CC BY
54
Е.В. БОДРОВА
АНТРОПОНИМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ Л.С. ПЕТРУШЕВСКОЙ «ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ СКАЗКИ»
В статье анализируется цикл произведений «Дикие животные сказки» современного писателя Л.С. Петрушевской с точки зрения системности антропо-нимических единиц. В результате анализа выявлены фонетические, словообразовательные и лексические приёмы создания литературных антропонимов.
Ключевые слова: ономастика, литературная антропонимика, литературный антропоним, творчество Л.С. Петрушевской, антропонимическая система.
«Дикие животные сказки» Л.С. Петрушевской оригинальны по содержанию: в них с помощью сатирического заострения, гротеска создаётся обобщённая картина абсурдного мира. «В этом мире всевозможные "твари земные", обитающие в щелях, помойках, болотах (клоп Мстислав, лаборант; помойный философ червь Феофан; обыватель паук Афанасий, наивный интеллигент леопард Эдик и т.д.) - легко узнаваемые жизненные типы, равно как узнаваемы и истории, с ними приключающиеся» [2, с. 79]. В сказках пародируются типичные для современности жизненные ситуации, бытовые, социальные, политические. Предметом изображения является обыкновенная, ежедневная, постоянная жизнь, представленная в виде небольших историй из жизни животных и насекомых. В классических баснях (например, в баснях Крылова) используются антропонимизированные апеллятивы Медведь, Мартышка и т.д. Петрушевская создала особый приём персонификации персонажа, определяющий уникальность мира произведения. Н.В. Васильева пишет, что «придуманным Петрушевской приёмом достигается эффект совмещённых миров. Если провести читательский эксперимент и прочесть какую-нибудь историю сначала только с собственным именем, т.е. как будто действуют только люди, а потом только с названиями животных, без собственных имён, т.е. как будто действуют животные, то художественного впечатления не будет, поскольку элементы человеческого мира слиты с элементами животного» [1, с. 79]. Единство и неделимость «совмещённых миров» на антропони-мическом уровне проявляется в регулярной воспроизводимости приложения -обозначения животного вместе с личным именем человека. Использование идинтификаторов при собственном имени можно считать одним из главных приёмов конструирования мира текста.
Жизненные типы и своеобразие действия сказок - интересная, перспективная тема для литературоведов. Но не менее интересна система антропонимов. «В сказках Петрушевской увлекательные интриги и приключения, но, пожалуй, самое замечательное - это их язык», - пишет М.И. Громова [2, с. 70].
Интересна фонетическая сторона антропонимов данного произведения. Здесь можно выделить несколько групп:
1. Анафорические антропонимы, характеризующиеся повторением звуков или звука в начале приложения и имени: Оса Ося, муравей Галина Мура-довна, муравей деда Миша.
2. Эпифорические антропонимы, отличающиеся повторением звуков в конце приложения и имени: леопард Эдуард, жаба Люба, плотва Вова, плотва Клава, лягушка Женечка, ёжик Гарик, гадюка Алёнка, пиявка Дуська Сосо. Повторение в имени и отчестве: Домна Ивановна. Повторение звуков может быть в приложении, указывающем на возраст персонажа, и имени: блоха бабка Райка.
3. Антропонимы, в которых используется повтор звуков в конце приложения и начале имени: кукушка Калерия, червь Феофан.
Данные приёмы похожи на игру в рифмы на уровне антропонимии, так усиливается эффект сказочности.
4. Антропонимы, в которых используется аллитерация и ассонанс одновременно: пчела Леля, гиена Гаянэ, сельдь Хильда, жук-солдат тётя Дида, суслик Силантий, кукушонок Шурка, медведь младший лейтенант Володя, ёжик Витёк, воробей Гусейн, марал Роза.
5. Антропонимы, составляющие фонетическую градацию от сложнопро-износимых имён к более сложнопроизносимым: «Причём самки Алюль, Бу-люль и Хиштаки Сарита нур тоже отца не защищали, только сказали по одному разу громко «ну ма» (с носовым произношением)».
6. Антропоним, содержащий только сонорные согласные: моль Нина.
7. Консонансные антропонимы, в которых повторяются согласные, замыкающие слоги в приложении и имени: баран Валентин.
8. Анаграмные антропонимы: кондор Акоп (персонаж является врачом, поэтому в анаграмме акоп-пока выражена грустная ирония, основанная на недоверительном отношении русского народа к медицинским работникам).
Эти факты подхватывают игру в рифму, делая антропонимию своеобразной, привлекающей внимание читателя, и вводят антропонимы в единую систему необычного мира, созданного в сказке.
