CC BY
133
Все виды обобщений могут быть представлены для выражения порицания в двух языках, однако группа обобщений по половому признаку является доминирующей.
Итак, анализ стилистических средств порицания в русском и французском языках позволяет говорить о том, что применяются одни и те же средства (повтор, сравнение, метафора, гипербола и обобщение). Тем не менее, вышеперечисленные средства в двух языках представлены по-разному. Так в русском языке
Библиографический список
более широко используется повтор, гиперболизация, обобщение, тогда как во французском - метафоризация, обобщение. И для русского и для французского языка при порицании характерно использование сравнений, однако имеются отдельные виды сравнений свойственные только для какого-то одного языка, например зооморфные. Выбор того или иного стилистического средства обусловлен, прежде всего, адресантом и адресатом высказывания.
1. Донцова, Д. Синий мопс счастья. - М.: Эксмо, 2006.
2. Nothomb, А. MERCURE. Электронная библиотека Грамотей. [Э/р] - Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/
3. Pancol, K. Les Yeux jaunes des crocodiles. - Paris: Albin Michel, 2006.
4. Стругацкий, А., Стругацкий Б. Гадкие лебеди. Электронная библиотека Грамотей. [Э/р]. - Режим доступа: http://www.gramotey.com/ books/
5. Донцова, Д. Тушканчик в бигудях. - М.: ЭКСМО, 2004.
6. Jardin, A. FANFAN. - Paris: FLAMMARION, 1990.
7. Clavel, B. Cargo pour l'enfer. - Paris: Albin Michel, 1993.
8. Кивинов, А.В. Каникулы строгого режима. Электронная библ. LoveRead.ru. [Э/р] - Режим доступа: http://www.loveread.ru/ index.php?id_genre=26
9. Никольская, Н. Двойной портрет. Любой ценой. - М.: ООО "Издательство АСТ", 2001.
10. Донцова, Д. 13 несчастий Геракла. - М.: Эксмо, 2003.
11. Pennac, D. Aux fruits de la passion. - Paris: Gallimard, 1999.
12. Musso, G. Parce que je t'aime. - Paris: XO Editions, 2007.
13. Vargas, F. L'homme ? l'envers. - Paris: Viviane Hamy, 1999. 1 4. Gavalda, A. Ensemble, c'est tout. - Paris: j'ai lu, 2004.
15. Донцова, Д. Фигура легкого эпатажа. - М.: Эксмо, 2006. Статья поступила в редакцию 05.08.10
УДК 811.161.1792
А.С. Донченко, преп. СурГПУ, г. Сургут, Е-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ МУЖСКИХ ИМЕНОВАНИЙ В ПЬЕСАХ Н.В. ГОГОЛЯ И А.П. ЧЕХОВА
Данная статья посвящена изучению имён собственных в пьесах Н.В. Гоголя и А.П. Чехова. В работе впервые даётся сравнительно-сопоставительный анализ антропонимов пьес названных драматургов. Автор приходит к выводу, что личное имя в произведениях обоих писателей не нейтрально, его выбор и структура определяют для читателя характер и суть персонажа.
Ключевые слова: антропоним, антропонимическая игра, антропонимическая модель, апеллятив, таутоним, этимологически мотивированный антропоним.
Анализу имён собственных в отдельных произведениях русской литературы, как и в творчестве отдельных писателей, посвящено много работ. Исследователи творчества Н.В. Гоголя и А.П. Чехова отмечают использование ими так называемых "говорящих имён", т.е. имён с ярко выраженной характеристической семантикой. Через семантику таких антропонимов можно легко определить образ, черты характера, социальную принадлежность персонажа. Такие имена собственные обладают ясным этимологическим значением. В данном случае речь идёт о номинативно-характеристической функции имени собственного. В представленной статье рассматриваются особенности употребления мужских именований в пьесах указанных выше авторов.
