CC BY
44
Особенности оценки эффективности совместных инвестиционных
проектов РФ и КНР
Peculiar properties of the evaluation of joint investment projects effectiveness
between Russian Federation and PRC
Екатерина Сергеевна Королева Ekaterina Koroleva
Бакалавр
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Санкт-Петербург E-mail: kokorolewa@yandex.ru
Аннотация
В статье рассматриваются особенности оценки эффективности совместных инвестиционных проектов РФ и КНР по сравнению с совместными инвестиционными проектами со странами Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки и Латинской Америки. Выделен ряд различий среди угроз реализации инвестиционных проектов по сравнению с этими регионами. В частности, показано, что социально-политические угрозы в Дальневосточном регионе не играют важной роли, в то же время показан крайне высокий уровень природно-экологических угроз (сейсмологическая активность, пожары, наводнения), высокий уровень финансово-экономических угроз и выявлен новый тип угроз - угрозы, связанные с изменением международных соглашений в области изменения климата и угрозы, связанные с появлением и внедрением новых технологий.
Abstract
The article deals with the specific features of assessing the effectiveness of joint investment projects between Russia and China in comparison with joint investment projects with the countries of Near and Middle East, North Africa and Latin America. A number of differences among the threats to the implementation
of investment projects are distinguished in comparison with these regions. In particular, it has been shown that socio-political threats in Far Eastern region do not play an important role, at the same time, an extremely high level of natural and environmental threats (seismic activity, fires, floods), a high level of financial and economic threats, and a new type of threats - threats related to the changes in international agreements in the field of climate change and threats associated with the emergence and introduction of new technologies - were found.
Ключевые слова
Оценка эффективности, инвестиционные проект, Дальний Восток, Сибирь, Китай
Keywords
Efficiency evaluation, investment project, Far East, Siberia, China
Введение. Нефтегазовая промышленность России по-прежнему является основным источником финансовых доходов государства. Если ранее основной вектор их сотрудничества и роста присутствия капитала российских НГК был направлен на Ближний Восток и Северную Африку, то в последние годы, вслед за вектором государственной политики, значительная часть российских нефтегазовых компаний (НГК) функционирующих за рубежом, все активнее разворачивается на восток [1]. С принятием «Восточной газовой программы», утвержденной в 2007 г. приказом Министерства промышленности и энергетики РФ, на Востоке России активно формируются новые центры газодобычи и система транспортировки газа. Они должны как обеспечить поставки газа российским потребителям из Восточной Сибири и Дальнего Востока, так и позволить организовать новый мощный канал экспорта российского газа в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Одним из ее основных компонентов является прокладка газопровода «Сила Сибири», по которому планируется
поставлять на экспорт до 38 млрд. куб. м в год. [2] Начало поставок газа по нему планируется в конце 2019 года [3]. Растут и поставки нефти в Китай - в 2017 году Россия стала его крупнейшим поставщиком нефти [4]. В последнее время в связи с укреплением экономического сотрудничества, расширением объемов взаимных инвестиций с Китаем [5] планируется дальнейшее расширение стратегического сотрудничества между ОАО «Газпром» и КННК и заключено соглашение о стратегическом сотрудничестве между ПАО «НК «Роснефть» и китайской энергетической компанией CEFC («Хуасинь») [6].
Однако, несмотря на благоприятную политическую обстановку, процессы реализации инвестиционных проектов протекают в условиях значительной неопределенности как внешней, так и внутренней экономической среды. В особенности это характерно для процессов инвестирования в нефтегазовую отрасль, в которой продолжительность инвестиционных проектов может достигать 20, а порой 40 и более лет. На таком продолжительном отрезке времени могут произойти серьезные (а порой и кардинальные) изменения как в социально-экономической сфере (изменение конъюнктуры цен на нефть и нефтепродукты на мировом рынке, экономические реформы и т.д.), так и в природной среде (исчерпание месторождений, климатические изменения).
