CC BY
10
УДК 343.5 ББК 67.408
© 2022 г. Баграмян Самвел Лаврентьевич,
преподаватель кафедры специальных дисциплин Крымского филиала Краснодарского университета МВД России. E-mail: sambagr.71@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ РЕКОНСТРУКЦИИ ЛИЧНОСТНЫХ СВОЙСТВ ПРЕСТУПНИКА ПО СЛЕДАМ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 243.2 УК РФ
В статье исследуются характерные черты корреляции элементов в системе «личность преступника -действия на месте преступления - следы преступления» по делам, возбужденным по ст. 243.2 УК РФ. Анализируются возможности и особенности реконструкции личностных свойств подозреваемого по таким элементам криминалистической характеристики преступления, как место совершения противоправного деяния, способ поиска и изъятия археологических предметов из мест залегания, предмет преступного посягательства, действия, связанные с подготовкой преступления и сокрытием его следов.
Ключевые слова: реконструкция личностных свойств преступника, психологический профиль, поведенческая деятельность, археологический предмет, объект культурного наследия, шурф, технические средства поиска.
Bagramyan Samvel Lavrentievich - Lecturer, the Department of Special Disciplines, the Crimean Branch
of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia.
FEATURES OF RECONSTRUCTION OFTHE PERSONAL PROPERTIES OFTHE CRIMINAL IN THE TRACE
OF CRIMES PROVIDED BYART. 243.2 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION
The article examines the characteristic features of the correlation ofelements in the system «criminal identity -actions at the crime scene - traces of crime »in cases initiated under art. 243.2 of the Criminal Code of the Russian Federation. The possibilities and features of the reconstruction of the suspect's personal characteristics are analyzed according to such elements of the criminalistic characteristics of the crime as the place of commission of an illegal act, the method ofsearching and removing archaeological objects from the places of occurrence, the subject of criminal encroachment, actions related to the preparation of a crime and concealment of its traces.
Keywords: reconstruction of the criminal's personal properties, psychological profile, behavioral activity, archaeological object, cultural heritage object, pit, technical means of search.
Помимо совокупности материальных отображений объективной реальности, формирующих обстановку места происшествия, одним из значимых условий, формирующих разнообразие следовой картины на месте преступления, выступает безмерная многогранность особенностей личности преступника, в том числе его психологическая составляющая, обуславливающая модели поведения до, во время и после совершения преступления [1, с. 57].
О наличии такой взаимосвязи говорили многие известные криминалисты XX в., утверждавшие, что место происшествия - это выраженная в материальном мире психология преступников [2].
Так, один из основоположников отечественной криминалистики И.Н. Якимов утверждал, что «отражение психической индивидуальности на деятельности человека настолько велико, что он многое совершает по
раз и навсегда избранному им способу или приему. Эта особенность человеческой психики наблюдается в области совершения преступлений наряду с другими областями человеческой деятельности» [3, с. 9].
Данная корреляция наделяет субъекта расследования потенциальной возможностью реконструировать по выявленным материальным и идеальным следам преступления некоторые личностные особенности подозреваемого, причем не только антропологические, но и психологические.
Основным триггером применения в правоохранительной деятельности процедуры реконструкции личностных особенностей подозреваемого выступает возрастающая необходимость разработки и реализации в следственной практике научно обоснованных методов диагностики и информационного моделирования личности преступника или
его отдельных свойств, рассматриваемых в контексте внешнего отображения психофизиологических особенностей подозреваемого на обстановку места происшествия. Такое моделирование позволяет сформировать самостоятельное мнение о механизме совершения деликта, а также оптимизировать и повысить эффективность поиска и выявления преступника, личность которого неизвестна [4, с. 156].
Современная криминалистическая наука рассматривает две основные поисково-реконструктивные методики определения содержания процесса реконструкции личностных особенностей преступника по следам преступления.
Первая методика, разработанная в США в конце 80-х гг. XX в. группой исследователей под руководством Д. Дугласа и М. Олшейке-ра, предполагает построение психологического профиля неизвестного преступника на основе постулата, что повторяющиеся привычные движения человека совершаются «автоматически», при этом техника выполнения является неосознанной и слабо подлежит волевому контролю [5].