Цель работы - определить особенности употребления имён собственных драматургами путём сравнительно-сопоставительного анализа. Именно в этом заключается новизна исследования. Материалом для исследования в творчестве Гоголя выбраны пьесы "Ревизор" (1836 г.) и "Женитьба" (1833 г.). Что касается творчества Чехова, то наше внимание обращено к "малой драматургии": "О вреде табака" (1886г.), "Медведь" (1888 г.), "Предложение" (1888 - 1889г.), "Трагик поневоле" (1889 г.), "Свадьба" (1890 г.), "Юбилей" (1891 г.). Гоголь, как и Чехов при создании своих пьес используют разные способы достижения комического эффекта. Основным из них является подбор антропонимов.
В анализируемом нами материале присутствуют разнообразные по строению и функциям именные антропонимы. Так, в пьесах Н.В. Гоголя имя и отчество играют значимую роль для создания художественного образа. В этой связи можно выделить
антропонимический вариант Антон Антонович, принадлежащий персонажу городничего. В данном случае автор употребляет та-утоним (повторение имени-отчества), который выполняет функцию гиперболизации, т.е. усиливает характеристику персонажа (в нашем случае негативную), связанную с фамильным антропонимом. Фамилия городничего Сквозник-Дмухановский является мотивированной. Так, словарь В.И. Даля фиксирует следующее значение у слова "сквозник": "хитрый, зоркий умом, проницательный человек, пройдоха, опытный плут и пролаз" [1, с. 195]. Вторая часть фамилии только подтверждает всё вышесказанное: в древнерусском языке слово "дмухать" имело значение дуть, надувать. Именно надувательство является главной чертой гоголевского персонажа, а первая часть сквозник с заменой суффикса ик на як будет только усиливать характеристику городничего. По сюжету комедии городничий озабочен тем, чтобы не пропустить того, что плывёт в руки. Таким образом получается, что городничий - "продувная бестия" в квадрате. Городничий -это человек необычной практичности и жизненной хватки. Далее следует отметить, что фамильный вариант не употребляется ни в речи персонажей, ни в авторских ремарках. Персонажи обращаются к городничему только по имени-отчеству, т.е. официально, что соответствует его социальному положению, автор же в своих ремарках и репликах использует для наименования данного персонажа существительное городничий, т.е. употребляет апеллятив в роли антропонима, тем самым подчёркивая своё нейтральное к нему отношение и указывая на социальный статус.
В пьесах Гоголя среди таутонимов встречаются ещё и такие: Лука Лукич, Балтазар Балтазарович. Антропонимический вари-
ант Лука Лукич указывает на социальную принадлежность персонажа, причём отчество усиливает эту принадлежность. Этот двухкомпонентный вариант выполняет социально-знаковую функцию. Таутоним Балтазар Балтазарович является антропони-мической доминантой иноязычного происхождения, что акцентируется именем и отчеством (Балтазар заимствовано из ассирийского языка). В данном случае двухкомпонентная формула "имя-отчество" также выполняет функцию гиперболизации, тем самым усиливается негативная характеристика персонажа, связанная с фамильным антропонимическим вариантом. Фамилия же этого персонажа Жевакин (пьеса "Женитьба") автологически мотивирована, такие антропонимы передают прямое значение апел-лятива. В толковом словаре живого великорусского языка В. Даля слово "жевака" обозначает жеванье, жевакать - жвакать, говорить одно и то же, мямлить как бы пережёвывая, т.е. человек, докучающий повтореньем одних и тех же острот и рассказов [1, с. 528]. Это подтверждается тем фактом, что на протяжении всей комедии Жевакин рассказывает одну и ту же историю о том, как он служил на Сицилии. При назывании персонажа только однажды в речи Агафьи Тихоновны, невесты, встречается разговорный вариант с усеченной формой отчества, а именно Балтазар Балтазарыч.
Использование же таутонимов Чеховым есть показатель преемственности именования сына от отца. Это же явление в антро-понимии Гоголя свидетельствует о сохранении того или иного качества, черты характера или поведения. В "малой драматургии" Чехова такого явления мы не встретили. В качестве примеров можно привести следующие таутонимы из пьес: Андрей Андреич ("Юбилей", "Свадьба"), Степан Степаныч ("Предложение"), Иван Иваныч ("Трагик поневоле"). В каждом из них легко заметить усечение суффикса в патрониме, что является результатом процессов, происходящих в живой разговорной речи и воссозданных драматургом. Это явление наблюдаем во всём творчестве А.П. Чехова.
