаками препинания создает определенный ритм прозы. Вот один из типичных примеров. Для наглядности расположим предложение по частям в каждой строке:
1) В этом городе было нестрашно ходить по улицам и днем и ночью,
2) родители повсюду отпускали детей и никто не закрывал двери на ключ,
3) а жили каждый в своей квартире и что такое общая кухня - не знали,
4) магазины в Пятисотом изобиловали продуктами и товарами, которых за стеной не видали;
5) здесь были просторные чистые улицы и бульвары, прекрасные школы, библиотеки, бассейны, спортивные залы,
6) во Дворце науки выступали умнейшие люди и проходили великолепные любительские концерты [3, с. 11-12].
Первые три части (1, 2, 3) сложного предложения содержат примерно одинаковое количество слов (количество слогов: 21 - 24 - 23). Следующие три части (4, 5, 6) равномерно увеличиваются относительно первых (количество слогов: 33 -37 -35). Если сравнивать предложения 1 и 4, 2 и 5, 3 и 6, то можно заметить пропорциональное увеличение на 12 - 13 - 12 слогов соответственно.
Иногда подобная сложная конструкция выстраивается в виде периода - стилистической фигуры, состоящей из двух неравномерных частей [10, с. 321; 11, с. 223 - 225]:
Непомилуев никогда прежде не видел, как растет картошка,
и замирал в удивлении над долгой ровной грядкой, скрывавшей,
как и его родной город, свое богатство под землей, и только насмешливые девичьи голоса возвращали его в реальность, и руки снова начинали скоро выбирать из сырой земли клубни, которых в тот год уродилось и в самом деле так много, что серые холщовые мешки стояли между грядок часто, как суслики жарким днем в даурской степи -
о них рассказывал Павлуше служивший там срочную отец [3, с. 52]. Мы намеренно разделили сложное предложение на части, чтобы показать примерно одинаковый размер строк, отделенных друг от друга пунктуационными знаками. В протазисе, первой части периода, описывается состояние героя при виде поля картошки, восходящее движение тона создает эмоциональное напряжение, которое резко обрывается перед второй частью (аподозисом), представляющей собой короткую фразу, контрастную протазису [10, с. 52, 368]. В данном случае это предложение с дополнительной информацией к слову «суслики».
Похоже на период и самое первое предложение, приведенное в этой статье в качестве иллюстративного материала. Там в роли аподозиса выступает предложение с прямой речью, и это больше похоже на классический период, так как представляет собой некоторое следствие, вывод из содержания протазиса.
Часто ритмизация в прозе А. Варламова создается повтором одного и того же слова. Это не только ритмизирует прозу, но и усиливает эмоциональный накал: Наверное, он говорил это не только маленькому мальчику, он это говорил самому себе, и у него были резоны так говорить ... но у сына вышла своя история, свой счет и свой Уругвай [3, с. 70]; И запомни: никогда никакой бунт, никакое восстание, никакая революция ни к чему хорошему в этой стране не приводили и не приведут [3, с.302].
Повторение встречается не только в пределах одного предложения, но и целого отрывка текста и тогда возникает анафора: Может, поступи он в военное училище, в техникум или в институт попроще, всё было бы хорошо. Был бы свой парень Пашка Непомилуев, с которым и поржать, и выпить, и поработать можно. Были б девчонки, которые не воротили б от него нос. . значит, прав был отец, прав был полковник Передистов ... [3, с.70]; Уйти - это проще всего, уйти - это сдаться, проиграть, - возражал сам себе Павлик, разжигая костер. - А ты останься и победи. А ты возьми и забей им гол ... [3, с. 72].
В подобных предложениях повтор поддерживается еще парцелляцией и параллелизмом построения предложений. Это усиливает напряженность речи, так как появляются дополнительные паузы, авторские знаки препинания, что позволяет замедлить темп чтения и выделить каждое слово, как обычно происходит в стихах.
Пример ритмизации за счет повтора и синтаксического параллелизма: Но ничего не исчезало: ни заповедный лес, где зимой катались на лыжах, а летом просто гуляли, но ягоды и грибы не собирали; ни красивое искусственное озеро, на которое можно было бесконечно смотреть, но не купаться, ни ловить рыбу в нем не разрешали; ни разноцветные одноэтажные и двухэтажные домики, в которых жили инженеры и ученые; ни стадион, а еще дальше, если поднять глаза, - тайга и темные горы на горизонте [3, с. 11-12]
В данном предложении одинаковое синтаксическое построение частей сложного целого: ни лес, где ..., но ... - ни озеро, на которое ..., но ... - ни домики, в которых ... - ни стадион ... - тайга и горы. Если первые две части состоят из трех предикативных единиц (ПЕ), то постепенно их количество сходит на нет: сначала удаляется последняя ПЕ, потом еще одна и в конце остаются одиночные существительные. Параллелизм позволяет рифмизировать текст: не гуляли - не собирали - не разрешали.
Еще подобный пример с рифмой: здесь были просторные чистые улицы и бульвары, прекрасные школы, библиотеки, бассейны, спортивные залы [3, c. 12].
