CC BY
4
Вестник Челябинского государственного университета. 2023. № 8 (478). С. 63-72. ISSN 1994-2796 (print). ISSN 2782-4829 (online)
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2023;(8(478):63-72. ISSN 1994-2796 (print). ISSN 2782-4829 (online) Научная статья УДК 325.1
doi: 10.47475/1994-2796-2023-478-8-63-72
ОСОБЕННОСТИ МИГРАЦИИ «ОСНОВНОГО ПОКОЛЕНИЯ» ИЗ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ
Дмитрий Александрович Плетнёв1, Татьяна Владимировна Левикова2, Алена Витальевна Попова3
1 Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия, pletnev@csu.ru, ORCID 0000-0002-6494-572X
2 Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия, tata_levikova2000@mail.ru
3 Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия, alenapopova_2000@mail.ru
Аннотация. Работники становятся важнейшим источником экономического развития в условиях интеллектуального производства, и направление миграционных потоков трудоспособного населения может стать надежным предиктором будущего роста или стагнации региональной экономики. В структуре трудоспособного населения выделяется так называемое «основное поколение» (core generation, лица от 20 до 40 лет), чье влияние на будущее состояние и перспективы того или иного региона наиболее значимо. Для России обеспечение гармоничного развития всей территории — одна из важнейших национальных задач, и ее решение должно основываться на как можно более полной и достоверной информации. По этой причине авторы предлагают в статье новый подход к анализу миграционных процессов на уровне российского региона, основанный на оценке оттока представителей «основного поколения» и его отдельных возрастных подгрупп. Целью статьи является анализ особенностей оттока представителей «основного поколения» из Челябинской области, соседних регионов и регионов со сходной специализацией в 2017-2021 гг. В работе использовались данные официальной статистики Росстата. Авторами получены следующие результаты: интенсивность оттока представителей основного поколения (особенно лиц от 25 до 35 лет) кратно выше в Челябинской области и сходных по численности и уровню экономического развития регионах, если сравнивать со средними для всех возрастов значениями, что говорит о скрытой от наблюдения по валовым показателям миграции, которая в перспективе 10-15 лет может привести к существенному сокращению человеческого и интеллектуального потенциала на этих территориях. Результаты исследования могут использоваться органами государственной власти для совершенствования методологии оценки миграционных процессов, а также академическим сообществом — для проведения подобных исследований по более широкому кругу показателей и территорий.
Ключевые слова: трудовые ресурсы, миграция, основное поколение, миграция рабочей силы, региональная миграция, Челябинская область
Для цитирования: Плетнёв Д. А., Левикова Т. В., Попова А. В. Особенности миграции «основного поколения» из Челябинской области // Вестник Челябинского государственного университета. 2023. № 8 (478). С. 63-72. doi: 10.47475/1994-2796-2023-478-8-63-72.
Original article
FEATURES OF MIGRATION OF THE "CORE GENERATION" FROM THE CHELYABINSK REGION
Dmitri A. PletneV, Tatyana V. Levikova2, Alena V. Popova3
1 Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia, pletnev@csu.ru, ORCID 0000-0002-6494-572X
2 Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia, tata_levikova2000@mail.ru
3 Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia, alenapopova_2000@mail.ru
© Плетнёв Д. А., Левикова Т. В., Попова А. В., 2023.
Abstract. Workers are becoming the most important source of economic development in the conditions of knowledge production, and the direction of migration flows of the working population can be a reliable predictor of future growth or stagnation of the regional economy. In the structure of the able-bodied population, the so-called "core generation" (persons from 20 to 40 years old), whose influence on the future state and prospects of a particular region is most significant. For Russia, ensuring the harmonious development of the entire territory is one of the most important national tasks, and its solution should be based on the most complete and reliable information. For this reason, the authors propose in the article a new approach to the analysis of migration processes at the level of the Russian region, based on an assessment of the outflow of representatives of the "main generation" and its individual age subgroups. The purpose of the article is to analyze the features of the outflow of representatives of the "main generation" in the Chelyabinsk region, neighboring regions and regions with similar specializations in 2017-21. The data of official statistics of Rosstat were used in the work. The authors obtained the following results: the intensity of the outflow of representatives of the main generation (especially people from 25 to 35 years old) is many times higher in the Chelyabinsk region and regions similar in size and level of economic development, when compared with the average values for all ages. This indicates hidden from observation in terms of gross migration rates, which in the next 10-15 years can lead to a significant reduction in the human and intellectual potential in these territories. The results of the study can be used by public authorities to improve the methodology for assessing migration processes, as well as by the academic community — to conduct similar studies on a wider range of indicators and territories.