Второй способ получил название «методика географического профилирования неизвестного преступника», основные положения которой базируются на анализе пространственных элементов события преступления, таких как тип обстановки места преступления, транспортная структура региона, использование преступником территории [6].
Среди советских и российских ученых, внесших значительный вклад в изучение данного вопроса, необходимо отметить Ю.М. Ан-тоняна, Р.Л. Ахмедшина, Н.Т. Ведерникову, И.А. Горькову, А.В. Дулова, М.И. Ени-кеева, А.В. Морозова, А.Р. Ратинова, В.В. Тимошенко, В.Е. Эминова и др.
Рассмотрим возможности и некоторые особенности реконструкции личностных свойств преступника применительно к типичным следам, выявляемым в ходе осмотра места преступления, связанного с незаконным поиском и (или) изъятием археологических предметов из мест залегания (ст. 243.2 УК РФ) [7].
Среди основных элементов криминалистической характеристики преступлений рассматриваемого вида, полно отображающих личностные особенности подозреваемого, выделим такие, как: место совершения преступления; способ поиска и изъятия археологических предметов из мест залегания; пред-
мет преступного посягательства; действия, связанные с подготовкой преступления и сокрытием его следов.
При характеристике места совершения преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, следует обозначить их относимость к двум категориям. Первая - местом преступления выступает ранее выявленный объект культурного наследия, включенный в единый государственный реестр [8], и вторая - иная территория, ранее не отнесенная к объектам культурного наследия.
Обнаружение следов незаконных раскопок в месте, относимом к какому-либо из указанных категорий, вполне логично может обусловить некоторые личностные свойства субъекта преступления. При выявлении следов преступления на месте, ранее не известном как «археологический объект», уместно предположение о наличии у подозреваемого определенного уровня знаний или специального образования в области археологии и истории, доступа к каким-либо историческим документам или хранилищам таких документов (музеи, библиотеки), позволяющим самостоятельно определять вероятные места залегания археологических артефактов.
В то же время обнаружение следов незаконных раскопок на ранее выявленных объектах культурного наследия может свидетельствовать о владении подозреваемым информацией, раскрывающей дислокацию данных территорий (сообщения СМИ о проводимых раскопках, проживание в районе расположения объекта, самостоятельное выявление и т. п.), и отношении к археологии (члены археологических экспедиций, работники музеев, сотрудники образовательных учреждений и т. п.).
Необходимо также обозначить наличие интерференции между местом расположения объекта посягательства и следов противоправного деяния с классификацией преступления. Так, если следы незаконного поиска или изъятия археологических предметов из мест залегания выявлены на территории объекта культурного наследия, включенного в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, или выявленного объекта культурного наследия, то классифицироваться данное деяние будет по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ.
При рассмотрении способа незаконного поиска и изъятия археологических предметов
из мест их залегания как совокупности осознанной и неосознанной деятельности субъекта на месте происшествия следует подчеркнуть, что к наиболее выраженным следам незаконного поиска археологических предметов, укрытых в земле, относятся изменения, внесенные преступником на поверхности земли в виде вырытых колодцев, шурфов, ям, траншей [9, с. 191]. В зависимости от обстоятельств их численность может варьироваться от одного-двух до десятка, имеющих различную глубину, ширину и локализацию. Как показывает следственная практика, такие шурфы и ямы могут быть вырыты как с помощью обычных сельскохозяйственных инструментов (лопата, кирка, лом), так и с использованием специальных землеройных машин [10; 11; 12]. Следы применения их рабочего оборудования (лезвие лопаты, коронка ковша, грейфера, рыхлителя), а также следы ходовой части транспортных средств (колес, гусениц) непосредственно отображаются в вырытых шурфах и ямах, отвалах грунта, на прилегающей к ним поверхности земли в виде объемных отпечатков, что позволяет решать идентификационные и диагностические задачи при их исследовании.