Часто ритмизация поддерживается звукописью: Его родная земля была гораздо красивее верховий Москвы-реки, но чего там не было, чего не видел Павлик прежде, так это открытости, распахнутости ровного пространства и низкой линии горизонта [3, с. 57]. Здесь есть и аллитерация (звук р), и ассонанс (звуки а, и).
Можно говорить еще об одной особенности синтаксиса А. Варламова, которая придает тексту эмоционально-экспрессивное звучание. Во-первых, это инверсия: Да пусть плавают в реке рыбы, летают в небе птицы, бегают звери в лесу и никто никого не обижает [3, с. 56]. Нарушение прямого порядка слов в дополнение к параллелизму структуры поэтизирует фразу.
Во-вторых, роль эмоционально-экспрессивного усилителя играет парцелляция [12]: Главное, бабушка, чтобы книжка была хорошая. Чтобы чувство от нее в душе было [3, с. 27]; ... и Павлик дога-
дался, почему он заплакал в коридоре. Не от счастья, а от стыда и вины своей заплакал [3, с. 55]; А знаешь, чья зависть по-настоящему родная сестра? Справедливости. [3, с. 77]. С помощью парцелляции в данных предложениях актуализируются наиболее важные в смысловом отношении слова.
Проанализированный нами материал, частично представленный в статье, свидетельствует о том, что для текста романа «Душа моя Павел» характерна концентрация синтаксических средств и стилистических приемов в определенных точках текста, их «скопление в одном месте», что приводит к так называемой сосредоточенной стилистической конвергенции, «основанной на взаимодействии стилистических средств одного или разных уровней языка в результате выполнения ими единой стилистической функции» [11, с. 313; 13]. Например:
Павлику вдруг стало тревожно от того, что он теряет время, и студент прибавил шагу, а потом уже почти побежал по проспекту мимо домов, фонарей, автобусных остановок, деревьев, обгоняя редких пешеходов, как будто боялся куда-то опоздать, могучий, смешной, нескладный, похожий не то на чертежника, не то на географа с картой СССР под мышкой, в курточке на рыбьем меху, в куцем партийном костюме, с дешевым крестиком на черном шнурке под белой рубашкой и стеклянной банкой кижучевой икры с острова Итуруп в перламутровом тубусе.
В рамках данного полипредикативного синтаксического построения с эксплицированными синтаксическими отношениями, выраженными с помощью внутрифразовых средств связи от того что, и, а, как будто, наличествует синтаксическая конвергенция, представленная цепочками однородных глаголов-сказуемых (прибавил шагу, побежал), пространственных обстоятельств (мимо домов, фонарей, автобусных остановок, деревьев), одиночных и распространенных, согласованных и несогласованных определений (могучий, смешной, нескладный, похожий не то на чертежника, не то на географа с картой СССР под мышкой, в курточке на рыбьем меху, в куцем партийном костюме, с дешевым крестиком на черном шнурке под белой рубашкой и стеклянной банкой кижуче-вой икры) с внутренним ответвлением однородных дополнений (не то на чертежника, не то на географа). Всё это, взаимодействуя с инверсией (постпозитивное расположение определений по отношению к определяемому субстантиву студент), нисходящей градацией в ряду однородных определений, аллитерацией (звуки р, л, с, ш, звукосочетания ст, рт), приводит к стилистической конвергенции, когда каждый стилистический прием, будучи сам по себе экспрессивным, при сочетании с другими умножает эффект, «создает особую, сильную экспрессивность» [14].
Итак, для прозы А. Варламова, которую мы относим к «классическому» (иерархическому) типу художественной прозы, синтагматический аспект является по преимуществу доминантным, ей свойственна синтагматическая иерархия. В то же время она отражает современные тенденции русской прозы: монтажное построение текста и его ритмико-грамматическую организацию. Для создания подобного эффекта автор использует синтаксическую конвергенцию (прежде всего ряды однородных членов) и такие стилистические приемы, как градация, повтор, инверсия, парцелляция, период и др., которые в совокупности могут обеспечивать стилистическую конвергенцию, весьма эффективно актуализировать смыслы и создавать неповторимый эмоционально-экспрессивный настрой произведения.
Библиографический список
1. Федорова Т. А. Поэтика прозы Алексея Варламова: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Астрахань, 2012. 17 с.
2. Счастливцева Ю. А. Проза Алексея Варламова 1980-1990-х гг.: жанрово-стилевое своеобразие: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Магнитогор. гос. ун-т. Магнитогорск, 2007. 21 с.
3. Варламов А. Н. Душа моя Павел: [роман]. М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019. 381 с.
4. Пушкарева Н. В. Писатель и читатель: уровни взаимодействия (синтаксический и пунктуационный аспекты) // Грамматические исследования поэтического текста: Материалы межд. науч. конференции. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2017. С. 147 - 150.
5. Сирота Е. В., Тудосе В. И. Синтаксические особенности художественного текста (на примере произведений В. Пелевина) // Грамматические исследования поэтического текста: Материалы межд. науч. конференции. Петрозаводск, 2017. С. 158 - 161.