Рассмотрев данные варианты, можно утверждать, что, как и фамильный вариант, компонентная формула "имя-отчество" также несёт эмоциональную нагрузку в художественном тексте или, наоборот же, может быть стилистически нейтральной.
В пьесах Н.В. Гоголя встречаем и другие именные антропонимы, которые, в свою очередь, также выполняют определенные функции.
Так, варианты Аммос Фёдорович, Артемий Филиппович выделяются среди других имён собственных своим первым компонентом. Имена Артемий и Аммос встречаются очень редко, но указывают на распространённость определённого человеческого типа. Если обратиться к Словарю русских имён А.В. Супе-ранской, можно встретить вариант имени Амос, который имеет следующее значение: из др.-евр. амос "нагруженный, несущий ношу". В пьесе "Ревизор" Аммос Фёдорович - судья, а потому и должен нести ношу законодательства, ответственности за судьбу народа, это долженствование, обязанность подтверждается репликами действующих лиц, Так, из речи Артемия Филипповича: Да, Аммос Фёдорович, кроме вас, некому. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел. (Гоголь Н.В. "Ревизор"). В обращении всех действующих лиц (Луки Лукича, Артемия Филипповича, Шпекина, Бобчинского, Добчинского): ...нет, Аммос Фёдорович, не оставляйте нас, будьте отцом нашим!... [2, с. 55] В данном случае персонажи видят в нём доверенное лицо, уповают на него, апеллируют к нему, т.к. Аммос Фёдорович является служителем закона. Однако в реальности Аммос Фёдорович беспокоится только о себе, о своём благополучии.
Следующей особенностью использования именных антропонимов Гоголем является тождественное имя и отчество. Здесь имеются в виду имена собственные, которые принадлежат городским помещикам Добчинскому и Бобчинскому. Речь идёт о двухкомпонентной формуле Пётр Иванович. Как именной компонент, так и патронимический указывают на распространённость подобных человеческих типов, а также на неразделённость героев (в нашем случае совместная их деятельность по распространению слухов). Пётр Иванович Добчинский и Пётр Иванович Боб-чинский представляют собой единое целое. По сюжету комедии
эти персонажи - городские сплетники, шуты и бездельники, которые всем нужны. В замечаниях для господ актёров автором дана такая характеристика: оба низенькие, коротенькие, очень любо-пытненькие и чрезвычайно похожи друг на друга, ... оба говорят скороговоркою [2, с. 7]. Отсюда и возникает эффект сходства, их художественная функция заключается в том, чтобы быть похожими. Можно с уверенностью сказать, что Гоголь этого добился, используя имя собственное. В то же время в замечаниях для господ актёров можно прочитать и отметить отличия: Доб-чинский немножко выше и серьёзнее Бобчинского, но Бобчинс-кий развязнее и живее Добчинского. В данном случае проявляется всё мастерство Гоголя как драматурга. Ведь у каждого из его персонажей свой характер. Бобчинский проворнее Добчинс-кого. Добчинский же сплетничает так, как будто делает что-то очень важное. Его важность этого подчёркивается сюжетом комедии. Ведь именно Добчинский прибегает к жене городничего с запиской, где даны указания. Никогда не упустит этот персонаж последних новостей. Ну, Анна Андреевна, я побегу теперь поскорее посмотреть, как там он обозревает [2, с. 40]. И всё-таки при этих отличиях Пётр Иванович Добчинский неотделим от Петра Ивановича Бобчинского, т.к. все "новости" они создают совместно. Разница в характерах вызывает у них дух соперничества, каждый из них стремится стать первым, кто поведает городу ту или иную новость. В последней сцене персонажи наконец-то раскрывают глаза на действия Бобчинского и Добчинского и приходят к выводу: если б не они, то ничего бы и не было.
Аммос Фёдорович. Да кто выпустил, - вот кто выпустил: эти молодцы! (Показывает на Добчинского и Бобчинского.)
Бобчинский. Ей-ей, не я! И не думал...
Добчинский. Я ничего, совсем ничего...