Основной раздел. К настоящему времени в данной области имеются разработки для прогнозирования угроз для инвестиционных проектов для государств со значительным присутствием капитала российских НГК, однако эти разработки ориентированы в основном на страны Ближнего и Среднего Востока, Латинской Америки и Средней Азии, в которых функционировала за рубежом значительная часть российских нефтегазовых компаний в начале XXI века [7].
С учетом этих работ нами были вычленены такие типы угроз инвестиционной деятельности НГК, как:
1. Политико-социальные угрозы, включающие в себя последствия локальных военных конфликтов, социальные потрясения, террористическую деятельность.
2. Финансово-экономические угрозы за счет кризисов мировой и национальных экономик, изменения курсов резервных и национальных валют, недостоверностей сведений о запасах сырья, задержки в процессе реализации проекта.
3. Природно-экологические угрозы, включающие в себя как воздействие катаклизмов окружающей среды, так и возможность техногенных катастроф.
4. Технологические угрозы из-за недостаточной квалификации местного населения, несовместимости технологических стандартов, особенностей транспорта и логистики.
Предложено [7] компенсировать риски реализации угроз путем введения компенсационного коэффициента Кр=А(и7), который рассчитывается по формуле:
К*(иг) = 1 - Я= ( 1 - Р*) ■ ( 1 - у;) ■ ( 1 - Р*), Кр(иг) = ОД, (1)
где Я ;(2к) - вероятность реализации I - ой угрозы (1=1,1 ) через некую уязвимость, вследствие чего проекту наносится определенный финансовый ущерб;
Р* - вероятность появления I - ой угрозы для деятельности Ък в рамках инвестиционного проекта;
- вероятность реализации той или иной угрозы для деятельности через некую уязвимую точку ( Б б);
- относительная величина ущерба, наносимого проекту - ой угрозой в случае ее реализации;
к = 1, @ - индекс вида инвестиционной деятельности.
Интерпретация К^(иг) с экономической точки зрения состоит в следующем. В соответствии с (1) чем выше вероятность угрозы Р^ и ее реализации через ту или иную уязвимую точку доступа, а также чем сильнее наносимый ущерб деятельности , тем больше величина угрозы ( и меньше значение , где .
Интегральный компенсационный коэффициент рассчитывается
как среднее арифметическое всех угроз. Считается, что при Кр( иг) = О проводимый комплекс мероприятий по противодействию угрозам не обеспечивает нормальную деятельность и не компенсирует имеющиеся угрозы; при Кр ( иг) = 1 , напротив, проводимый комплекс мероприятий полностью нейтрализует возникшие в рамках инвестиционного проекта угрозы, в результате чего проект реализуется оптимальным образом, принося инвесторам максимально возможную прибыль.
Данный коэффициент отражает степень снижения дохода в связи с необходимостью проведения мероприятий по компенсации реализованных угроз и используется для расчета достижимого эффекта:
Э д= Э о ■ Кр ( и г)-С , (2)
где С - затраты, связанные с компенсацией угроз [7].
Однако предложенный список типов угроз инвестиционным проектам российским нефтегазовым компаниям следует модифицировать в связи с особенностями Дальневосточного региона, поскольку здесь практически перестают оказывать влияние одни из упомянутых в ней угроз, многократно усиливаются другие и появляются третьи, специфические для данного региона. В частности, в данном регионе минимальны или даже практически полностью отсутствуют такие перечисленные выше социально-политические угрозы как боевые действия и террористическая деятельность.
В то же время в сибирском и дальневосточном регионе многократно усиливаются другие угрозы, в частности, на первое место выходят природно-
экологических угрозы вследствие своего крайне высокого уровня. Эти угрозы необходимо разделить на:
А) крайне высокую сейсмологическую активность в регионе [8]. На юге Восточной Сибири находится Южно-Сибирский сейсмический пояс -проходящий через Алтай, Саянскую и Тувинскую горно-складчатые области, Байкальскую рифтовую зону, Олекмо-Становую зону и доходящий до Охотского моря [9]. В этой зоне крайне высока вероятность разрушительных землетрясений. К тому же, за счет своей труднодоступности, она до сих пор недостаточно изучена и угрозы разрушительных землетрясений до конца не просчитаны.