Keywords: labor resources, migration, core generation, labor force migration, regional migration, Chelyabinsk region
For citation: Pletnev DA, Levikova TV, Popova AV. Features of migration of the "core generation" from the Chelyabinsk region. Bulletin of Chelyabinsk State University. 2023;(8(478):63-72. (In Russ.). doi: 10.47475/1994-27962023-478-8-63-72.
Введение
Работники — это главный ресурс любой компании, отрасли, экономической системы в целом. Состав и структура трудовых ресурсов оказывают непосредственное влияние на экономику. Трудоспособное население, его качественные и количественные характеристики зачастую определяют экономическую ситуацию в городе, регионе, государстве и уровень благосостояния общества. Качество и количество человеческих трудовых ресурсов, в свою очередь, напрямую зависит от численности населения, в связи с чем естественное или миграционное изменение данного показателя определяет производственные возможности региональной или национальной экономической системы.
Одним из основных факторов формирования трудовых ресурсов выступают миграционные процессы. В современных условиях рост миграционной активности населения не удивляет, а является объективной реальностью. Во всех странах увеличивается как внешняя, так и внутренняя миграция населения. При этом скорости миграционных процессов в совокупности с развитием научного и технологического направления нарастают.
Основным видом миграции становится трудовая. Работодатели, стремясь минимизировать затраты на персонал или найти максимально подходящего работника, всё чаще нанимают жителей других стран и регионов, а люди по причине отсутствия высокооплачиваемой подходящей им
работы в условиях нестабильности экономической и геополитической ситуации готовы из-за работы переехать в другой регион. Особенно такая тенденция присуща региональной миграции трудового населения. В районах притока трудоспособной категории граждан миграция может обеспечивать омоложение рабочей силы, способствовать развитию трудоемких отраслей хозяйствования, стимулировать предпринимательство. В регионах оттока трудовых ресурсов, наоборот, высока вероятность снижения качества жизни населения, кадрового голода, снижения темпов развития региональных рынков.
Для Уральского региона, в частности, характерен отток трудоспособного населения в возрасте 20-40 лет. Такая часть трудоспособного населения является «основным поколением» (core generation). Именно эти люди отличаются большей мобильностью, гибкостью, адаптивностью, креативностью. Также, как правило, они более здоровые, в том числе в репродуктивном плане. То есть core generation — это наиболее экономически и социально активное население, во многом формирующее экономическую ситуацию и уровень благосостояния региона.
Миграция данной части населения является менее изученной формой в современной России (по сравнению со страновым уровнем). Все вышеперечисленные аспекты позволяют сделать вывод об актуальности проблемы оттока «основного поколения» из Уральских регионов, в связи с чем важным является изучение особенностей таких
миграционных процессов. Это позволит выявить основные тенденции развития изучаемой проблемы в контексте конкретного субъекта РФ, оценить масштабы и определить причины трудовой миграции в сравнении с другими регионами.
Обзор литературы
Миграция трудоспособного населения является важной темой для изучения на сегодняшний день. Многие авторы занимаются исследованиями данной проблемы: дают определения наиболее важным терминам, вычленяют факторы, влияющие на изменения показателей в данной области, строят прогнозы и дают рекомендации.
Цюцже Ши рассматривал трудовые ресурсы как часть населения трудоспособного возраста, которая способна выполнять определенную физическую, хозяйственную, умственную и/или интеллектуальную работу [1].
К. Чау, К. Гольштейн и М. Мадайо под трудовыми ресурсами понимают людей, занятых или готовых к работе либо в стране или регионе, либо в конкретной компании или отрасли [2].