6. Арутюнова Н. Д. О синтаксических типах прозы // Общее и романское языкознание. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972, С. 189 - 200.
7. Киреева Е. В. К вопросу о синтаксических типах художественной прозы (на материале трилогии Ф. Сологуба «Творимая легенда») // Litera. 2019. № 5. С. 1-8.
8. Орлицкий Ю. Б. Стиховое начало в прозе «третьей волны» // Литература «третьей волны»: сб. науч. статей. Самара, 1997. С. 45-46.
9. Яковлева Н. А. Ритмико-синтаксические особенности в романе Саши Соколова «Школа для дураков» // Язык. Культура. Коммуникации. 2016. № 2 (6). С. 39-41.
10. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1969. 608 с.
11. Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты [Электронный ресурс] / под ред. А.П. Сковородникова. - 3-е изд., стереотип. М.: ФЛИНТА, 2011. 480 с.
12. Балан О.П. Парцелляция и смежные с ней явления (присоединение, сегментация и эллипсис) // Грамматические исследования поэтического текста: Материалы межд. науч. конференции. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2017. С. 168 - 172.
13. Копнина Г. А. Конвергенция стилистических фигур в современном русском литературном языке (на материале художественных и газетно-публицистических текстов): автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Г. А. Копнина. Красноярск. гос. ун-т. Красноярск, 2001. 27 с. URL: http://diss.seluk.ru/av-jazykoznanie/696254-1-konvergenciya-stilisticheskih-figur-sovremennom-russkom-literaturnom-yazike-na-materiale-hudozhestvennih-gazetno-publicisticheskih-tek.php
14. Риффатер М. Критерии стилистического анализа // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. С. 88 - 89.
References
1. Fedorova T. A. Poetics of Alexei Varlamov's prose: dissertation abstract of candidate of philological Sciences: 10.01.01 / T.A. Fedorova. Astrakhan State University. Astrakhan, 2012.17 p.
2. Schastlivtseva Yu. A. Prose of Alexei Varlamov 1980-1990s: genre and style originality: dissertation abstract of candidate of philological Sciences: 10.01.01 / Yu.A. Schastlivtseva. Magnitogorsk State University. Magnitogorsk, 2007.21 p.
3. Varlamov A. N. Soul My Paul: [novel]. M .: Publishing house AST: Edited by Elena Shubina, 2019.381 p.
4. Pushkareva N. V. The writer and the reader: levels of interaction (syntactic and punctuation aspects) // Grammatical studies of poetic text: Materials of the International scientific conference. Petrozavodsk: Petrozavodsk state. un-t, 2017, pp. 147 - 150.
5. Sirota E. V., Tudose V. I. Syntactic particularities of a literary text (on the example of V. Pelevin's works) // Grammatical studies of a poetic text: Materials of the International scientific conference. Petrozavodsk, 2017, pp.158 - 161.
6. Arutyunova N. D. On the syntactic types of prose // General and roman linguistics. Moscow.: Publishing house of Moscow University, 1972, pp. 189 - 200.
7. Kireeva E. V. On the question of the syntactic types of fictional prose (based on the trilogy of F. Sologub "Creating Legend") // Litera. 2019. No. 5, pp. 1 - 8. DOI: 10.25136 / 2409-8698.2019.5.30260 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=30260
8. Orlitskiy Yu. B. Poetic beginnings in the prose of the "third wave" // Literature of the "third wave": collection of scientific articles. Samara, 1997, pp. 45-46.
9. Yakovleva N. A. Rhythmical syntactic particularities in the novel by Sasha Sokolov "School for fools" // Language. Culture. Communications. No. 2 (6). 2016, pp. 39-41.
10. Akhmanova O. S. Dictionary of linguistic terms. Moscow: Soviet encyclopedia, 1969. 608 p.
11. Encyclopedic reference dictionary. Expressive means of the Russian language, speech errors and shortcomings [Electronic resource] / ed. A.P. Skovorodnikov. 3rd ed., Stereotype. Moscow: FLINT, 2011. 480 p.
12. Balan O.P. Parcellation and related phenomena (joining, segmentation and ellipsis) // Grammatical studies of poetic text: Materials of the International scientific conference. Petrozavodsk: Petrozavodsk State University, 2017, pp. 168 - 172.
13. Kopnina G. A. Convergence of stylistic figures in the modern Russian literary language (based on fiction and newspaper' and journalistic texts): dissertation abstract of candidate of philological Sciences: 10.02.01 / G.A. Kopnina. Krasnoyarsk State University. Krasnoyarsk, 2001.27 p. URL: http://diss.seluk.ru/av-jazykoznanie/696254-1-konvergenciya-stilisticheskih-figur-sovremennom-russkom-literaturnom-yazike-na-materiale-hudozhestvennih-gazetno-publicisticphp
14. Riffater M. Criteria for stylistic analysis // New in foreign linguistics. Issue IX. Linguistic stylistics. Moscow: Progress, 1980, pp. 88 - 89.