Б) вследствие резко континентального климата Восточной Сибири высока вероятность погодных катаклизмов, на склонах крайне высок уровень эрозии грунтов. Из-за большой разницы летних и зимних температур амплитуда годовых вертикальных колебаний поверхности степных склонов Забайкалья при промерзании-оттаивании грунта может достигать более 40 см [10].
Следствием природных особенностей региона, а особенно высоких летних температур и повторяющихся летних засух, в Восточной Сибири являются частые лесные и степные пожары [11], а на Дальнем Востоке, как следствие муссонного климата, часто происходят очень сильные наводнения вследствие выпадения обильных дождей [12], в то время, как в Восточной Сибири чрезвычайно опасные и разрушительные наводнения обусловлены заторами льда и бурным таянием снегов в горах. Согласно долгосрочным прогнозам, в ближайшие десятилетия частота наводнений в Восточной Сибири увеличится в 1,5 - 3 раза, а на Дальнем Востоке - в 1,2 - 1,5 раза [13]. В приморских областях Дальнего Востока высока также угроза разрушительных тайфунов.
Кроме того, в связи с более холодным климатом, чем в странах Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки и Латинской Америки, для которых предпринимались предыдущие попытки разработки модели [7], по причине того, что в Восточной Сибири на протяжении значительной части года преобладают отрицательные или низкие положительные температуры (средняя температура воздуха в январе в Восточной Сибири изменяется от -26 на юго-западе до -38, -42° в Центральной низменности, а в долинах и котловинах температура воздуха может понижаться до -60° [10]), резко снижена скорость биологической деградации нефти и смазочных масел в почвах [14]. К этому еще следует также добавить труднодоступность территории, в результате чего резко увеличивается угроза длительного загрязнения почв и грунтов по причине как техногенных, так и природных катастроф. Эти же причины обусловливают и техническую сложность, и высокую стоимость биоремедиации почв и грунтов в этих регионах.
Кроме традиционных экологических угроз, для реализации нефтегазовых инвестиционных проектов в последнее время можно выделить новую отдельную группу угроз, которая включена в пункт 12.6 «Стратегии экономической безопасности РФ» и которую можно определить как «Стратегические угрозы» [15]. В нее входит развитие в мире как энергосберегающих, так и альтернативных энергогенерирующих технологий. Эти новые технологии выработки энергии и альтернативная энергетика в основном основаны на солнечной и ветроэнергетике. КНР уже сегодня является мировым лидером по суммарной мощности ветряных электростанций и в ближайшее время правительство планирует увеличить ветряные генерирующие мощности до 100 млн. кВт [16].
При оценке данной угрозы необходимо также учитывать, что уже в 2012 г. фотогальваническая индустрия КНР производила до 40% всех солнечных панелей в мире. В связи с этим правительство КНР в соответствии с программой «Золотое солнце» запланировало увеличение объемов
генерации энергии с их помощью с 7 до 35 млн. кВт, для чего собираются установить солнечные панели в пустынях на общей площади 400 млн. м2. Основные области возведения солнечных электростанций в Китае планируется разместить в провинциях Цинхай и Гансу и автономных районах Синьцзян и Внутренней Монголии. Причина этого в том, что эти территории имеют в своем распоряжении обширнейшие незадействованные земли с изобильным числом жарких солнечных дней в году [16]. Данные планы активно выполняются - по состоянию на 30 июня этого года мощность альтернативных источников энергии в округе Хами Синьцзян-Уйгурского АР (Северо-Западный Китай) составила более 12 млн. кВт электроэнергии - это 64,8% от общей мощности генерирующих установок региона. При этом 9,75 млн. кВт из них приходится на ветровые электростанции, а 2,4 млн. кВт -- на солнечные энергоустановки [17]. В целом, согласно планам китайского правительства, к 2020 году производство энергии за счет альтернативных источников должно составлять 15-18% от общего производства электроэнергии и далее возрасти до 30% к 2030 г. Однако степень данной угрозы оценить сложно, поскольку неизвестен прогноз общего роста потребления энергии к этому времени.