Литература по миграции развивается в соответствии с постоянно меняющимися тенденциями миграции, обусловленными различными глобальными и локальными факторами, поэтому невозможно дать единое определение понятию миграции. С. Ирудай Раджан, Р. Б. Бхагат в своей работе делали попытки обобщить наиболее широко обсуждаемые в литературе понятия и теории миграции. Под миграцией они понимали перемещение людей как внутри одной страны (в другие города, населенные пункты), так и за ее пределами, то есть пересечение государственной границы, смена страны [3].
По мнению В. Василе, миграция рабочей силы представляет собой в современном обществе экономический и социальный факторы «моделирования» экономической среды внутри местных сообществ, в которых они действуют. Они не только обеспечивают ослабление/устранение некоторых острых дисфункций на рынке труда, но и позволяют лучше оценить трудовой потенциал, компетенции и личные качества мигрантов. Однако когда речь идет о высококвалифицированных специалистах, то происходят процессы утечки, притока и обмена умами. Миграция высококвалифицированной рабочей силы определяется множеством факторов, начиная от экономических демографических и социальных в целом до личных факторов профессиональной самореализации и человеческого развития [4].
Э.-К. Проккола занималась вопросами трудовой миграции. По ее мнению, трудовая миграция является очень сложным и политически оспариваемым вопросом, который пересекается и образует континуум с другими видами миграции и миграционной политики. Она говорит о неоднородности миграции, а также о том, что политика вообще и политика в области трудовой миграции относятся к высококвалифицированным мигрантам иначе, чем к низкоквалифицированным. Поэтому большая часть образованного трудоспособного населения готова к переезду, так как понимает, что крупные города примут высококвалифицированного сотрудника [5].
О. Черняк и Е. Черняк анализировали современные тенденции международной миграции рабочей силы и основные миграционные коридоры. Они пришли к выводу, что неравенство между спросом и предложением на рынке труда является основной проблемой современных международных миграционных процессов. Можно сделать вывод о глобальном увеличении объемов трудовой миграции во всём мире, во всех странах и регионах [6].
Значение современной миграции связано не только с количеством мигрантов, но и с тем, что явление миграции стало глобальным и принимает всё более разнообразные формы. Люди путешествуют на разные периоды времени, практикуют циркулярную миграцию, продолжают поддерживать прочные связи с местами, откуда они уехали, или практикуют нерегулируемую миграцию. М. Балан и С. Билан выявили, что миграция стала определяющей чертой современной глобальной экономики, а основными факторами, лежащими в основе ее расширения, являются процессы глобализации, технического прогресса, нового экономического уклада и т. д. [7].
В. Лухова, А. Хуторов, Ю. Ярмоленко, Т. Ива-щенко, О. Гуторов, Ю. Бакун занимались изучением внешней трудовой миграции. Они выявили, что основными направлениями для трудовых мигрантов являются страны Евросоюза, прежде всего Польша, Италия и Чехия. Также в результате исследования была выявлена основная причина миграции, связанная с низким уровнем заработной платы, в сравнении со странами Евросоюза. Авторы привели положительные и отрицательные последствия трудовой миграции для региона. Среди прямых положительных последствий основными являются снижение давления на рынок труда и снижение уровня безработицы. Среди отрицательных — миграция наиболее активной
части рабочей силы, миграция молодежи и наиболее квалифицированных специалистов, что вызывает дефицит рабочей силы на рынке труда [8].
Российские авторы также занимались вопросами миграции трудоспособного населения. С. С. Лукоянчев и О. С. Камалдинова под трудовыми ресурсами понимали «часть населения страны, обладающую необходимым физическим развитием, образованием, культурой, способностями, квалификацией, профессиональными знаниями для работы в сфере общественно полезной деятельности». По их мнению, трудовые ресурсы, как экономическая категория, выражают экономические отношения, складывающиеся в обществе на определенном этапе его развития в производстве, распределении, перераспределении и использовании трудоспособного населения в различных отраслях хозяйства страны и субъектов Федерации [9].
Л. Л. Рыбаковский ввел в научный оборот расширенную трактовку миграции и дал следующее определение миграции: «Территориальные перемещения, совершающиеся между разными населенными пунктами или регионами, независимо от продолжительности, регулярности и целевой направленности представляют собой миграцию в широком значении этого слова» [10]. С. С. Тиро-ва миграцию населения представляет как перемещение людей через границы определенных территорий, при этом люди меняют свое постоянное место жительства либо возвращаются к нему [11].