Городничий. Только рыскаете по городу да смущаете всех, трещотки проклятые! Сплетни сеете, сороки короткохвостые! [2, с. 91].
Среди мужских именований в пьесах Н.В. Гоголя наблюдаем и антропонимические варианты с часто встречающимся первым компонентом: Иван Александрович, Иван Кузьмич, Иван Павлович, Никанор Иванович, Алексей Дмитриевич, Илья Фомич, Степан Ильич. На наш взгляд, эти антропонимические варианты немотивированные, однако следует отметить, что разные по частотности употребления имена указывают на распространённость, типичность русских характеров.
В пьесе Гоголя "Ревизор" интерес представляет антропоним, принадлежащий уездному лекарю. Вариант имя-отчество также является апеллятивно не мотивированным, но если рассматривать его в сочетании с фамилией, то можно сделать следующие выводы: имя Христиан означает "христианин", то есть речь идёт о милосердии, в фамильном компоненте явно выделяется русский корень "гибнуть", что совсем не сочетается с именем. Здесь можно говорить о сочетании несочетаемого, оксюмороне, что усиливает комизм всей ситуации. По сюжету комедии этот персонаж не произносит ни одного слова и не понимает по-русски.
Артемий Филиппович. ... Да и Христиану Ивановичу затруднительно было бы с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает [2, с. 10].
Комизм ситуации состоит в том, что доктор, который не понимает по-русски, каким-то образом лечит русских больных, и они "выздоравливают как мухи".
А.П. Чехов не уделяет особого внимания именным антропонимам, в отличие от фамильных, все они, на наш взгляд, немотивированные. Компонентная формула "имя" встречается как в авторской, так и в персонажной речи. Все второстепенные персонажи в пьесах именуются полными, часто каноническими именами, без сокращений и квалитативных форм: Семён, Лука, что отражает их социальный статус и происхождение. Пример: "Лука, выведи этого господина!"; "Семён, распрягай". Мы не скоро поедем!" ("Медведь"). То же самое наблюдаем и в пьесах Гоголя: антропонимы, принадлежащие персонажам низшего сословия, однокомпонентны, например: Влас (трактирщик), Мишка (слуга городничего), Осип (слуга Хлестакова), Сидор (кучер городничего), Степан (слуга Подколесина). В этих пьесах данные антропонимы указывают лишь на социальный статус слуги.
В пьесах Чехова нами отмечено употребление иноязычного графического облика и именования на французский манер, что совсем не встречается у Гоголя. Так, при анализе пьес нами выявлено только два случая их употребления в "малой драматургии" (пьесы "Медведь" и "Юбилей"). В пьесе "Медведь" выделяется антропоним Nicolas (во франц. граф.облике.), который употреблён в речи Поповой, когда та вспоминает о покойном муже. В лингвистическом плане иноязычная форма сохранена для точности произношения, а в функциональном - для подчёркнуто возвышенного пафоса употребления антропонима в речи героини. В пьесе "Юбилей" Шипучин говорит Хирину: Человек вы прекрасный, почтительный, а с женщинами держите себя, как какой-нибудь Джек [3, с. 291]. Это английское имя в русском графическом облике употреблено в ироническом ключе. Усиление иронии создаётся также за счёт местоимения какой-нибудь: с постфиксом -нибудь, подчёркивающим уничижительное значение "всё равно какой".