Интересна система антропонимов в «Диких животных сказках» и на уровне словообразования. Использование суффиксов субъективной оценки имеет несколько функций. Во-первых, социальная характеристика героя: муравей Ленька - пастух, комар Томка - парикмахер, ёжик Гарик - персонаж безработный, козёл Толик - пьяница, микроб Гришка - приспособленец, тля Зорька - проводник по горам, коза Машка - жена пьяницы козла Толика и др. (сравним с трёхкомпонентным именованием волка Семена Алексеевича или мухи Домны Ивановны, которые пользуются уважением среди персонажей). Во-вторых, при помощи суффиксов достигается фонетическое созвучие приложения и имени: кукушонок Шурка (повтор звуков [к], [у], [ш]), лягушка Женечка, ёжик Гарик, гадюка Алёнка, блоха бабка Райка и некоторые другие.
Семантика именований персонажей в «Диких животных сказках» уникальна и образует смысловое ядро из сращения коннотаций имени и апелляти-ва. За счёт этого возникает многогранность мысленного досье на персонажа.
Например, персонаж воробей Гусейн. Апеллятив воробей ассоциируется в народе с многоопытным человеком, которого трудно обмануть [6, с. 36]. Имя Гусейн можно разделить на два значимых лексических пласта. Во-первых, выделяется первая часть [гус'], омонимичная слову гусь, которое в народе соотносится с «хитрым, ловким человеком, пройдохой» [6, с. 131]. Эти качества присущи персонажу. Во-вторых, наблюдается явное созвучие с именем известнейшего президента Ирака Саадама Хусейна или иорданского короля Хуссейна Бена Талала, отличавшихся храбростью, силой, верой в свои убеждения. В описании воробья Гусейна можно обнаружить перечисленные качества, и даже некоторое восхищение его силой и мужеством: «Хотя что-то при-
влекательное в воробье Гусейне было, красивые глаза, например, могучие крылья, которые он простирал из кустов, затем крепкие, выпуклые мужские ноги!». Не только эти качества двух Хуссейнов можно обнаружить в персонаже. Известно, что личная жизнь короля Иордании и президента Ирака была такой же бурной, как и их политическая жизнь. Воробей Гусейн тоже был увлечён многими персонажами: мухой Домной Ивановной, комаром Томкой, молью Ниной, пиявкой Дуськой Сосо и даже бабочкой Кузьмой. Все перечисленные ассоциативные пласты накладываются на образ персонажа, проявляясь переменно в зависимости от контекста.
Антропоним пиявка Дуська по кличке Сосо также с разных сторон характеризует персонаж. Апеллятив пиявка имеет несколько коннотаций, которые все в полной мере относятся к характеристике героини: «полезный», «медленный» и «берущий жизненную силу у других». Ср. в сказке она подрабатывает в гипертоническом отделении «...где пиявку ценили...», «...она всегда еле ползала.» и она гуляет то с одним, то с другим, разбивая сердца (забирая т.о. силу и энергию другого). Не случайно у неё есть кличка Сосо, которая ассоциируется с глаголом «сосать». Ведь пиявка как животное сосёт кровь, чтобы прокормить себя, и пиявка, как анализируемый нами персонаж, кормит себя и живёт за счёт других.
Моллюск Адриан, предводитель моллюсок «Гринписа», имеет западный вариант имени, так как возглавляет западное общественное движение.
Клоп Мстислав - это персонаж, работающий лаборантом, мечтающий о повышении, чтобы брать анализы крови. Так он желает отомстить за своих погубленных, т.е. вытравленных предков («.а клоп Мстислав снова и снова, сидя на простыне, клялся отомстить за кровь отца»). Становится ясно, что иначе данного персонажа и не назовёшь: клоп, потому что насекомое, питающееся кровью, Мстислав - потому что персонаж имеет мечту отомстить за предков.