Факт обнаружения на месте происшествия следов применения землеройной техники свидетельствует о наличии у подозреваемых должных навыков управления специальной техникой, достаточного уровня образования, а также высокой вероятности осуществления определенной профессиональной деятельности. Однако рытье шурфов и ям является конечной стадией незаконного изъятия археологических предметов из мест залегания. Предварительно, данному процессу предшествует стадия поисковых мероприятий на местности.
Основными инструментами «черных копателей», позволяющими определить наличие археологических предметов в местах залегания, чаще всего являются находящиеся в свободной продаже различные металлоискатели, радары, магнитные приборы и другие технические средства, в основном зарубежного производства [13, с. 94]. Использование преступниками таких приборов косвенно свидетельствует, во-первых, о материальном достатке подозреваемого (наличие возможности траты нескольких тысяч рублей на приобретение специального устройства), а во-вторых, о его интеллектуальных способностях, обеспечиваю-
щих возможность использования технического прибора с электронной «начинкой».
Следы пространственной организации перемещений преступника на месте незаконных раскопок и поиска археологических предметов отражают закономерности динамического и эмоционального стереотипа и отражаются в следующих формах:
1. Направление движения определяет значимость для преступника различных объектов на месте преступления. Чем чаще субъект пребывал в данном пространстве, тем привычнее для него обстановка и меньше «холостой ход» (когда преступник совершает излишние нерациональные перемещения, характерные для поисковых действий). Человек, знакомый с местом проведения легальных раскопок или выявленных памятников культурного наследия, совершает целенаправленные передвижения к местам, где, по его мнению, могут залегать археологические предметы.
2. Дублирование перемещений характеризует волевые качества преступника, нервозность в непривычной обстановке или непривычных действиях. Такие перемещения свойственны неопытным преступникам, недавно начавшим заниматься «черной археологией».
3. Игнорирование или отрицание пространства.
В данном случае игнорирование преступником тех или иных мест на объекте выявленного культурного наследия может свидетельствовать об осведомленности о результатах проведенных ранее раскопок. Преступник, обладая такой информацией, выбирает места, где целесообразно проводить раскопки, и игнорирует объекты, где уже ранее «поработали» археологи.
Следует отметить, что следы использования технических средств поиска и изъятия археологических предметов из мест залегания могут быть как в виде материальных предметов и их отображений (материальные следы), так и в виде показаний свидетелей и очевидцев (идеальные следы). Во всех случаях следователь должен тщательно анализировать имеющиеся сведения, стараясь выделить данные, способствующие реконструкции информационной модели личности подозреваемого. Важно, что в условиях неочевидности совершения преступлений, предусмотренных ст. 243.2 УК РФ, криминалистическое значение будут иметь не только отдельные следы преступлений, но и совокупность выявлен-
ных между ними корреляций с учетом места обнаружения.
Обстоятельства, указывающие на использование специальных технических средств поиска и (или) землеройных машин, при реализации действий, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 243.2 УК РФ, классифицируют деяние уже по ч. 3 ст. 243.2 УК РФ, что предусматривает более жесткую санкцию.
При анализе предмета преступного посягательства как источника формирования информационной модели личности подозреваемого согласимся с мнением Р.Л. Ахмедши-на, который, рассматривая его через призму значимости в структуре личностных ценностей преступника, придает ему статус одного из основных информационных составляющих реконструкции психологических особенностей подозреваемого [4, с. 165].
Как показывает следственная практика, перечень объектов, которые выступают в качестве предмета посягательства по преступлениям, связанным с незаконной археологической деятельностью, в большинстве случаев включает в себя ювелирные изделия, старинные монеты, предметы быта, одежды и другие археологические артефакты [14; 15; 16]. В одних случаях из места незаконного поиска изымаются практически все выявленные археологические предметы, а в других - присутствует избирательность преступников по отношению к предмету посягательства.
Как пример такой избирательности можно привести действия на месте преступления охотников, связанные со старинным холодным и огнестрельным оружием, старинными монетами или ювелирными изделиями, которые целенаправленно ведут поиск интересующих их объектов, игнорируя иные археологические предметы.