В отношении к мужским персонажам драматург не допускает отсутствия фамилии в списке действующих лиц, что вполне объяснимо патриархальной традицией, сложившейся в русском обществе. Мужчина - глава семьи - носитель фамилии, именно по его линии она передаётся другим поколениям. Как и фамильные антропонимы, компонентная формула "имя-отчество" тоже может носить эмоциональную нагрузку в тексте или, же наоборот, быть стилистически нейтральной. Например, в сочетании с фамилией Апломбов имя-отчество Эпаминонд Максимыч является явным её "усилителем" (также Харлампий Спиридоныч Дымба, Осип Лукич Бабельмандебский). Фамильный антропонимичес-кий вариант Апломбов относится к числу "говорящих". Данный вариант этимологически восходит к французскому слову aplomb, что означает "излишняя самоуверенность (в поведении, в речи)" [4, с. 22]. Каждая реплика пьесы является подтверждением наших предположений. Речи "с апломбом" разоблачают персонажа в его откровенной необразованности, излишней и беспочвенной самоуверенности, желании стать богатым за счёт выгодного брака по расчёту. Антропонимический вариант Харлампий Спири-донович выполняет эмоционально-экспрессивную функцию: в сочетании с абсурдной фамилией Дымба усиливается комический эффект. Герой привлекает внимание не только необычностью своей фамилии, но и тем, что говорит на ломаном русском языке, отвечает на нелепые вопросы гостей, рассказывает о том, что в Греции есть всё. Словарь русских имён А.В. Суперанской указывает на греческое происхождение имени Харлампий, что также обозначено в списке действующих лиц. Антропонимичес-кая модель "имя-отчество-фамилия" употреблена в полной форме, что подчёркивает важность и экзотичность образа персонажа, его исключительную роль среди всех гостей свадьбы. Трёх-компонентный антропоним Осип Лукич Бабельмандебский употреблён в речи Нюнина в диалоге: Осип Лукич Бабельмандебский! И прочие и прочие... Остальные все - чепуха [3, с. 212]. Антропонимическая модель "имя-отчество-фамилия" выполняет репрезентативную функцию в данной реплике Нюнина. Фамильный антропоним относится к числу абсурдных, поскольку носит намеренно экзотический характер. Усечение суффикса патронима естественно для разговорного стиля речи, воссозданного в водевиле. Если в случае с фамилией Апломбов антропоними-ческий вариант имя-отчество является усилителем этимологии, то по отношению к фамильному антропониму Чубуков таутоним Степан Степаныч является "нейтрализатором" (также Кузьма Николаич Хирин, Григорий Степанович Смирнов, Иван Михайлович Ять).
В пьесе "Предложение" нам показалась интересной антропонимическая игра в связи с персонажем Чубуковым: "Уважай Степаныч" и "Степан Уважаемыч". В сумбурной речи помещика Ломова допускается намеренно подобная речевая ошибка, усиливающая комизм водевильной сцены (экспрессивная функ-
Библиографический список
1. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. -
2. Гоголь, Н.В. Пьесы / примеч. Ю.В. Манна. - М.,1983.
3. Чехов, А.П. Вишнёвый сад: Пьесы. - М., 2008.
ция). Степан Степаныч (Степан Степанович, Степан Уважаемыч, Уважай Степаныч, Чубуков) - именование персонажа шутки в одном действии А.П. Чехова "Предложение", Степана Степановича Чубукова, помещика. Антропоним представлен тауто-нимом. Усечение окончания патронима естественно для разговорного стиля речи, воссозданного в пьесе. Антропонимический вариант Степан Уважаемыч так же, как и Уважай Степаныч, употреблён в речи Ломова в обращении: ... виноват, Степан Уважаемыч,... то есть я ужасно волнуюсь, как изволите видеть.", Видите ли, Уважай Степаныч,. виноват... [3, с. 119]. Данные антропонимические варианты построены по принципу игры слов и служат для придания комического эффекта действию.