Народная ассоциация сыграла свою роль в выборе именования собаки Гуляша. Шутка о том, что в местах общественного питания мясные блюда готовят из животных, довольно распространена, поэтому наивная дворняга, грязная, с блохами, названа апеллятивно-мотивированным способом от названия мясного блюда гуляш. Кстати, Гуляша не обязательно резать на мелкие кусочки, им уже питается многочисленное семейство блохи Лукерьи. Подруга Гуляша гиена Зоя имеет достаточно неблагозвучное именование по сравнению с гиеной Димой или гиеной Гаянэ. Этот персонаж характеризует каждый компонент имени. Гиены - животные «низшего уровня», т.к. питаются объедками «благородных» животных, неприхотливы, имеют неприятную внешность. И Петрушевская описывает этих персонажей в неприятных для читателя позах и моментах, одновременно иронизируя и заставляя читателя брезгливо относиться к герою. Например, «.тут гиена Зоя зевнула с подвизгом, видимо, утомлённая родами.», «.отвечала Зоя, всё ещё вылизывая своих пащенков.», «.супруги поскакали обратно, благо Гуляш в это время добивался взаимности Зои и был, что называется, близок», «... на слова собаки Гуляша никак не реагировала, только всё любовалась своим помётом (т.е. детьми в целом, не подумайте про навоз).» и т.п. Одновременно с негативно-брезгливым отношением, которое заложено в апеллятиве и фамилиях (Гуляш Гиенин, Зоя Шакалова), возникает мысль о том, что этими эпизодами показана жизнь в самых непосредственных её проявлениях, без всякой цензуры, что, в общем-то, и заложено в имени (Зоя с греч. - «жизнь» [5, с. 388]).
Собака Гуляш и гиена Зоя - прототип семьи, которой присущи следующие качества: бедность, необразованность, плебейство, бесцеремонность, низкий социальный уровень; как говорится, «собачьи» отношения в семье, что подчёркивают их именования.
Примитивные по своей природе и поведению персонажи имеют фонетически простые имена (инфузория Ася) или носят ментальный характер (то есть отношение между обозначаемым и антропонимом находится в сфере сознания) (проводник тля Зорька, телёнок Букет).
Мудрые предки персонажей имеют имена, ассоциирующиеся с былинными или сказочными персонажами. Так, в семье козлов часто вспоминают мудрые слова бабушки Маланьи, а в семье ежей - ежа Тараса Кирибеевича.
Ромашка Света - герой с чистой, светлой, душой, порядочная, серьёзная девушка. Её имя апеллятивно мотивировано, так как она тянется, как ромашка, к солнышку, ко всему светлому, чистому и искреннему.
Муха Домна Ивановна именуется трёхкомпонентным антропонимом. Апеллятив определяет поведение персонажа: она всегда находится в обществе, на различных мероприятиях, хотя сама живёт в помойной яме. Она вхожа в любой дом: к червю Феофану, любящему её пауку Афанасию, часто они вместе обедают со свиньёй Аллой, она даже бывает у леопарда Эдуарда и может вне конкурса пробраться на обед победительниц конкурса красоты. В общем, эти черты присущи животному мухе. Основные её коннотативные значения - она везде, где можно чем-либо поживиться или что-то можно поесть, а также очень надоедливая - налагаются на образ мухи Домны Ивановны. Эту мысль подтверждают имя и отчество: имя паронимично слову дом, в котором мы чаще всего и замечаем мух; отчество, которое в творчестве Петрушевской имеет функцию обобщения или типичности, приобретает функцию «повсеместности», т.е. такие как муха Домна Ивановна встречаются часто и повсеместно.
Червь Феофан философ, поэтому назван греческим именем, содержащим значимую часть «фео», другой вариант «тео», что в переводе с греч. -«бог». «А как раз червь Феофан в это время появился на берегу пруда, сел с томиком Ницше и задумался о том, зачем ему, червю, дана жизнь».
В сказках присутствуют персонажи, которые перевоплощаются, и, следовательно, меняется их именование. Во-первых, это гусеница Николавна, которая решила сменить пол, в результате чего сменила и имя, и апеллятив-ный компонент, став бабочкой Кузьмой. Здесь автором затронута серьёзная проблема, или даже болезнь, современного общества, когда человек недоволен своей внешностью, своим существом, когда у человека глубокий внутренний конфликт, при современных технологиях он может решиться на смену пола. Но автор показывает, что внутренний конфликт с самим собой не проходит после желаемого перевоплощения, что также отражено в именовании: «...несмотря на усы и брюки, Кузьма всё-таки звал себя Николавна...» и дальше с грустной иронией «.и в минуты одиночества делал сам себе педикюр». Внутри себя бабочка Кузьма остался женского рода, т.к. всё время своё поведение оправдывает присутствием в его сознании гусеницы Николавны. Конфликт подчёркнут и грамматически: бабочка (ж.р.) Кузьма (м.р.); автор мечется от женского к мужскому роду: «Бабочка вылететь-то вылетела.», «.робкий бабочка Кузьма.».