Следующей «стратегической угрозой» для реализации нефтегазовых инвестиционных проектов являются изменения климата и связанные с этим изменения в экономической политике государств региона. В последние годы погода становится крайне неустойчивой: одни регионы страдают от аномальной жары, другие - от слишком суровых и снежных зим, третьи - от наводнений, четвертые - от засух и лесных пожаров. В последние десятилетия метеорологи говорят о глобальном изменении климата вследствие увеличения средней годовой температуры. Помимо собственно потепления, изменение средней годовой температуры вызывает разбалансировку всех климатических систем, которая приводит к изменению объема и режима выпадения осадков, температурным аномалиям и
увеличению частоты таких погодных явлений, как ураганы, наводнения и засухи.
Впервые о нем заговорили в 60-х годах XX века, а на уровне ООН проблему изменения климата озвучили в 1980 году. В 90-х годах прошлого века проблемой подъема планетарной температуры и связанным с ней ростом климатических угроз стали активно заниматься и в России [18]. Следствием понимания важности этой проблемы стало подписание в 1992 году в Рио-де-Жанейро более чем 180 странами мира, включая Российскую Федерацию и все промышленно развитые страны, «Рамочной конвенции ООН об изменении климата, (Framework Convention on Climate Change, UN FCCC)» — соглашения об общих принципах действия стран по проблеме изменения климата [19]. В дальнейшем с целью ее реализации в 1997 году был подписан «Киотский протокол» и пришедшее ему на смену в 2015 году «Парижское соглашение» — соглашение, регулирующее меры по снижению углекислого газа в атмосфере с 2020 года [20]. Целью этого соглашения является удержание роста глобальной средней температуры ниже 2 °C и, по возможности, ограничения ее роста величиной 1,5 °C.
Глобальное изменение климата необходимо обязательно учитывать, как одну из основных угроз в Сибирском и Дальневосточном регионах, поскольку потепление климата и вызванный им рост количества осадков в регионе Дальнего Востока способен намного увеличить повторяемость и рост максимальных уровней наводнений, в том числе вызванных муссонными дождями и тайфунами, увеличение масштабов и повторяемости весенних паводков. Изменение климата вызывает и рост числа других опасных гидрометеорологических явлений. Так, за последние два десятилетия они уже существенно выросли — к примеру, на Дальнем Востоке в 2013 году произошло 23% от общего числа опасных погодных явлений в РФ.
С точки зрения реализации инвестиционных проектов в нефтегазовой отрасли в Восточной Сибири, одной из важных угроз глобального
потепления является таяние вечной мерзлоты, которая уменьшает прочность фундаментов и деформирует здания, выстроенные на мерзлоте, — через 30 лет возможно снижение прочности опор промышленных и жилых зданий более чем в два раза.
Потепление на Дальнем Востоке приведёт, прежде всего, к значительному росту числа лесных пожаров. Так, по данным Росгидромета, среднее за год число суток с высокой пожарной опасностью увеличилось в последние годы на 25-50%. Аналогично процессам, происходящим в Восточной Сибири, ещё одно важное последствие изменения климата на Дальнем Востоке — таяние вечной мерзлоты, также покрывающей большую часть территории Дальневосточного федерального округа. Особенно важно то, что, если продолжится существующая тенденция, вечная мерзлота может стать сильным источником выбросов такого в атмосферу парникового газа, как метана, что, в свою очередь ещё больше ускорит изменение климата.
Еще одной угрозой таяния вечной мерзлоты является размыв старых кладбищ, где были похоронены люди и животные, в особенности умершие от оспы и чумы и погибшие от сибирской язвы, что может значительно осложнить санитарно-эпидемическую обстановку в регионе и тоже повлиять на реализацию инвестиционных проектов.