Среди психологических особенностей таких лиц можно выделить высокую целеустремленность, настойчивость, высокие волевые качества, но в то же время однообразие и предсказуемость действий, выражающихся в выполнении на месте преступления повторяющихся процедур с определенной устойчивой последовательностью. Таким лицам свойственен «почерк» совершения преступ-
ления, отображающий их психофизиологические особенности, а также навыки преступной деятельности.
Одним из основных маркеров такой поведенческой деятельности преступников, в следовой картине места происшествия выступает значительное количество (до десятка) вырытых шурфов, ям и колодцев. Такой образ действий выражает патологическое стремление подозреваемого вести поиск до конца, пока не будет обнаружен нужный предмет или хотя бы частично удовлетворены поисковые цели. Сами размеры шурфов, их глубина и диаметр могут указывать на физическую силу, рост преступника, а в совокупности со следами ног, выявленных рядом с ямами, на количество участников преступного деяния.
Отличным от вышеуказанного типа поведения является деятельность преступников, посягающих на археологические предметы, которые, на первый взгляд, не представляют материальной ценности (старинные предметы быта, одежды, посуды и т. д.), однако обладают определенной исторической и археологической значимостью.
Выраженная предпочтительность подозреваемых к таким объектам свидетельствует об эстетических свойствах личности или даже о некотором уровне духовного развития, стремлении к самовыражению или статусно-сти в определенной общественной среде, склонности к коллекционированию.
Отдельное место среди таких лиц (с «нематериальным»* мотивом поведения в отношении археологических предметов) занимают коллекционеры предметов старины. Среди особенностей их психологического портрета некоторые ученые указывают такие личностные свойства, как азартность, склонность к накопительству, эмоциональность, чувство сопричастности, врожденное стремление к собирательству, тщеславие [17, с. 34].
Указанные обстоятельства позволяют обоснованно говорить о многовекторности интересов субъектов преступлений, предусмотренных ст. 243.2 УК РФ, в отношении объектов посягательства, обусловленной не только совокупностью внешних оценок, но и внутренними побуждениями, зависящими от уровня личност-
* Имеется в виду отсутствие выраженной заинтересованности в денежной оценке артефакта. Похищенный археологический предмет служит источником удовлетворения определенных личностных потребностей или амбиций владельца, позволяя ему чувствовать себя причастным к каким-то исторически значимым событиям или фактам, повышая его самооценку и статус среди единомышленников.
ных ценностей индивида, его психологических особенностей, преступным опытом, образованностью, уровнем духовного развития и иными личностными свойствами [4, с. 164].
Действия преступника, связанные с подготовкой преступления и сокрытием его следов (допреступное и постпреступное поведение), характеризуются его сознательным и подсознательным уровнем коммуникативной и организационной деятельности, рационализмом и плановостью мышления.
Одной из демонстраций рационалистического начала в деятельности преступника, проявляющейся в его поведении, Р.Л. Ахмед-шин выделяет организацию преступления, включающую: приискание эффективного орудия преступления (технических средств поиска, землеройных механизмов и орудий); активный поиск объектов посягательства (в том числе незаконные исследования объектов археологического наследия); пассивное наблюдение (определяется в процессе анализа локализации следов преступления в районе совершения преступного деяния) [4, с. 173]. Относительно преступлений рассматриваемого вида к указанному перечню необходимо добавить также действия по маскировке непосредственных следов незаконного изъятия археологических предметов из среды залегания (вырытых ям, шурфов, траншей), а также обустройство с использованием особенностей окружающего ландшафта, временных схронов добытых археологических артефактов.
В некоторых случаях обнаруженные вблизи места происшествия следы-предметы (окурки сигарет, консервные банки, остатки еды, пластиковая посуда и т. п.) или замаскированные ветками деревьев вырытые шурфы могут свидетельствовать о длительном пребывании преступников в районе совершения преступления и ведении наблюдения за объектами посягательства (допреступное поведение), а также об осторожности подозреваемых, поиске ими безопасных возможностей сбыта похищен-
Литература
1. Ахмедшин Р.Л. Криминалистическая характеристика личности преступника: природа и содержание // Вестник Томского государственного университета. 2004. № 283.