Следующее перевоплощение связано с делением одного персонажа на два. Ничего удивительного здесь нет, так как персонаж является амёбой, а, как известно, эти живые существа размножаются клеточным делением. В ито-
ге из одной амёбы по имени Рахиль получилось две амёбы Ра и Хиль. Самое интересное то, что здесь автор выходит за рамки созданного им в произведении мира и вводит своих героев и читателей в область литературы. Дело в том, что амёба Рахиль имеет кличку Муму, в связи с тем, что она «.по собственной инициативе очень привязалась к Герасиму, жила в его доме в конуре и ночами выла, якобы сторожа дом, а на самом деле просто на луну». Герасим - это улитка мужского пола, который по характерным чертам схож с тургеневским Герасимом только тем, что всё время молчит.
В пародийном ключе представлен персонаж чайка дядя Ваня, который вначале именуется чайка Джонатан Ливингстон. Имя персонажа Ричарда Баха из одноимённого произведения «Чайка Джонатан Ливингстон» было взято для того, чтобы появление зарубежного актёра в театре зверей «Чайка» было более эффектным. Дело в том, что персонаж Р. Баха олицетворяет образ мессии, он Сын Великой Чайки, несущий знания, силу и любовь земным чайкам, не знающим смысла жизни. У Петрушевской чайку быстро разоблачают и узнают в нём соседа карпа дяди Серёжи - чайку дядю Ваню. Антропоним чайка дядя Ваня не случайно состоит из названий пьес Чехова. Дело в том, что театр зверей называется «Чайка» и в нём ставится пьеса «Чайка» с чеховскими героями: Аркадиной, Треплевым, Тригориным и Ниной Заречной.
Также пародийно использовано библейское имя Самсон. В Библии это образ мужчины, который потерял силу и непобедимость из-за женщины, доверившись ей. У Петрушевской лягушка Самсон изначально показан слабым и безвольным, причём он передвигается на спине своей супруги: «.сам лягушка Самсон ничего не решает и полностью зависит от жены лягушки Женечки: едет, куда везут». Но причиной его слабости всё же остаётся женщина, жена, которая «взвалила» ответственность за семью на себя. Имя лягушки Женечки в данном случае вполне оправданно. Употребление такого рода имен, которые могут называть мужчин и женщин, связано с мотивом творчества Л. Петрушевской: социальная роль мужчин и женщин уравнена.
Таким образом, «Дикие животные сказки» Л.С. Петрушевской имеют уникальную систему именований героев, которая в произведении является смысловым центром, определяющим характер персонажа, его поведение и развитие действия сказки. Наряду с этим, как пишет М.И. Мещерякова: «Широта культурологических ассоциаций (в том числе и по отношению к именованиям персонажей) (дополнено нами. - Е.В.), их целевой характер в сказке образует своеобразное «семиотическое поле», в котором один и тот же факт, явление, фраза за счёт возникающих семантических аналогий обретает многоплановость и смысловую объёмность, очевидный мифологизм» [3, с. 268]. Литературные традиции в сказке Л.С. Петрушевской представлены в пародийном ключе (Муму, Чехов, чайка Джонатан Ливингстон и др.) Не стоит забывать, что восприятие литературной сказки основано на ассоциативных связях и для неё характерна аллегоричность, неожиданные повороты сюжета и фантастичность.
Аллегоричность цикла сказок подчёркнута ещё и тем, что автор создал к книге иллюстрации, где изображены люди с внешними признаками животных. Например, кукушка Калерия с вытянутым носом, похожим на клюв; мышь Софа - с мелкими глазками и двумя выступающими зубами и т.п.
Литература
1. Васильева Н.В. Собственное имя в тексте: интегративный подход: Дис... д-ра наук: 10.02.19. - Москва, 2005. - 238 с.
2. Громова М.И. Сказка в творчестве Д.С. Петрушевской // Литературная сказка. История, теория, поэтика: Сборник статей и материалов / Под ред. И.Г. Минераловой. -М.: МПГУ, 1996. - 113 с.
3. Мещерякова М.И. Русская детская, подростковая и юношеская проза 2 половины ХХ века: проблемы поэтики: Монография. - М.: Мегатрон, 1997. - 380 с.
4. Петрушевская Д.С. Собрание сочинений: В 5 т. - Харьков: Фолио; М.:ТКО АСТ, 1996.
5. Суперанская А.В. Словарь русских личных имён. - М.: Издательство Эксмо, 2006. -544 с.
6. Фразеологический словарь русского языка / Сост. А.Н. Тихонов (рук. авт. кол.), А.Г. Домов, Д.А. Ломова. - М.: Рус. яз. - Медиа, 2003. - 336 с.