При этом необходимо учитывать, что регионы Дальневосточного федерального округа имеют один из наиболее низких адаптационных потенциалов территории по изменению климата в стране, говорится в Докладе о человеческом развитии в РФ за 2015 год [21]. В качестве предлагаемых мер адаптации к глобальному изменению температуры предлагается создавать системы мониторинга и оповещения об опасных ситуациях, строить дороги и здания, рассчитанные на частое чередование оттепелей и заморозков, при необходимости укреплять или переносить объекты, усиливать противопожарные мероприятия в лесах и жилых зонах, строить дамбы и волнорезы в руслах, укреплять берега рек, внедрять гибкие
схемы выработки и подачи тепла, реконструировать жилые дома. Все эти рекомендации, опять-таки, угрожают срокам и скоростям реализации совместных инвестиционных проектов и вызывают их удорожание.
Так же, как и Российская Федерация, Китай участвует в международных переговорах по вопросам изменения климата с начала 1990-х годов XX века. Он ратифицировал Рамочную конвенцию ООН по изменению климата в 1992 г. и Киотский протокол в 2002 г. В то же время, хотя Китай пока не имеет международных количественных обязательств по снижению выбросов парниковых газов, он прилагает для этого немалые усилия. Главными факторами политики Китая в отношении глобального изменения климата в настоящее время являются повышение энергетической безопасности, улучшение состояния окружающей среды и стремление к усилению конкурентных позиций в мире [22].
Другим важным фактором политики Китая в отношении глобального изменения климата является обеспокоенность ухудшением состояния окружающей среды и изменением климата на своей территории. Уровень загрязнения воды и воздуха в Китае - один из самых высоких в мире. Согласно данным Всемирного банка, совокупные издержки, вызванные загрязнением воды и воздуха, составляют 5,8% ВВП страны [23]. В правительственных документах КНР указывается, что изменение климата представляет серьезную угрозу экономическому развитию Китая, в том числе его усилиям по борьбе с бедностью, водным ресурсам, сельскохозяйственному производству и прибрежным процветающим и густонаселенным регионам [24]. В настоящее время КНР объявила о планах по снижению интенсивности эмиссии углекислого газа на единицу ВВП на 40-45% к 2020 г. Еще в 2015 г. было объявлено, что в 2017 г. ожидается введение обязательной системы торговли квотами на выбросы в Китае. Введение этого механизма может негативно отразиться на российских предприятиях-экспортерах на рынок Китая и их инвестиционных проектах. К
тому же российские производители не участвуют в подготовке к соответствию стандартам ISO по эмиссиям парниковых газов серии ISO 14000. Их введение в практику в Китае также приведет к росту угроз для инвестиционных проектов российских компаний. В связи с этими тенденциями в развитии экономики Китая структуру угроз совместным инвестиционным проектам необходимо прорабатывать особенно тщательно.
Заключение. Исходя из вышеизложенного, для Дальневосточного региона нами выявлены и проранжированы следующие основные угрозы:
1. Природно-экологические угрозы, включающие в себя как высокую сейсмологическую активность, частые лесные и степные пожары, сильные наводнения, так и возможность техногенных катастроф.
2. Финансово-экономические угрозы, включающие в себя кризисные явления, как в мировой, так и в национальных экономиках; изменение курсов национальных валют и индексов фондовых рынков; а также неверные сведения о запасах сырья и задержки в процессе реализации проектов.
3. Политико-социальные угрозы, включающие в себя изменения международных соглашений в области изменения климата, возможные последствия локальных вооруженных конфликтов, возможные социальные потрясения, террористическую деятельность.
4. Технологические угрозы, включающие в себя появление новых технологий, недостаточную квалификацию местного населения, несовместимость технологических стандартов, особенности транспорта и логистики.
Таким образом, в соответствии с данной структурой угроз для оценки эффективности совместных инвестиционных проектов необходимо выстроить модель, учитывающую все эти виды угроз - как старые, хорошо известные, так и новые, для которых необходимо провести выбор критериев и показателей эффективности инвестирования и стратегий по
противодействию и нейтрализации этих угроз как для строящегося газопровода «Сила Сибири», так и для будущих инвестиционных проектов.