А. С. Стоянов рассматривает миграцию как емкий демографический процесс, охватывающий несколько периодов от мысли о переезде до фактической миграции. Он выделяет четыре фазы, которые проходит человек при принятии решения о переезде: факторы, предшествующие намерению мигрировать (личностные, семейные связи), размышления об эмиграции (микро- и макрофакторы), само действие миграции (переживание ситуации как стрессовой, поиск копинг-ме-ханизмов) и аккультурация (психологическая, социальная) [12].
Н. В. Мкртчян исследовал миграцию молодежи 17-29 лет из малых городов России. Его исследования показали, что чем дальше город расположен от регионального центра, тем больше отток молодого населения. Он приравнивал миграцию молодежи из малых городов на периферии регионов к миграции в сельской местности [13]. Также Н. В. Мкртчян заявлял, что отток молодежи в основном связан с выездом на учебу в крупные города. В силу возраста можно решить, что это
у них спонтанное решение, юношеский максимализм, однако это далеко не так. На самом деле установка о переезде формируется еще задолго до окончания школы, чаще всего это идет из семьи. Родители готовы оказать любую поддержку при переезде ребенка в крупный город с целью обучения. Зачастую при выборе направления миграции учитывается мнение всех членов семьи, им важны престижность вуза и возможности благополучно остаться молодому человеку в данном городе после окончания учебы. В основном это связано с тем, что в дальнейшем планирует «перебраться» в крупный город и вся семья [14].
В. П. Бардовский и Ю. А. Звягинцева главными факторами региональной трудовой миграции населения называли социально-экономические факторы (уровень заработной платы, социальное страхование, инвестиции, наличие производства, высокий уровень жизни и др.). Они разделили факторы региональной трудовой миграции на четыре группы: уровень экономического развития; уровень доступности медицинских и социальных услуг; уровень материального благосостояния; уровень духовного развития [15].
Данные и методология
В исследовании использовались данные официальной статистики Росстата за 2017-2021 гг. В качестве показателя, характеризующего отток населения из регионов, выбрано «число выбывших по возрасту и потокам передвижения». Из общей суммы выбывших для целей исследования был вычтен объем потока внутрирегиональной миграции, таким образом по всей России данные получились следующие (рис. 1).
В отсутствие свободного доступа к данным Росстата о численности населения по регионам РФ по возрастным группам в исследовании использовался следующий алгоритм. Были взяты данные по числу выбывших по Челябинской области, ее соседям (Свердловской, Курганской, Оренбургской области и Республика Башкортостан), а также областей со сходной отраслевой специализацией (металлургия, Вологодская и Липецкая области, Красноярский край). На основе этих данных рассчитаны доли перечисленных областей в общероссийском оттоке населения. Далее аналогичным образом рассчитаны те же доли выбранных регионов для миграции в отдельных группах населения, относящихся к «основному поколению» (20-40 лет). Сопоставление долей исследуемых регионов в этих возрастных группах с общей долей во всём населении позволит сде-
3500000
2800000
2100000
1400000
700000
2 725 461
2017 г. 2018 г. 2019 г. 2020 г. 2021 г.
Рис. 1. Динамика числа выбывших (все, кроме внутрирегиональной миграции), человек Fig. 1. Dynamics of the number of dropouts (all except intraregional migration), people
лать вывод об интенсивности оттока «основного поколения» из этих регионов.
Выводы будут сделаны как на основе анализа значений по Челябинской области, так и при сравнении этих показателей с другими регионами выборки.
Результаты
Следует отметить, что в исследуемой совокупности сам процесс оттока населения проходит по-разному. Можно выделить группу регионов, «возглавляемых» Свердловской областью (помимо нее, в выборку вошли Челябинская, Вологодская и Оренбургская области, а также Республика Башкортостан), в которых доля выбывших в общей численности населения стабильно ниже общероссийских — 1,4-19 %. В Курганской же об-
ласти и Красноярском крае этот показатель, напротив, стабильно выше общероссийского значения. В Липецкой области наблюдаются значения, близкие среднероссийским (рис. 2). Челябинская область на этом фоне смотрится уверенным середняком, демонстрируя близкую к общероссийскому уровню динамику на уровне ниже среднероссийских на 0,4 процентных пункта.