Проведённый антропонимический анализ пьес Гоголя и Чехова помог нам выявить своеобразные и общие черты в использовании имён собственных. Так общими чертами при употреблении имён собственных является использование:
- таутонимов, которые выполняют различные функции. Так в пьесах Н.В. Гоголя - это функция гиперболизации, то есть усиления характеристики персонажа, в чеховских произведениях -это только лишь показатель преемственности. Следует также отметить использование усечённой формы отчества, например, Степан Степаныч. Это связано с особенностями выбранного Чеховым жанра. Водевиль - короткая комическая пьеса, обычно с пением и танцами [4, с. 84], т.е. в пьесах такого типа всё должно быть легко и просто. Усечение патронима свидетельствует и о разговорном варианте произношения;
- часто встречающегося именного компонента, как-то: Иван Александрович, Иван Кузьмич, Иван Павлович, Пётр Иванович в гоголевских пьесах, в произведениях Чехова - Григорий Степанович, Иван Михайлович, Иван Васильевич. В данном случае можно согласиться с О.И. Фоняковой, которая выделяет такие соотносительные категории, как: имя-время, часто встречающееся имя является отражением того времени, той эпохи;
- немотивированного имени-отчества, которые без фамильного компонента не несут смысловой нагрузки. Наряду с экспрессивно насыщенными фамильными антропонимами в пьесах всегда соседствуют стилистически нейтральные антропонимы. За счёт фамилии усиливается комический эффект. (Христиан Иванович Гибнер - у Гоголя), (Эпаминонд Максимыч Апломбов, Харлампий Спиридоныч Дымба, Осип Лукич Бабельмандебский -у Чехова);
- редкого именного компонента, который является, в свою очередь, этимологически мотивированным (Аммос Фёдороич, Артемий Филиппович - у Гоголь) и (Эпаминонд Максимыч,Хар-лампий Спиридоныч - в пьесах Чехов);
- немотивированного именного компонента. В этих наименованиях прослеживается соотношение имя - социальный статус (Влас, Мишка, Осип, Сидор - в пьесах Гоголя), (Семён, Лука - в пьесах Чехова).
Своеобразными же чертами при употреблении мужских имён собственных можно выделить следующие:
- это использование тождественного имени-отчества (Пётр Иванович Добчинский, Пётр Иванович Бобчинский - в гоголевской пьесе "Ревизор");
- использование имени собственного англоязычного происхождения (Джек) и иноязычного графического облика антропонима Nicolas (во франц. граф.облике.) в пьесе Чехова. Как одну из особенностей идиостиля Чехова можно отметить антропони-мическую игру, связанную с вариантом Степан Степанович Чубуков.
Как видим, личное имя персонажа у обоих драматургов не нейтрально, его выбор и структура определяют для читателя характер и поведение героя. Исходя из этого, можно сделать вывод, что имя собственное значимо, выразительно и социально характерно в творчестве этих великих русских писателей и является отражением индивидуального стиля каждого из них.
- М., 1995.
4. Современный толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. - М., 2004.
5. Манн, Ю.В. Постигая Гоголя. - М., 2005.
6. Суперанская, А.В. Словарь русских имён. - М., 2005.
7. Фонякова, О.И. Имя собственное в художественном тексте. - Л.,1990.
Статья поступила в редакцию 14.07.10
УДК 821.111
Е.В. Баронова, канд. филол. наук, государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования "Арзамасский государственный педагогический институт имени А.П. Гайдара", г. Арзамас, E-mail: [email protected]
МУЛЬТИКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ ПОЭЗИИ ДЕРЕКА УОЛКОТТА
Работа посвящена провокационной поэзии Дерека Уолкотта, реалистично воссоздающей политическое, культурное и социальное многообразие современного мира и отражающей многочисленные конфликты наших дней. Автор статьи исследует интерпретацию Дереком Уолкоттом понятий "толерантность", "расизм", "этническая принадлежность", "насилие" в стихотворении "Блюз".
Ключевые слова: мультикультурализм, культурный принадлежность.
После Второй мировой войны горизонты литературы на английском языке значительно расширились за счет расцвета творчества писателей и поэтов из бывших колоний Британской империи. Посредством английского эти "культурные посредники" ("cultural mediators") [1, с. 59] открыли для остального мира сокровища духа, созданные их народом, и в тоже время вышли за рамки национальных стереотипов, преодолевая политические границы и языковые барьеры. Перед писателем, поэтом возникает проблема выбора в пользу одной из культурных опций или сплава различных традиций, этническими практиками и мейнст-римом. "Находясь между двумя мирами, иммигрант создает новую социальную среду; писатель в ситуации двоемирия и двуязычия создает новую литературную среду" [1, с. 59].
Мультикультурный подход к изучению литературного творчества Дерека Уолкотта (1930) вполне обоснован. В своих произведениях он исследует природу менталитета жителей Карибского региона и его трансформацию в результате взаимодействия с другими культурами.