Библиографический список
1. Восточная газовая программа (ВГП) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://neftegaz.ru/tech_library/view/4587-Vostochnaya-gazovaya-programma-VGP
2. «Сила Сибири». Крупнейшая система транспортировки газа на Востоке России [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //www.gazprom. ru/about/production/proj ects/pipelines/built/ykv/
3. "Газпром" и CNPC договорились о дате начала поставок газа по "Силе Сибири" [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://russian.people.com.cn/n3/2017/0706/c31518-9237895.html
4. Ляликова А. Россия впервые стала крупнейшим поставщиком нефти в Китай [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.forbes.ru/biznes/337759-rossiya-vpervye-stala-krupneyshim-postavshchikom-nefti-v-kitay
5. Российско-китайский инвестиционный фонд выделит средства на новые проекты [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ria.ru/economy/20170705/1497858295.html
6. Путин и Си Цзиньпин подвели итоги переговоров в Кремле [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ria.ru/politics/20170704/1497818975.html
7. Дюсенбаев С.С., Ткачева В.Л. Методические основы оценки эффективности управления инвестиционными проектами // Нефть и бизнес. -2015. - №3. - С. 7-12.
8. Голенецкий С.И. Сейсмичность Прибайкалья - история ее изучения и некоторые итоги. / В кн.: Сейсмичность и сейсмогеология Восточной Сибири. // М.: Наука. 1977. - с. 3-42.
9. Имаев В.С., Имаева Л.П., Смекалин О.П., Козьмин Б.М., Гриб Н.Н., Чипизубов А.В. Карта сейсмотектоники Восточной Сибири // Геодинамика и тектонофизика. - 2015. - №3. - С.257-287
10. Баженова О.И. Ландшафтно-климатические типы систем экзогенного рельефообразования субаридных районов юга Сибири. // География и природные ресурсы. - 2006. - № 4. - С. 57-65.
11. Цветков П.А., Буряк Л.В. Исследования природы пожаров в лесах Сибири // Сибирский лесной журнал. - 2014. - № 3. - С. 25-42
12. Афанасьев П. Ю. Наводнения Верхнего Приамурья. // Талакан: Бурейская ГЭС. - 2012. - 48 с.
13. Бузин В.А., Копалиани З.Д. Наводнения на реках России при современных тенденциях в изменении климата // Учен. зап. Рос. гос. гидрометеорол. ун-та. - 2007. - № 5. - С. 43-54.
14. Колесниченко Ан.В., Марченко А.И., Колесниченко Ал.В., Побежимова Т.П., Зыкова В.В. Процессы биодеградации в нефтезагрязненных почвах. Том 1. Теоретические подходы. // Москва, Промэкобезопасность. - 2004. - 194 с.
15. Стратегия экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/71572608/
16. Красанцов Е.С. Развитие альтернативной энергетики в Китае // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Социология. Политология. - 2014. - №3. - С. 103107.
17. На новые источники в Хами приходится более 60 процентов всей получаемой электроэнергии [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://russian.people.com.cn/n3/2017/0702/c31518-9236061.html
18. Макоско А.А., Лугин В.Г. Оценка влияния точности представления гравитационного поля земли на формирование планетарного поля температуры. // Труды ЦАГИ. - 1990. - № 4755. - С. 37.
19. Рамочная конвенция ООН об изменении климата [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://unfccc.int/resource/docs/convkp/convru.pdf
20. Парижское соглашение [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://unfccc.int/files/meetings/paris_nov_2015/application/pdf/paris_agreement_r ussian_.pdf
21. Доклад о человеческом развитии в Российской Федерации за 2015 год / под ред. Л.М. Григорьева и С.Н. Бобылева. // М.: Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. - 2015. - 260 с.
22. Пискулова Н.А., Костюнина Г.М., Абрамова А.В. Климатическая политика основных торговых партнеров России и ее влияние на экспорт ряда российских регионов // М.: Всемирный фонд дикой природы (WWF). - 2013 г. - 223 с.
23. Rommeney D. Climate and Energy Policy of the People's Republic of China. // Heinrich Boll Foundation. - 2009. - 62 P.
24. China's Energy Policy 2012 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //www. china. org. cn/government/whitepaper/node_7170375. htm