С точки зрения доли выбранных для исследования регионов в общероссийском объеме оттока населения по всем возрастным группам можно выделить две устойчивые группы. К первой относятся Липецкая, Вологодская и Курганская области, имеющие относительно небольшую численность населения и, как следствие, долю в общероссийском показателе оттока менее 1 %. Вторая группа представлена крупными регионами (Челябинская, Свердловская области, Республика Башкортостан и Красноярский край) — около 2 % от всероссийского оттока каждый. Между ними располагается Оренбургская область (рис. 3). Следует отметить, что эта картина практически повторяет доли тех же регионов в общероссийской численности населения, то есть выделить явных «лидеров», из которых население «бежит», по представленным данным нельзя. Во всех регионах выборки, начиная с 2019 г., доля выбывших не превышает 2 % от населения. И снова Челябинская область демонстрирует сходные с крупными экономически развитыми соседями показатели (Свердловской областью и Республикой Башкортостан), доля выбывших из Челябинской области устойчиво находится в районе 1,8 % от общероссийских значений. При том, что доля Челябинской области в населении РФ — 2,35-
2,6%
2,0%
1,3%%
0,7°%
0,0%%
а
с
ппптп
I2017 г
2018 г
2019 г
2020 г
2021 г
Российская Вологодская Оренбургская Свердловская Красноярский Федерация область область область край
Рис. 2. Доля выбывших в численности постоянного населения по Российской Федерации
и выбранным регионам
Fig. 2. The share of retirees in the permanent population in the Russian Federation and selected regions
0
2017
2017
2,20%
2021
2018 2021
Липецкая область
И Вологодская область
й. Республика Башкортостан
9 Оренбургская область
> Курганская область
Ш Свердловская область
9 Челябинская область
Ш Красноярский край
Рис. 3. Доля выбывших в регионах выборки в общероссийском объеме выбывших (кроме внутрирегиональной миграции) Fig. 3. The share of dropouts in the sample regions in the all-Russian volume of dropouts (except intraregional migration)
2020
2018
2019
Липецкая область
И Вологодская область
А Республика Башкортостан
Щ Оренбургская область
< Курганская область
Ш Свердловская область
Ш Челябинская область
Ш Красноярский край
Рис. 4. Доля выбывших в регионах выборки в общероссийском объеме выбывших (кроме внутрирегиональной миграции) в возрастной группе 20-24 года Fig. 4. The share of dropouts in the sample regions in the all-Russian volume of dropouts (except intraregional migration) in the age group of20-24 years
2,37, можно говорить о том, что отток населения из Челябинской области умеренный.
Однако анализ долей миграции регионов выборки для отдельных возрастных групп показывает наличие скрытых тенденций. Так, в возрастной группе от 20 до 24 лет (выпускники колледжей, студенты старших курсов и выпускники бакалавриата и специалитета) наблюдаются некоторые изменения в определенных регионах, однако говорить об общей тенденции роста или снижения оттока во всей группе регионов нельзя (рис. 4). Единственное бросающееся в глаза отличие — существенно больший отток в Красноярском крае (0,5 процентных пункта). Это говорит о том, что из единственного «сибирского» региона в выборке молодежь стремится уехать в большей степени, чем с Урала или европейских регионов.