2. Бразоль Б.Л. Очерки по следственной части: История. Практика. Петроград, 1916;
ных археологических предметов (постпреступное поведение).
Указанные факты свидетельствуют о преимущественно рациональном образе мышления, наличии криминального опыта, сдержанности, проявлении устойчивости после стрессового события, гибкости поведения подозреваемого. Следовательно, совершение преступления без подготовки демонстрирует преобладание эмоционального начала человека, импульсивности как присущей преступнику черты характера [4, с. 174]. В любом случае следователь, планируя свою деятельность, еще на первоначальном этапе расследования обязан тщательно анализировать все детали сложившейся следственной ситуации и материальной обстановки на месте происшествия, характерные особенности способа совершения преступления, выявлять связующие элементы, оценивать их значимость для реконструкции личностных свойств подозреваемого и формирования криминалистических версий [18, с. 156].
Следует отметить, что в статье проанализированы некоторые особенности корреляции типичных следов, выявленных на месте преступления, связанного с незаконным поиском и (или) изъятием археологических предметов из мест залегания, с личностными свойствами преступника, формирующими его осознанную и неосознанную поведенческую деятельность. Выявление таких закономерностей является одним из тех «ключей», которые позволяют раскрыть информацию о волевых и эмоциональных свойствах подозреваемого, его характере, темпераменте, мотивации. Несмотря на то, что идентификация личности субъекта, исходя из типовой для него модели поведения, носит некоторый вероятностный характер, выявленные причинно-следственные связи элементов в системе «личность преступника - действия на месте преступления - следы преступления» имеют высокую информативную ценность для расследования преступления, позволяя оптимизировать процесс розыска подозреваемых лиц.
Bibliography
1. Akhmedshin R.L. Criminalistic characteristics of the criminal's personality: nature and content // Bulletin of Tomsk State University. 2004. № 283.
2. Brazol B.L. Essays on the investigative part: History. Practice. Petrograd, 1916; Vederni-kov N.T., Dergach N.S. On the issue of improving
Ведерников Н.Т., Дергач Н.С. К вопросу о повышении эффективности осмотра места происшествия // Актуальные вопросы государства и права на современном этапе. Томск, 1983; Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967; Цветков П.П. Исследование личности обвиняемого. Л., 1973.
3. Якимов И.Н. Опознавание преступника. М., 1928.
4. Ахмедшин Р.Л. Криминалистическая характеристика личности преступника: монография. Томск, 2005.
5. Burgess A.W., Hartman C.R., Ressler R.K. Sexual Homicide. A Motivational Model // Journal of Interpersonal Violence. 1986. Vol. 1. № 3.
6. Rossmo D.K. Geographic Profiling: target patterns of serial murderer. Simon Frasier University, 1995; Rossmo D.K. Geographic Profiling // Offender Profiling: Theory, Practice and Research. New-York, 1999.
7. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996. Доступ из справ. правовой системы «Гарант».
8. Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации: федер. закон от 25.06.2002 № 73-ФЗ // Доступ из справ. правовой системы «Гарант».
9. Макаров Н.А. Археология и грабительские раскопки: комментарий к общеизвестному // Российская археология. 2013. № 2.
10. Приговор № 1-228/2019 от 23.12.2019 по делу № 1-228/2019 Икрянинского районного суда (Астраханская область). [Электронный ресурс] // URL: https://sudact.ru (дата обращения: 22.01.2022).
11. Приговор № 1-118/2019 от 23.12.2019 по делу № 1-118/2019 Нахимоского районного суда (Севастополь) [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 01.12.2021).
12. Приговор № 1-27/2018 от 08.07.2018 по делу № 1-27/2018 Нейского районного суда (Костромская область) [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 12.12.2021).
13. Панфилов А.Н. Проблемы правового регулирования использования металлоиска-телей для целей, не связанных с поиском и изъятием археологических предметов из мест залегания // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2020. Т 6. № 2.
the efficiency of the inspection of the scene of the accident // Topical issues of state and law at the present stage. Tomsk, 1983; Ratinov A.R. Forensic psychology for investigators. Moscow, 1967; Ts-vetkov P.P. Investigation of the identity of the accused. L., 1973.