Поэт и драматург родился на острове Сент-Люсия (Вест-Индия) от брака англичанина с африканкой. Школу закончил на родине, высшее образование получил на Ямайке. В 1958 - 1959 получил грант на обучение в Нью-Йорке. Писать стихи начал в восемнадцать лет, но широкую известность приобрел лишь после того, как вышел в свет его сборник стихов "In a Green Night" (1962) - подлинная ода, воспевающая красоту родной природы. В самой неординарной работе Уолкотта - эпической поэме "Omeros" (1989) - переплетаются карибский фольклор, гомеровские мотивы и история Сент-Люсии.
Вопрос толерантности и возможности преодоления расовой нетерпимости поднимается Уолкоттом в провокационном стихотворении "Blues". Уже в названии ощущается первый слой поликультурного полотна, сотканного поэтом из своих нью-йоркских впечатлений. Блюз - одно из достижений афроамериканской культуры. Жанр предполагает, в частности, социальную тематику, т.е. акцент делается на трудностях и препятствиях, которые приходится преодолевать ради торжества справедливости. Кроме того, лучшие образцы этого музыкального жанра передают состояние опустошенности, когда меланхолия доминирует над всеми остальными эмоциями.
Уолкотт с самого начала не ограничивает себя рамками негритянского фольклора, значительно расширяя культурное пространство произведения.
Those five or six young guys
Hunched on the stoop [2, c. 141]
Лексема guy указывает лишь на неформальность ситуации общения. Это парень из твоего двора, которого воспринимаешь как знакомого или друга безотносительно его расовой или социальной принадлежности. Окружающая обстановка также не вызывает чувства тревоги. Напротив, поэт нацеливает нас лишь на
посредник, толерантность, расизм, этническая / расовая
поток положительных ассоциаций. Топонимика связана с поликультурным прошлым Северной Америки: Mac Dougal Street вызывает в памяти имена певца Боба Дилона, художника Джексона Поллока. Здесь была резиденция Либерального клуба, членами которого были и Теодор Драйзер, и Джек Лондон. Улица Кристофера, где когда-то располагался один из старейших книжных магазинов, ассоциируется с гей-движением. Атмосфера скорее богемная, нежели криминальная, что подчеркнуто в следующих строках:
Mac Dougal and Christopher Street in chains of Light... ...this wasn't Central Park [2, c. 141]
Все происходит не в Центральном Парке Манхеттена, печально известном своей криминальной ночной жизнью, особенно во времена учебы в Нью-Йорке самого поэта. Лирический герой в первых десяти строках словно занимается самовнушением: "Все хорошо. Я в безопасности. Ничего страшного не может произойти на прекрасно освещенной улице в день праздника".
Поликультурность мегаполиса акцентирована в следующей строке: "A summer festival. Or some saint's" [2, c. 141]. В Нью-Йорке столько представителей различных мировых религий и сект, что невозможно понять, не относясь к определенной диаспоре, что именно празднуется.
Противительный союз but предопределяет мотив всего случившегося далее:
...but not too bright for a nigger, and not too dark [2, c. 141]. Лексема nigger повторяется во втором четверостишии стихотворения трижды. Слово, так далеко отстоящее от современного политкорректного "афроамериканец", Уолкотт употребляет в рамках следующей оппозиции: часть общества, ставшая из-за расовой принадлежности мишенью сегрегации ("я думал, все мы были единым целым" [2, c. 141]), и те, кому она, движимая идеей о равенстве, противостоит.
Перед дракой упоминается расовая принадлежность каждого участника (wop - "итальяшка, макаронник", nigger, jew - "еврей"). Все перечисленные существительные (кроме последнего) даны в словарях с пометой "крайне оскорбительное". Jew вопреки правилам написано не с заглавной буквы, что также указывает на уничижительный характер номинации. В обществе все участники драки имеют равный статус, и у них, казалось бы, нет повода для распрей.
Далее картина резко меняется. Блюзовые импровизации часто строятся по схеме "вопрос - ответ". К такому приему прибегает и Дерек Уолкотт:
I'm coming on too strong? You figure right! [2, c. 141] После достаточно длинного вступления в одном драматическом предложении описан акт насилия: "They beat this yellow nigger black and blue" [2, c. 141]. Цветовой эпитет yellow (жел-