В следующей же возрастной группе (25-29 лет) картина меняется (рис. 5). В большей части регионов выборки доля выбывающих в общероссийском объеме возрастает в 1,5-2 раза. Лиде-
ром роста является Республика Башкортостан с 5,23 % в 2021 г. Это означает, что наиболее активная и мобильная группа населения, став экономически самостоятельной, склонна принимать решения о переезде в другие регионы и страны. И здесь можно говорить о существенном риске для региональных экономик, ведь именно в этой группе наблюдается высокая производительность труда, именно в этом возрасте задумываются о создании семьи и рождении детей, именно эта часть молодежи полна энергии и идей во благо развития экономики родного региона. Исключение из общего тренда — Курганская и Липецкая области, в которых доля мигрирующих 25-29-летних меньше, чем среднее значение по всем возрастам. Данная тенденция в Липецкой области связана с тем, что среднедушевые доходы населения выше, чем в соседних областях, поэтому молодые люди предпочитают оставаться, а не уезжать. В Курганской области наблюдается обратная ситуация. Среднедушевые доходы населения ниже, чем в соседних регионах, поэто-
2017 6,00%
2021
2017 6,00°%
2018
2020
2019
■Липецкая область ■Вологодская область ■Республика Башкортостан ■Оренбургская область ■Курганская область ■Свердловская область ■Челябинская область ■Красноярский край
Рис. 5. Доля выбывших в регионах выборки в общероссийском объеме выбывших (кроме внутрирегиональной миграции) в возрастной группе 25-29 лет Fig. 5. The share of dropouts in the sample regions in the all-Russian volume of dropouts (except intraregional migration) in the age group of25-29 years
му у людей недостаточно денежных средств для переезда. Также в области мало престижных вузов и соответственно уровень образования ниже, поэтому специалисты из Курганской области менее востребованы. Челябинская область демонстрирует рост показателя от среднего в 1,46-1,64 раза, в зависимости от года, с незначительной тенденцией к росту. При этом сама доля выбывших из Челябинской области в этой возрастной группе уже больше доли в населении (2,64-2,99).
В следующей возрастной группе наблюдается сходная тенденция (рис. 6). Также в основной части регионов значения оказываются значительно выше, чем для всех возрастов оттока, при этом Республика Башкортостан выделяется сильнее с 5,10 % в 2021 г. Для Челябинской области характерно некоторое снижение (до 2,72 % в 2021 г.), однако значение всё равно выше как доли в населении, так и доли выбывших по всем возрастам. В Курганской, Оренбургской и Липецкой областях сохраняются низкие значения, говорящие о стабильном желании уезжать в разных возрастных группах.
2021
2018
2020 - 2019
♦ Липецкая область
И Вологодская область
А Республика Башкортостан
> Оренбургская область
9 Курганская область
Ш Свердловская область
Ш Челябинская область
Ш Красноярский край
Рис. 6. Доля выбывших в регионах выборки в общероссийском объеме выбывших (кроме внутрирегиональной миграции) в возрастной группе 30-34 года Fig. 6. The share of dropouts in the sample regions in the all-Russian volume of dropouts (except intraregional migration) in the age group 30-34 years
В следующей возрастной группе (34-39 лет) значения долей выбывших возвращаются к средним для всех возрастов значениям с одним исключением: в 2021 г. доля выбывших становится выше (рис. 7). Здесь можно предположить как реализацию отложенного в пандемию желания сменить место жительства, так и некоторые межпо-коленческие различия (те, что к этой группе в 2021 г. примкнули родившиеся в 1986 г., и, возможно, именно они оказались наиболее мобильными). Однако как первая, так и вторая гипотеза требуют всестороннего анализа.
Обобщая проведенное исследование, можно отметить, что в Челябинской области наблюдается существенно более высокая скорость оттока среди населения «основного поколения», а именно его части 25-25 лет (с подключением в 2019-2021 гг. и более старшей группы (3539 лет) (рис. 8)). Эта тенденция остается незамеченной для валовых показателей статистики и поэтому не находится в фокусе внимания региональных властей и не обозначается как требующая решения.
Заключение
Таким образом, проведенное исследование позволяет утверждать, что представители «основного поколения», а именно его центральной группы, от 25 до 35 лет, демонстрируют в Челябинской области гораздо более высокую готовность уехать и реализуют ее на практике. Эта тенденция характерна для других сходных с Челябинской областью регионов (Свердловской областью, Республикой Башкортостан и Красноярским краем), а также с менее многочисленной Вологодской областью, однако не проявляется в более малочисленных регионах — Курганской, Липецкой и Оренбургской областях.
Выявленная тенденция несет существенный риск для региональных экономик, «вымывая» наиболее продуктивную часть трудоспособного населения, кроме того, находящихся в наиболее репродуктивном возрасте. Это может иметь долгосрочные последствия как в контексте снижения естественного прироста, так и снижения качества человеческого капитала на территориях.