3. Yakimov I.N. Identification of the criminal. Moscow, 1928.
4. Akhmedshin R.L. Criminalistic characteristics of the criminal's personality: monograph. Tomsk, 2005.
5. Burgess A.W., Hartman C.R., Ressler R.K. Sexual Homicide. A Motivational Model // Journal of Interpersonal Violence. 1986. Vol. 1. № 3.
6. Rossmo D.K. Geographic Profiling: target patterns of serial killer. Simon Frasier University, 1995; Rossmo D.K. Geographic Profiling // Offender Profiling: Theory, Practice and Research. New-York, 1999.
7. The Criminal Code of the Russian Federation of 13.06.1996. Access from the legal reference «Garant».
8. About objects of cultural heritage (historical and cultural monuments) of the peoples of the Russian Federation: feder. law dd. 25.06.2002 № 73-FL. Access from the legal reference «Garant».
9. Makarov N.A. Archeology and predatory excavations: commentary on the well-known // Russian archaeology. 2013. № 2.
10. Sentence № 1-228/2019 from 23.12.2019 case № 1-228/2019 Ikryaninsky district court (Astrakhan oblast). [Electronic resource]. URL: https://sudact.ru (date of access: 22.01.2022).
11. Sentence № 1-118/2019 of23.12.2019 case № 1-118/2019 Nanimokamo district court (Sevastopol) [Electronic resource]. URL: https://sudact.ru (date of access: 01.12.2021).
12. Verdict № 1-27/2018 of 08.07.2018 case № 1-27/2018 of the Neysky District Court (Kostroma region) [Electronic resource]. URL: https:// sudact.ru (date of access: 12.12.2021).
13. Panfilov AN. Problems of legal regulation of the use of metal detectors for purposes unrelated to the search and removal of archaeological objects from the sites of occurrence // Bulletin of the Tyumen State University. Socio-economic and legal studies. 2020. T 6. № 2.
14. Sentence № 1-1/2019 1-76/2018 of 14.01.2019 case № 1-1/2019 of the Yuryev-Pol-sky District Court (Vladimir region) [Electronic resource]. URL: https://sudact.ru (date of access: 17.12.2021).
15. Sentence № 1-103/2018 of 05.07.2018 case № 1-103/2018 Zelenchuk district court
14. Приговор № 1-1/2019 1-76/2018 от 14.01.2019 по делу № 1-1/2019 Юрьев-Польского районного суда (Владимирская область) [Электронный ресурс]. URL: https:// sudact.ru (дата обращения: 17.12.2021).
15. Приговор № 1-103/2018 от 05.07.2018 по делу № 1-103/2018 Зеленчукского районного суда (Карачаево-Черкесская Республика) [Электронный ресурс] // URL: https://sudact.ru (дата обращения: 15.11.2021).
16. Приговор № 1-194/2019 от 10.12.2019 по делу № 1-194/2019 Балаклавского районного суда города Севастополя [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 05.12.2021).
17. Корепанова И.А., Журкова Е.А. Коллекционирование - феномен культурный и психологический // Культурно-историческая психология. 2007. № 4.
18. Варданян А.В. Следственные ситуации, возникающие на первоначальном этапе расследования преступлений, предусмотренных ст. 191.1 УК РФ // Вестник Восточно-Сибирского института Министерства внутренних дел России. 2018. № 3(86).
(Karachay-Cherkessia) [Electronic resource]. URL: https://sudact.ru (date of access: 15.11.2021).
16. Sentence №> 1-194/2019 of 10.12.2019 case № 1-194/2019 Balaklavskiy district court of the city of Sevastopol [Electronic resource]. URL: https:// sudact. ru (date of access: 05.12.2021).
17. Korepanova I.A., Zhurkova E.A. collecting the phenomenon of cultural and psychological // Cultural-historical psychology. 2007. № 4.
18. Vardanyan A.V. Investigative situations arising at the initial stage of the investigation of crimes under Art. 191.1 of the Criminal Code of the Russian Federation // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. № 3(86).