Исследование может быть продолжено по следующим направлениям:
- исследование дополнительных показателей для подтверждения гипотезы исследования;
- исследование особенностей в целом миграции в выбранных регионах для понимания пол-
0,0375
20-24 25-29 30-34 35-39
Рис. 8. Доля оттока населения Челябинской области во всероссийской динамике оттока, 2017-2021 гг., по возрастным группам «основного поколения», а также в сравнении со средним по всем возрастам
для Челябинской области
Fig. 8. The share of the outflow of the population of the Chelyabinsk region in the All-Russian outflow dynamics, 2017-2021, by age groups of the "main generation", as well as in comparison with the average
for all ages for the Chelyabinsk region
2017
2021
2020
4,00%
2018
2019
Липецкая область
И Вологодская область
й Республика Башкортостан
Ш Оренбургская область
Ш Курганская область
< Свердловская область
Ш Челябинская область
Ш Красноярский край
Рис. 7. Доля выбывших в регионах выборки в общероссийском объеме выбывших (кроме внутрирегиональной миграции) в возрастной группе 34-39 года Fig. 7. The share of dropouts in the sample regions in the all-Russian volume of dropouts (except intraregional migration) in the age group of34-39 years
ной динамики населения «основного поколения» в разрезе притока, естественного прироста, уровня образования;
— исследование факторов, определяющих ускорение оттока населения в «основном поколении» в Челябинской области и других регионах выборки.
Список источников
1. Qiujie Shi. Compositions of the labour force: Is Beijing different from London? // Habitat-International.
2019. Vol. 84, no. 2. P. 33-42. https://doi.org/10.1016/j.habitatint.2018.12.005.
2. Chau C., Holstein K., Madaio M. Part of the Conversation: Workforce Professionals' Perspectives on the Roles and Impacts of Workforce Technologies // Proceedings of the ACM on Human-Computer Interaction. 2022. No. 6. P. 1-22. Doi: 10.1145/3555135.
3. Rajan S. I., Bhagat R. B. Migration Theories // Researching Internal Migration. Routledge India. 2022. No. 1. P. 20-37. https://doi.org/10.4324/9781003329572.
4. Vasile V. Economic and Social Inferences of the Highly Skilled Labor Force Migration // Buletinul Uni-versitatii Petrol — Gaze din Ploiesti. 2006. Vol. LVIII, no. 1. P. 15-22.
5. Prokkola, E.-K. Labor Migration: Dynamics and Politics // Political Science. 2021. DOI: 10.1093/ 0B0/9780199756223-0329
6. Chernyak O., Chernyak Y. Modern trends of the international labor force migration // SHS Web of Conferences. 2019. 65(33), 09001. URL: http://dx.doi.org/10.1051/shsconf/20196509001.
7. Balan M., Bilan S. Recent Dimensions of Regional Migration // Journal of Intercultural Management.
2020. Vol. 12, no. 4. P. 91-105. http://dx.doi.org/10.2478/joim-2020-0053.
8. Luhova V. et al. External labor migration and its consequences for the labor market of Ukraine // Financial and credit activity: problems of theory and practice. 2021. № 5 (40). P. 514-523. Doi: 10.18371/fcaptp. v5i40.245209.
9. Лукоянчев С. С., Камалдинова О. С. Обзор трудовых ресурсов (потенциала) Ульяновской области // Современное развитие экономических и правовых отношений. Образование и образовательная деятельность. 2013. Т. 2013. С. 86-94.
10. Ионцев В. А., Рязанцев С. В., Ионцева С. В. Новые тенденции и формы эмиграции из России // Экономика региона. 2016. Т. 12, № 2. С. 499-509. DOI: 10.17059/2016-2-15.
11. Тирова С. С. Миграция как способ трудоустройства // Аллея науки. 2017. Т. 2, № 15. С. 182-184.
12. Стоянов А. С., Ермолаева А. В. Ожидания как фактор миграции трудоспособного населения // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2022. № 2 (77). С. 67-80.
13. Мкртчян Н. В. Миграция молодежи в региональные центры России в конце ХХ — начале XXI века // Известия Российской академии наук. Серия географическая. 2013. № 6. С. 19-32.
14. Мкртчян Н. В. Миграция молодежи из малых городов России // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2017. № 1 (137). С. 225-242.
15. Бардовский В. П., Звягинцева Ю. А. Регулирование региональной трудовой миграции // Вестник ОрелГИЭТ. 2017. № 4 (42). С. 142-145.
References
1. Qiujie S. Compositions of the labour force: Is Beijing different from London? Habitat-International. 2019;84(2):33-42. https://doi.org/10.1016/j.habitatint.2018.12.005.
2. Chau C, Holstein K, Madaio M. Part of the Conversation: Workforce Professionals' Perspectives on the Roles and Impacts of Workforce Technologies. In: Proceedings of the ACM on Human-Computer Interaction. 2022;(6):1-22. DOI: 10.1145/3555135.
3. Rajan SI, Bhagat RB. Migration Theories. Researching Internal Migration. Routledge India. 2022;(1):20-37. https://doi.org/10.4324/9781003329572.
4. Vasile V. Economic and Social Inferences of the Highly Skilled Labor Force Migration. Buletinul Univer-sitatii Petrol — Gaze din Ploiesti. 2006;58(1):15-22.
5. Prokkola E.-K. Labor Migration: Dynamics and Politics. Political Science. 2021. DOI 10.1093/ 0B0/9780199756223-0329.
6. Chernyak O, Chernyak Y. Modern trends of the international labor force migration. In: SHS Web of Conferences. 2019;65(33):09001. http://dx.doi.org/10.1051/shsconf/20196509001.
7. Balan M, Bilan S. Recent Dimensions of Regional Migration. Journal of Intercultural Management. 2020;12(4):91-105. http://dx.doi.org/10.2478/joim-2020-0053.
8. Luhova V, Hutorov A, Yarmolenko J, Ivashchenko T, Gutorov O, Bakun Y. External labor migration and its consequences for the labor market of Ukraine. Financial and credit activity: problems of theory and practice. 2021;(5(40):514-523. DOI: 10.18371/fcaptp.v5i40.245209.
9. Lukoyanchev SS, Kamaldinova OS. Review of labor resources (potential) of the Ulyanovsk region. Sovre-mennoye razvitiye ekonomicheskikh i pravovykh otnosheniy. Obrazovaniye i obrazovatel'naya deyatel'nost' = Modern development of economic and legal relations. Education and educational activities. 2013;(2013):86-94. (In Russ.).
10. Iontsev VA, Ryazantsev SV, Iontseva SV. New trends and forms of emigration from Russia. Ekonomika regiona = Economics of the region. 2016;12(2):499-509. DOI: 10.17059/2016-2-15. (In Russ.).
11. Tirova SS. Migration as a way of employment. Alleya nauki = Alley of Science. 2017;2(15):182-184. (In Russ.).
12. Stoyanov AS, Ermolaeva AV. Expectations as a factor in the migration of the able-bodied population.
Vestnik Surgutskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta = Bulletin of the Surgut State Pedagogical University. 2022;2(77):67-80. (In Russ.).
13. Mkrtchyan NV. Migration of youth to the regional centers of Russia in the late XX — early XXI century. Izvestiya Rossiyskoy akademii nauk. Seriya geograficheskaya = News of the Russian Academy of Sciences. Geographic series. 2013;(6):19-32 (In Russ.).
14. Mkrtchyan NV. Migration of youth from small towns of Russia. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskiye i sotsial'nyye peremeny = Public opinion monitoring: economic and social changes. 2017; (1(137):225-242. (In Russ.).
15. Bardovsky VP, Zvyagintseva YuA. Regulation of regional labor migration. Vestnik OrelGIET = Bulletin OrelGIET. 2017;4(42):142-145. (In Russ.).
Информация об авторах
Д. А. Плетнёв — кандидат экономических наук, доцент, профессор кафедры экономики отраслей и рынков. Т. В. Левикова — магистрант Института экономики отраслей, бизнеса и администрирования. А. В. Попова — магистрант Института экономики отраслей, бизнеса и администрирования.
Information about the authors
D. A. Pletnev — Candidate of Economic Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Economics of Industries and Markets.
T. V. Levikova — Master Student of the Institute of Economics of Industries, Business and Administration. A. V. Popova — Master Student of the Institute of Economics of Industries, Business and Administration.
Статья поступила в редакцию 13.03.2023; одобрена после рецензирования 20.06.2023; принята к публикации 28.08.2023.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
The article was submitted 13.03.2023; approved after reviewing 20.06.2023; accepted for publication 28.08.2023.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article.
The authors declare no conflicts of interests.
